***
Доппио взял курс на одно уютное заведение неподалёку, что нравилось ему и вдобавок работало круглосуточно. Путь предстоял недолгий, и почти всё это время они молчали, просто шагая в том направлении, куда вёл их парень: последний ничего не спрашивал и не говорил, как и обещал, но угрюмо следующий за ним мужчина лишь единожды прорезал тишину, всё-таки озвучив своё имя для приличия. Винегар без колебаний счёл это за условное согласие на дальнейший разговор, однако прежде всего необходимо было поскорее отогреть окоченевшего спутника. На месте они, не сговариваясь, забились в самый укромный угол кафе, расположившись друг напротив друга. Кругом мерцали гирлянды и винтажные лампы, наполняя пространство внутри тёплым приглушённым светом, но Ризотто только одарил помещение беглым скептичным взором. Вскоре он убедился, что его нежданный компаньон не лукавил, сказав, что возьмёт траты на себя. Это стало ясно, когда розоволосый попросил официанта записать всё в один счёт. Такое положение казалось слегка унизительным, и в любом другом случае гордость не позволила бы мужчине спокойно мириться с происходящим, но сейчас он воспринял это как моральную компенсацию за беспокойство своей персоны. Открыв рты только для того, чтобы сделать заказ, они продолжили сидеть безмолвно и дальше. При этом юноша не стеснялся открыто смотреть на него, можно даже сказать, — откровенно пялился. Сначала Неро было попросту неловко от столь прямого взгляда, но вскоре чужое поведение начало ощутимо раздражать: настолько, что он нашёл в себе силы уставиться в ответ. В совокупности с подобающим освещением это позволяло Доппио изучать его ещё эффективнее, чем в сумраке парка, и он в очередной раз убедился, что даже несмотря на помятый вид с явными отпечатками депрессии, светловолосый был до умопомрачения хорош собой. Лишь его тёмные склеры выбивались за рамки классической привлекательности. Винегар был готов поспорить: если бы не эта специфическая татуировка, от поклонников у мужчины не было бы отбоя. Но чутьё подсказывало, будто тату предназначалось аккурат для отпугивания простых обывателей. Парню это было только на руку, ведь он в их число не входил. Помимо прочего, при взгляде на него юноша едва сдерживал желание проявить максимум участия, на который способен, особенно сейчас, когда Ризотто сидел напротив, такой измученный и безутешный, словно вечный покой — его единственная мечта. В черноту необычных глаз закралась бескрайняя грусть, истерзанная морозом кожа рук и лица отчаянно нуждалась в уходе, а вымокшие в снегу волосы делали его образ ещё более несчастным. В конце концов, после десятка минут в напряжённой тишине, Доппио решил попытать удачу. — Может, всё-таки расскажешь, что случилось?.. — осторожно начал он, полагаясь на то, что мужчина не стал бы представляться, будь он однозначно против беседы. Неро и правда уже было безразлично, собирается парень держать язык за зубами или же примется тараторить, но они, так или иначе, никем не приходились друг другу, чтобы он вот так запросто разбрасывался личной информацией. Их нельзя было назвать даже знакомыми, так что, по его мнению, розоволосому определённо стоило сбавить обороты. Но глядя на изогнутые в беспокойстве брови, Ризотто снисходительно ответил. В границах допустимого, разумеется. — Ничего не случилось. Обычная никчёмная жизнь, как и у многих.***
Да, он мог бы рассказать, как несколькими годами ранее бросил все силы на то, чтобы поднять больную сестру, — свой незаменимый оплот, — на ноги; как с тех пор погряз в бесчисленных долгах, жертвуя каждую копейку на её лечение; как тяжело было сводить концы с концами что тогда, что по сей день. И как сестра всё равно покинула его, несмотря на все старания, в мгновение ока оставив один на один с жестокой реальностью, обернувшейся для него наихудшей стороной после её смерти. Но к чему вообще об этом говорить? Преодолеть столь сокрушительное потрясение Ризотто был не в состоянии. Фрустрация, порождённая напрасными усилиями, оказалась убийственной, а внешние обстоятельства никак не способствовали его положению: тяжёлые последствия и неудачные повороты судьбы давили всякое сопротивление, без жалости. Поэтому за прошедшие годы Ризотто так и не удалось собрать себя. И вот сегодняшним вечером он заключил, что любые его попытки будут априори тщетны; что пора уже затушить едва теплящиеся надежды. Однако случайному парню совсем необязательно это знать.***
Слова светловолосого прозвучали с ощутимым сарказмом, и пусть в них отсутствовали подробности, его лицо прекрасно выдавало ту выразительную эмоцию опустошения, что полностью владела им, а сам он и вовсе отвёл взгляд, прерывая затянувшуюся игру в гляделки. Данные признаки только сильнее убедили Доппио не сдавать назад, хотя тот явно не горел желанием обсуждать эту тему. — Не думаю, что она такая уж «никчёмная», — обозначил он, немного надув губы, ибо верил, что существование мужчины является неотъемлемым элементом его собственной жизни, да и просто чудесным событием, которое привнесло в неё куда больше красок и которое он не позволит обесценивать. — Кажется, тебе следует для начала пересмотреть свои взгляды. Правильное восприятие творит чудеса! — Всему есть предел, — пресёк его чрезмерный энтузиазм Неро. — Ты недооцениваешь возможности человеческого сознания, — настаивал на своём юноша. — Просто нужно научиться этому как следует. Ризотто не пришлось по душе то, с какой уверенностью в собственной правоте парень его поучает, практически отчитывает. Что за непроходимая наивность. В придачу к этому тот был безнадёжно упрям; ещё в парке мужчина понял, что соскочить с крючка так легко не получится, потому пытался плыть по течению. — Послушать тебя, так это поможет решить любые проблемы. Сомневаюсь, что ты вообще имеешь представление о том, что говоришь, — не сдержал пренебрежения Ризотто, утомлённо потирая лоб. — У тебя хоть бывали настоящие неприятности? — Бывали, уж поверь, — неожиданно жёстко откликнулся Винегар, возмущённый тем, что его не воспринимают всерьёз, и мужчина отметил, как нервозно дрогнули его брови, по причинам, ему неизвестным. — Ну, и? Моё солнце восходит несмотря ни на что. От такой приторной патетики сводило зубы, да и неразумно было полагаться на слова рандомного прохожего: неизвестно наверняка, каково мерило его проблем. Но всё же непоколебимость в чужом тоне немного выбивала Неро из привычного ему ритма. Он не стал отвечать, однако некоторое время невольно размышлял о природе поведения своего спутника, пока последний не заговорил снова. Нащупав тупик в сложившемся диалоге, юноша решил зайти с другой стороны. — Что бы там ни было, всё равно не надо так издеваться над собой… Ты ведь сделаешь только хуже, — аккуратно произнёс он, припомнив мужчине, в каком состоянии застал его. Ризотто тем не менее не поменялся в лице, продолжая хмуро смотреть на него, отчего Доппио тоже нахмурился, яро желая избавить его от этого выражения. — Не лучше ли заняться чем-то приятным и полезным? Поднакопить драгоценные силы, чтобы потом ещё немного постараться и стать ещё чуточку ближе к желаемому, — сказав это, розоволосый сразу почувствовал волну скептицизма, исходящую от собеседника, и буркнул в довесок. — Или, по крайней мере, поберечь оставшиеся. — Рано или поздно наступит момент, когда ты просто перестанешь вывозить, как бы ни старался, — отрезал Неро отстранённо, ссылаясь на то, что пробовал не единожды. — Никакие силы уже не помогут. Отчётливо ощущая пессимистичные тенденции в его рассуждениях, Винегар не бросал попыток благоприятно повлиять на мужчину. — Я не спорю, это тяжело… Но и ставить на себе крест — не выход. Если тебе совсем себя не жаль, подумай хотя бы о тех, кому ты небезразличен… — Не припоминаю таких, — отмахнулся, как от назойливой мухи, светловолосый. Он не собирался вестись на его провокации и выразился так намеренно, удерживая подорванную невозмутимость, насколько мог. — Да-да, и на что я только рассчитывал? — парень помотал головой, шутливо закатив глаза, а затем устремил острый взгляд обратно к нему. — Держу пари, всё это время ты думал, что никому до тебя нет дела? Как видишь, это не так, — Доппио сделал паузу, вздохнув уже более озабоченно. — Наверное, мне следовало подойти к тебе раньше… Давно нужно было это сделать, — добавил он с досадой, видя столь запущенный случай. В этот момент им принесли заказанные блюда, так что пришлось временно принять нейтральный вид, а после ухода официанта, они принялись за еду без лишних слов: для обоих эта передышка была возможностью обдумать всё услышанное. Взяв столовые приборы, Ризотто начал неловко возиться в своей тарелке. Видимо, его руки пока плохо слушались спустя столько часов на холоде. Винегар украдкой следил за ним, но ничего не сказал, однако после трапезы позволил себе перейти к ещё более решительным высказываниям. — Послушай, я понимаю, почему тебе кажется это невыполнимым. Конечно, невозможно изменить всё сразу. Но попробуй изменить хоть что-то. Стоит лишь начать… с чего-то одного. Можешь начать с меня, — несмотря на свои пламенные речи, Доппио улыбнулся ему довольно застенчиво. — Знаешь… Преодолевать жизненные трудности вместе — намного проще. Мне твоё появление помогло. И если ты позволишь этому случиться, обещаю, ты будешь потрясён тем, как может преобразиться твоя жизнь. В этот раз юноша действительно заставил Неро обратить на себя внимание. Впервые тот не пошёл наперекор, а, наоборот, прислушался к его словам, спровоцировавшим целый поток совершенно разных мыслей. Мужчина был бы и рад этому воспротивиться, но они неизбежно цепляли, проникали гораздо глубже, чем ему хотелось. В итоге, он откликнулся с некоторой растерянностью. — Не занимайся ерундой. Ни один нормальный человек не станет добровольно зарывать себя под ворохом чужих проблем и заморочек, — он попытался вразумить парня снова, хотя уже заведомо знал, что ничего не выйдет. — Никто не говорил, что я нормальный. Ты уже должен был в этом убедиться, — лукаво бросил Винегар. — О, тогда всё встаёт на свои места, — пропустив вероятный флирт мимо ушей, Ризотто отстегнул колкость в ответ, но затем вновь обратился к серьёзному тону. — Брось эту затею, это не стоит того. — Извини, но это уже мне решать, стоит оно того или нет. Это моё дело, — строго подчеркнул розоволосый. — И я готов сделать всё, что в моих силах. Тебе нужно только пойти мне навстречу. Закончив кидаться вескими фразами, Доппио смотрел на него с ожиданием. Ризотто ясно видел, что это не было ложью. Он не верил, что нечто подобное происходит с ним, и отталкивал бы юношу до последнего, но, как ни удивительно, перед таким он не мог устоять. Его оборона, наконец, дала трещину. Сохранять скептичный вид и дальше стало трудно, так что Неро просто выдохнул со смирением. — Неужели тебя реально может интересовать кто-то, вроде меня? — Может! — выпалил Винегар, почувствовав проблеск успеха, и тут же хохотнул. — Надо же, всего день назад я даже не думал, что смогу познакомиться с тобой, но вот я здесь и абсолютно точно уверен, что ты мне нужен, — он говорил куда смелее, чем ранее, и поспешил напомнить о своих намерениях, в порыве эмоций потянувшись через стол, чтобы недвусмысленно обхватить расслабленно лежащую ладонь мужчины обеими руками. Тем не менее, резко осознав, что это пока неуместно, он всё же отдёрнул руки. Ризотто немного помолчал, потерянно глядя на эту суету, и вдруг пододвинул руку ближе. — Можешь взять, — разрешил он. Теперь пришёл черёд Доппио поражаться, ведь он совсем не ожидал такой инициативы. Парень уставился на светловолосого взволнованно, даже слегка безумно, но вскоре опомнился. Когда он робко вернул свои руки назад к его ладони, Неро просто молча смотрел на них, пытаясь понять собственные эмоции и ощущения. Разве сможет этот человек что-то изменить в его жалкой жизни? Сидя там, на скамейке, он уже был готов окончательно сдаться, однако что-то заставило его согласиться на это чудно́е свидание, словно для того, чтобы испытать судьбу в последний раз. Едва ли он мог вообразить, с чем столкнётся. Но пылкая искренность и неподдельное волнение, что паренёк проявил этим вечером, подкупали даже, казалось бы, потерявшего всякую веру Ризотто. Ему захотелось проверить. Только сейчас, когда он поднял взгляд к юноше, во внимание бросились детали, которые прежде его разум игнорировал. Он заметил, что под шапкой, которую Доппио снял при входе в кафе, скрывалась не просто копна волнистых розовых волос, а целая гротескная конструкция в виде широкой косички. Также на нём был огромный свитер с крайне причудливым, кричащим узором: не каждому хватило бы духу показаться в таком на людях. В пронзительных глазах, внимательно следящих за всеми его действиями, мужчина разглядел искру надежды, ту самую, что показалась, ещё когда он принял чужое предложение, только теперь она переросла в более мощное и даже отчасти заразительное воодушевление. Наконец, Ризотто вынес свой вердикт: — Ты чертовски странный парень… Может, тебе и правда следовало подойти ко мне раньше.***