***
Юрий Ростиславович с несвойственной строгостью смотрел на родного сына. Мужчина слушал стук настенных часов, так мерзко отдающегося в барабанных перепонках. Случайным взором вновь оглядел отпрыска, теперь уже вряд ли похожего на что-то человеческое. Во взгляде плясали черти, в голове одна истина: алкоголь – лучшее решение проблем. Ангел, находящийся на одном плече, расплакался от разочарования и исчез, позволяя демону наслаждаться новой победой. - Во что ты превратился? – отцовский голос отражался эхом в тишине помещения. – Разве так я тебя воспитывал? - Не твоё это дело, я уже давно не маленький мальчик… - лёгкая усмешка на губах выводила из себя. - Как это не «моё дело»? Катя мне не последний человек, а ты смеешь руку на неё поднимать! – удар кулаком по столу немного отрезвил. – У неё и мысли не было предать тебя! - И без тебя тошно… - с явной незаинтересованностью завершил диалог Космос, захлопнув дверь комнаты. Разговаривать ни с кем не хотелось. Слова Юрия Ростиславовича практически не были слышны, и молодой человек, укрывшись тёплым одеялом, медленно погрузился в дрему. Космосу с детства нравилась атмосфера лета. Это лёгкое, ненавязчивое время, когда жизнь будто бы никуда не спешит и можно насладиться тёплыми, окрашенными яркими красками днями. Материнские глаза он не забудет никогда – в серых омутах плескалась надежда на счастливое будущее. С истечением суток, повсеместно складывающихся в месяцы и годы, то самое безоблачное чувство медленно затухало, подобно свечке. Всему самому прекрасному свойственно заканчиваться – из красавицы-балерины с чёрными как смоль волосами она превращалась в обреченную копию самой себя – цвет волос потускнел, глаза и щеки впали, ткань платья очерчивала остро выпирающие ребра. Маленький Космос и не думал, что когда-то увидит маму такой – слабой, хрупкой, пытающуюся выдавить из себя улыбку. И врагу не пожелаешь такой судьбы… Рак съедал её заживо подобно трупным червям. Молодая женщина тихонько покашливала, переводя взгляд то на радио, то на сына, не забывая при этом демонстрировать ненастоящие эмоции. Инстинктивно юный Холмогоров чувствовал, что Маргарита Львовна испытывает на самом деле, но старался всеми способами помочь маме выйти из этого трудного периода. Они справятся. Они со всем справятся… - Мамочка, мне страшно… - Мальчишка не мог контролировать слезы, так не вовремя хлынувшие из глаз, – не оставляй нас, пожалуйста… - Как же я могу вас оставить… – пролепетала Маргарита Львовна, вытирая сухие губы от пятен крови. – Вы с папой самое дорогое, что у меня есть. - Я слышал, что дядя врач сказал. Тебе недолго осталось жить… – слезы никак не хотели останавливаться. - Он обманывает, – уголки губ молодой женщины поднялись вверх. – Я еще на твоей свадьбе погуляю… Космос приподнялся, нырнув в объятия матери. Родное тепло временно осушило слезы, и стало чуть легче. Мама заботливо поглаживала сына по волосам, понимая, что дни сочтены. Женщина зачеркивала даты, которые она пережила. До конца месяца оставалось пять дней. Она была уверена, что ей столько и осталось жить. Как в воду глядела… Порой мы совершенно не ценим, что имеем. Не успеем оглянуться, так мир предстанет в серых красках и привычные радости жизни сойдут на нет. Самый тёплый месяц лета, июль, кончился, и гранитная плита, украшенная прекрасным лицом недавно умершей женщины, демонстрировала, что даже медицина бессильна в безвыходных ситуациях и никакие суммы денег не дают гарантию на выход из положения. Юный Холмогоров, стоя перед могилой, погладил каменную поверхность, навсегда прощаясь с мамой. Она больше не будет улыбаться, как тогда, тёплым июльским вечером…***
Эмоции диктовали свои правила. Ярость, как жерло вулкана, всколыхнула с новой силой. Автомобиль притормозил у особняка Василия Егоровича ранним утром. Космос только заметил, что настало восемь утра. Адреналин в венах качал кровь с утроенной силой. Плевать на последствия… Ворвавшись в дом, молодой человек быстро поднялся по лестнице, ища глазами виновника недавнего расставания. Холмогоров заметил Исаева случайно. Тот перебирал бумажки, тихо слушая новости на фоне. - И как тебе живется, после всего того, что сделал?! – крикнул Холмогоров. – Совесть, гнида, не мучает? Володя на секунду потерялся. Быстро вернувшись в прежнее уверенное положение, мужчина произнёс: - Мне жаль, что вы расстались. – Космос ни капли не чувствовал, что слова искренние. – Очень глупо оставлять любимую девушку одну решать общие проблемы. - Не тебе меня учить! Что ты вообще можешь обо мне знать?! - Да хотя бы то, что ты из влиятельного бандита превратился в тряпку, – ехидно ухмыльнулся Исаев. – Очень, очень жаль… Космос не ожидал услышать подобное. Удивительно, но Исаев был способен надавить на больные точки, задеть за живое, чтобы только добиться собственной цели. Уверенность от того, что противник получает от этого истинное удовлетворение, поднялась в разы. От неожиданного удара наотмашь Владимир осел на диван, зажимая нос ладонью в попытке остановить хлынувшую из него кровь. Холмогорову этого было недостаточно. Кулаки попадали в любое незащищенное место. Но и Исаев так просто удары не терпел, защищался, как мог, отражая по возможности атаку. Молодые люди упали на пол, не переставая колотить друг друга. Василий Егорович открыл глаза. Услышав непонятный грохот из соседней комнаты, старик сиюминутно ворвался в помещение, увидев не самую приятную картину. Стало не по себе. - Что здесь происходит?! Они тут же оторвались друг от друга. Кровавые лица предстали перед криминальным авторитетом, жаждущим наконец узнать причину драки. - Мудак ваш подопечный, вот что! Вечно суется, куда не нужно! - Я настоятельно прошу покинуть дом! – гаркнул Родионов, кивнув в сторону выхода. Космос ушёл, громко хлопнув дверью. Старик прикурил, расхаживая большими шагами. Одарив помощника непривычным тяжелым взглядом, он процедил: - Вместо того, чтобы заниматься прямыми обязанностями, ты с Тихомировой заигрываешь? - И что? - И то! Нечего не на свою поляну лезть! Мне сейчас не нужны проблемы, тем более с Белым. Так что, будь добр, поумерь свой пыл!***
Московская жизнь ни на секунду не затухала. Суббота стала неким синонимом слова «наслаждение», и Роман, слегка захмелев после тяжелого трудового дня, поднимался по лестнице в квартиру. Он и хотел открыть дверь, пошарив по карманам костюма, но не успел. Женский плач, отражающийся эхом в тишине подъезда, вывел из раздумий. Незнакомка, присев на одной из ступенек, смахивала горькие слезы, скатившиеся по щекам. Разодранные колени девушка прикрыла подолом длинного платья. Своим видом она напоминала котёнка, брошенного в одиночку справляться с суровой жизнью. По-мужски хотелось помочь, приложить хоть какие-то усилия для спасения несчастной. - С вами все в порядке? Она подняла глаза, полные слез. В них отражалась вселенская печаль. Страшные мысли начали роиться в голове Бакурина. Неужели все настолько плохо? - Простите, я уже ухожу. Это единственное место, где я могла спрятаться. Она достаточно быстро поднялась с места и побежала вниз по ступенькам. Даже сквозь слабый свет мужчина разглядел, что девушка прихрамывала. Бывший киллер слегка придержал ее за локоть, пытаясь понять, что стало причиной бегства. - От кого вы прячетесь? - Я даже человеком не могу его назвать... У него большие связи и целая армия прихвостней. Он давно за мной следит, пытаясь всеми способами выбить из меня деньги... Я пыталась сбежать, но это ни к чему не привело… Неизвестная, не сдерживая слез, прикрыла лицо руками, не желая показывать слабость. Роман, не раз становившийся свидетелем криминальных разборок, не мог спокойно смотреть, как другой человек плачет. В эти моменты он всегда вспоминал мать. Слезы матери, как и слезы девушки, резали по сердцу и в груди становилось больнее. Снизу послышались шаги. Молодая женщина, испугавшись, спряталась за спину Бакурина. - Они пришли за мной… Не говоря ни слова, мужчина тихонько завёл незнакомку домой, закрывая дверь на несколько замков. Шаги становились тише. Посмотрев в глазок, Роман разглядел странного вида головореза, оглядывающегося в поисках жертвы. Куртка была разорвала, а на мерзком лице красовались гематомы и шрамы – результат бандитской деятельности. Побродив по лестничной клетке и очевидно никого не обнаружив, головорез пулей спустился вниз. Бакурин выдохнул. Сквозь ночную тишину послышался рев автомобиля. Наверняка уехал вместе со своей шайкой. - Спасибо вам огромное. Не знаю даже, как вас благодарить, – попыталась улыбнуться девушка, смахнув прядь пепельных волос. – Прошу прощения, что доставила столько неудобств. - Мне не сложно, – улыбнулся ей в ответ Бакурин. – Какие же мы тогда люди, если не помогаем друг другу? - Я наверно пойду, поздно уже… - Куда вы пойдёте? – свёл брови у переносицы мужчина. – А вдруг эти мрази снова вернутся? Оставайтесь лучше здесь, хотя бы до утра. - Как-то неудобно… - Отказы не принимаются, – Бакурин прошёл на кухню, поставил чайник на газ. – Как звать-то тебя, таинственная незнакомка? - Лида. Лидия Логинова. - Роман Бакурин, если официальщиной давимся. А так можно просто Рома. Странно, но неловкости практически не присутствовало в этом диалоге. Такое ощущение, будто они знакомы ни одну тысячу лет, и делятся друг с другом множеством историй, которые произошли за время их разлуки. Тёплый чай с конфетами стал дополнением к приятному вечеру. - От кого бежала? Кто эти люди? - Расплачиваюсь за грехи умершего мужа. Он им денег был должен, да и на стрелке застрелил его кто-то, – отчаяние чётко прослеживалось в голосе Лиды. Видимо, скорбит ещё. – Теперь за мной охотятся, чтобы вернула их. А у меня почти ничего нет. - Он был хорошим человеком? - Не знаю, сложно об этом судить. Но то, что он сейчас добавил мне проблем, это факт. - А кому твой муж задолжал? Настолько он влиятельный? - Да, он очень влиятельный. – Логинова бегала глазами, но все же решилась на ещё одно откровение. – Он велел мне молчать, иначе мне не жить… А разве это жизнь? Мой муж должен Борису Зиновьеву. Все считают, что он давно умер, но это не так. Я это точно знаю. Если бы только был шанс все это остановить… - Шанс будет, - твердо заверил ее Бакурин.