***
— Фестиваль совсем скоро, мы не готовы. Клавишница ушла от нас, её некем заменить, — выдал он, сидя за инструментом. — Погоди, я сейчас вернусь, — выпалил Наруто и скрылся за дверью студии. Парни собрали рок-группу из более-менее играющих студентов разных специальностей, точнее, Саске был её руководителем, организатором и, надо сказать, автором музыки, которую они играли. Он владел пятью инструментами и не уступал в технике опытным музыкантам, несмотря на то, что являлся самоучкой. Проводя часы в одиночестве за закрытой дверью студии, он отдавался во власть Эвтерпы, и его руки скользили по клавишам фортепиано. Он был богом импровизации, лепил из глины тягучих звуков прекрасные скульптуры и трогал своей музыкой самые потаённые струны души. Сегодня он был не просто задумчив, он был озадачен. Времени оставалось в обрез, а упускать шанс прозвучать на фестивале не хотелось. На лицо упала тень, между бровями залегла глубокая складка: «Почему я не могу создать своих клонов, они бы сыграли всё?». Из бредовых мыслей отчаяния его вывел шумный возглас друга и скрип двери: — Та-дам! — Наруто громогласно привлёк внимание и указал на дверь, в которой стояла девушка с изумрудными глазами и розовыми волосами. — Знакомься, это Сакура. Наша новая клавишница. Сакура, это Саске. Он пишет музыку для своей группы, в которой ты теперь играешь вместе с нами. Дальше состоялся невнятный диалог о помощи и важности предстоящего выступления. Введя новую участницу бэнда в курс дела, Саске назначил ей индивидуальные репетиции.***
— Привет, — сказала она, смущённо улыбнувшись. — Привет, — глухо отозвался Саске, но на удивление его обычно невозмутимое лицо тронула едва уловимая улыбка. — Ты какими судьбами здесь? — Да вот, позвали работать в детское отделение, а ты? — за этими невинными вопросами крылся неугомонный тайфун в душе. — А я работаю в хирургии. — Оу, взяли по специальности? Так сразу? — Ну ты же тоже не в уборщицы едешь устраиваться, — опять эти уколы с его стороны, которые то ли бесили, то ли интриговали её. Всё их общение сводилось к какому-то соперничеству, хотелось доказать, что каждый из них чего-то стоит. А ей хотелось доказать, что она стоит его внимания…***
Часы, проведённые вместе в тесном кабинете с инструментом и одной на двоих музыкой, опьяняли обоих. Она восхищалась его дисциплинированностью и одаренностью, а он её техникой и непринуждённостью, с которой сильные беглые пальцы высекали из гранита тяжёлого красного рояля в концертном зале игривые народные мотивы Грига. Они видели друг в друге то, чего каждому из них не хватало. Но оба были несвободны. Ох, это ликование внутри, когда она собиралась и летела к нему на всех парах, когда он попросил о помощи. Ох, эти тоскливые вечера у моря и короткие сообщения в диалоге. Ох, эти бессонные ночи, в которых он искал своё утешение… Когда Карин ушла от него, Сакура заботливо подставила своё плечо под скупые мужские слёзы, стала отдушиной. В надежде на взаимность она порвала с прошлым и отдавала себя по частям с каждым безответным «Я тебя люблю». Но он говорил ей лишь: «Я люблю тебя, но по-своему», что на деле любовью вовсе не являлось. Эта пытка длилась больше полугода, и в итоге она не выдержала. В попытке зацепить его как можно больнее, она произнесла что-то вроде: «Ищи себе новую клавишницу» — его музыка — это то, чем он дорожил больше остального — и ушла. Но как бы она не отнекивалась и не отворачивалась от него, узнать, что он ВСТРЕЧАЕТСЯ с другой и на полном серьёзе называет её своей девушкой, было до физической боли обидно.***
И вот, спустя сколько? Два года? А если точнее — два года, шесть месяцев и пятнадцать дней он появляется как из-под земли и пахнет здесь своим кисло-сладким парфюмом! В тот момент, когда должна начаться НОВАЯ жизнь! — Не в уборщицы, — что отвечать на такие выпады, она не совсем понимала. Вообще сейчас мало что было в её голове кроме обрывков фраз, звуков забытой музыки и этого запаха…***
— Я провожу? — сказал он, закрывая кабинет. — Идти далеко… — неуверенно произнесла она. — Тем более. Я не должен допустить, чтобы тебя украли за несколько дней до фестиваля — слишком много труда я вложил в то, чтобы научить тебя играть, — он снова пытался уколоть её своими странными шуточками, но как же ей нравилась эта наглость. — Ах, ну если тебе жалко твои труды… — наигранно закатанные глаза, — только не жалуйся после. — Идёт, — он сдал ключи, и зашагал вперёд, чтобы открыть ей дверь. — Ого, как-то похолодало к вечеру, — Сакура дрожа стала кутаться в ворот своей лёгкой куртки. — Ну да, есть такое, — он снял куртку и протянул ей. — Возьми. Она попыталась отказаться, на что он сказал: — В конце концов ты задержалась из-за меня. Сдавшись, она надела его куртку и её окутало его теплом и кисло-сладким запахом цитрусовых. Надо сказать, что он был не намного крупнее неё, выше — да, но он был худым, и на его остром лице очень ярко выделялись тёмные круги под глазами от ночного образа жизни и сами большие, немного детские, но подёрнутые болью глаза. Жила Сакура действительно далеко от места репитиций, но дорога была не в тягость, потому что они не замолкали, делясь друг с другом забавными историями из жизни. До её дома оставалось каких-то пара переулков, как вдруг она споткнулась на ровном месте: — Ауч! — тонкая нога подвернулась, каблук неестественно выгнулся. Реакция Саске была молниеносной: он успел подхватить её за локоть, чтобы она не упала. — Не вывих? — заботливо спросил он. Она наступила на ногу: — Вроде нет. — Идти сможешь? — он по-прежнему держал её под руку. — Да, только не быстро, — она продемонстрировала ему сломанный каблук. — Стой, помогу, — он наклонился к её ногам, она, чтобы не упасть, стоя на одной ноге, держалась за его спину. Хруст и вот злаполучный (или благополучный — смотря как посмотреть) каблук оказался в его руках. Когда он с довольным видом и куском её женственности в руке поднялся, она разразилась хохотом. — Что такое? — он немного смутился. — Да ничего, — сквозь смех выдавила она, — просто нелепость ситуации зашкаливает. Он встал по левую сторону от неё, предложил ей свою руку: — Держись крепче, — сказал он и они направились к дому, держась за руки.***
Из памяти со временем вымываются детали, и по какой причине его куртка осталась у неё дома, уже не вспомнить, но каждый раз проходя мимо вешалки, на которой она висела, Сакура зарывалась в неё носом, чтобы почувствовать его присутствие. — Ладно, моя остановка, ещё увидимся, — его голос вырвал её из воспоминаний. — Да, удачи, — слишком громко, как ей самой показалось, она ответила. Он вышел из автобуса, а она провожала его взглядом с мыслями о том, какого чёрта вообще они встретились сегодня, когда всё должно было измениться? Или всё уже изменилось?