A Warbling Song || Песнь Трели

      Айзава проснулся от доносившегося снизу грохота стиральной машины. Он перевернулся в постели и, ворча, хлопнул рукой по прикроватной тумбочке в поисках телефона. Телефон вспыхнул под большим пальцем и на мгновение ослепил его, из-за чего он тут же моргнул, поморщившись. Три часа ночи.       Айзава не разбудил крепко спящего Ямаду рядом, когда поднялся с кровати. Он провёл рукой по усталому лицу, надеясь прогнать изнеможение, которое никак не хотело покидать его. Это было обычным явлением, когда что-то вырывало Айзаву из дремоты.       Поначалу переезд в другой дом действительно помогал. Новый старт. Перед сном больше не преследовал мужчина в костюме. Эри крепко спала в своей постели, а Шинсо ложился в свою к одиннадцати. Айзава перебрался с дивана и засыпал рядом с Ямадой, крадя тепло мужа, когда они прижимались друг к другу.       Всё выглядело обнадёживающе.       Но на третью ночь Шинсо во сне закричал. Айзава резко очнулся при первом крике и бросился в комнату ребёнка с ножом, который он не помнил, как схватил. Он вышиб дверь и увидел, что Шинсо борется с простынями. После крики возобновились, потому что Шинсо проснулся от того, что дверь в его комнату врезалась в стену, а в проёме оказалась фигура с ножом.       К счастью, Ямада смог всех успокоить. Тем не менее, Шинсо отказался спать в ту ночь, и Айзава провёл её, ворочаясь из стороны в сторону из-за того, что в голове эхом отдавался крик сына.       Он вспомнил, как Ямада утешал его тихим голосом, проводя рукой вверх и вниз по спине.       — Спи. Утром мы начнём всё сначала.       Но потом стало только хуже.       Спускаясь по лестнице, Айзава услышал приглушённые голоса из прачечной.       — Папочка будет сердиться? — Сладкий голос Эри просочился через дверь.       — С чего бы ему сердиться? — Более глубокий голос Шинсо шёл следом.       — Не знаю. — То, с какой детской непосредственностью она это сказала, несколько месяцев назад заставило бы Айзаву улыбнуться. Теперь же он хотел убедиться, что Эри знает, что он никогда не будет злиться на неё или печалить её. Он замер, будто погружённый в землю, держась за ручку и прислушиваясь. — Папочка теперь всё время выглядит расстроенным.       Айзава сглотнул ком в горле. Он пытался оградить Эри от своих чувств, притворяясь, что всё в порядке и всё наладится. Но почему-то у детей всегда была способность понимать сложные ситуации, особенно у таких детей, как Эри, которая была зрелой не по годам, но всё ещё ребёнком.       Возможно, он не очень хорошо справлялся с работой. Он гордился тем, что скрывал эмоции, что обладал умением держать всё под контролем, пока не находил подходящий момент, чтобы позволить всему выплеснуться наружу. Но даже за его стоическим фасадом Эри видела его насквозь.       — Он не расстроен из-за нас… — сказал Шинсо, хотя в его голосе не было убеждённости. — Он просто…       — Грустный? — тихо пискнула Эри, будто она не была уверена, что ей позволено произносить это слово вслух.       Возникла пауза.       — Ага.       — Думаешь, он будет снова счастлив? — спросила Эри.       Ему не следовало быть здесь. Ему не нужно было подслушивать своих детей. Доверие между ними было хрупким и надломленным, и он терял его кусочки каждый день. Ему не нужно было терять сверх этого.       Но он не мог не ждать ответа Шинсо. Какая-то часть его души должна была знать, что думает Шинсо.       — Я… — Шинсо приостановился. — Я правда не знаю. Я думаю, что отец прочный. Будто он должен был умереть много лет назад, но упрямый ублюд-… э-э, но он не сдаётся. Как кошка, которая использовала все девять жизней, но которая всё же каждый раз возвращается домой. — Шинсо тяжело вздохнул. — Но… на этот раз дело не только в отце.       Теперь пришло время Айзаве постучать и открыть дверь, но он снова остался на месте, прижавшись лбом к деревянной раме, закрыв глаза и прислушиваясь. Сердце разрывалось от каждого слова Шинсо.       — Я не уверен, что я настолько прочный, понимаешь? — Шинсо слабо и влажновато усмехнулся.       — Ты тоже грустный, — сказала Эри со всей мудростью шестилетнего ребёнка.       Шинсо издал дрожащий звук, словно он был потрясён. Будто он только сейчас понял, что произнёс.       — Оу, мне не нужно было вываливать всё это на тебя. — Шинсо натужно рассмеялся. — Я должен поменять простыни. И тебе следует пойти спать, пока отец нас не застукал.       Айзава отступил, покорно прошёл на кухню и сел вдоль островка, как будто он был там всё время и не подслушивал. Когда Шинсо и Эри открыли дверь, он понял, что выглядит неубедительно.       Пара замерла с широко раскрытыми глазами и бледными лицами. Эри споткнулась о ноги Шинсо, прежде чем её осенило. Шинсо сузил глаза на комок постельного белья в руках.       Сидеть в темноте вряд ли было разумным решением.       — Извиняюсь, — пробормотал Айзава, скрипя табуретом по полу, вставая. Он не знал, почему вдруг почувствовал себя смущённым под испытующими глазами детей. Это было нелогично. Он был вдвое старше их, и всё же он ощущал, как его кожу покалывает от непрошенной нервозности.       — Папочка? Почему ты не спишь? — Эри первой пришла в себя и подскочила к Айзаве, вцепившись в его штанину.       — Лучше спросить, почему вы двое не спите? — Айзава изогнул бровь, глядя на неё.       — Мы меняем простыни, — деловито сказала Эри, указывая на свёрток в руках Шинсо.       — Понятно. — Айзава повернулся и посмотрел на Шинсо, который продолжал прятаться за постельными вещами, упершись взглядом в пол. Но Айзава всё ещё мог видеть тёмные круги под глазами ребёнка. Он гадал, спал ли он до того, как Эри пришла к нему, или он уже проснулся, измученный своими кошмарами. Как бы то ни было, последнее, в чём нуждался ребёнок — это ещё одна бессонная ночь.       — Давай сюда. — Айзава шагнул вперёд, протягивая руки. — Я поменяю простыни, а ты-       — Нет. — Шинсо переключил внимание на него. — Я могу сам сделать это.       Айзава сделал паузу.       — Пацан, тебе нужно поспать. Возвращайся в постель, а я поменяю простыни Эри.       Шинсо крепче прижал свёрток к груди.       — Мне не трудно. Я могу сделать это. Я знаю, как менять простыни.       Раздражённая, лишённая сна часть Айзавы просто хотела забрать простыни. Более логичная часть мозга подсказывала ему, что это всё равно, что пытаться отобрать кость у собственнической собаки. Всё, на что он наткнулся бы, это укусы.       — Хитоши-       Он почувствовал это раньше, чем осознал, что происходит. Он не знал, как объяснить осязание белого, охватившее всё его тело. Цвет, омывающий все чувства — всё так и ощущалось. Нечто не было ни тёплым, ни холодным, ни манящим, ни полным страха. Просто пустота, как будто внезапно появившаяся, но в то же время отсутствующая.       Медленно к нему пришло видение. Не совсем правильное. Края были нечёткие, и всё двигалось, словно воссозданное из статики. Боковым зрением он мог заметить макушку Эри, но не мог пошевелиться, чтобы посмотреть на неё. Он мог видеть только расплывчатую фигуру Шинсо, но ребёнок исчез из поля зрения, проскользнув мимо него.       Шинсо держал его недолго. Через пару минут Айзава почувствовал, как за его глазами будто лопнула резинка, и сознание возвратилось к нему.       — Папочка? — Эри всё ещё была здесь, наблюдая широко распахнутыми любопытными глазами. — Тоши поднялся наверх.       Айзава провёл пальцами по глазам, затем ущипнул себя за переносицу. Уверенность Шинсо в использовании причуды начала расти, когда он впервые переехал к ним, потому что расширение его обучения в доме позволило Шинсо применять причуду, как и любому другому человеку. Это была часть его самого, и Айзава хотел предоставить ребёнку безопасное пространство, чтобы он мог проявлять причуду за пределами стен Юэй. Это заняло время. Годы травмы не исчезают за несколько недель. Но постепенно уверенность ребёнка возросла, как и количество шалостей. Использовал ли он причуду против Ямады утром, чтобы первым пойти в ванную; или заставил ли он Айзаву дать Эри печенье, когда он сказал нет. Шинсо распоряжался этим, как хотел, а Айзава поощрял.       Но сейчас было иначе. Ребёнок не просто использовал причуду, чтобы безвредно стащить для Эри конфету. Вместо этого он применил причуду, чтобы оттолкнуть.       — Ты злишься? — спросила Эри. — Ты злишься на Хитоши?       — Нет, я же не сумасшедший. — Айзава провёл рукой по лицу. — Пойдём. — Он подхватил Эри на руки, и она быстро обвила ногами его талию, прижавшись головой к плечу.       — Ты выглядишь как сумасшедший, — тихо сказала она.       — Я просто… волнуюсь.       — Потому что Хитоши грустит?       — Ага. — Айзава погладил её по спине вверх и вниз, поднимаясь по лестнице. — Я беспокоюсь за вас обоих, и иногда это заставляет меня грустить.       Эри вздохнула.       — Иногда мне тоже грустно.       Айзава чуть не поскользнулся на следующей ступеньке, когда она призналась в этом.       — У тебя был ещё один кошмар? — осторожно спросил он.       Она покачала головой.       — Я не могла заснуть.       Айзава кивнул, добравшись до конца лестницы.       — Как так получилось, что ты разбудила Хитоши, а не меня или Хизаши? — спросил он, стараясь, чтобы голос не был обвиняющим.       — Он уже проснулся, — ответила она, положив подбородок обратно ему на плечо. — А ты спал.       Айзава сдержал вздох. С точки зрения логики это было правдой. Но он предпочёл бы, чтобы Эри обратилась к Ямаде или к нему, а не беспокоила Шинсо, несмотря на то, проснулся он или нет. Айзава хотел быть рядом, хотел знать, страдают ли его дети или нуждаются ли они в нём. Ему не нравилось быть в неведении, быть единственным, кого не держали в курсе событий.       — Причина, по которой ты идёшь к Хитоши — один из твоих секретов? — прошептал Айзава, открывая дверь своей спальни. Ямада всё ещё крепко спал; он даже не шевельнулся.       Эри вновь кивнула, затем Айзава забрался в постель, обняв её одной рукой, чтобы удержать на своей груди. Он устроился поудобнее и натянул одеяло на них. Эри прильнула к его боку, прижимаясь.       — Могу я узнать секрет? — спросил он, проведя рукой по её волосам.       Эри хранила тишину, а её пальчики теребили его рубашку.       — Но это секрет, — сказала она сдавленно.       — Хорошо. — Айзава глубоко вздохнул. — Но если ты захочешь рассказать мне позже, то сделай это, ладно?       Эри кивнула.       Айзава продолжал гладить рукой её волосы и, закрыв глаза, уговаривал разум дать ему хотя бы ещё несколько часов сна. Мягкие звуки шуршания Эри и её нежное дыхание успокаивали его, и вскоре он обнаружил, что погружается в сон, где края сознания исчезали.       — Папочка?       Айзава открыл один глаз, и сон сразу улетучился.       — Мм?       — Я не могу уснуть.       Айзава повернулся к ней лицом, пока Ямада прижимался спиной к нему. Эри упёрлась ногами Айзаве в колени, рассеяно вцепившись в его штаны.       — Хочешь, я принесу тебе книжку со сказками? — пробормотал он.       — …ты можешь спеть мне? — прошептала она, глазами приковавшись к его груди.       — Спеть? — Айзава поморщился. — Я не очень хорошо пою. — Он не обладал вокальным талантом; он мог удерживать мелодию только тогда, когда был слишком пьян, чтобы в итоге заметить её отсутствие, пока он был в караоке с другими учителями.       — Пожалуйста. — Эри посмотрела на него максимально большими глазами, прекрасно зная, что он не сможет устоять перед этим.       — Хорошо. — И со вздохом Айзава перевернулся на спину и начал двигаться вверх, пока не оказался прижатым к спинке кровати. Как только он расположился, он похлопал себя по коленям, и без колебания Эри забралась на него, уютно устраиваясь в объятиях Айзавы. Она была уже слишком взрослой, чтобы взять её на руки как младенца, но Айзава справился с этим, поглаживая её висок большим пальцем, прижимая к себе.       — Какую песню ты хочешь?       — Ту, которую папуля всегда поёт мне.       — Ах, ладно. — Песня была английской, та, которую по словам Ямады для него пели собственные родители в детстве. Айзава не знал её названия, но он знал мелодию, потому что иногда зависал у двери Эри, когда Ямада пел ей, чтобы она заснула.       Его голос не был идеальным. Он скорее бормотал, чем что-либо ещё. Но как только он начал, Эри вздохнула, расслабившись всем телом на его груди.       В основном он напевал мелодию, включая странное английское слово, которое знал. Эри, казалось, не возражала против отсутствия иных слов, поскольку боролась с трепещущими веками.       — Так же, как и я, они хотят быть рядом с тобой. — Он тепло улыбнулся, когда Эри наконец обмякла в объятиях, уткнувшись лицом ему в грудь. Он продолжал напевать последние несколько строк, наблюдая, как Эри спит.       — Я не думал, что ты знаешь эту песню.       Потребовались все тренировки Айзавы, чтобы не подпрыгнуть при голосе Ямады.       — Бля, Заши, — прошипел Айзава.       — Извини, — фыркнул Ямада, и если бы Айзава прищурился в темноте, то он бы увидел, как усы Ямады приподнялись от улыбки. — Ещё один кошмар? — Черты лица Ямады смягчились, когда он придвинулся ближе, прижавшись щекой к бедру Айзавы и смотря на Эри.       — Я не знаю. Она сказала, что у неё не было кошмара, но Хитоши стирал её простыни, когда я проснулся.       Вздох Ямады коснулся ноги Айзавы.        — …Хитоши снова промыл мне мозги, — признался Айзава едва слышным голосом. Он не знал, почему его охватил стыд. Он не понимал, отчего ему казалось, что весь мир давит на его плечи при мысли о том, что Шинсо может активировать свою причуду против них. Может быть, это было потому, что изначально Шинсо неохотно применял причуду к ним, опасаясь последствий, но теперь он делал это свободно. Или, может быть, дело было в том, что Шинсо никогда не использовал причуду на своих предыдущих опекунах, как бы они ни мучили ребёнка. И всё же Айзава мог сосчитать на пальцах двух рук количество раз, когда Шинсо промывал ему мозги.       — Возможно, он просто нервничает из-за завтрашнего возвращения в академию, — сказал Ямада.       — Уже сегодняшнего, — поправил Айзава. — Ему не обязательно идти.       — Он знает об этом. Но он, скорей всего, с нетерпением ждёт возможности снова почувствовать себя нормальным. Вот почему и ты возвращаешься, верно? — Глаза Ямады были едва видны в темноте, но Айзава всё равно прятался от его взгляда.       — Я не могу оставить студентов на попечение Тошинори надолго, иначе они никогда ничему не научатся, — пошутил Айзава, хоть и плоско.       — Шота, детка, посмотри на меня.       Айзава повернулся, наклоняясь на звук голоса Ямады.       — Можешь тратить столько времени, сколько тебе нужно, — сказал Ямада. — Никто не ожидает, что ты будешь в порядке.       И он знал это. Он знал, что никто не ждёт, что он, как молвится, снова вскочит на коня. Никто не ждёт, что он будет скакать по крышам и спасать мирных жителей. Как он говорил каждому из своих студентов, герою нужно спасти себя, прежде чем он сможет спасти других. Это был урок, который большинство детей не понимали. Они думали, что не нуждаются в спасении. Зачем вообще герою нуждаться в этом? Но всегда была горстка понимающих студентов, сидящими за своими партами с широко раскрытыми глазами, смотря на Айзаву в новом свете, будто он открыл для них дверь, о которой они даже не подозревали.       Но Айзава не нуждался в спасении. У него не было на это времени, даже если бы оно было. Те дети в Юэй ждут его.       — Мне это нужно.       — Знаю, — вздохнул Ямада и нежно погладил ногу Айзавы. — Просто… просто помни, что ты можешь остановиться. Ты можешь остаться дома со мной и Эри. Хитоши, думаю, последует твоему примеру. Даже несмотря на то, что он зол на нас, он всё ещё смотрит на тебя в качестве примера для подражания.       Айзава сполз по кровати, пока не оказался лежащим на спине с Эри на груди. Он вытянул руку в открытом приглашении, и Ямада вошёл в пространство, положив голову на бицепс Айзавы. Они лежали молча, внимая тихому дыханию Эри. Если бы Айзава прислушался, он мог бы разобрать, как через коридор Шинсо шаркает в своей комнате.       — Думаешь, он меня ненавидит? — спросил Айзава и только потом понял, что вопрос выскользнул прежде, чем он успел его осознать.       — Кажется, прямо сейчас он тебя ненавидит. — Ямада даже не колебался.       На самом деле это не было ответом на его вопрос. Но ему не нужно было, чтобы Ямада лгал ему. Шинсо позаботился о том, чтобы выказать каждую эмоцию. Отчужденный, устало-отсутствующий взгляд, который всегда сопровождал ребёнка — растворился в море сердитых и сдерживаемых выражений на лице.       — Но он знает, что ты любишь его, и это всё, что сейчас имеет значение. — Ямада поцеловал бицепс Айзавы, усами щекоча кожу.       — Нам пора спать, — пробормотал Айзава, закрывая глаза и не глядя на Ямаду. Но его муж ничего не ответил, прижимаясь ближе, почти приклеиваясь к боку Айзавы, пальцами перебирая его рубашку.       С Ямадой и Эри рядом, Айзава заснул через несколько минут.       ***         Когда Айзава проснулся, Шинсо уже ждал его в машине.       — Доброе утро, — сказал Айзава, садясь на водительское сиденье. Шинсо даже не посмотрел в его сторону, лишь краем глаза бросил маленький взгляд.       Больше ничего не было сказано, и Айзава вырулил с подъездной дорожки. Обычно, когда с ними не было Ямады или Эри, автомобильные поездки проходили тихо. Время, чтобы просто побыть без лишнего шума. Было удобно предоставить Шинсо пространство для размышлений, чтобы позволить ему обратится к Айзаве, если тому вдруг что-то нужно.       Но сейчас всё было напряжённо, как будто рядом сидел незнакомец. Одна часть Айзавы чувствовала, что ему необходимо что-то сказать ребёнку, что угодно; но каждое слово, пришедшее на ум, было вымученным и тяжёлым. Болтовня никогда не давалась ему легко.       Так или иначе, Шинсо был отвёрнут от него, пялясь в окно и прислонив голову к стеклу.       Он выглядел старше, словно прошедший месяц состарил его на двадцать лет. Его взгляд был полуприкрыт, будто он едва мог поднять веки. Бессонные ночи оставили у него тёмные круги и красные белки глаз. А волосы упали на лицо; обычная причёска отсутствовала с тех пор, как они вернулись из больницы.       Но в то же время, когда Айзава посмотрел на него, он увидел того же мальчика, который пришёл к нему после Спортивного фестиваля, полный решимости доказать всему миру, что они ошибались на его счёт. Он выглядел одновременно таким молодым и таким старым.       Наконец, они остановились перед воротами Юэй, и Айзава показал удостоверение личности, чтобы их впустили внутрь.       — Ты готов? — спросил Айзава, припарковавшись и повернувшись к Шинсо. Ребёнок был в том же положении, но Айзава мог заметить, как нахмурены его брови и сжаты челюсти. — Пацан, если ты не-       Шинсо открыл дверцу машины и захлопнул её, устремляясь к главному зданию с сумкой, перекинутой на плечи.       Айзава наблюдал за ребёнком, пока тот не исчез за дверью. Но он не стал преследовать его. Он увидит его на уроке, но он знал, что Шинсо сделает всё возможное, чтобы убежать от него.       Он прижал голову к рулю и глубоко вздохнул. Сегодня было новое начало. Начало возвращения к тому, как всё было раньше.       Айзава сдвинулся с места только тогда, когда заметил первых пробирающихся в академию студентов, которые бросали любопытные взгляды в его сторону; хотя ни один из студентов не был достаточно смел или глуп, чтобы подойти к нему. Некоторые вещи никогда не менялись.       Выйдя, Айзава направился к своему классу. Обычно он приходил намного позднее, сейчас всё-таки было рановато, и меньше всего ему хотелось ступить ногой в учительскую. По крайней мере, студенты перестанут досаждать ему, как только он активирует причуду. Чего нельзя было сказать о коллегах, особенно о Каяме и Тошинори.       Как всегда, когда Айзава вошёл в класс, Иида уже сидел на своём месте. Он выпрямился, увидев Айзаву, и его глаза засияли от любопытства и желания заговорить.       Айзава поднял бровь, направляясь к возвышению, гадая, всё ли ещё там находится его спальный мешок.       Уголком глаза он заметил, как Иида ёрзает на стуле.       — Да, Иида? — спросил Айзава, не поднимая глаз с того места, где он нагнулся в поисках спального мешка.       — Я просто хотел поприветствовать вас, сэр! — Иида встал, скрипя стулом.       — Садись. — Голова уже раскалывалась, а ещё даже не было половины девятого. Но он не мог сдержать тепла в груди от этого жеста. — И спасибо тебе, Иида.       Айзава достал спальный мешок, когда Иида сел обратно. Он наблюдал, как староста класса бросил обеспокоенный взгляд на сидящего в конце класса Шинсо, который спрятал голову в руки. Иида оглянулся на Айзаву потерянно и нервно, будто Айзава знал, что делать. Но Айзава покачал головой и просто забрался в спальный мешок. Он не хотел загонять Шинсо в ловушку, из которой он не мог бы выбраться.       Устроившись в углу, Айзава планировал вздремнуть до начала урока. Но, как и всё безмятежное, детские крики испортили тишину.       Дверь открылась, и студенты замерли, заметив Айзаву. Они смотрели на него, и он смотрел в ответ, не моргая. А потом их шок испарился, сменившись яркими улыбками.       — СЭНСЭЙ! Вы уже вернулись?       — Куда вы уходили?       — С возвращением!       — Сущий Мик тоже вернулся?       — Вы будете учить нас сегодня?       — Достаточно. — Айзава позволил волосам подняться вверх. Глаза защипало, когда он посмотрел на их нетерпеливые выражения лиц. Огоньки в их глазах не уменьшились, но они зажали рты и, так или иначе, имели приличие выглядеть смущённо. — Садитесь.       — Но сэнсэй! — заскулила Ашидо, и её лицо исказилось в детскую гримасу. — Мы скучали по вам!       — Садитесь, — снова приказал Айзава строгим голосом. И с большим ворчанием студенты сделали то, что им было велено.       Так поступили все, кроме Яойорозу, тихо стоявшей рядом с ним, сцепив руки за спиной.       — Да, Яойорозу?       — Мы просто хотели поприветствовать вас. — И из-за спины она протянула ему гладкий термос тёмного цвета. Айзава улыбнулся, увидев, что крышка была изогнута в виде двух одинаковых кошачьих ушек. — Надеюсь, что вам понравится Фантомный Чёрный Чай.       Айзава моргнул, взяв термос в руки. К нему вернулось прежнее тепло, и ему показалось, будто он уже выпил всё содержимое.       — Спасибо, — сказал он, пряча горящие щёки в шарф, когда заметил, что остальные студенты ухмыляются.       — Видишь! Я же говорил, что ему это понравится!       — Только потому, что Момо дала ему это!       — Ага! Она его любимица!       Волосы Айзавы слегка приподнялись, причуда горела слабо, но этого эффекта хватило, чтобы класс замолчал.       Айзава ещё раз поблагодарил Яойорозу и велел ей занять своё место, после сделал глоток из термоса. Напиток был сладким, с земляным привкусом. Он вновь сделал глоток и позволил теплу окутать его.       И тут он заметил, что Яойорозу замерла у стола Шинсо с ещё одним термосом, зажатым в ладонях. Сначала Шинсо не двигался, опустив голову в руки. Но когда Яойорозу поставила термос на стол, ребёнок повернулся, моргнув, как сова, обнаруживая термос, а после поднял голову и увидел Яойорозу. Она улыбнулась ему, не говоря ни слова, и села позади него за свою парту.       Его адский класс был громким, несносным и слишком любопытным для своего же блага, но они были хорошими детьми. Поистине будущие герои.       — Итак. — Класс повернулся к Айзаве, сосредоточенный и готовый. — Скажите мне, что я пропустил.       К счастью, после своей вспышки они успокоились и позволили Ииде рассказать, как продвигались их тренировки под руководством Тошинори.       В этот момент раздался звонок, и в дверях появился упомянутый мужчина.       — Ах! Доброе утро, Айзава.       — Тошинори, — кивнул Айзава в знак приветствия.       — Рад снова тебя видеть! Без тебя я с трудом поспевал за ними! — Тошинори улыбнулся, хоть и не фирменной улыбкой Всемогущего. Вместо этого уголки его губ изогнулись во что-то гораздо более искреннее и тёплое, словно он и правда был рад возвращению Айзавы.       — Я слышал обратное. Похоже, ты недооцениваешь свои педагогические способности, — сказал Айзава, собираясь уходить. Он спрятал ухмылку за шарфом, глядя на широко раскрытые глаза Тошинори. — Спасибо, что позаботился о них.       — Конечно…       Айзава оглянулся на Шинсо, который всё ещё был спрятан в своих же руках. Он заколебался, всего на мгновение, но, решившись, Айзава отступил в коридор. Как бы Тошинори ни умел выставлять себя дураком, герой в отставке не был лишён достоинств. Он доверял ему своих детей.       К большому разочарованию класса, он не собирался сегодня быть с ними на тренировке. Он застрял с крысой на всё утро; состоится встреча, на которую он не горел желанием идти. А поскольку Незу молчал о теме разговора, Айзава опасался худшего.       — Айзава!       Айзава повернулся на голос Тошинори, когда тот выскочил из класса.       — Да?       — Насчёт Шинсо… — Тошинори сделал паузу, обдумывая слова. — Он хочет принять участие в сегодняшних тренировках. Мне просто интересно, согласен ли ты. Я не знаю подробностей того, что произошло, кроме той информации в расплывчатом электронном письме от Незу, где он объяснил твоё отсутствие. Но я знаю, что бы ни случилось, это не-       Айзава поднял руку.       — Если пацан хочет присоединиться, то позволь. Нет причин мешать его порыву примкнуть к одноклассникам.       Тошинори уставился на него огромными глазами.       — Ты уверен?       — В любом случае ты не сможешь остановить его.        — Я не хочу, чтобы Шинсо навредил себе, если он не готов.       — Иногда самые трудные уроки усваиваются, когда ты делаешь что-то до того, как будешь к этому готов, — вздохнул Айзава. У него уже был этот бой с Шинсо. Ребёнок даже не должен был появляться в академии до конца месяца, но Шинсо был более упрямым, чем сам Айзава.       И как родитель, Айзава не хотел ничего, кроме как убедиться, что Шинсо счастлив, и что ему не будет больно. А как учитель и наставник он знал, что падение неизбежно. Что настоящий урок заключается в том, чтобы снова встать и понять, почему ты упал.       — Просто присмотри за ним вместо меня.       — Конечно.