***
Квартира Космоса превратилась в хаос. Вещи валялись где угодно, но не на своих местах. Даже кружка с недопитым кофе лежала перевернутой на столешнице. Холмогоров, проведя руками по лицу, обречённо вздохнул. Его жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов из-за ухода Кати, в самую худшую сторону. Молодой человек беспробудно зависал в клубах, получая очередную дозу эйфории в виде «белого снега». Галлюцинации он видел чаще, чем реальную жизнь. Космос потихоньку сходил с ума. Образ подруги, похоже, навсегда поселился в его мыслях, и найти выхода из этого сложного лабиринта, состоящего из всевозможных тупиков, было крайне сложно. Чувство подавленности проявлялось после временного наслаждения, и боль приходила с новой, ещё более невыносимой силой. Он забыл, что такое сон и еда. День напоминал пытку, что с каждым днем становилась ещё хуже, чем вчера. Холмогорову казалось, что он оказался в повторяющимся сне, и ему снова придётся проживать этот ад заново. Космос вспомнил тот поцелуй на балконе. Её нежные, слегка припухлые губы навсегда отпечатались в памяти Холмогорова. Он прокручивал в голове тот щемящий душу момент, и не мог забыть прикосновения, невольно заставляющие сердце биться чаще. Но вскоре все изменилось, и радость от её присутствия сменилась на раздражительность и апатию. Он не понимал, почему она так поступила. Было отвратительно, гадко, мерзко. Будто раскрыли все самые потаенные уголки сознания, которых обнажать и вовсе не хотелось. Состояние молодого человека можно было сравнить с бросанием мусора в помойку. Его чувствами так же поигрались, потоптались на доброте и сопереживании, а затем ушли восвояси, оставляя после себя все самое хорошее, что между ними было. Теперь он знает, что такое быть не нужным, покинутым. Валера, глядя на друга, понимал, что это низшая ступень его жизни. Будто бы всякая радость в его жизни исчезла, уступая место апатии, что накрыла Космоса ледяным куполом. Сев рядом с ним, мужчина положил руку на его плечо. Вместо тысячи слов, практически не дающих никакого эффекта, лучше оказать безмолвную поддержку, выслушать все то, что копилось на душе долгое время. - Я хочу домой… - намекая на отцовскую квартиру, поведал Холмогоров. - Мы не можем… пойми, мы не можем, – будто в бреду шептал Филатов, пытаясь его успокоить. - Что мне здесь делать?! – пришёл в ярость Космос, и глаза его начали гореть дьявольским огнём. - Брат, мне больно смотреть, как ты себя убиваешь. Друг моего покойного отца тоже на эту дрянь перешёл. Правда, не на кокс, а на водку. Он практически не ел, только пил и закусывал. Потом дошёл до крайностей – начал пить незамерзайку. Его мертвым в гараже и нашли... Удивительно, но Филатов до сих пор помнил Анатолия Степановича и его добрую, лучезарную улыбку. До увлечения пагубной привычкой мужчина профессионально занимался боксом и даже получал медали. А с годами профессиональная карьера спортсмена канула в лету – Анатолия Степановича дисквалифицировали из-за неутешительных результатов МРТ. Паркинсон. Правда это или нет, мужчина навсегда забыл о своей деятельности и начал пить. Сначала немного, вечерком, а после настолько пристрастился, что он «питался» водкой и на завтрак, и на обед, и на ужин. Образ спортсмена-активиста исчез, и на смену ему пришёл заядлый алкоголик. Мужчине было все равно до своего состояния, себя он уже давно потерял. Поразительно, что Валера до сих пор помнил этого человека. Возможно, это назидание для того, чтобы не пристраститься к этому яду… - Оставь меня… Я хочу остаться один, – вымученно вздохнул Холмогоров и лёг на диван, с головой накрывая себя одеялом.***
Виноградова неторопливо ступала,везя перед собой инвалидное кресло. Отделение кипело от работы. Помимо Осипова находились ещё десятки человек с таким же заболеванием, но получивших в разных обстоятельствах. Оглядываясь на приоткрытые двери палат, Артём не мог сдержать сочувствующего взгляда. Он мысленно благодарил Бога, ведь он потихоньку выбирается из оков болезни. И молодой человек, как настоящий медик, хотел, чтобы другие люди выздоровели и их лица озарили улыбки. Очень жаль, что наш мир жесток. Не успеешь и глазом моргнуть, как жизнь может перевернуться с ног на голову. Все хорошее разрушиться в миг, и на смену ему придет настоящий ужас. Лизе хотелось оберегать Осипова. Протянуть руку помощи, оказать поддержку и быть с ним всегда. Она все и больше и больше к нему привязывалась… - Как ты? – шепнула Виноградова, завернув налево. - Всё хорошо, – кратко ответил Артём, опустив глаза в пол. - После процедуры принесут обед, – тепло улыбнулась Лиза, остановившись возле двери кабинета электроэнцефалографии. Присев рядом с ним на скамейке, девушка дожидалась, когда у другого пациента закончится обследование. - Я не хочу, – буркнул Осипов, отвернувшись. - Ты помнишь Валентину Ивановну? Она такая заботливая, сегодня обещала пюре с курицей принести. Ты же такое любишь? - Да, – смущённо улыбнулся Осипов. - Вот и прекрасно. А после я тебе книгу почитаю. Какой жанр ты любишь? - Почему ты со мной так возишься? Я же тебе по сути никто, – изменился в лице Артём, дожидаясь реакции девушки. - Почему же никто? Ты мой друг, – она снова улыбнулась, услышав, как приоткрылась дверь. Из помещения потихоньку стали вывозить пожилую женщину, что сложила ручки на подлокотниках инвалидного кресла. Мимолетно пробежавшись взглядом по Осипову и его спутнице, старушка удалилась с помощью медсестры, что заботливо увезла её в палату, рассказывая какую-то историю из советского прошлого. Также быстро завезли Осипова, аккуратно закрывая за собой дверь. Виноградовой хотелось ему помочь, но не любить. И не любить не в дружеском плане, а самой что ни на есть ступенью выше. Она боялась подниматься дальше и привязываться к нему, потому что знала – любовь ни к чему хорошему не приведёт. Елизавета помнила своего бывшего возлюбленного – Никиту. Именно он и позвал её на ту вечеринку, на которую так и не удалось прийти. После тех отношений, состоящих из постоянных скандалов, обвинений, Виноградова боялась, что это повториться вновь. Что ее будут обвинять во всех смертных грехах, даже если она не виновата. Артём был вообще не похож на Никиту от слова совсем. На лице не присутствовал тот уничтожающий взгляд, вместе с еле видной усмешкой, которой до хруста костей выбешивала Лизу. Девушка согласилась стать другом для Никиты и забыть все плохое, что было между ними. Но зачем это, если итак все катилось к черту? Она хотела верить, что Артём не такой. Что он не способен даже и подумать о чем-то плохом, а уж сделать тем более. Облокотившись на стену, Виноградова задумалась: «А может, стоит попробовать полюбить снова?»***
Тихомирова, как настоящий маразматик, вновь копалась в прошлом, пытаясь найти то хорошее, что когда-то было в её такой недолгой, но весьма отвратительной судьбе. Такое чувство, что повторяется один и тот же кошмар на протяжении десяти лет, никак не подходящий к финальной точке. Тщательно рассматривая пакетик с цветными таблетками, не имеющими ничего общего с медициной, Катя вспомнила, как встретила Марка. Увлекаться чем-то похлеще, чем разъедающий никотин, Тихомирова начала в двадцать лет. Оказавшись в ночном клубе, больше похожим на десятый круг ада, состоящий из вертящихся тел, что не прекращали двигаться под бьющую по барабанным перепонкам музыку, море алкоголя, разливающегося, словно самый яркий и красочный яд, обитал и Терентьев, невзначай подходящий к людям и предлагающий « что-то покруче». Он и тогда был заядлым наркоманом. Странно, что люди, будто бабочки в сачок, попадали в его усыпанные язвами и шершавостью руки. К сожалению и Тихомирова не осталась исключением. Катя и не думала, что зависимость окажется настолько сильной. Одна таблеточка, приводящая к красочным галлюцинациям, стала отправной точкой в последующих истериках от того, что она снова видит мать. Сны и иллюзии медленно лишали рассудка, и ей казалось, что она в состоянии остановится. Жаль, что это только наивные убеждения… Высыпав на ладонь все содержимое пакетика, Тихомирова и не слышала, как приоткрылась входная дверь. Ей практически удалось съесть таблетки, если бы не пощечина неизвестного, одарившего её злобным взглядом. Таблетки разлетелись по линолеуму, закатываясь за мебель. - Ты что творишь?! – гаркнул Пчелкин. - Я взрослый человек и имею право делать то, что хочу я, – насупилась Тихомирова, словно маленький ребёнок - Ведешь себя, как тупорылая малолетка. Катя пропустила эти слова мимо ушей. - И давно ты на этой дряни сидишь? - Пять лет. - А Космос знает? – злоба начала закипать в нем со стремительной силой. - Не знает. Не знает он ничего! Катя разразилась слезами, и Витя сильно тряханул ее за плечи. - Остановись пока не поздно! Ты понимаешь, что с собой делаешь?! - Я итак никому не нужна! Зачем мне вообще жить? – сорвалась на крик Катя, почувствовав, как Витя сгреб девушку в мягкие объятия, поглаживая по спине и пытаясь утешить. - Ты очень нужна Космосу, он погибает без тебя… - шепнул Витя, глядя в заплаканные глаза девушки. – Ты его последняя надежда на спасение. - Где мой отец? - Он мёртв. Это все, что тебе нужно знать. - А вдруг меня убьют? - Кому это сейчас надо? Ты теперь в безопасности, – тепло улыбнулся Витя. Если бы они знали, что охота на них только началась…***
На другом конце Москвы… По винтовой лестнице поднимался самый влиятельный криминальный авторитет столицы – Борис Ефимович Зиновьев. По внешнему виду, так и не скажешь, что он стар – даже седина придаёт ему некий шарм. Свою «карьеру» мужчина построил на крови и грязных деньгах. Он не просто избавлялся от своих конкурентов, а закапывал их заживо, подвергал всевозможным пыткам, всячески издеваясь не только над очередным врагом, но и родственниками, друзьями и даже собственными детьми. Истинное удовольствие отображалось на садистском лице, когда он видел, как мучаются его жертвы, словно грешники над пеклом. Злорадная ухмылочка снова украсила мужские губы, когда он понял, что с ещё одной жертвой он так и не разобрался. Поднявшись на нужный этаж, Зиновьев оглядел своих подчиненных, что глядели на него будто вышколенные солдаты на гвардейца. Но среди них он не увидел своего любимого бойца – Алексея Тихомирова. Эмоции мгновенно переменились и он поинтересовался, процедив каждое слово. Верным солдатам казалось, что каждому из них вбили гвозди в крышку гроба. - Где он?! - Мы не знаем, на связь не выходит уже вторую неделю, – ответил самый смелый из них, пряча глаза подальше от начальника. - А это кто? – он перевернул фотографию изображением к ним, демонстрируя портрет девушки. - Его дочь. - Она мертва? – Борис Ефимович говорил спокойно, но с каждым словом страх завладевал подчинёнными, будто перед ними уже стоял палач с топором в руках. -Нет. Киллер, который хотел её убить, сбежал. - Значит это придётся сделать мне. Найдите её любой ценой. Веселье только началось.