***
Осень 1995 года. Холодное тело лежало на больничной кушетке, не выдавая абсолютно никаких эмоций. Кожные покровы отдавали слегка синюшным оттенком. Она, медленно подходя к трупу, пальцем открыла его левый глаз, обнаружив, что зрачок приобрёл веретенообразную форму. А это означает только одно – биологическая смерть. В помещение стоял ужасный, даже собачий холод. Хоть под халатом и были тёплые вещи, но никакого эффекта это совершенно не приносило. Медбрат, подошедший к врачу и поправляя очки в круглой оправе, поинтересовался: - Что будете писать в заключении, Екатерина Алексеевна? - Смерть наступила в следствие множественных колото-резаных ранений. Вероятно, удары наносили ножом. - Его ещё живого «скорая» привезла, – начал рассказывать молодой человек. – Только, по словам очевидцев милиция определила, что мужчина попался под руку местной шпане. - И самое страшное, что мы ничего не сможем с этим сделать, – грустно вздохнула Екатерина. – Мудаков развелось, как сорняков на грядке. Уж поверь мне, Артём. Девяностые годы. Это словосочетание совсем скоро обретет имя нарицательное. Страной уже четыре года управляет Ельцин, и население, глядя на него, испытывало только чувство испанского стыда, ведь его пьяные выходки приводили в шок весь мир. Россия погрязла в коррупции, и рабочих мест становилось все меньше. Убийства происходили каждый день. Газеты пестрили заголовками о том, что кровавые разборки заполнили все города, а особенно Москву. Но что делать, если все катится в бездну, и ты не можешь ничем помочь, даже если попытаешься? Посмотрев на календарь, Артём увидел дату – завтра 14 октября. Суббота – выходной день. Слегка прикусив губу от беспокойства, Осипов снова спросил, задавая очевидно глупый вопрос: - Завтра выходим на работу? - Нет, выдохни, – обработав руки в спирте, ответила Екатерина.***
Постепенно наступал вечер. Розовое небо с желтоватыми проблесками привлекло внимание девушки. Ступая по асфальтированной дороге, Тихомирова чиркнула зажигалкой и поднесла её к сигарете, пуская в свои лёгкие такой вредный никотин. Но табак приносил ей чувство удовлетворения, которого так не хватало последнее время. Катя родилась в атмосфере тотальной нелюбви. Родители абсолютно не любили друг друга, если не сказать, что испытывали леденящую кровь ненависть. Маленькая девочка, смотревшая на постоянные скандалы, запиралась у себя в комнате и плакала. Ей было больно смотреть, что близкие ей люди говорят самые обидные слова. Когда Катюше исполнилось 15 лет, мать умерла. Сердечный приступ. После смерти матери Катя изменилась. Будто на её место пришёл совершенно другой человек, а от прежней Катеньки не осталось и следа. Отец, Алексей Никитич, терпеть не мог свою дочь. Он, не стесняясь абсолютно ничего, бил её, оставляя множество синяков на детском теле. Она, однажды, даже прогуляла школу из-за того, что не хотела показывать увечья другим. Не хотела, чтобы на неё показывали пальцем и обсуждали это, тихонько хихикая. Он все время говорил, что она портила его карьеру. Карьеру хирурга, из-за которой Алексей Никитич положил свое здоровье и деньги. Тихомирова его ненавидела. Ненавидела, потому что он довёл мать до такого состояния. Ненавидела, потому что вынуждена с ним жить, дабы обеспечивать абсолютно неблагодарного отца, которому не хватает денег на жизнь. Снова закурив, она дошла до моста. Поднявшись, Тихомирова глядела на город, что постепенно погружался во тьму. Прикрыв глаза и глубоко вздохнув, девушка вспомнила самый душераздирающий момент из своей жизни. <i.Это было десять лет назад. Девушка, только недавно отпраздновавшая день рождения, и подумать не могла, что будет стоять на кладбище и обливаться горькими слезами, душившими её. Возле неё стоял отец, на лице которого отражалась еле видная злорадная усмешка. Небрежно бросив цветы на свежую могилу, он оглядел дочь, неумолкающие всхлипы которой раздражали мужчину. - Хорош реветь! – отрезал Алексей Никитич, удостоив её тяжелым взглядом. -Это ты во всем виноват! – перешла на крик девушка. – Ты разрушил её, а теперь разрушаешь меня! - Её никто не просил выходить за меня замуж! – процедил мужчина. – А ты тем более мне никогда не была нужна! Эти слова полоснули по сердцу. Будто острым ножом наносили удары по одному из важнейших органов, заливая руки реками бордовой крови. - Чему ты радуешься? – она хотела услышать ответ. Понять, почему он к ней так относился. - Нам в наследство квартира досталась, – почесал подбородок отец. – Это единственная причина, по которой я пришёл на похороны. - Ты нелюдь! – прошептала Катя, почувствовав новый поток слез. - Это только твои проблемы, – не спеша мужчина направился подальше от могилы. </i> Ульяна Николаевна Тихомирова 01.07.1942 – 03.08.1985***
Бросив ключи на тумбу в прихожей, Тихомирова услышала громкий звук телевизора. Противный голос телеведущей давил на барабанные перепонки, что вынуждало девушку закатить глаза. Молниеносно проходя в гостиную, Екатерина одарила собственного отца ненавистным взглядом. Он, лукаво усмехнувшись, прибавил громкость телевизора, продолжая капать на нервы. Выхватив из рук мужчины пульт, Катя выключила устройство и швырнула пульт на диван. Адекватное восприятие к отцу рушилось, как аккуратно сложенный карточный домик. Одна за другой карты падали, зарождая в душе девушки огромное полыхающее пламя, которое уже вряд ли кто-то сможет потушить. - Я думал, ты не вернёшься, – показушно радостно произнёс Алексей Никитич, подняв на нее глаза, полные безразличия. - Видимо, какой-то сбой произошёл, раз ты мой отец, – парировала Тихомирова, усмехнувшись. Закатив глаза, мужчина снова взял пульт и обратил свой взор на телевизор, не желая дальше разговаривать с дочерью. Посмотрев на него исподлобья, девушка удалилась в свою комнату, попутно закрывая дверь на замок. В спальне был привычный беспорядок – сотни ручек, лежавших на столе, не заправленная кровать, открытый шкаф, из которого были видны вешалки с чёрной одеждой. Приоткрытая форточка создавала в помещении атмосферу некого холода, который волей-неволей проскальзывал будто под кожу девушки. Бросив сумку в самый дальний угол, Тихомирова устроилась за письменным столом, предварительно взяв совершенно белый лист бумаги. Простым карандашом Катя рисовала линии, стирая некоторые детали. Посмотрев на свой рисунок, на котором остались небольшие отпечатки, девушка разорвала лист, выбросив его в мусорное ведро.***
- Доченька, вставай, – слышался ласковый голос матери, нежно поглаживающей волосы девушки. Зажмурив глаза, Катя невольно улыбнулась, ведь опять слышит её речь, полную нежности и трепета. И этот голос не покидает её вот уже десять лет… Эти годы прошли как в тумане. Тихомирова, проживая каждый день, невольно хотела вернуться в прошлое и снова увидеть маму. - Мне плохо без тебя, мамочка, – прошептала Екатерина, почувствовав, как её заботливо погладили по щеке. Ульяна Николаевна ничего не отвечала. Только улыбалась, глядя в серые глаза дочери, обрамленные грустью. Переведя взгляд на стол, Катя взглянула на фотографию, на которой запечатлена она и мать. Девочка с абсолютно счастливым выражением лица смотрела на неё со снимка, обнимая куклу, купленную мамой. Образ Ульяны Николаевны потихоньку стал рассеиваться, уступая место тьме. Открыв глаза, Тихомирова увидела расплывчатые очертания комнаты. Несколько раз моргнув, девушка почувствовала, как слезы покатились из глаз. Она в какой-то степени не хотела, чтобы мать к ней приходила, ведь её образ не даёт покоя мыслям уже довольно приличное время. Услышав, что дверь захлопнулась, Катя облегчённо выдохнула. Больше не придётся слушать бредни отца про то, какая она плохая. Екатерина поняла. Она не справляется. Не справляется с этими навязчивыми мыслями, что проникают в её разум, как трупные черви обгладывают мёртвое тело. Что ей снова придётся оказаться в этом капкане, состоящим из ужасно проведённых состояний. Набрав номер, Тихомирова прислонила трубку, ожидая, когда абонент на той стороне наконец-то ответит. Спустя приличное количество гудков, девушка услышала низкий мужской голос: - Чего тебе, Тихомирова? - Марк, мне снова нужна твоя помощь.