A Warbling Song || Песнь Трели

      Поверх края кружки глаза-бусинки немигающе уставились на Айзаву. Хоть и было желание извиваться под пристальным взглядом Незу, Айзава уставился в ответ, сохраняя нейтральное выражение лица.       — Как у тебя дела, Шота? — спросил Незу спокойным и приятным голосом.       — Хорошо.       — А у Хизаши?       — Хорошо.       — Как насчёт маленькой Эри?       — Хорошо.       — А если я спрошу о Хитоши?       — Хорошо.       Незу улыбнулся, ставя кружку на стол.       — Я имел удовольствие знать тебя долгое время, Шота. — Именно по подёргиванию усов или взмаху хвоста Айзава знал, как Незу выражает себя без человеческих черт. Сейчас же глаза-бусинки были широко раскрыты, а нос оказался направлен прямо на Айзаву, принюхиваясь.       — Мы в порядке.       — Если что-нибудь изменится…       — Ты будешь первым, кто об этом узнает.       — Я рад.       — Ты позвал меня сюда не для того, чтобы любезничать, — сказал Айзава, стараясь, чтобы голос не звучал резко.       — Благополучие моих сотрудников важно для меня, Шота. Это касается и тех, кто находится под опекой Юэй, будь то студент или гражданский.       Айзава глубоко вздохнул.       — После инцидента в USJ ты очень неожиданно вернулся в академию. Напугав многих первокурсников, пока шаркал по коридорам.       Айзава не знал, ухмыляться ему или закатывать глаза. Несколько сломанных костей вряд ли были веской причиной, чтобы сидеть на больничном. Так или иначе, академия довольно критично отнеслась к его возвращению, сославшись на то, что он должен отдохнуть и восстановиться после травм. Несколько коллег высказали свои опасения, а Незу вызвал его на встречу точно так же, как и сейчас. Однако их усилия были напрасны. Несмотря на то, как студенты таращились и суетились при виде его мумифицированного тела, Айзава остался, готовый учить следующее поколение героев.       — Ты отправляешь меня домой? — спросил Айзава, прищурившись.       — Я просто спрашиваю, здесь ли тебе следует быть.       — Я уже здесь.       Незу поднёс кружку к морде и сделал долгий, задумчивый глоток. Крыса была известна своим драматизмом, и Айзава заставил себя не наклоняться, нетерпеливо ожидая причины, по которой он застрял в кабинете босса, когда должен был учить своих студентов.       Наконец, Незу осторожно вернул кружку на место, и фарфор тихо ударился о деревянный стол.       — Комиссия Общественной Геройской Безопасности призвала провести оценку касаемо тебя.       По коже пробежал жар. Он почувствовал что-то вроде горечи в животе, которая скручивалась и превращалась в нечто уродливое. Его отношения с Комиссией были в лучшем случае симбиотическими. Им нужны были герои, особенно те, кто готов проползти по подземелью города, а ему для этого нужна была лицензия. Он вряд ли может назвать подобное мирным партнёрством; Айзава был склонен тянуть за поводок, соблюдая грань между тем, чего от него ждали как от героя, и тем, что нужно было сделать ему. В конце концов, его личность не была создана для того, чтобы быть мальчиком с плаката. Он оставил это для героев под светом софитов.       Пока они не трогали его, а он выполнял свою работу, Айзаве не нужно было беспокоиться о том, что Комиссия будет дышать ему в затылок. (За исключением тех случаев, когда это касалось экзаменов его студентов).       Но правда была такова, что Комиссия совала свой нос в грязное бельё Юэй с момента возникновения Лиги Злодеев. Малейшая заминка — и Комиссия поднимала тревогу. Не помогало и то, что внимание Лиги, похоже, было сосредоточено на его адском классе. Таким образом он тоже оказался в центре внимания.       — Что? — Айзава едва сдержал гнев в голосе. — Они думают, что раз меня схватили, я не могу выполнять работу учителя?       — Оценка относительно твоего опекунства над Эри.       И словно всё разом перестало существовать. Как будто он был под промывкой мозгов Шинсо. Мир исчезал до тех пор, пока у него не осталось лишь смутное ощущение того, что что-то не так, и он ничего не мог поделать с плавающим чувством в голове.       — Моё… опекунство? — Голос превратился в едва слышный, хриплый шёпот.       — Из-за того, что тебя похитил злодей, они считают, что ты больше не подходишь для ухода за юной Эри.       Руки Джуничиро легли на плечи Айзавы, пальцами впиваясь в мышцы, а их кончики горели, взращивая волдыри. Всё тело Айзавы содрогнулось от этого ощущения, и он поспешно прогнал призрачные прикосновения Джуничиро.       — Я заверил их, что она в безопасности и находится под твоим присмотром, но они обеспокоены тем, что ты слишком большая мишень для злодеев.       Айзава почувствовал, как что-то в груди опустилось прямиком в желудок.       — Что я могу сделать? — слабо спросил он.       — Мы приводим доводы, обосновывающие, что Эри продолжит оставаться твоей подопечной.       Айзава провёл рукой по лицу и сжал напряжённый подбородок.       — Она ребёнок.       — Я знаю.       — Если её заберут, она ничего не поймёт.       Айзава ощутил жжение в глазах.       — А что насчёт Хитоши?       Несмотря на то, что при передаче опеки над Шинсо им не нужно было прыгать через обручи для Комиссии, забота о Шинсо по-прежнему находилась в руках японского правительства. Ни один из детей не принадлежал Айзаве по закону. Он намеревался обсудить с ребёнком вопрос об усыновлении во время перерыва; документы об усыновлении были оставлены в ящике его стола. Сейчас он уже не думал, что они понадобятся.       — Они не упоминали о том, что Хитоши выведен из-под твоей опеки.       Облегчение пришло не так, как ожидал Айзава. Вместо этого желудок скрутило ужасом.       — Значит, один ребёнок в безопасности под моей опекой, а другой нет? — нахмурился Айзава, глядя на Незу.       Было ясно, чего хочет Комиссия. У Айзавы был страх, который не давал ему покоя, когда он впервые взял Эри в качестве своей подопечной. У Эри сильная причуда, с которой Айзава раньше никогда не сталкивался. Нависшая тень над миром героев. Причуда, которая была превращена в оружие против героев. Но, в свою очередь, это так же может быть причуда, используемая против злодеев… или тех, кто выступает против Комиссии. К счастью, Эри не могла контролировать свою силу, и без причуды Восстановителя не было никого, кто мог бы убедиться в том, что те, кто отвечают за заботу об Эри, не падут жертвами, отматываясь обратно до тех пор, пока они не перестанут существовать. Кроме Айзавы.       Была причина, по которой она попала под его опеку. Но он не знал, как долго эта причина будет держать Комиссию на расстоянии. Поскольку Лига становится смелее, а Комиссия недоукомплектована, причуда Эри станет лёгким способом победить злодеев. Одна маленькая девочка едва ли имела значение по сравнению с миллионами жизней, которые могут оказаться под угрозой, если Лига начнёт полномасштабную атаку.       Но для Айзавы она имела значение. Эри заслужила быть счастливой.       — Они будут использовать её как оружие, — сказал Айзава.       — Это то, чего я боюсь.       Айзава ощутил инстинктивное желание быть поблизости со своими детьми, как будто угроза Комиссии в тотчас же могла унести Эри, если он не рядом, чтобы защитить её.       — Они заберут Эри, если захотят. Независимо от того, гожусь ли я на роль её отца или нет. — Им не нужны были меры Джуничиро, когда они могли поступить по-своему. Айзава был мишенью злодеев на протяжении всей своей карьеры. У героя всегда имелись враги. Среди них был даже подозреваемый в предательстве, о чём Комиссия знала. И всё же они отдали ему Эри.       — Верно. Но они не требовали, чтобы мы передали им Эри. Они всё ещё опасаются её причуды так же сильно, как и хотят её использовать. Они, скорей всего, до сих пор обсуждают, забирать её или нет. Однако, если мы сможем убедить их в том, что Эри представляет для них большую угрозу и что её потребности будут лучше удовлетворены под нашей опекой, тогда, думается мне, мы сможем выиграть это дело против них.       — Но они не ставят под сомнение Юэй.       — Не ставят, это правда. Именно поэтому я назначил их оценку на сегодня.       — Сегодня? — моргнул Айзава, побледнев.       — Ну, они спросили, когда ты возвращаешься на работу, и я сказал, что неясно, когда ты вернёшься. Они действительно хотели встретиться с тобой, хотя у них и не хватает персонала. Если они не смогут встретиться с тобой сегодня, то нам придётся подождать до четверга. Чего никто не хотел. Так что вместо этого я отправил их в твою квартиру. Я не хотел заставлять их ждать.       — Квартира. Сэр, я… мы там больше не живём. Мы переехали.       Глаза Незу зажмурились от улыбки.       — О боже, я отправил их на старый адрес?       Айзава сделал паузу. Мысли завихрились. А потом на его лице появилась безумная ухмылка, которую он попытался спрятать шарфом.       — Спасибо.       Незу не ответил и просто сделал ещё один глоток чая.       — Эри радует и сотрудников, и студентов. Я доверяю тебе заботу о ней, Шота.       — Да, сэр.       ***       После встречи с Незу оставалось время, чтобы успеть к концу урока его адского класса во главе с Тошинори. На самом деле, не было никакого смысла присутствовать. Он не хотел подрывать преподавание Тошинори; отставной герой полностью вошёл в роль учителя, постигая знания в том, как стать лучшим учителем для студентов. Кроме того, он не хотел отвлекать детей своим присутствием. Даже он заметил, как сильно дети по нему скучали.       Но какая-то его часть — какой-то глубокий родительский инстинкт, — нуждалась в том, чтобы проверить Шинсо. Он понимал, что ребёнок в безопасности в стенах Юэй. Его окружали девятнадцать других студентов-героев, которые могли бы встать на его защиту в случае необходимости. Тошинори в том числе, даже несмотря на то, что он больше не являлся титулованным Всемогущим. Он поставит на кон свою жизнь, сражаясь до самой смерти за этих детей.       Шинсо в безопасности. Он находился со своими друзьями. Он мог защитить себя. Айзаве не нужно было беспокоиться.       Но так или иначе, Айзава обнаружил, что входит на территорию USJ в лёгкой, расслабленной позе, засунув руки в карманы, чтобы оглядеть головы студентов в поисках знакомой копны фиолетовых волос. Большая часть класса стояла на краю бассейна, наблюдая, как другие одноклассники упражняются в воде. Он видел, как несколько студентов подплыли к берегу с манекеном, который они тянули за собой.       — Тренировка по спасению? — спросил Айзава, подходя к Тошинори, который повернулся к нему с застенчивым видом, будто его поймали на чём-то неправильном.       — Ах, Айзава. Я не думал, что ты так быстро закончишь с Незу.       — Я избегал большинство его лекций.       — Он любит поговорить, — рассмеялся Тошинори, и Айзаве пришлось сопротивляться желанию закатить глаза. Как будто бы ты не один из тех, кто любить поболтать. Но затем выражение лица Тошинори стало серьёзным, полные беспокойства ярко-голубые глаза устремились на Айзаву. — Я знаю, что это не моё дело, но всё ли в порядке? Я могу чем-нибудь помочь?       — Действительно. Это не твоё дело. — Айзава повернулся к классу, игнорируя обиду на лице Тошинори. Правда в том, что сейчас, возможно, они были ближе, чем когда Тошинори впервые присоединился к персоналу Юэй. И, может быть, после нескольких рюмок алкоголя Айзава признался бы, что они находились где-то на уровне друзей. Однако это не меняло того факта, что личная жизнь Айзавы была его собственной. Тошинори не следует совать в неё нос. Этот идиот попытался бы помочь, но Айзаве не нужно, чтобы неуклюжий болван усугублял ситуацию.       — Извини.       Айзава продолжал смотреть в сторону, наблюдая, как Ашидо помогает Урараке выбраться из бассейна; девушки хихикали, вытаскивая манекен, который со свистом выталкивал воздух в искусственных вдохах. Затем пара принялась за работу, переворачивая манекен на бок, чтобы избавить его от воды.       Айзава скользил взглядом по студентам, пока не заметил Шинсо. Ребёнок стоял на краю бассейна с расширенными глазами, осматривая воду. Мидория зашёл поглубже, обернулся к Шинсо и нахмурился; в больших зелёных глазах читалось беспокойство. В конце концов, Тошинори и Мидория были похожи друг на друга: оба стремились помочь и готовы были лезть в чужие дела без спросу.       После секундного колебания и испуганного взгляда, Шинсо скользнул в бассейн и поплыл за одноклассником. Он не был изящным или сильным пловцом. До того, как переехать жить к Айзаве и Ямаде, ребёнок даже не умел грести по-собачьи. Только тогда, когда Айзава решил научить Эри, приглашая Шинсо пойти с ним, ребёнок признался, что не умеет плавать. Проведя значительную часть детства и юности в приёмной семье, он не имел возможности заниматься.       Он быстро учился, но не был рыбой в воде.       — У него всё хорошо, — сказал Тошинори, находясь рядом.       — Мм?       — Шинсо. Он более сдержан, чем обычно, но я вижу, что он готов вернуться к учёбе.       Айзава только хмыкнул в ответ. Решимость сама по себе — это одно. Тем не менее, наблюдая за тем, как Шинсо пытается перевернуть манекен на спину, он понял, что на самом деле двигало ребёнком. Отчаяние. Мысли о том, что он отстаёт, что он недостаточно хорош, что ему нужно доказывать, что он не злодей — всё это порождено упрямством, но также и потребностью выйти за пределы того, что о нём думали другие. Однажды Шинсо назвал это эгоистичной мечтой, но Айзава пресёк направление его мыслей. Мечтать для себя не было эгоистичным.       И если и был ребёнок, который заслужил исполнения своей мечты, так это Шинсо.       Но отчаяние делало людей глупыми.       Голова Шинсо погрузилась под воду.       Айзава шагнул вперёд, дёргая за ленту захватного оружия. Тошинори двинулся, подгоняемый инстинктами в такт движениям Айзавы, даже если он не знал, в чём дело.       — Что происходит?       Айзава не сводил глаз с воды. Шинсо вынырнул на поверхность с широко раскрытыми глазами. А затем снова тихонько ушёл под воду.       — Отзови студентов! — Айзава двинулся к воде и метнул в Хитоши петлю захватного оружия. Но лента бесполезно повисла в воздухе, прежде чем упасть, погрузившись под воду. Айзава мог только наблюдать, как она исчезает, пока Хитоши задыхался, прорываясь к поверхности; руками он хватался за воду так, словно мог словить её и вытащить себя из воды.       Песчаный берег бассейна USJ исчез под ботинками Айзавы и сменился белой плиткой в ванной. Вода согрелась между его бёдер, жар обжигал кожу, становясь всё горячее и пузырясь на поверхности. Он всё ещё мог видеть очертания Хитоши, когда тот погружался, цепляясь пальцами за воду. Но Айзава не мог пошевелиться, ноги застыли на месте и, казалось, что они таяли, пока жар воды варил его заживо.       «Я накажу этого маленького сучонка так сильно, что он даже не поймёт, какой сегодня день». Прорычал призрачный голос в ухо Айзавы. Вес двух больших рук впился в его плечи, толкая и швыряя на колени. «Он всё портит».       Он задыхался и не мог вдохнуть больше ни глотка воздуха. Он словно тонул над гладью воды, горло сжималось само по себе, отказываясь впускать воздух в лёгкие. Он царапал ногтями кафельный пол, а кровь окрашивала воду на кончиках его пальцев в розовый цвет. Его тело дёргалось, рёбра расширялись, освобождая место для воздуха, который никак не хотел поступать.       Что-то большое потянулось к щекам Айзавы, запрокинув голову и отрывая подбородок от груди. Руки. Он почувствовал мозоли на пальцах этих рук. Знак, который был у всех героев.       — Айзава, ты меня слышишь?       Он узнал голос. Низкий, мягкий, с намёком на неяпонский акцент. Привкус чего-то иностранного. Он поднял взгляд и обнаружил, что два поразительно голубых глаза, окутанных тенью, смотрят на него.       — Всемогущий?       — Ты снова с нами?       Айзава моргнул, после откинул мокрые волосы с лица. Он мог заметить несколько студентов поблизости, наблюдавших за ним с обеспокоенными выражениями лиц. Айзава снова моргнул и оторвал лицо от хватки Тошинори.       — Почему я мокрый?       Он повернулся к студентам. Они много раз возвращались в USJ с момента дебюта Лиги, и он уверен, что не единственный, у кого по спине каждый раз пробегали мурашки, когда они ступали сюда. Проверка головы помогла ему успокоиться. Пока студенты в безопасности, он…       Студентов было всего восемнадцать. Он пересчитал ещё раз. И снова.       — Где Хитоши? — Айзава перевёл взгляд на Тошинори.       — Он отправился в лазарет. С ним Бакуго.       Айзава с трудом поднялся на ноги.       — Айзава, полегче.       Айзава оттолкнул руки Тошинори и, спотыкаясь, пошёл вперёд, пока студенты расступались перед ним. Он сделал всего несколько шагов, прежде чем на его пути возникла грозная фигура.       — Айзава. Стоп, — приказал Тошинори так, как Всемогущий обращался к злодеям. — Ты должен остановиться.       — Мне нужно проверить Хитоши. Я в порядке.       — Ты замер.       Айзава пристально посмотрел на мужчину. Он не замер. Герои не замирали. Подобный инстинкт был вырезан у них. Он не был каким-то беспомощным животным, попавшим в ловушку ослепительных огней приближающейся машины. Любой страх, возникающий при столкновении со злодеем, вызывал лишь прилив адреналина. Он не замер.       — Отойди.       — Неужели это тот пример, который ты хочешь подать своим студентам? — кивнул Тошинори в сторону толпы студентов, которые наблюдали за перепалкой с округлёнными, испуганными глазами.       — Как будто ты один из тех, кто может так говорить, — прорычал Айзава.       — Именно. Я совершил эту ошибку. Это плохо кончается, Айзава. — Тошинори положил руку на плечо Айзавы, успокаивая. Несколько месяцев назад Айзава отмахнулся бы от этой руки. Чёрт возьми, несколько месяцев назад Тошинори не осмелился бы предложить ему какое-либо утешение, особенно в физической форме. Он позволил руке остаться.       — Хитоши-       — С Бакуго и Исцеляющей Девочкой. Что случилось? В один момент ты бежал к Шинсо, а потом замер, как будто парень промыл тебе мозги.       На какое-то ужасное мгновение он подумал, не промыл ли ему мозги Хитоши. Но время не остановилось, смягчённое причудой Хитоши. Наоборот, его разум словно не мог решить, где он находится. Как только он услышал, что Хитоши задыхается, всё вернулось к тому моменту, когда Джуничиро держал Хитоши в ванне под бурлящей водой. Айзава всё ещё мог чувствовать отголоски жара, бьющего его по лицу.       Айзава обернулся к студентам, которые с любопытством смотрели на него. Он поймал на себе взгляд Мидории, баюкающего свою руку.       — Что случилось с Мидорией?       Тошинори вздохнул, видимо, замечая, что Айзава дезориентирован.       — Когда класс понял, что происходит, Мидория был ближе всех к Шинсо и пошёл его спасать. К сожалению, в панике Шинсо… он укусил Мидорию.       — Не больно… — тихо сказал Мидория, не в силах глянуть Айзаве в глаза. По сравнению с обычными травмами Мидории, касающихся его рук, рана выглядела лишь слегка воспалённой.       Айзава вздохнул, проведя ладонью по лицу. Это был всего лишь их первый день возвращения.       — Пойди к Исцеляющей Девочке, как только она закончит с Хитоши.       — Да, сэр.       Айзава повернулся к Тошинори.       — Я думаю… — Он проглотил комок в горле. — Что ты ещё некоторое время будешь руководить классом без меня.       Тошинори одарил его тёплой улыбкой.       — Потрать столько времени, сколько тебе нужно, мой друг.       ***       Он услышал своего ребёнка до того, как увидел его, чего Айзава раньше не мог припомнить. Шинсо по умолчанию был тихим человеком, хотя Айзава подозревал, что годы, проведённые в приёмной семье, нанесли Шинсо много душевных травм, которые даже любящий дом не мог исправить. Не то чтобы Шинсо позволил Айзаве разделить эти шрамы между ними. Айзава прочитал досье ребёнка, но, так или иначе, когда дело касалось таких детей, как Шинсо, было слишком много тревожных сигналов. Всё досье оказалось пропитано фальшью, и поэтому он полагался на свои собственные суждения, оценивая состояние ребёнка. Однако корень каждого вздрагивания, или бессонной ночи, или синяка было чем-то, что Шинсо хранил в тайне. Заставить ребёнка открыться, разбередить раны, которые давно зарубцевались — было почти невозможно.       Поэтому то, что ребёнок сейчас говорил, застало Айзаву врасплох. Голос был едва слышным низким бормотанием, из-за чего казалось, что он вообще не хочет говорить. И всё же, пока Айзава ждал возле лазарета USJ, ребёнок продолжал болтать.       — …вот так паниковать. Было реально тупо.       Бакуго только хмыкнул в ответ.       — Ты не должен был идти со мной, знаешь?       — Круто, — гаркнул Бакуго. Айзава почти мог представить хмурое выражение лица Шинсо, когда он закинул ноги на больничную койку.       — Не думал, что ты заботишься обо мне.       — Обойдёшься. Всемогущий послал меня присматривать за тобой.       — Мне не нужна нянька, — рявкнул Шинсо.       — Ты чуть не утонул, потому что запаниковал во время плавания, как идиот. Так что да, тебе нужна нянька.       Шинсо фыркнул, и Айзава услышал, как он откинулся назад, ударившись изголовьем койки о стену.       — Неважно. Супер, — сказал Шинсо.       Затем они замолчали. Тишина была густой и тяжёлой. Это был идеальный момент, чтобы Айзава вмешался. Но хоть убей, он не мог пошевелиться.       Неразумно стоять за пределами комнаты и подслушивать личный разговор сына, который, как он знал, Шинсо никогда с ним не начнёт. Он гадал, мог ли Шинсо рассказать ему об этом до заведённого диалога с Бакуго. Он сомневался. Ребёнок и до всего был немногословен, но Айзава без колебаний оставался рядом с ним, молча давая Хитоши понять, что он здесь и не осудит. Но теперь? Часть его знала, что сейчас ему не рады. Территория, на которой ему когда-то было так комфортно, теперь была усыпана трещинами и битым стеклом, и каждый шаг был каким-то неверным.       Поэтому он подождал, пока один из них снова не заговорит.       — Я просто понимаю, знаешь? — тихо сказал Бакуго, словно не хотел, чтобы Шинсо его услышал.       — Что?       — Я понимаю.       — Как ты можешь… — огрызнулся Шинсо, когда гнев взял над ним вверх, но потом он утих. — Ой.       — Да, ой.       — Извини.       — Не надо. Я здесь не для того, чтобы говорить о чувствах и прочем дерьме, но, как бы то ни было, я понимаю. И я знаю, что это тот ещё пиздец.       — Я… — голос Шинсо сорвался. — Ты знаешь…?       — Всё, что я знаю, это то, что тебя похитил злодей.       Откуда Бакуго был в курсе, являлось загадкой, хоть ребёнок и был известен тем, что подслушивал. Айзава не знал, гордиться ли скрытностью Бакуго или нет. Однако он пришёл к выводу, что его класс снова был слишком любопытным для их же блага.       Шинсо издал тихий звук, прежде чем то, что он сказал дальше, пробило дыру в лёгких Айзавы.       — Я открыл ему дверь.       В глубине души Айзава знал, что Джуничиро не вламывался в дом силой. Ведь дверь была открыта, когда он пришёл домой.       — Я не подумал, — тяжело вздохнул Шинсо. — Я был так сосредоточен на том, чтобы Эри было весело, поэтому просто распахнул дверь, как идиот. Это моя вина.       Бакуго ничего не сказал, только издал измученный вздох, скрипя стулом и откидываясь на спинку.       — Как… как мне…?       — Двигаться дальше?       — Ага.       Бакуго снова вздохнул.       — Я не знаю. После Камино я выбил дерьмо из Деку.       — Ты что? — Из Шинсо вырвался шокированный смешок.       — Выскользнул после комендантского часа и немного поколотил его.       — Это помогло?       — Что? Ты же укусил его, хочешь второй раунд? — рявкнул Бакуго, смеясь так, что это звучало как злобное ликование.       — Я не понял, что это был он, — пробормотал Шинсо, хотя Айзава слышал веселье в его голосе.       — Он чуть не утонул, пытаясь спасти тебя! — Смех нарастал, пока не оказался настолько громким, что начал отражаться от стен, будто взрывы Бакуго. Айзава догадался, что всё, что делал ребёнок, было громким. — Его тупое лицо, когда он ушёл под воду.       — Это не смешно.       — Какого хуя это не так!       Шинсо захихикал, немного приглушённо, словно пытался скрыть это. Звук сошёл на нет с теплом, как последние догорающие угольки костра. Он звучал довольно.       — Спасибо.       Бакуго фыркнул.       — Не упоминай об этом.       — Ты говоришь буквально?       Айзава мог представить, каким острым взглядом Бакуго одарил Шинсо.       — Твой старик скоро должен быть здесь. — В голосе Бакуго прозвучала нотка осведомлённости.       Айзава подождал пару секунд, не желая показаться подслушивающим, но вряд ли можно было войти в комнату естественно. И когда он открыл дверь, стало очевидно, что ни Бакуго, ни Шинсо не удивились, увидев его.       Шинсо раскраснелся, когда понял это, и поджал колени к груди, спрятав голову в согнутых руках. Он выглядел ужасно маленьким, сидя на кровати.       — Отлично. Наконец-то я могу идти. — Бакуго встал и, ни разу не оглянувшись, ушёл.       А потом остались только они.       Вздрагивание было ожидаемым, но в любом случае это ранило Айзаву.       — Давай, пошли.       Затем Шинсо резко повернул к нему голову, широко раскрыв глаза и рот. Грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а затем опускалась, пока его глаза скользили по каждому дюйму лица Айзавы, изучая.       — Вы не собираетесь спросить, что случилось?       — Ты хочешь поговорить об этом?       Челюсть Шинсо захлопнулась.       — Тогда пошли.       Шинсо осторожно слез с кровати и последовал за Айзавой, который повёл их обратно к припаркованной машине.       Не было ничего удивительного в том, что их день был прерван. Если быть честным, он ожидал подобного. Но он думал, что они хотя бы доживут до обеда.       Поездка на машине домой была такой же, как и утром. Шинсо свернулся на сиденье, пристально глядя на мир, проплывающим за окном машины. Айзава сидел молча с побелевшими костяшками пальцев на руле, пытаясь подобрать слова.       Но в итоге ничего так и не было сказано, когда Айзава подъехал к дому и заглушил двигатель. Без шума мотора стало тихо. И всё же, Шинсо не шелохнулся, чтобы выйти. Вместо этого он вжался в сиденье с трясущимися руками, пальцами вцепившись в форменные брюки.       Была ночь, когда Шинсо впервые отправился в патруль с Айзавой, где ребёнок оказался в той же позе с нахмуренными бровями и напряжённым подбородком. Тогда случилась простая ошибка, но злодей одержал верх всего на секунду и ударил ребёнка. Он оставил его с синяком под глазом, окровавленным носом и значительной долей беспокойства.       После Айзава отвёл Шинсо в место, которое в конечном итоге стало их любимым заведением быстрого питания. Оно было американизированным, и Айзава ставил под сомнение каждый ингредиент в этих котлетах; но не было ничего лучше, чем неопрятный, сомнительный бургер после неудачного патруля.       Он вспомнил, как заказал еду для ребёнка и сунул ему в руки булочку в фольге. Шинсо посмотрел на него такими большими растерянными глазами, словно не понимал, почему Айзава награждает его вместо того, чтобы прочитать самую напряжённую в мире лекцию. Айзава лишь пожал плечами и принялся за свой бургер. Лекция, конечно же, состоялась, но только на следующее утро, когда адреналин утих, а Шинсо пришёл в себя.       Айзава хотел бы отвести туда Шинсо прямо сейчас, надеясь, что жирные бургеры исправят застоявшиеся отношения между ними.       — Хитоши…       Шинсо вздрогнул, но не повернулся к Айзаве. Он просто уставился в окно с остекленевшим взглядом.       — Вы собираетесь читать мне лекции?       Айзава вздохнул и откинулся на спинку сиденья, отстёгивая ремень безопасности.       — Нет, — мягко сказал Айзава. — Мне не следовало торопить нас обоих.       — Я хотел пойти.       — Ты бы поехал без меня?       Шинсо сидел, поджав губы.       — Я должен был понять, что мы не готовы.       — Вы имеете в виду, что я был не готов.       — Я имею в виду, что мы должны были отдохнуть следующие несколько дней.       — Я хочу вернуться в академию. — Плечи Шинсо почти прижались к его ушам. — Я не хочу сидеть в своей комнате весь день.       — …Мы могли бы тренироваться дома? — нерешительно предложил Айзава.       Именно в этот момент Шинсо повернулся к нему с расширенными глазами.       — Хитоши-       Но потом он исчез, захлопнув дверцу машины. Ключи от дома оказались зажаты в его шаткой руке, и он пытался открыть входную дверь.       Айзава последовал за ним.       — Вот. — Он осторожно положил руку на ладонь Шинсо и вынул ключи из его сжатого кулака       Дверь легко открылась под его крепкой хваткой.       Шинсо, не теряя времени, вбежал по лестнице в свою комнату, ударяя дверью о косяк.       — Хитоши? — раздался голос Ямады из открытой гостиной.       — Да, это мы. — Айзава сбросил обувь и захватное оружие.       Ямада свернул за угол и прислонился к стене. Его глаза наполнились тревожным теплом.       — Тяжёлый первый день?       Айзава подошёл к Ямаде, роняя голову ему на плечо.       — Ага.