Дворцовые тайны Цишань Вэнь

Вопрос: Есть ли у девы Цин способности "владения" не только телами, но и душами? 12 июл 2021 Тропинка легко ложится под ноги и даже темнота не мешает ей целеустремлённо идти вперёд. Трава по обочине печально шелестит, сопровождая каждый шаг. Только это, да ещё шорох попадающихся камешков нарушают тишину. На Луанцзан всегда тихо. Здесь нет птиц и зверей, только ветер шумит в ветвях. Да на том клочке земли, где разместилось поселение остатков клана Вэнь, днём теперь слышен людской говор и звуки повседневной работы. Но сейчас ночь и потому тишина... Сегодня особая ночь и она целеустремлённо идёт туда, где у неё может получиться выполнить задуманное. У клана Вэнь было немало своих тайных знаний. Некоторые из них запретные, граничащие с Тёмной стороной Пути. В чём-то превосходящие даже знаменитые техники Гусу Лань. Те научились призывать душу, чтобы можно было расспросить, задать вопросы. А в клане Вэнь - воплощать её в том облике, что носил человек при жизни. Да, лишь на время, за которое сгорает две палочки благовоний¹. И обряд нужно проводить в день, когда родился призываемый². И сочетание звёзд должно благоприятствовать ослаблению барьера между мирами живых и ушедших. И место должно быть не простым, а напоённым Силой. И, если душа принадлежала сильному заклинателю, она может отказаться прийти на Зов... Но всё равно, больше ни в одном клане не владели подобным умением. Здесь красиво даже в темноте: тонкие струйки воды стекают по скале, пополняя маленькое озерцо, вдоль берега которого растут ликорисы. Алые. Они отражаются в гладкой поверхности, придавая ей насыщенный оттенок. Как на клановых одеяниях Вэнь. Тех самых, что теперь запрещены где-либо на территории орденов Поднебесной, кроме Луанцзан... Вэнь Цин останавливается на берегу озера. Несколько десятков ударов сердца она собирается с духом для исполнения задуманного. Потом на землю ложится талисман, исписанный таинственными знаками почти утраченного знания, и ставится самодельная поминальная табличка. Вэнь Цин нежно проводит пальцами по неровным иероглифам, неумело, но старательно выжженым на деревянной поверхности. Перед табличкой маленькая жертвенная чаша в которую наливается вино. И несколько ароматических палочек. Девушка вытягивает из волос шпильку, острым кончиком накалывает себе палец и выдавливает несколько капель крови на талисман. Некоторое время ничего не происходит. Потом переплетение линий наливается тусклым мертвенным свечением. Вэнь Цин торопливо произносит заклинание, одними губами выдыхая в конце имя призываемого. Первая из благовонных палочек сама собой начинает тлеть, распространяя нежный горьковатый аромат. Дальше медлить не сто́ит, воплощение может произойти в считанные минуты. Целительница освобождается от грубой ткани, из которой теперь состоят её одеяния. В первый момент озеро кажется обжигающе холодным. Но спустя несколько шагов это ощущение сменяется на противоположное. Тёплая, как парное молоко, вода расступается в такт её шагам и смыкается позади почти бесшумно. Вэнь Цин останавливается, когда мелкие волны на поверхности озерца, начинают ласкать её бёдра. Тогда она замирает и ждёт... Из судорожно сжатого кулачка в озеро капает кровь: капля... другая... третья... десятая... Шагов за спиной не слышно, но на плечи вдруг ложатся тяжёлые тёплые ладони, сдержанный выдох согревает макушку. И голос, глубокий, чуть хрипловатый, такой родной и любимый голос произносит: - Цин-эр... Вэнь Цин облегчённо вздыхает, качнувшись назад, прислоняясь спиной к крепкой груди. - Лю-эр... Ты пришёл... Я так боялась, что напутала или сделала что-нибудь неправильно. - Пришёл... - эхом отзывается он. - Как я мог не прийти? Ведь меня позвала Ты... Вэнь Цин, разворачивается в его руках закутывается в объятия, утыкаясь лбом в плечо. Шепчет горько и заполошно: - Боги, как же мне не хватает тебя! Как бы я хотела, чтобы ты был рядом! Я отдала бы своё будущее перерождение, лишь бы это было возможно! - Прости... - медленно и тяжело роняет мужчина. - Я не... не сумел... выжить... Не успел защитить, не смог спасти... Я виноват... На его губы ложатся чуткие пальцы, уже успевшие огрубеть от чёрной работы за прошедшие месяцы. - Ты не виноват. - твёрдо говорит целительница. - Так судили боги и ты бы ничего не смог сделать... тогда... - А сейчас? - тихо спрашивает он, осторожно касаясь губами её ладони. - Что я могу сделать сейчас? Что я могу сделать для тебя, Цин-эр? - Люби меня... - просит она. И замирает, чувствуя как Чжулю медленно и ласково оглаживает подушечками больших пальцев по контуру её лицо. Как слепец прослеживает скулы, брови, прикрытые глаза, крылья носа, контур рта... А следом за пальцами приходят губы, что скользят, оставляя на коже тёплый след от дыхания. Его волосы падают ей на плечи, щекочут спину и грудь, и Вэнь Цин с наслаждением перебирает шёлковые пряди. Откидывает голову, подставляя под поцелуи шею. Вжимается в обжигающе-горячее тело, ощущая его возбуждение. Губы мужчины начинают спускаться ниже, и целительница не может сдержать стона удовольствия, когда они смыкаются на вершине сосков, мягко втягивая их в рот, обрисовывая кончиком языка, играясь с ними и дразня. Чжулю проводит ладонями по её спине, гладит округлые половинки ягодиц, сжимая их. Ласкает поцелуями живот и бёдра, вновь и вновь возвращаясь к груди. А у Вэнь Цин слабеют и подгибаются колени. Она прикусывает ребро ладони, чтобы заглушить собственные стоны. Ночью звуки разносятся далеко, нельзя чтобы их услышали в посёлке. - Лю-ээээээррр... - тело горит от возбуждения, низ живота сводит сладкой истомой и она умоляет о бо́льшем. - Лю-ээээр, возьми... И он берёт. Берёт, как есть, стоя. Входит во влажное лоно, закинув её ногу себе на бедро, придерживая одной рукой за ягодицу, а другую умостив на затылке, сжимая в горсти жмут волос. Лишь с видимостью грубости, не причиняя настоящей боли, но этим властным прикосновением обостряя ощущения до немыслимой грани наслаждения. Он движется в ней, впечатываясь бёдрами в бёдра, целуя глубоко и страстно, в такт толчкам, выпивая с губ стоны и дыхание. Как в первый раз, как в последний раз, и оба этих утверждения сейчас верны... Вэнь Цин гнётся в его руках ивовой ветвью, приникает и цепляется плющом, желая врасти в него, стать единым целым, чтобы больше никогда не расставаться. Целует в ответ, деля одно дыхание на двоих, отдаётся искренне и полностью. Как в первый раз, как в последний... Вода вокруг них исходит па́ром, расходится волнами, нарушая озёрную гладь. Вскипает бурунами, оглаживая бёдра любовников, закручивается водоворотом, временами захлёстывая по плечи. И впитывает, впитывает неудержимый поток эмоций, идущий от этих двоих... В миг оргазма Чжулю подхватывает её на руки, вжимая в себя, входя глубже, чем все разы до сих пор. Вэнь Цин смыкает ноги на его пояснице, а руки на плечах. Она прячет лицо у него на груди, жарко и часто дышит, когда через всё тело прокатывается оглушающая волна удовольствия. И затихает, чувствуя, как пульсирует, изливая семя, в ней его естество. Мужчина, уткнувшись в её макушку, позволяет себе лишь короткий глухой стон. Делает несколько шагов, выходя на мелководье, и, продолжая обнимать целительницу, медленно опускается на колени. С этого места видно, что ароматические палочки перед поминальной табличкой почти прогорели, осыпавшись пеплом. И талисман едва-едва светится, постепенно угасая. - Я скоро должен уйти. - говорит он тихо. - И оставить тебя... снова... - Я знаю. - шёпотом отвечает она. - Я знаю, Лю-эр. Я не могу тебя удержать и потеряю... снова... Но обещай мне, обещай! - она переплетает их пальцы, прижимая его руку к своей щеке, не замечая, что та мокра от слёз. - Обещай, что ты дождёшься меня там, за Порогом. И что в следующем рождении мы будем вместе. Обещай! - Обещаю. - отвечает он просто и серьёзно. На миг сжимает её пальцы. - Обещаю... И скрепляя обещание касается губами губ Вэнь Цин. Целует нежно, ласково, прощаясь... А в следующий момент талисман угасает и опадают последние крупицы пепла с ароматической палочки. Вэнь Цин остаётся одна, ещё чувствуя тепло рук Чжулю, и вкус его губ... По озеру пробегает последняя рябь и оно снова замирает ровной алой гладью, в которой отражаются ликорисы.