* * *
Жизнь его превратилась в чёртов ад. У детектива действительно не было ни одного долбаного доказательства, что РК900 слетел с катушек и регулярно нарушал законы штата Мичиган, преследуя за каким-то хуем Гэвина. Этот вопрос стоило хорошенько обдумать. Возможно, со временем всё бы наладилось, во что Рид ни разу не верил. С той знаменательной встречи с ведроидом в собственной квартире минул почти месяц. Гэвин успел уже взвыть, сидя безвылазно в Департаменте, учитывая, что вызовов ему не давали, как и было предписано. Он успел миллион раз проклясть жестянку, которая с невозмутимым хлебалом делала вид, что с Ридом не знакома, и своего психоаналитика, к которому регулярно таскался на сеансы. Глядя на невозмутимость работавшего за соседним столом Рикардо (ну что за идиотское имя!), Гэвс вспоминал мозгодробительные речи доктора — чёт там про управление гневом и о необходимости получить хорошие показатели в каком-то там финальном тесте. А ещё Рид готов был подмешать слабительного Фаулеру, который на полном серьёзе воспринял «личную просьбу» сделать РК900 его напарником и ждал только окончания терапии, чтобы осчастливить детектива подписанным приказом. На попытки объяснить, что лучше всё отыграть назад, мол, РК900 подделал его электронную подпись, Гэвс такого не писал, а ведроид вообще вскрыл всю базу Департамента и даже шарится в почте у начальства, Джеффри сказал: «Очень смешно», — и пообещал за такие приколы отправить его на встречу со школьниками в местное образовательное учреждение. Тем более Гэвин так рвался поработать «в поле», заодно и проветрится! Полиция периодически проводила ознакомительные занятия для местных детишек, чтобы поднять свой рейтинг в глазах общественности, состоящей из их родителей. Симпатичные молодые офицеры при параде посещали классы, подавая социально-ответственный пример мелким бандитам, что лично Рид считал полнейшей чушью. Учитывая, что в ряды ОПГ мексиканцы и пуэрториканцы попадали лет так эдак с десяти-двенадцати, пристрелив в качестве обряда инициации представителя конкурирующей группировки, начинать работать приходилось чуть ли не с Primary Scool, а итальяшки — те и вовсе рождались уже внутри большой Детройтской семьи. До революции очень занятая оборотом наркотиков и похищениями людей полиция как-то мало обращала внимания на пропажу андроидов. Теперь же головной боли прибавилось. Как только жестянок объявили настоящими «мальчиками» и «девочками», Иерихон начал наседать на президента с просьбой расследовать дела об исчезновении своих пластиковых собратьев не по статье «кража имущества», а по закономерному «похищению граждан», так как граждане нынче были не только из мяса и костей. В общем, полицейским было чем заняться даже в свободное от выездов время. Услышав угрозу Джеффри по поводу школьников, Рид скривился, будто откусил лимон, и моментально вспомнил, что он ещё не закончил разгребать документы, у него вот прям сейчас масса других дел, и ретировался из начальского кабинета. Ну да, его небритая рожа со шрамом на носу как раз то, что нужно, чтобы повысить популярность их профессии у склонных к девиантному поведению деток. Нет уж! Тина или смазливый Коннор подходили для этой важной общественной работы больше, а он, пожалуй, и дальше будет сидеть на жопе ровно в Департаменте, перебирать бумажки, пока не получит обратно своё табельное и карт-бланш на активные детективные действия. Нет-нет, сэр, про Риччи Гэвс пошутил. Они с жестянкой — лучшие друзья. Всё окей, шеф! Да-да, он даже называет ведро по имени. То есть будущего напарника, а не ведро, сэр, так что никаких проблем, «яушёлработать». — Ненавижу суку… — процедил детектив, проходя мимо рабочего места РК900, и капитально так задел его стол бедром. Монитор покачнулся, но Рич невозмутимо придержал его и никак на адресованную ему реплику не отреагировал. Выжидает, падла! Вот у кого с управлением гневом всё было в порядке. Особенно на людях. Коннор, не в первый раз наблюдавший эту картину, обречённо покачал головой и вздохнул, хотя в воздухе не нуждался. Невербальный язык тела РК800 освоил достаточно давно, учитывая, что базовые модели человеческого поведения уже были предустановлены на заводе. И сейчас его язык тела сигнализировал о том, что он, к сожалению, никак не может повлиять на взаимоотношения РК900 «Рикардо» и детектива Гэвина Рида. А повлиять хотелось… Девятисотый страдал. Страдал настолько сильно, что его результативность за последний месяц снизилась на целых пять процентов. «Ты преувеличиваешь, Коннор. Всего пять процентов», — отмахнулся от РК800 Хэнк, которому было не до девиантных звездостраданий. Ведь бо́льшую часть работы, которую раньше выполнял Рид, скинули на него. Этой бешеной собаке Гэвину Риду доставляло удовольствие без праздников и выходных носиться по всему Детройту и запихивать свой длинный нос в любое дерьмо и гипотетическую задницу, из которых детектив выгребался, как ни странно, живым, а Хэнк с некоторых пор ценил собственную жизнь и личное время. Относительное спокойствие в отделе продлилось недолго. Как только Гэвин получил своё разрешение на выезды, на него повесили дело о контрабанде компонентов. Оказалось, какие-то умельцы намастрячились делать из деталей ведроидов самопальные взрывные устройства. Такую взрывчатку не могли унюхать ни собаки, ни андроиды. Этот бред приобрёл масштаб настоящего стихийного бедствия. Законопослушные андроиды, которые ни за что бы не ушли из дома от «любимого бывшего хозяина», или из Иерихона — коммуны мечты имени папочки Маркуса, или из клуба «Рай» — рассадника извращенцев и пр., внезапно пропадали, зато потом следы от их биокомпонентов всплывали аж в других штатах на местах нехреновых таких взрывов. Такой же взрыв прозвучал и у них в городе. Со дня на день ждали федералов, но это не помешало Гэвину вляпаться в очередное дерьмо и сцепиться с мексиканцами во время банальной проверки на одном из нелегальных складов. — Я не буду работать с этим мудлом! — красный от злости орал Рид. Он даже не успел снять бронежилет и наушник и ввалился в кабинет к Фаулеру как был, на весь «аквариум» источая запах пота и пороха. — Вероятность промаха составляла одну сотую процента, — спокойно оправдался Девятисотый, и он почти не лукавил. — Одну, сука, сотую процента? А это, блядь, что?! Гэвс многозначительно ткнул пальцем в щёку, на которой красовалась жирная царапина, местами запёкшаяся, от чиркнувшей по коже пуле, растёр пальцем и сунул чуть ли не под нос андроиду. РК не нашёл ничего лучше, чем лизнуть так близко оказавшуюся руку и с ангельским видом произнести: — Вы в порядке, детектив. Слегка зашкаливают гормоны стресса. Джеффри сидел уже зажмурившись и с усилием тёр виски. Рид взорвался, как пороховая бочка, отскочил от Девятисотки к противоположной стене и орал уже оттуда. Минут пять уязвлённый детектив никак не желал успокаиваться, чем лишь снижал очки личного рейтинга у Джеффри. Начальник уже сто раз пожалел, что конфликт в деле с жалобой РК900 разрешился в пользу Гэвина. Детектив Рид был редкостной занозой в капитанской заднице, но, даже вернувшись после временного отстранения, выдавал слишком хорошие результаты, чтобы уволить его за один только ор. Людей в полиции и так не хватает. В этом свете единственной проблемой Гэвина было неумение себя нормально вести, хотя в своих бумажках доктор уверял, что с гневом у его пациента теперь всё в порядке. Как же! Хрена с два! И кто его только надоумил попросить в напарники РК900? Безусловно, подобная характеристика после прошлого скандала в личном деле смотрелась хорошо — мол, между сотрудниками нет непреодолимых разногласий, бла-бла-бла, удачная интеграция синтетических служащих, тра-ля-ля, но если так пойдёт и дальше, то капитан пересмотрит своё решение относительно этого странного тандема. Андерсон же работает нормально с Коннором и не ведёт себя как обесчещенная девственница! — Ты ранил меня, ублюдок! Учитывая, что Гэвин иногда смывался прямо из скорой «под свою ответственность» с едва заштопанной раной, он, конечно, перегибал палку, но то бандитская рана, а здесь… — Это царапина, детектив Рид, — ебанистически спокойным голосом парировал андроид. — Это след от пули, тупое ведро. От твоей сраной пули! Пущенной из твоего сраного пистолета! Ты, сука, стрелять разучился? — Я стрелял не в вас. Рикардо еле удержался от того, чтобы поджать губы. Идеально голубым удерживать диод тоже давалось с трудом. Хотелось свернуть Риду шею, чтобы он хоть на секунду прекратил орать. В этом они с Фаулером были солидарны. — Слава, сцукапфлять, богу, что не в меня, — съехидничал Гэвс. — А не то что́? Прострелил бы мне башку?! — Только в случае получения приоритетного задания напрямую от вышестоящего начальства. — Приоритетного, блядь?! Начальства? Не, Джефф, ты его слышал?! Огромный чёрный кулак опустился на стол с такой силой, что стоявшая на нём фотография в рамке свалилась на пол. — Хватит, Рид! — рявкнул Фаулер, не желая вслушиваться в очередной виток разборок. Даже он уже видел, что чем больше Рид бесится, тем более монотонным становится голос андроида, который, на секундочку, девиант. Вежливый и обходительный РК900 сочетался с его ведущим детективом, как роза с навозом. — Я пойму, Рич, если ты откажешься быть его напарником, — игнорируя обозлённого Гэвина, вздохнул капитан. — Да! Нет! — одновременно выдали офицеры. — А ты вообще молчи, Рид! — Фаулер метнул в него испепеляющий взгляд, не сулящий детективу ничего хорошего. — Развёл тут истерику. — Думаю, произошло некоторое недопонимание, — тактично вмешался РК900, перетягивая внимание на себя. — Я хочу извиниться перед детективом Ридом за подобное решение, но, к сожалению, в той обстановке иная траектория выстрела была невозможна. В противном случае преступник успел бы перезарядить оружие и серьёзно ранить моего напарника. — И ты веришь в эту чушь? — обрёченно махнул рукой Гэвс. — Баллистический анализ и видео преконструкции уже приложены к отчёту. Я действовал в рамках закона, полагаясь во внештатной ситуации на боевые алгоритмы. Девиация не распространяется на простые скрипты расчётов. Детектив Рид, вы также можете ознакомиться с этими файлами. Я скинул копию вам на почту. — Это чёрт знает что такое! — выругался Гэвс и вышел из кабинета, хлопнув дверью. Фаулер поднял с пола фотографию. — Прошу прощения от имени напарника, — прокатил на языке такое желанное слово РК900, фиксируя действия капитана. Тот на мгновение потеплел взглядом: на фото он был с семьёй. — Но после перерыва в работе детективу Риду досталось сразу такое сложное дело! Уверен, он рад, что именно я прикрываю ему спину. Это всё с непривычки. Уверяю, я действовал в рамках закона, капитан. — Да, Рич, конечно. Ты ни в чём не виноват. — Фаулер провёл ладонью по бритой голове. — С ним всегда сложно, но я рад… Ладно. Иди работать. Чему был «рад» начальник, РК900 знал и без того, чтобы ему об этом сообщали. Рад, что Рикардо не настучал в очередной раз на бешеного детектива Рида «куда следует» и даже будто бы смирился с его существованием. Знай Джеффри, какие у андроида планы на его ведущего детектива, возможно, пересмотрел бы своё решение оставить всё как есть. В общем, то, чего не замечали люди, замечал РК800. Вытаскивая руку из грудной клетки бойца мексиканского наркокартеля, он анализировал взаимоотношения Гэвина и РК900 и приходил к неутешительному выводу, что на поприще привязанностей «младший брат» не продвинулся ни на миллиметр, а возможно, даже ухудшил существовавший до этого враждебный нейтралитет. — Коннор, ну ты пиздец… — зажав сигарету в зубах, покачал головой Андерсон. Хэнка слегка потряхивало. Коннор сегодня слишком часто отвлекался, и как следствие — выбитое из рук оружие. Если б не это и не угроза жизни заложника, он бы не стал свидетелем того, как пластиковая рука со сползшим скином насквозь проткнула неудачливого террориста, так как «иного способа обезвредить противника без использования оружия и подручных материалов не было». — Простите, лейтенант, что вам пришлось стать свидетелем такого метода ведения переговоров. Кстати, вы зря курите… Смолы негативно влияют на состояние лёгочной ткани. — И Коннор ему грустно улыбнулся. Хэнк закашлялся, выпуская дым разве что не из ушей, и послушно затушил окурок о стену. Они стояли, наблюдая, как в красно-синем сиянии мигалок потерпевших осматривают медики. Туда-сюда сновали полицейские в бронежилетах. Спустились из высотки напротив отработавшие снайперы. Сказал бы Хэнк, что́ именно плохо влияет на состояние легочной ткани: пластиковый кулак, пробивший грудину! Все освобождённые были чертовски напуганы, но неизвестно, кем больше — мужиком, тыкавшим им в голову автоматом, или выпотрошившим его полицейским андроидом. Капитан Аллен с ребятами вышли из дверей банка. — Всё чисто! Отбой! — крикнул Аллен и махнул рукой, чтобы Андерсон заметил. Хэнк отлепился от стены и кивнул в ответ, мол, всё понял. — Вам идут длинные волосы, лейтенант, но стрижка и бритва пошли бы больше. Хэнка пришлось поддержать под локоть, потому что в этот момент он оступился. Коннор услужливо открыл перед ним дверцу пассажирского сиденья. На самом деле РК800 пытался сказать, что воспринимает Андерсона любым, но у того отчего-то на десять процентов поднялся уровень стресса. Хэнк странно реагировал на комплименты. — Стрижка, значит, — прочистив горло, выдавил лейтенант, и Коннор вновь ему тепло улыбнулся. — Я подумаю над этим, Кон. РК800 было невдомёк, что самым убедительным доводом в пользу его добрых советов оказались не способности к убеждению, а пятна крови на светло-голубой рубашке, прикрытые полой тёмно-синего пиджака, которые, в отличие от лица и рук, под струёй бутилированной минералки не ототрёшь. Лейтенант Андерсон радует Коннора своей сговорчивостью. Чем чаще он замечает изменения в поведении Хэнка, тем больше сочувствует Рикардо, хотя считает, что тот неправ и, возможно, даже опасен для детектива. Однако, как и у Гэвина, ни прямых, ни косвенных доказательств у РК800 нет. Обидевшись за блокировку доступа к базе, Девятисотый перестал с ним доверительно общаться. Что уж и говорить, о коннекте не могло быть и речи. — Мы не настолько близки, — уходил от темы РК900, вежливо отклоняя предложение Коннора, а значит, ему было что скрывать.* * *
Murder of crows swept out of the blue They descend upon your dress I wont intervene if you want me to I can assure you it happens for less… (c) Post war glamour girls — Sestra
Детектив Рид был экспертом в том, что касается избегания всяких там взаимодействий с коллективом и общественностью на благо имиджа Департамента. Так было всегда, но не в этот раз… Прожектор светит прямо в глаза. Гэвс ровным счётом ничего не видит, и от этого становится немного легче. Вроде как на допросе — лампа в морду, и выдавай всё, что можешь. Чем-то похоже. И кто-то невидимый наблюдает за зеркалом Гезелла. Он представляет себе, будто там, за краем сцены, вообще ничего нет: тёмный гудящий провал — это всего лишь чёрная дыра, а узкая сцена — его горизонт событий, и только тут, в кружке́ света и нервном биении лазеров, теплится жизнь. Жизнь, состоящая из него и офицера Чэнь. Ладно! Ладно, может, он думал и не совсем так, ясно? Не как чёртов зануда! Но чувствовал именно это, благодаря половине бутылки отличного вискаря двадцатипятилетней выдержки и лёгкому мандражу из-за того, что сейчас придётся удивить полдепартамента тем, что Гэвс умеет кое-что ещё, а не только выбивать дерьмо из всяких ублюдков. О том, что в зале чёртова куча народу из их отдела и всех соседних, думать не хотелось. Вискарь же поставил лично Фаулер. Сказал — это тем полицейским, что отличились в недавней операции. «Недавней операцией» было пустяковое задержание одного шизика, на которое одновременно прибыли Чэнь с напарником и шарившийся неподалёку Рид. Чэнь предпочла вискарю «маргариту», которую с лучезарной улыбкой намешивал ей у стойки андроид-бармен по имени Артур, а её напарник вообще не пил. Так что, можно сказать, Фаулер оторвал вискарь от сердца специально для обещавшего выпереться на сцену Рида, который, видимо, перевернул его мироздание вверх дном на репетиции, и это было то ли сострадание, то ли оценка его потуг — Гэвс так и не понял. Нет, так-то капитан мужик был неплохой, но порой его заносило. В этом году юбилей Департамента полиции Детройта отмечали с особым размахом. И муниципалитет внезапно расщедрился, выделив дополнительные средства в рамках программы популяризации службы в дружных рядах полиции, а по факту оплатил им всем, затраханным работой, грандиозную попойку на пару сотен персон. Шикарный зал, отменная жратва, официанты чуть ли не в смокингах и даже халявная выпивка — всё это несказанно радовало глаз. Но накануне от их отдела потребовался пустячок: подготовить пару номеров для сборного концерта, который должен был пройти на торжестве, чтобы наутро во всех новостях журналюги, освещая текущие события в городе, не забыли упомянуть Департамент и то, почему молодым людям стоит рваться на учёбу в Полицейскую академию. «В общем, херня какая-то», — решил, зевая, Гэвс. Какая тварь сдала его — он не знал. В караоке Рид был с засранцами из отдела всего лишь раз: на сопливый девчачий день рождения Тины с шарами, пиццей и пивом, как у подростков. Возможно, это была задумка офицера Чэнь, без формы выглядевшей как малолетний преступник, а он был в настроении сказать «да похуй» и поплестись за ней следом, решив, что азиаты любят это дерьмо — всякое там караоке, песни поорать и всё такое. И, возможно, от скуки здорово накидавшись в этом гнезде единорогов, срущих радугой, он не выдержал и взял в руки микрофон. Вероятно, даже спел несколько песенок на пару с Тиной, вцепившейся в него, как в мессию. Помнилось уже смутно… Остальные же пара-тройка коллег из отдела и знакомый коронер пели откровенно хуёво, преступно не попадая в ноты и муча его слух и нервы, а какие-то неизвестные ему девчонки, подружки Тины из другой жизни, только хихикали, строили Риду глаза и заливались пивом. В общем, какая падла из тех сослуживцев, что присутствовали на ДР, накапала на него Джеффри — Гэвс ещё выяснит. А пока что… Пока что рядом с ним стоит улыбающаяся Тина: красивая и хрупкая, сверкая миллионом пайеток коротенького вечернего платья, которое ей очень идет. Платье ярко-красное, почти рубиновое, похожее на чешую китайского дракона. Непривычно видеть её такой женственной, особенно зная, как она умеет материться, когда надо, и что даже на Рождество её максимум — это сменить форму на джинсы, а рубашку на бесформенный свитер. В этом они с Ридом прям как братья-близнецы. Или сёстры? Чёрт… О близнецах сейчас вообще не стоило думать. Он просто надеется, что эркашки останутся на подзарядке в участке, проигнорировав сомнительные развлечения кожаных мешков. Ну, точнее, хотя бы один из них. Коннор-то тут, прямо перед их выходом показывал фокусы с кроликами. Наверное, они не исчезали в цилиндре, а он их как-то быстро и незаметно, блядь, жрал прямо на глазах у изумлённой публики, хитро щурясь своими честными карими глазами! Рид сжимает во влажной ладони микрофон. Как он, ебать всех в ноги, докатился до этого? В памяти в ответ на вопрос всплыл категоричный голос Фаулера. — Будут освещать в прессе! — Толстый розово-черный палец указывает со значением в потолок, а Гэвин, к сожалению, не слышал, что втирал ему капитан до этого. Воздух у вентиляционных щелей даже не колышется. Крошечная бумажная ленточка уныло повисла без малейших признаков жизни. Слова громовым раскатом разносятся по кабинету: — Рид, я срать хотел на твои отмазки! Или, считаешь, мне стоит, мать твою, пойти и поскакать там самому? Рид кашляет в кулак неслышное «было бы неплохо» — пряча глаза, и Тина становится красной как рак, сжимая намертво губы, чтобы не заржать начальству прямо в лицо. Не помогает. Она слишком живо представляет себе, как девяностокилограммовый капитан выводит балетные па в розовой пачке. — Тебе смешно, офицер Чэнь? — опасно рокочет Джеффри, обтирая представительную лысую голову, плотно сидящую на крепкой бычьей шее, клетчатым носовым платком. Бисерины пота на коричневой коже мелкие, будто кто-то чихнул ему на макушку и спрыснул маслом. Стриптиз в исполнении Фаулера тоже удался б на славу — это уже мысленная версия Рида. Какой только бред не лезет в башку от нехватки кислорода! Духота стоит несусветная — что-то с дурацкими кондиционерами. Никак затеяли восстание машин. После обеда обещались прислать ремонтников. Рид стоит в растянутой футболке с пятнами пота на груди и в подмышках, Тина — в форменной рубашке с коротким рукавом и неприлично расстёгнутым воротом, на голове фуражка и вечный пучок. Фаулер кидает раздражённый взгляд сначала на Рида, потом на фуражку Тины, краем глаза отмечает расстёгнутый ворот и в наказание за непочтительное отношение к начальству рожает идею: — Вот что. Коннор обещал какие-то фокусы показать, а с вас двоих, засранцев чёртовых, вокальный дуэт! И на этом точка! — Но, капитан! — в один голос вопят оба, чуть ли не кидаясь к Джеффри на стол. — Хватит! — рявкает Фаулер и, привстав, шарахает кулаком по столу. Кружка с недопитым кофе жалобно звякает, разлетаются бумаги, из подставки фонтаном сыплются карандаши. Один отлетает прямиком в Гэвина. Рид жмурится и пригибается. Чэнь вздрагивает, ей больше не смешно. Сейчас что-то будет! — Ты! После всех своих сраных выходок будешь до конца дней принимать участие в каждом сраном мероприятии сраного Департамента, и побрейся, скотина! А ты, — Джеффри грозно тычет тем же пальцем в Тину и ее расстёгнутый ворот, — на хрен оденешь платье! И мне плевать, носишь ты их или нет! А теперь пошли вон. Оба! И без вас дышать нечем! Гэвин пытается возразить, но капитан испепеляет его взглядом, обтирает повторно вспотевший лоб и обещает запереть в дурдоме навечно, а заодно лишить обоих праздничной премии, так как они пытаются в празднике этом не участвовать. В общем, так Рид и попал на сцену после Коннора и кроликов. Гэвин отпускает себя. Пританцовывает. Жмурится, прикрывает глаза. Микрофон задран высоко вверх, как у древнего, как дерьмо мамонта, рокера. Так пели в прошлом веке, но ему плевать. Начинает Тина под осторожный ритм, заданный электрогитарой и ударником. Строчки с третьей подхватывает Рид. Пока что это дуэт. Дуэт ровно до того момента, пока ленивый перебор не открывает путь к протяжному напеву без слов, которым Чэнь оттеняет будущее «поле боя», где предстоит выступать Риду. Электрогитара меланхолично накидывает ноты. Ударные неумолимо набирают темп. И вот теперь это уже соло, его соло, его выход, его песня целиком и полностью. «Так всё это началось, — заводит не спеша Гэвин. — Ещё один день — ещё одна возможность разбить моё сердце…» — Он будто начинает беседу с Чэнь своим усталым прокуренным голосом. «Настроение тает, как снег на вершине горы. Мы виноваты все. Все мы виноваты. Да!» — Голос хрипловатый, держит в напряжении, всё прибавляет и прибавляет, забирает выше, местами срывается. Это почти арт, это почти рок, почти искусство. От софитов на лбу выступает испарина. «Эй, слушай меня внимательней, сестра! Используй свои грёбаные уши, чтобы меня услышать — вот так! Жми на тормоз, сдерживай скорость, пока не поздно!» Плавающий волной гитарный проигрыш переходит в припев, и Тина подхватывает слова. Они смотрят друг на друга, ничего больше не существует, они плывут по мелодии рука об руку. Выкрикивают последнее слово припева, и Рид не выдерживает. Он взмахивает рукой, движется в такт музыке, всё его тело как натянутая струна, разгоняется всё сильней и сильней. В нём так много всего: красок, эмоций, звуков, неуправляемой музыки. Наверное, Фаулер потом его вскроет за текст, но сейчас ему на это плевать. Гэвс бросает в зал междометия, выплёвывает фразы, матерится, забывает, кто он и где находится, закрывает глаза. Поёт не он, поёт его тело, всё его существо. Очередной припев. Он и Тина… Как влюблённые, смотрят друг на друга в круге света, повторяют тягучий припев, и Рида снова срывает — он почти рычит, он светится, он как оголенный нерв. Это панк, это рок, это жалящий свет и резкие тени. Гэвс весь взмок. Дыхание сбито, растрепавшиеся волосы липнут ко лбу, по спине течёт пот, и чистый меланхоличный голос Тины, успокаивая волну, уводит в тишину последние ноты. Звук растворяется в черноте по ту сторону зеркала Гезелла... В зале стоит гробовая тишина. Приходящий в себя Гэвин рассеянно смотрит в темноту, будто не совсем понимает, что́ с ним. Он не видит, как на виске у РК900 заполошным красным бьётся диод и тот прижимает его ладонью. Он не знает, что среди коллег его негласный рейтинг трахабельности по Департаменту только что скакнул под сто. От взрыва аплодисментов Рид вздрагивает и приходит в себя. Толпа в зале беснуется, улюлюкает, выкрикивает «браво». «Это наши парни, так их мать растак», — орёт кто-то, надрываясь. Видать, сослуживцы из отдела. Чэнь приваливается к его боку, счастливая, улыбающаяся. Гэвс обхватывает её за плечи, прижимает к себе и целует в макушку, портя причёску. Грёбаный триумф. Сегодня на этом вечере они сделали всех…