Твоё слово рассеялось златом,
Мою стойкость не сыщешь с огнём.
Дух повержен незримым захватом —
Только в злате ему милый дом.
Ты отказа не сыщешь ни в море,
Ни в горах, ни в заснеженном поле.
— Дядя Форд вернулся! Мэйбл ворвалась в комнату, слово ветер, потушивший свечу. Весь огонь сокровенного момента враз потух, оставляя за собой горький дымок незавершённости. Я проморгался, отгоняя тоску подальше. И только тогда смог полностью осознать новость, принесённую сестрой. — Так скоро? — вскочив с кровати, спросил я. Итак, Форд… Кажется, о человеке этом я ещё не успел высказаться подробно. Без сомнений, именно Форд привил во мне интерес к науке. Если честно, мы во многом оказались похожи: неловкость в обществе компенсировалась у обоих интересом к знаниям. До определённого момента Форд занимался со мной, когда мы с Мэйбл приезжали в Гравити Фолз на летние каникулы. Я действительно восхищался дядей, ведь он — успешный учёный, которому совсем не сравниться с трусливым школьником. Однако же всё немного переменилось, когда мы с Мэйбл на пару затеяли разузнать тайны Гравити Фолз. Мы путешествовали по окрестностям городка и за его пределами, пусть и совсем недолго из-за Форда, поймавшего нас на этой идее. Форд так и не объяснил, чем обуславливался его запрет, но, к счастью, мне удалось найти отдушину в другом. Тягой к приключением впредь окрашивалась бумага. При неспособности достичь желаемого в действительности, я с удовольствием находил его в голове. Форд удивился, но против говорить ничего не стал, потому как новое моё увлечение, очевидно, было в разы невиннее. К слову, среди Пайнсов поэтов ещё не рождалось — вероятно, это тоже служило причиной замешательства. С тех самых пор отношения между нами не столь тёплые, но крепкое уважение к Форду до сих пор тихо горело в сердце. Именно Форд способствовал моему поступлению в университет, как-никак. Хотя уже сейчас в голове вились мысли о том, что, может, формулы по математике да по физике никогда и не были моим предназначением. Слишком поздно уж думать о таких вещах, поэтому продолжал жить, как жилось, и на там спасибо. — Да! На улице метель разыгралась, поэтому он решил не задерживаться, — Мэйбл широко улыбнулась, подзывая нас с Биллом к себе. — Давайте-давайте, мальчики, пойдёмте! — Эх, а так хорошо лежалось… — в шутку закатил глаза Билл, а после всё-таки побрёл за неугомонной Мэйбл вместе со мной. Проскрипела старушка-лестница, а затем ноги наши перенеслись и в гостиную, в которой собрались все обитатели дома. Я с любопытством выглянул из-за угла, тотчас встречаясь взглядом с дядей Фордом. Даже в старости он чересчур походил на своего брата-близнеца Стэнли. Особенно смотря на то, что с годами оба нацепили большущие очки с толстыми линзами, которые Мэйбл забавы ради называла скафандрами. Да, уж очень они ей не нравились. — Диппер, — позвал меня Форд, отвлёкшись от разговора со Стэном, и внимательно сощурился, когда взор упал на совершенно новое для него лицо. — Это тот самый друг из университета? — Билл Сайфер, премного рад знакомству! — раздалось рядом со мной задорное приветствие. — Обещаю, что Ваш племянничек в самых надёжных руках, пока я рядом! — Это уже лишнее… — шепнул я в явном смятении. — Ох, очень на это надеюсь… — Форд сухо кивнул и губы его сложились в улыбку, которую могу описать только лишь суровой. — Только за дружбой не забывай и об учёбе. Да, второй мой дядя не отличался пылким нравом Мэйбл или горячностью Стэна. Задатки живости зрели где-то глубоко в нём. Хотя на громкие споры со Стэном, кажется, был готов даже такой чёрствый человек, как Форд… — За этим я тоже предельно внимательно слежу, мистер Пайнс, — хохотнул Билл, легонько подталкивая меня локтем. Далее мы разместились в гостиной: кто-то уселся на диване, кто-то — в затёртом кресле. И, к счастью, всё обошлось весьма мирно. В тайне я боялся, что Билл станет палкой в колёсах, полностью переменив общий настрой. К счастью, из плачевным оказалось только то, что Билл — куда более приятный собеседником для моей семьи, нежели сам я. Хорошо, в этом заявлении я мог и преувеличивать, но порой Билл действительно умел подкупить. Найти подход, общий язык и завязать хорошую беседу — лёгкие задачи, если их исполняет Билл. Только делал он это почему-то только тогда, когда ситуация требовала. Теперь мне в полной мере было понятно, почему фамилия Сайфера слетала с уст преподавателей только в хорошем свете, когда как я выкрикивал её только в порыве праведного гнева. В моей компании можно не беспокоиться о набивании авторитета, так? — А я этому остолопу и говорю!.. — вразрез моих мыслей воскликнул Стэн, что-то активно рассказывая о сувенирной лавке, которой заправлял. К слову, у получившейся морали была сторона оборотная. Со мной Билл, пожалуй, вёл себя так, как ему хотелось, а не как надо бы. Да и споров между нами становилось всё меньше. Здесь я глянул на виновника вышеизложенных дум: Билл и вправду слушал дядю, хоть с лица его и не сходила плутоватая улыбка. Почему-то я был уверен, что Билла россказни Стэна совсем не интересуют. Всё же было лестно заметить подобное внимание, пускай даже и наигранное. При таком раскладе я мог не переживать о том, что Билл не приживётся в кругу моей семьи. Вдруг взгляд Билла метнулся ко мне. В лёгком стыде я сразу отвернулся и почувствовал себя так, будто мои мысли были услышаны. — Мы приехали сюда, чтобы отдохнуть, а не работать на тебя, дядюшка Стэн! — где-то далеко слышался недовольный голос Мэйбл. — Правда, дай детям отдохнуть, — в русло беседы подступилась речь Форда. — Мы будем работать? — всё-таки вклинился и я, поднимая недоумённые глаза на родственников. Судя по лицам, враз обратившимся ко мне, я упустил нечто очень важное. Что ж, теперь, по крайней мере, меня ждал увлекательный разговор, который удалось не нарочно пропустить. Итак, небо совсем почернело. Подлесок чуть сиял, так как белые снега постарались спасти его от мглы, выжимая последние крупицы света, а затем отражая их. Неиссякаемый морок же клубился там, в чаще. Эта таинственная, будто бы никем неизведанная долина всегда страшила и зазывала. Однако я всегда оставался на месте, пытаясь лишь взглядом выловить шальное движение ветви, кажущееся ночью чем-то безусловно иным. Теперь же со мной любовался и Билл, молча стуча по оконной раме подушечками пальцев. — А этот твой дядя вовсе не промах, — в унисон с немым снегопадом вдруг сказал Билл. — Рад, что вы с Фордом поладили, — я пожал плечами. К телу приникла усталость, поэтому я был бы только рад наконец закончить наши посиделки и завернуться в тёплое одеяло в мансарде. — Время позднее, так что… — Да нет же, я не про этого… — здесь Билл обернулся с видом, будто только что обокрал сувенирную лавку Стэна и остался замеченным. К слову, вскоре обеспокоенное лицо разгладилось и вновь обратилось ко мне, но голос Билла теперь стал в разы тише. — не про твоего этого шестопала… Я про брата его. Это же надо так выдумать: продавать просроченные продукты под видом «проклятых»! — Да, только Стэн выдумать такое и горазд, — я кивнул, опираясь лбом об окно, пронизанное зимним морозом. Глаза закрывались сами по себе. — Только стоя не усни: не поймаю ведь, — судя по стуку, Билл также предпочёл прилечь на стекло. — Придётся, если не пойдём спать прямо сейчас, — меня хватило на слабую улыбку. — Твоя сестрица и настырный дядя ещё не доиграли в «Придумай второе тупее первого», — мягкий, даже ласковый голос Билла послышался теперь совсем рядом. Пришлось унять дрожь. — Это перестало походить на нормальную «Правду или действие» ещё на втором кругу. — Ты ещё не видел, как Стэн изворачивается в «Я никогда не…» — с тихим смешком ответил я, а затем вспомнил одну немаловажную деталь. — Кстати, где Форд? Когда зрение вновь стало мне подвластно, первым делом на глаза попалось лицо Билла. В один миг я отскочил, в неясном смущении уводя взгляд куда угодно, но только не на довольный лик перед собой. Как опомнился, начал выискивать Форда. К счастью, тот успел засопеть на стареньком кресле в углу гостиной. Мэйбл со Стэном же сидели спиной к нам на диванчике, всё более лениво ведя свою несуразную беседу. — Итак, не знаю, как ты, а я, пожалуй, поднимусь, — сон подступил слишком близко, чтобы продолжать закрывать на него глаза: ещё пару раз веки сомкну — и впрямь повалюсь на пол. Конечно, нельзя было думать, что без Билла обойдётся хоть одно решение, сделанное мной в тот вечер. Поднимаясь по лестнице, на каждый мой шаг откликался шаг Билла, с которым мы теперь вместе поплелись на второй этаж. Я думал о том, что Билл непременно соскучится со мной и вскоре спустится, ведь никаких новых развлечений в мансарде совсем не ждало. Единственное, зачем я поднимался — это удобная, хоть и старая кровать. Что ж, мои суждения оказались неверными, однако осознание пришло немногим позже. Оказавшись в комнате, я быстро прошмыгнул к кровати, небрежно скинул тапки и завернулся в одеяло. Билл, на удивление, продолжал стоять в проходе, не собираясь ни включать свет, ни разговаривать. — Надеюсь, ты не собираешься стоять над моей душой всю ночь, да? — пробурчал я, уткнувшись в подушку так крепко, будто её могут отнять. — Нет, я страшный монстр, который пробрался в комнату, пока маленькие и взрослые мальчики спят, — хмыкнул Билл, а затем всё-таки сделал шаг вперёд и плотно закрыл дверь за собой. Глухой щелчок, последовавший позже, знаменовал то, что дверь теперь заперта на щеколду. — Зачем ты?.. — действия Билла заставили напрячься, потому теперь я не отводил от его тёмных очертаний взгляд. — Дорогой Диппер Пайнс, — с деловым дружелюбием начал Билл, делая шаги вглубь комнаты. — У тебя такая замечательная семья. Затем Билл очутился возле кровати. Не отдавая себе отчёта, я до упора отодвинулся к стенке. Игра, которую затеял Сайфер, вызывала во мне ощущения весьма… необычные. Почему-то мне не хотелось просить его перестать нагонять эту жуткую загадочность, не хотелось и вступать в диалог. Оставалось только ждать, внутренне трепеща. Вот, Билл садится на край кровати, поворачивается ко мне боком и продолжает тихим голосом: — Все такие особенные… А сестричка твоя? Я-то думал, что являюсь энергией во плоти, но есть же люди, готовые со мной посоревноваться. Хотя свою энергию она, признаюсь честно, зазря растрачивает за дурачеством, — увлечённо рассуждал Билл, а пока не мог понять, к чему всё это приведёт. — Стэн простак, но как хитёр! Хотя и простота его всё же превышает хитрость, раз не держит секрета от такого незнакомца, как я. Представь, каков будет ущерб, если я вдруг выложу все его коварные схемки народу… — Ты же не собираешься делать этого? — я резко перебил Билла, так как внутри заиграло нехорошее чувство. — Нет, мой дорогой Диппер, — засмеялся Билл, наклоняясь чуть ниже к моему лицу. — А знаешь почему? Потому что это твоя семья, а я ценю то, что дорого тебе. Пусть Стэн надурит хоть ещё сотню неповинных — мне плевать. — Тогда зачем ты рассказываешь мне всё это? — я нахмурился, мечась от одного чувства к другому. С одной стороны, слова Билла были приятны для моего скудного самолюбия, а с другой стороны, речь его подозрительна и вовсе не лестна в отношении моих родственников. — Знаешь, мне очень повезло с тобой, — ласковым словом Билл ускользнул от вопроса. В следующий миг он вовсе положил ладонь на мой затылок, аккуратно зарылся в кудри пальцами, а я весь онемел. — Думаю, мы слишком мало говорим об этом. — О чём? — благоговея, неразборчиво спросил я. — Об этом. Билл закинул ноги на кровать, отчего та слишком громко скрипнула под нашим весом. Я вдруг понял, что это волнует меня в последнюю очередь. Билл лёг рядом со мной, забираясь под одеяло, которое с трудом умещало под собой нас вдвоём. Его брови, нос, губы, щёки так близко, что казалось, закрой я глаза — всё равно будут чувствоваться очертания. Сердце забилось сильнее, когда пальцы Билла прошлись по моему боку. Рука его проехалась дальше, прихватывая меня за спину и прижимая ближе. Внутри не нашлось желания противиться. Происходящее с непривычки вводило в дрожь. Я волновался, но волнение это не неприятно, а более похоже на то, когда знаешь, что одержал победу, но всё равно ждёшь оглашения результатов. Ещё никогда мы не были так близки с Биллом. И те касания, которые мы позволили себе друг для друга, являлись самым откровенным, что когда-либо случилось между нами. Поначалу я вёл себя боязливо, водя пальцами по телу Билла, словно пером. На себе же я ощущал прикосновения более уверенные, вгоняющие стойкостью своей в краску. К счастью, комната не столь освещена, чтобы признаки смущения были заметны. Хотя Биллу бы наверняка понравилось наблюдать за тем, как я беспомощен и упоён сейчас. Боги, как же мне хотелось оборвать эту мысль, а не давать ей развиваться дальше… Однако беспомощность моя на то и беспомощность, что сделать с собою ничего не получалось. — Я уйду, если тебе неприятно, — Билл шепнул над ухом, прерывая бурный поток, царящий во мне. — Нет. Нет, останься… — я стыдливо уткнулся ему в шею, судорожно выдыхая. — Пожалуйста. — Можешь не просить, если тебя всё устраивает, — наконец-то в голосе Билла прорезалась улыбка, к которой я привык. — Я никогда не покину тебя, только вот есть одна маленькая, совершенно незначительная проблема… Итак, меня обняли крепче, как успокаивая. Я ещё не знал, в чём дело, но теперь совсем не хотелось терять это чудодейственное тепло. Вряд ли проблема будет таким большим препятствием, раз Билл назвал её маленькой и совершенно незначительной, верно? — И… что же? — спросил я, теснее прижавшись к Биллу. Затем я ощутил, как он переплетает наши пальцы. — Эта… особенность Форда. Ты понимаешь, о чём я говорю, — последовало объяснение загадочное и в равной степени непонятное. — Ты про… — я безотчётно сжал пальцы, чувствуя, как усиливается и хватка Билла в ответ. — Ты про шестой.? — В точку. Итак, теперь ты понимаешь, к чему я веду? Жалкой ложью было бы, если бы сказал, что ничего не понял. На самом деле подозрения копились ещё давно: с того самого дня, как Билл пригласил меня к себе погостить. С того самого мгновения, когда я достал с полки увесистую рукопись. А когда услышал объяснения Билла о некоем таинственном учёном — и покуда. Жаль, что по-настоящему поверить в такое очевидное совпадение мне удалось только сейчас. Что же Билл таил всё это время? — Форд, — единственное слово слетело с моих губ. — Бинго, — с внезапным озорством пропел Билл и, ухватившись свободной рукой за мой подборок, посмотрел ровно мне в глаза. — Изначально я не предполагал, что всё получится именно так, но мне действительно невероятно повезло. Понимаешь, этот проект… это нечто грандиозное и, поверь, ты в жизни ничего подобного не… — Ты начинаешь забываться, — я осторожно перебил Билла. Хотелось услышать, как именно Форд связан с «грандиозными» планами Сайфера, а не то, как он воздвигает себе на голову лавры надуманного триумфа. — Верно, извини, — успокоившись, Билл стал мерно поглаживать меня по щеке, будто тоже пытаясь расслабить. — Диппер, наше общение стало чем-то совершенно особенным для меня. Я рад, что мы с тобой пришли к тому, что имеем сейчас. Однако сейчас я попрошу тебя кое о чём и пообещаю, что это последний раз, когда я прошу тебя о чём-то столь… затруднительном. Не представляешь, как сильно я буду тебе благодарен взамен. Подробные речи были не совсем в репертуаре Билла, что заставило насторожиться. Раз он повёл себя таким образом, то просьба, должно быть, имеет вес. Как я мог противиться человеку, который был мне дороже самого себя? В такие моменты, кажется, тебя минует всякое хладное подозрение. Только сердце сжимается. — Хорошо, — с опаской выдохнул я. — Что тебе нужно? — Одна из частей дневника, — коротко шепнул Билл. Коротко, но с таким чувством и надеждой, что всё внутри свернулось. — Я обязательно объясню тебе всё, вот только Форд только тебе доверится. Только ты сможешь выведать больше, чем уже удалось мне. — Если честно, твои слова только больше пугают, чем дают понять, — на этот раз сдержаться не удалось — кулак легко толкнул Билла в грудь. — О, прошу прощения, если в Ваших глазах я теперь выгляжу, как ужасный обманщик. Обещаю, что в подлых целях использовать не буду и никогда не намеревался, — шутливо парировал Билл. А дрожь, прошедшая по моей спине, к сожалению, осталась без малейшего внимания. — Верю. Тогда желал лишь только забыть об этой неурядице в скорейший срок. Только бы в объятиях горячих оказаться побыстрее да глаза прикрыть, словно сама Земля на защите от невзгод стоит. И никаких тебе престранных уговоров. Что ж, небо совсем почернело. Подлесок чуть сиял. Неиссякаемый морок клубился там, в чаще. Эта таинственная долина страшила и зазывала. Однако я всегда оставался на месте.