Титаник

      1912 год. 14 апреля. Весь предыдущий день прошёл для Вэй Усяня как в тумане. Он вышел на обед, появился и на ужине, и даже изредка отвечал на короткие вопросы. Но из головы не лезли слова, которые сказал ему Лань Чжань. «Лучик света. Лучик света скоро исчезнет». Что он вообще чувствовал к этому альфе? Неужели так проявляется любовь? Настоящая, крепкая. Неужели это она? И почему появилась только теперь, когда вся жизнь омеги продумана на годы вперёд, но продумана не им самим. Каждый ход, каждое действие. Как так вышло, что этот судьбоносный сценарий за него написали совершенно посторонние люди. Вечер 14 апреля уже показался на горизонте. Скоро подойдёт время ужина, но богатые аристократы ещё даже не закруглились с обедом. Вэй Усянь сидел за столиком со своей семьёй, будущем мужем и ещё какими-то важными шишками общества. Беседа велась оживлённая. Только вот омега не распознал ни слова. Его внимание привлекли двое за столиком напротив. Отец омега и его сын. На вид ребёнку было лет десять, а может и того меньше. Он сел в кресло так, как ему было удобно – откинулся на спинку, но тут же получил замечание и нехотя сел ровно. Родитель подал своему чаду салфетку, а мальчишка грациозно развернул ткань и уложил к себе на колени так, как этому обучают «воспитанных и манерных». От такой картины Усяня затошнило. Неужели так происходит со всеми омегами? Почему они вынуждены нести на себе столь тяжкий груз на протяжении всей жизни, начиная чуть ли не с пелёнок? Для чего? Чтобы нравиться альфам? Чтобы быть бестолковыми, ничего не умеющими пресмыкающимися? До конца своих дней жить, как паразит и только глазки строить всем окружающим? О нет, это выше его сил! Больше Вэй Усянь так жить не хочет. И не будет! Извинившись перед всеми присутствующими за столом, Вэй Ин аккуратно поднялся с насиженного места и поспешил уйти прочь из банкетного зала. Он шёл на поиски одного человека, откровенно говоря, не имея ни малейшего представления о том, где он может быть. Понимал только, что ему следует спуститься на нижнюю палубу, а там уже ему должно повезти. Лань Ванцзи стоял на носу корабля, облокотившись предплечьями на металлическую ограду. Ветер развивал его волосы, но, к сожалению, развеять грустные мысли, что засели в голове парня, ему было не под силу. Он не сразу расслышал тихий голос, что позвал его по имени. Обернулся только когда голос прозвучал более настойчивей. Позади стоял Вэй Усянь. Сперва Ванцзи показалось, что ему это кажется, мол образ из головы настолько въелся в подкорку мозга, что породил зрительные и слуховые галлюцинации, но нет. Омега подошёл ближе, он смотрел прямо в глаза Ванцзи и улыбался самой чистой, самой светлой улыбкой. Улыбкой человека, у которого нет никаких забот, улыбкой человека, который свободен от всей тяжбы этого бренного мира. – Я передумал, – произнёс Вэй Ин. – Мне сказали, что ты здесь и… – он хотел продолжить, но Ванцзи прервал омегу на полуслове. – Тссс, – прошипел молодой человек, прижав указательный палец к губам. – Ничего не говори. Просто дай мне руку. И Вэй Усянь протянул. Точно так же, как протягивал её, когда изо всех сил цеплялся за поручни корабля, пытаясь не свалиться в ледяную воду. Лань Чжань накрыл холодные тонкие пальчики омеги своей ладонью, не разрывая с ним зрительный контакт. В глазах Вэй Ина плясали огоньки, те самые огоньки, о которых говорил Ванцзи в спортивном зале, страшась за судьбу человека, которого успел полюбить всем своим сердце. Да, он отчаялся признаться себе в том, что был не просто влюблён в омегу, а полюбил его так, как не любил никогда и никого. И не важно, что омега ему не принадлежит. – Идём, – он подтянул Вэй Ина к самому краю носа. Дальше были только перилла, а потом и всё – океан. – Закрой глаза. Только не подглядывай, хорошо? Усянь послушно закрыл глаза, всецело доверяя этому человеку. Даже стоя на краю пропасти: – Договорились, – сорвалось очень тихое с пухлых губ. – Берись руками за поручень, – попросил Ванцзи, удерживая Вэй Ина крепко за руку и чуть приобнимая за талию. Омега делал то, что ему говорили и всё ещё совершенно не желал раскрывать глаз. Он крепко сжал поручень обеими руками, чувствуя, что его ещё удерживают и за бока. – Теперь вставай на самый нижний поручень. Не подглядывай! И это он сделал без промедлений. – Ты мне доверяешь? – Доверяю. Альфа стоял позади, взяв во внимание даже тот фактор, что корабль может случайно дернуться, а он станет единственной опорой для Вэй Ина. Тот ему доверяет, это видно, а потому доверие ни в коем случае нельзя обмануть. Отцепив руки Усяня от поручня, Лань Чжань принялся медленно разводить их в разные стороны. Осторожно так, не спеша. – А теперь открой глаза. От увиденного у Вэй Ина затаилось дыхание. Он не мог вдохнуть лёгкими воздух, так его поразила увиденная картина. И ещё эти ощущения свободы полёта. Настоящего полёта. – Я лечу? Лань Чжань, это ведь не сон? Я правда лечу? Ванцзи лишь тихо хихикал стоя позади. Такая радость, от, казалось бы, абсолютно элементарного. Он осторожно сместил правую руку с талии Усяня, провёл ладонью по предплечьям и переплёл с ним пальцы, тихо замурлыкав слова: – К небесам поднимаясь, моя дорогая, назад не гляди. Теперь в облаках густых, как мотылёк, порхая, моя дорогая, ты будешь со мной. Пурпурные тона. Море, закат и плывущий по волнам корабль. Красивый такой корабль. Такое тёплое и уютное небо, и в то же время контрастом ему служит вода. Она казалась ледяной. Фантомный холод. На долю секунды он, казалось, пронзил каждую клеточку организма и эхо его ушло в кончики пальцев. На носу корабля стояли две человеческие фигуры. Двое мужчин. Альфа и омега. Они целовались. Медленно касались губ друг друга в безобидном поцелуе. Но этот поцелуй… Он был более интимный, чем когда двое влюблённых не способны совладать собой в порыве страсти. Он значил гораздо больше. Те чувства, которые вспыхнули в двух бьющихся в унисон сердцах, были подобны искрам, от которых разгорается огонь. В тот день Титаник видел солнце в последний раз.