Стрит

Дуайт не любил оставаться у неё на ночь. Но зато это любила она. Она не выпускала его из кровати всю ночь, кусая и облизывая, подстилаясь и доминируя. И Ди был в ужасе от того, как ему это нравилось. Нравилось до омерзения. И его это пугало. Пугало, потому что это всё говорило лишь о том, что он никогда не видел её настоящей, искренней. Она постоянно носит маски, меняя одну за другой. Такому человеку верить нельзя. И в такие моменты он отчаянно скучал по прошлому боссу, виня себя и жалея, что променял всё, что у него было, на змею, что отравляет его своим ядом, а он так и позволяет ей это делать, не имея сил сопротивляться. Ниган однажды смог ей противостоять. И ещё больше Дуайт ненавидел у неё просыпаться. Она всегда вставала задолго раньше, словно никогда не уставала. Вставала раньше и приводила себя в божественный вид. Это поражало его не меньше. Она была единственной женщиной в его окружении, кто вообще так за собой следит. Кто так прихорашивается перед сексом. Ди считал, что это потому, что она далеко не местная. И, вероятно, там, откуда она была родом, мужчины были самыми счастливыми на земле. Потому что она была прекрасна. И если остальные женщины той страны хоть в половину также роскошны, то их мужчины были счастливчиками. Ди спустился вниз, натягивая на себя рубашку и морщась в лице от свежих царапин на спине. Она всегда его метила, словно пыталась переплюнуть прошлого «хозяина», что изуродовал его, как будто навсегда окрестив своим. И он был уверен, что, если бы его шрам можно было бы излечить, она не пожалела бы никаких на это денег, но только для того, чтобы потом поставить метину от своей собственной руки. — Уже встала? — вопрос был глупый. Но ещё глупее было бы говорить «доброе утро». Она сидела за кухонным островком. С макияжем, укладкой. В шёлковом халате, под которым, Ди это видел, ничего не было. И невольно он представил, как эта нежная ткань скользит по её коже. Как оголяет плечо, грудь и халат падает вниз к ногам. В голове сразу всплыли флешбэки прошлой ночи, от чего его начало мазать. — У меня ещё один человек пропал, — она курила прямо в доме, выдыхая облако дыма в сторону Ди, словно специально. И как бы Дуайту не казалось это мерзким, это его возбуждало. Вероятно, только потому что так делала именно она, а не кто-то другой. Дуайт присел на стул рядом, наблюдая, как постукивают алые ногти по столу. — Пропал, убит или обкололся? — уточнил мужчина. И зря. Она смерила его таким гневным взглядом, что Ди тотчас заткнулся. — Ты хочешь что-то мне сказать? — её грубый акцент резал по слуху. За годы службы он так и не смог к этому привыкнуть. — Всё, что я хотел тебе сказать, сказал вчера. Твои люди пропадают, а затем умирают. Люди Нигана умирают при таких же обстоятельствах. Эту информацию достать было очень тяжело. Все оригинальные данные были удалены, видимо, чтобы они копам не попались. Но это факт. И это всё не случайность. Ты знаешь. — Стоп-стоп-стоп. Стоп! — она махнула рукой, хмуря светлые брови. Ди замолчал. Она затянулась в последний раз и потушила сигарету о пепельницу, закинула голову назад и выдохнула облако белого дыма вверх. — Ладно! Всё это казалось бредом, но надо убедиться, — она стукнула ладонями по столу. — Ди, выясни всё, что известно. Если понадобится, влезь в полицейские архивы. Но добудь мне информацию о том, кто, когда, как и почему. И скажи людям держаться от наркоты и незнакомцев подальше, иначе мне придётся рубить им пальцы. Чтобы были послушней. Чёрт, — пришлось встать со стула, чтобы пройти к холодильнику и достать новую бутылку шампанского. Всё шло далеко не так, как она планировала. Весь её план начал рушится с самого его начала, когда люди Нигана вместо того, чтобы умереть от пулевых, внезапно выжили. Когда появился какой-то молодой парень возле Нигана, и когда её люди начали не то перебарщивать с дозой, не то их начали убивать. И теперь, в своём собственном доме, она не чувствовала себя в безопасности. Было такое ощущение, словно за ней следят. Словно повсюду глаза. Кто-то наблюдает. Это было жутко и омерзительно. Но это её не пугало. Лишь злило. Злила собственная мнительность потому, что она и поверить не могла в то, что все её опасения не напрасны. — Всё идёт не так, как я рассчитывала. И этот мальчишка… Карл, портит мне карты. Надо бы его убрать… Хотя, — ядовитая улыбка растянулась на её лице, — может, эта привязанность Нигана сыграет нам ещё на руку.

***

Рик Граймс часто думал о том, когда его жизнь начала рушиться. И каждый раз он приходил лишь к одному выводу: всё пошло под откос в год, когда Ниган прибыл в Атланту. Именно тогда Рик начал гоняться за ним, забывая обо всём. Он забывал о сне, еде и отдыхе, и он совершенно точно забывал о семье. Это его и погубило. Это и заставило Лори бросить всё и сбежать с Шейном, оставив его одного с сыном-подростком, чьё поведение больше напоминало повадки юного маньяка. Карл, тихий, с замашками интроверта и социопата, пугал Рика своей хладнокровностью не только к окружающим его людям, но и к самому факту, что родная мать его оставила. И именно тогда Рик понял, что между ними пропасть. Пропасть, которая образовалась слишком давно. И нет ни одного моста достаточно большого и длинного, чтобы можно было объединить эти два берега: его и Карла. Но Рик старался. Старался, насколько мог, вот только всё было зря. И сейчас его сын, его плоть и кровь, единственный, жизнь кого имеет для Рика смысл, навсегда разорвал с ним связь. Граймс шумно выдохнул, откидываясь на спинку кресла и смотря на телефон в руке. Голос в нём говорил, что абонент больше не доступен, а это значило, что Карл заблокировал его контакт. И если раньше он просто не брал трубку или сбрасывал, то теперь, когда Ниган добрался и до него, его сын оборвал все связи. — Чёрт…чёрт, чёрт, чёрт! — Рик ударил кулаком по столу, отбрасывая телефон в сторону. Он не может просто оставить тот факт, что Карл начал якшаться с мафией. И он не может проигнорировать то странное стечение обстоятельств, что заставило Нигана прийти лично к нему. В Атланте начало происходить что-то странное. И ровно с той ночи, когда в городе случилась перестрелка. Ему требовалось больше информации, вся, какую удастся найти. — Эй, Дэвид, можно? — Рик постучался в кабинет своего приятеля. И, получив разрешение, зашёл. — Помнишь то дело о перестрелке, что случилась недели две назад? Ты до сих пор его ведёшь? — О, Рик, какие люди, — растянулся Эммет в улыбке. — Да. Ты тогда мне его как передал, так я и занимаюсь. Вот только никаких продвижений. Очередной «висяк». Только неподтверждённые слухи, что это война банд, — Дэвид задумчиво почесал подбородок, злясь на самого себя. — Стоп, что? Война группировок, с участием «Спасителей» непосредственно, и ты мне не доложил? Ты же знаешь, что Ниганом занимаюсь я! — Рик в бешенстве хлопнул дверью, скрывая их с Дэвидом от посторонних глаз, но не ушей. Слишком громко говорил Рик. Тогда, две недели назад, Граймс тонул в навалившихся на него срочных делах, что и заставили его отдать это дело напарнику. Вот только как бы Рик не обещал себе следить за его ходом, поджимавшие сроки и гора бумаг перетягивали на себя всё его внимание настолько, что в какой-то момент он совершенно забыл о своём интересе. — Ну, фактически, никаких прямых доказательств, что это Ниган, у нас нет, — подбирать слова приходилось осторожно. Каждый в отделении полиции Атланты знал, насколько больная и щепетильная для Рика Граймса это тема. — Но да, допустим. Да и подтверждение, что это были именно «Спасители» у нас тоже нет. И… эй! Я лишь выполняю свою работу! Не срывай на меня свою злость. — Да дьявол! Ты что, не видишь, что происходит что-то странное? — Рик приблизился к рабочему месту напарника и, опираясь о стол кулаками, навис над ним, лицом к лицу и столь близко, что Эммет отвел взгляд. Он никогда не мог выдержать этой игры в гляделки. — Ниган ко мне сегодня приходил. И не с поличным. Ему нужна была помощь, хоть открыто он это и не признал. — Погоди, чего?! Ты серьёзно? — Дэвид вскочил, отчего Рику пришлось отстраниться и выпрямиться. — Чего же ты с этого не начал? Садись и расскажи мне с самого начала. — Сначала ты мне о той перестрелке. И вновь началась грандиозная работа, которую никто так и не мог закончить вот уже десяток лет. И вновь рабочий стол был завален бумагами и кружками кофе, и вновь Рик был готов поставить на кон всё, и даже жизнь, чтобы раз и навсегда покончить со «Спасителями», покончить с Ниганом. — Перестрелка по новостным данным началась около 2-х часов ночи и закончилась уже минут через 30. СМИ успели задолго до нас. Они сразу предположили, что там участвовали «Спасители», хотя никаких прямых улик не было. Так вот, — Дэвид сверял свой отчёт с общими новостями и статьями в интернете. — Журналисты видели, как к месту преступления до нас подкатил минивэн и начал грузить туда тела. — Хочешь сказать, что никого это не насторожило? — Рик нервно постукивал карандашом по столу. И так этот звук раздражал Эммета, что отобрал канцелярию у напарника. — Судя по показаниям очевидцев, на водителе минивэна была полицейская форма. — Но он не из наших? — Рик взял другой карандаш, так же нервно начиная им постукивать. — А где мы вообще были? — Мы как раз спешили на этот вызов, но приехали слишком поздно. И да, тот водитель был не из наших. Он пропустил одно тело. Не знаю, из-за спешки, темноты, или нас услышал, но тот единственный труп доставили в морг в больницу, где работает Карл, — бесячий стук карандаша о стол не прекращался и Дэвид забрал и этот, но уже демонстративно ломая пополам и выкидывая в мусорку. — Стукнешь ещё раз и я тебе этот карандаш засуну в задницу. Рик эту угрозу, что Дэвид вполне мог привести в исполнение, проигнорировал. Теперь он точно вспомнил тот день и истинную причину, по которой не занялся этим делом лично. Завал на работе служил красивой отмазкой в первую очередь для самого себя. Карл. Он совершенно не был готов ко встрече с сыном, поэтому попросил перепоручить дело со стрельбой Дэвиду, совершенно не понимая, какую ошибку допускает. Знай он все детали той ночи заранее, ни за что бы не отдал его. — Да, точно. Я помню эту папку с делом на своём столе и, как только прочёл, куда надо ехать, спихнул всё на тебя, — Рик пригладил мокрые от пота волосы. Его всего начинало трясти от собственной тупости. — Именно! — Так что рассказал Карл? Проще всего было злиться на окружающих. Намного легче винить в ошибках другого, чем признать свою собственную неправоту. А такому человеку, как Рик, признать свою ошибку было сравни невозможному. Собственные эго, злость и обида так затмили ему глаза, что помешали выполнить работу, которая, как снежный ком, начала накатываться на другие дела. — Он прислал отчёт. Мужчина средних лет, белый. Идентифицировать его личность не удалось даже несмотря на наличие татуировки «жар-птицы». Смерть от пулевого ранения в шею. Ничего особенного и интересного. — Вы нашли минивэн с телами? — Рик почесал бороду, самолично перечитывая отчёт, составленный сыном. — Мы пытались отследить его по камерам, но проводилась перезагрузка системы безопасности, и некоторые камеры не работали. Видео с записи нету. И это звучит слишком подозрительно, чтобы быть правдой. А номера оказались липовыми, так что нет. Эту часть головоломки мы потеряли. На самом деле, нам ничего более и не известно, — Дэвид разочарованно скривил лицо. Слишком много таких «висяков» было на его с Граймсом фамилии. И это их начальству ой как не нравилось. Не нравилось настолько, что они вдвоём слишком долго засиделись на одном месте без премий и повышений. — Мы надеялись, что будет вторая перестрелка. И мы были к ней готовы, чтобы взять всех этих ребят на месте, но дальше наступила такая тишина, что нам и работать не с чем. — Кажется, эта тишина образовалась только на нашей стороне. Ко мне приходил Ниган, сказал, что пара его ребят пропали. А потом, когда я начал пробивать их по нашим базам, обнаружил, что они числятся мёртвыми. Более того, у него умерло не двое, а трое. И одного из них тоже принимал Карл, — Рик показывал распечатанные на принтере данные и отчёты, яростно стуча пальцем по столу, словно таким образом его логическая цепочка событий будет приобретать больший вес. — И самое подозрительное, что все доступные отчёты содержат столь мало информации, что у нас повязаны руки. — А что в причине смерти? — Если простыми словами, то все замерзли ночью. Но это же бред чистой воды! Температура ещё не настолько низко опустилась, чтобы замерзать. И что это за случайность, что эта учесть настигла всех трех? —Слушай, — Дэвид прокашлялся, не зная, как верно выразить свою мысль. Рик начал его пугать. Пугать очень и очень сильно. Он пытался связать, как казалось Эммету, не связанные друг с другом дела, смысла в которых не было тратить столько на это времени. — Позволь я скажу две не самые…далеко не самые приятные догадки. А ты пообещай меня выслушать. Рик нехотя, но согласно кивнул. — Если тебе интересно знать, что я думаю, то вот: либо ты начал бредить, помешавшись на Нигане и пытаясь найти смысл там, где его нет, либо Карл, учитывая все те фотографии и статьи, знает гораздо больше, чем пишет в своих отчётах. И как бы Рик не хотел послать Дэвида далеко и надолго за оба эти предположения, Граймс границей адекватного восприятия понимал, что истина прячется где-то между этих двух вариантов, один другого страшней. Первый бы свидетельствовал о его окончательном помешательстве, означавшем, что ему пора уходить на пенсию и бросать всё, что заменило ему жизнь. А второй — что Карл, его единственный сын — стал соучастником преступления, намного страшнее всего того, что Рику доводилось ранее расследовать. И если бы ему предстоял выбор из этих двух, чтобы один наречь правдой, Граймс скорее прострелил бы себе голову, чем обрёк себя на неизбежный позор: признать свою неуравновешенность или что единственный ребенок вступил на дорожку зла. Вот только сколько бы Рик не хотел отрицать, опровергать или спорить, всё было бесполезно. Его здравый рассудок, что Граймсу ещё удалось сохранить, говорил лишь о том, что всё, что он пока что может сделать, это поговорить с Карлом лично, как отец с сыном, пока не началось официальное расследование.

***

Дел у Мишонн было всегда навалом. Только вот в последнее время их стало слишком много. И пока Ниган позволял себе выделить целый вечер на себя любимого и Карла, что неожиданно оттаял для свиданий, Мишонн ждал ужин с кипой бумаг, телефонных звонков и эмейлов. Одно хуже другого. Но как бы она ни была первоначально зла на босса, стоило ей только выговориться самой себе в отражение, как жизнь вновь приобретала справедливый оттенок. В конце концов, и Морган, и Граймс оба сделали всю основную работу, а ей только оставалось подвести итоги. Хотя порой именно эта часть являлась самой сложной. Женщина опрокинула вторую банку пива, щуря уставшие глаза от бесконечных мелких букв в экране компьютера и на бумаге. Она уже перестала различать написанные слова. Все они сливались в одну строчку, образуя страшную мешанину, что было не разобрать. — Чёрт, — она откинулась на спинку кресла, закидывая голову и жмуря глаза. Мишонн потёрла переносицу, крутясь на сиденье и понимая, что надо сделать перерыв. Перерыв или просто сменить обстановку. Хотелось в ванную. Ей было просто необходимо смыть с себя весь сегодняшний день и просто расслабить напряжённые мышцы тела. В конце концов, она имела на это право. Но как бы ей не хотелось бросить всю волокиту до завтра и посвятить вечер себе, Ниган определённо не оценит этот акт здорового эгоизма. Мишонн взяла в ванную комнату ещё одну банку прохладного пива и распечатанные списки и отчёты. Она сложила всё на тумбочку и включила горячую воду, желая расплавиться, как только влезет в ванную. И пока вода наполнялась, она налила туда пену, насыпала солей и шиммеров, улыбаясь от представления, что она будет плавать в этом цветном болоте как русалочка. Но вода набиралась медленно, предоставляя женщине кучу времени, чтобы раздеться и заранее почистить зубы. Она собрала дреды в огромное гнездо на голове, отмечая, что надо бы зайти к своему парикмахеру. Дреды уже довольно отросли и требовали к себе внимания. И, не дожидаясь, пока ванна наберётся полностью, Мишонн упала в воду, довольно щурясь тому, как горячая вода обжигает кожу, расслабляя напряжённые мышцы. Шум из крана успокаивал, хотелось забыться. Но стоило только ванне набраться, а ей выключить воду, как Мишонн потянулась за бумагами, тут же оставляя разводы от мокрых пальцев. Впрочем, и это она проигнорировала. Мишонн тонула в цветной пене. Она подняла ногу с мыльной воздушной горой, которую, стоило ей сдуть, полетела вверх, прилипнув к стенке. Это её позабавило. — Кхм, — женщина прокашлялась, — так, Мишонн, соберись. Собираться не хотелось совершенно. Хотелось растечься в ванной слизнем и не вылезать до тех пор, пока вода не станет казаться ледяной. Грела только одна мысль — её ждала тёплая мягкая постель и тонна мороженного под сериал. — Ладно, с этими придурками мы разобрались и поняли, что ничего не понятно, — она смотрела на фотографии минивэна с телами с камер наблюдения. — Напали на нас. Успели до копов собрать большую часть тел и закопать в лесу. А вот кто, что и откуда — хрен его знает. Ладно, допустим, — она кинула листок вниз и тот медленно и плавно приземлился на пол. — А вот это что за херня… — женщина скривила лицо, стоило ей только наткнуться на фотографию тела Макса. — Поставщик мёртв. Чёрт, да просто истерзан. Рубины пропали. Вероятно, это сделал тот же, кто напал на нас с огнестрелом. Война банд никогда тихо и мирно не проходит. Допустим это были одни и те же люди. И они украли камни, чтобы перепродать их, вот только нигде на чёрном рынке они так и не всплыли. Мишонн вспомнила, как Янг следил за некой дамой, что относила в ювелирную мастерскую рубины. Вот только после этого никто не видел ни эту даму, ни Янга живыми. Для совпадений было слишком тупо. Как и тупо красть камни, чтобы их не продавать. Но и Ниган, и Мошонн были уверены, что стоило только чужой группировке попытаться сбыть похищенное, «Спасители» тотчас узнали бы. А потому единственной зацепкой остаётся дама из ювелирного. Та история с камнями довольно сильно ударила по Моргану. Он не смог выполнить договор по рубинам в срок, из-за чего потерял не только деньги, но и, самое важное, доверие и честь в глазах партнёров. Наверстать всё это вполне возможно, и Ниган уже предпринял все ходы для выполнения плана, но потерянное время вернуть, как ты не стараешься, нельзя. Радовало только одно — его партнёр согласился подождать достаточно, чтобы Ниган нашёл нового поставщика камней и выполнил свою часть сделки. Мишонн видела, как её босс сходит с ума, пытаясь найти решение этой головоломки и видеть его таким было страшно. Ниган, когда что-то идёт не по плану, вообще страшён до жути. — Ладно, с камнями мы почти что разобрались, а вот убийцу Макса мы не то что не нашли, мы даже никаких зацепок не имеем, — женщина зло рыкнула, задумываясь, насколько бы им помогло, если бы в их штабе был коп или детектив, который знал бы, как расследуются такие дела. Мишонн была уверена, что их жизнь тогда во многом была бы проще. Вот только желания и реальность редко когда пересекались. Она перевернулась на живот, разминая кости и выгибаясь в три погибели, не представляя, сколько она ещё сможет пролежать в такой изогнутой позе и какой вообще смысл так себя мучать. Только вот все части тела так затекли, что такое извращение казалось ей вполне приятным, как минимум на ближайшие пару минут. Горячая вода обволакивала её, приподнимала, ласкала. Не хватало только сильных мужских рук на плечах. — Жалко Макса. Хороший был мужик, — он ей нравился. Она кинула на пол и его фотографию, облокачиваясь локтями о бортик, из-за чего на пол начали стекать капли воды и пена с её рук. — Так, а теперь самое интересное. Смерть Малыша Билли, Янга и Майкла, — она потянулась к полу и разложила на нём фотографии усопших, сделанные ещё при их жизни. Так было болезненно видеть их улыбки, зная, что они все покоятся в земле. Они все были её друзьями. Друзьями ещё до Атланты, ещё до того, как она стала правой рукой Нигана. И вот как сложилась теперь их жизнь. Внутри появилась тревога, что начала нарастать. Они все были из той, прошлой жизни, и сейчас они мертвы. Это заставляло задуматься о своём собственном будущем. — Сначала мы нашли Билли, потом Янга и Майкла, но, судя по результатам из морга… Первый погиб… был убит, — решительно исправила Мишонн, — Майкл, потом уже Билли и Янг. И эти убийства произошли с коротким промежутком времени между друг другом. У каждого в горле или желудке нашли игральные карты. Та-а-ак, — протянула женщина, кривя лицо от затекшей поясницы. Пора было возвращаться в удобную позу на спину. У ванной на полу уже собралась маленькая лужица воды, которая впитывали в себя фотографии и отчёты. Мишонн это игнорировала. Как и игнорировала, что листы бумаги, что она держит в руках, начали рваться под её мокрыми пальцами. — Майкл — двойка червей; Малыш Билли — четвёрка червей; Янг — шестёрка червей… И что это за хуйня то, а?! — рыкнула женщина, злясь за смерть друзей. — Что это за хуйня! Какого черта их находят с передозом и ебанными картами в глотках? Что за псих это творит?! Мишонн сползла под воду и закричала. Она кричала от раздирающей её внутри боли, сдержать которую была не в силах. Она мертвой хваткой цеплялась за борта ванной, комкая в руках уже мокрые и изорванные листы бумаги. А потом, вынырнув, она заплакала. Из глаз хлынули слёзы, но больше Мишонн не издала ни слова, ни звука. Она молча плакала, представляя, как Малыша Билли, что ждёт своего долгожданного первенца, накачивают наркотиками и суют в горло карту. Как его кто-то оттаскивает в парк на скамейку и оставляет доживать свои последние секунды в страхе и одиночестве. Никто не заслуживает такой кончины. Она представила, как с Янгом делают то же самое, а после заталкивают в мусорный бак, где он задыхается от зловония. Она представляет, как Майлз, что не любил вылезать из квартиры, которую считал своим убежищем, умирает в собственной постели, держа на границе сознания мысль, что убийца проник в эту его крепость. — Боже, — Мишонн тёрла руками лицо, кусая себе губы от того, как пена щиплет глаза. — Что же это такое происходит то… Кто и за что это с нами делает. Эта мысль заставила её собраться и вновь просмотреть все отёты и фотографии. — Макс… и трое наших… это же был не один и тот же человек. Макса убили жестоко и изощрённо. Его тело притащили на наше место. Тот, кто его убил, хотел, чтобы его нашли. А наших… наших прятали. Их убивали иначе. Не столь ожесточённо и яростно, — сердце в груди Мишонн бешено застучало. Стало так душно, что она открыла слив и врубила ледяную воду. — Убийц несколько. И они ведут на нас охоту. Это жуткое подытоживание заставляло её дрожать и трястись. Сердце так и продолжало бешено колотиться, а кровь внутри неё словно загустела. Даже холодная вода не могла привести её в чувства. Было душно, и голова кружилась. Мишонн встала и с трудом вылезла из ванной, поскальзываясь на мокром полу и едва не падая. К босым мокрым ногам прилипли раскиданные по полу фотографии, но она не обратила на это никакого внимания. Женщина раскрыла дверь и только тогда позволила себе спокойно вдохнуть комнатную прохладу. Её тело тут же покрылось мурашками. — Так, ладно, спокойствие. Спокойствие, всё будет хорошо, — шептала она себе как мантру, пытаясь поверить в собственные слова. По её телу стекали капли воды, образуя под ногами маленькое озеро, которое теперь придётся вытирать. И, пожалуй, только это её привело в чувство. Она не могла сидеть без работы, как бы сама не уставала. Ей надо было себя занять хоть чем-то, чтобы отогнать тревожные мысли. — Ниган что-нибудь да придумает, — обещала она себе, прибираясь в ванной комнате. — Завтра я всё ему доложу, и он всё решит. Ниган всегда всё решал. Насколько бы всё не было дерьмово, он всегда со всем справлялся. Справится и сейчас. — Да, всё будет хорошо, — Мишонн запихнула в мусорное ведро все фотографии, рапорты и отчёты, напоминая себе проверить, чтобы в полицейской базе не было лишней информации о телах. Не стоит копам знать, что люди Нигана Моргана умерли от передозировки. Это всё привлечёт ненужное внимание. И каково же было её разочарование, когда Мишонн заметила на тумбочке ванной банку пива. Закрытую, некогда холодную, но сейчас тёплую и совершенно не вкусную. — Вот же гадство. Пожалуй, это было главным разочарованием вечера.

***

Вечерело. Рик затормозил полицейскую машину у первой городской больницы и, долго собираясь с силами, заглушил мотор. Ему следовало бы припарковаться в положенном месте, но он решил воспользоваться служебным положением и встать там, где ему нравится — то есть у самого входа. Он долго сидел, неотрывным взглядом смотря на главные двери, не решаясь туда войти. Было странно. И странность эта заключалось в том, что вот-вот он увидит сына, с которым не общался целый год. Рик не знал, насколько изменился Карл. Он не знал, как сильно преобразовался его характер и те повадки, что так пугали его, когда Карл был ещё подростком. Но Рик точно знал, что за этот год он точно потерял сына. Только его общение с Ниганом уже говорило о том, что Карл давним давно перестал быть его славным ребёнком, в которого мужчина так долго верил и надеялся. Увы, но заводя детей мы не имеем права заранее наделять их желаемыми характеристиками. Ведь закладывая в него те или иные качества, мы обречены разочароваться. И каждый родитель должен это понять: вы не выбираете желаемого ребёнка в магазине, и вы должны быть готовы к тому, что в итоге можете получить совсем не то, что заказывали, как бы вы не старались. Рик об этом начал думать только год назад, и сейчас он с трудом, но принимал этот факт, скрепя сердцем. Наконец он собрался с духом, чтобы закрыть машину и резво подняться по ступенькам, моментально оказываясь в холле больницы. Рик осмотрелся по сторонам, бегло изучая сотрудников и пациентов и, зацепившись взглядом за стойку регистрации, подошёл к женщине, что разговаривала по рабочему телефону. — …да, я же тебе сказала! — ругалась Кэрол с кем-то на линии. — Кхм, прошу прощения, — Рик помахал перед женщиной рукой. — Я перезвоню, — грубо рыкнула она в трубку и недоверчиво посмотрела на потревожившего её незнакомца. — Рик Граймс, полиция Атланты, — достал он удостоверение, видя, как Кэрол, слыша его фамилию, фыркает и складывает руки на груди. Этот жест говорил лишь о том, что она не имеет никакого желания не то, что продолжать разговор, а вообще его начинать. — Мне нужен Карл, мой сын. Он сегодня на месте? Женщина как-то странно скривила лицо и цокнула. Она откровенно начала раздражать Рика. — Вы опоздали минут на 10. Карла только-только забрали. Он нынче очень пунктуален и после работы не задерживается, — по одному только её голосу было понятно, как её это бесит. Рик Граймс опешил. И хоть он в глубине души наделся на то, что они разминутся, в конце концов они с Дэвидом слишком много времени провели в офисе, раскладывая всё по полочкам, он никак не ожидал, что действительно не застанет сына на работе тогда, когда это понадобилось. — Прошу прощения… забрали? — до Граймса-старшего не сразу дошла странная формулировка предложения. — Забрали. Стыдно папаше не знать, что его сынка какой-то мужик на джипе подвозит. Теперь Рика начало бесить, с какой нескрываемой брезгливостью она всё это говорит. Ему даже искренне стало жалко Карла, которому приходилось работать в таком коллективе. — Что ещё за мужик? Я здесь по официальному расследованию, — пришлось заходить с козырей, — дело касается тех тел, что Карл осматривал. — О как! Тут лучше к нашему главврачу Гласману обратиться. Нынче у Карла слишком сильные покровители появились. Рик впервые за столь долгое время почувствовал себя стажёром, у которого первый рабочий день. Кэрол, этот белый коридор, все здание больницы с белыми стенами и запахом лекарств давили на него, делая маленьким, совсем крохотным. Было тяжело взять себя в руки, хотелось бросить всё и уехать как можно скорее, и Граймс с щемящей болью в сердце представил, что ощущает Карл, практически каждый день проводя в этом месте столько изнурительных часов. Весь медперсонал больницы смотрел как будто бы с высока. Они ухмылялись и фыркали, высоко задирая голову, словно Рик какой-то мусорщик, а не коп с 30-летнем стажем. И, проходя по стерильному коридора, от чистоты которого слепило в глазах, мужчина внезапно остановился. Его осенило. Все смотрели на него с пренебрежением только из-за того, что он назвал свою фамилию. Граймс. Он представился отцом Карла, тем самым повесив на себя ярлык «плохого отца», который не смог дать сыну образование, чтобы он не убивал людей на своей первой операции. И столь мерзким было это озарение, что Рик до боли в ладонях сжал руки в кулаки, скрипя зубами. Он злился на себя, на Карла и на каждого в этой клинике, кто ставит себя выше его или его сына. Неожиданно желание воспользоваться служебным положением практически заволокло рассудок. Ему чертовски сильно хотелось ворваться в кабинет главврача, предъявить обвинение, первое попавшееся, скрутить и силой отвести в участок. И к счастью для Гласмана, ему всё же удалось сдержаться. Поэтому Рик вежливо постучал в кабинет и, только дождавшись ответа, вошёл. Эдвард Гласман сидел за широким деревянным столом в кожаном кресле. Граймс застал его как раз, когда он положил трубку, видимо с регистратуры ему позвонила Кэрол, предупреждая о визите полицейского, по совместительству отца Карла. — Добрый вечер, прошу, проходите, — пригласил Эдвард, указывая на стул напротив, и как бы Рик не хотел остаться стоять дабы не нервировать лишний раз ни себя, ни главврача, принял его предложение. — Мне доложили, что Вы здесь по вопросу Карла, верно? Вы ведь его отец, да? — Эдвард сложил локти на стол. — Да, отец, но здесь я по работе. Карл уже ушёл, как мне сказали, может у Вас в записях имеется его адрес? Рику хотелось решить всё как можно быстрее. — Да, в его личном деле. Думаю, я имею право представить его персональные данные, раз их просит полиция, верно? Дождавшись подтверждающего кивка, Гласман встал и принялся рыться в ящиках за его рабочим столом, где, вероятно, хранились данные на сотрудников. — Подскажите, — начал Рик, не желая тратить время, — Вы не замечали никаких странностей в его поведении? Может новые знакомое появились? — вспомнил он слова Кэрол, женщины с регистрационный стойки, о том, что Карла кто-то подвозит. — Или какие-то незнакомцы у больницы крутились? — Знаете, Карл сам по себе странный. Таким только работать в морге. Не проходит ни дня, чтобы я не жалел о том, что взял его к себе. С тех пор никакой финансовой помощи от мера, знаете ли, — Гласман с трудом сдерживал свои эмоции, желая обесцветить свою интонацию, в которой то и дело проскальзывал оттенок злости. — Вот только недавно у него появились очень, как бы Вам сказать, — Эдвард наконец нашёл нужную папку и протянул её Рику. — очень интересные знакомые, — и Граймсу не понравилось, с какой интонацией Гласман выделил это слово. «Интересные». — Ниган Морган. Вы же наверняка слышали о нём. После того несчастного случая наша больница только на его помощь и рассчитывает. И вот недавно выяснилось, что у Карла с ним довольно тесное общение. Как бы Гласман не старался открыто не демонстрировать своё отношение ни к Карлу, ни к Рику, на последнем предложении он не сдержался. Эдвард всем свои видом смеялся над полицейским, что даже на него не смотрел. К сожалению, в документах на Карла был указа его, Рика, адрес, по которому сын проживал с отцом год назад, новое место жительства никому не было известно. — Да, Карл очень общительный, — едва слышно буркнул Рик, отдавая папку, прощаясь и, не пожимая руку Гласману, покинул и кабинет, и больницу. Этот день прошёл пусто, без улова, лишь с подытоживаем итогов, вот только этого было мало. Нужны факты, улики, догадки. Хоть какие-то догадки. А два человека, единственные два человека, кто обладает хоть какой-то информацией, попросту не будут с ним говорить: Ниган и Карл, и они оба ведут какую-то опасную игру. Это Рик знал точно. И всё, что ему предстоит сделать, это караулить собственного сына, чтобы вывести его на разговор.

***

Ночлежка для бездомных перестала казаться непригодной, стоило только вколоть себе дозу морфия. Тогда сразу всё становилось лучше: жизнь, самочувствие и весь мир. Синяки на теле становились пустыми. Синяки, которые оставили ему карты. Кто-то сопротивлялся и боролся, кто-то был застигнут врасплох. Все карты были такими разными, но все они были лишними в игральной колоде, и одновременно с тем, именно они разыгрывали всю главную комбинацию на столе. Но самое главное, проходила боль и тошнота. Микки не завывал, а шум в голове затихал, позволяя слышать собственные мысли, вот только координация движений становилась ещё хуже. Он страдал шаткостью походки, редкими головокружениями, и после морфия всё усугублялось. Но всё это было другим. Главное, что пропадала сонливость, усталость и боль. Сильная боль, что не давала покоя. Вот только морфий почти закончился ещё на том мужчине, что следил за ней. А сейчас, после очередной карты, не осталось ни одной ампулы. И Микки не было жалко для неё ничего, даже собственной жизни. Но ему было очень плохо. Боль и судороги сводили его с ума. Шум в ушах раздражал до бешенства, отчего Фишер бился головой о стену, пока не начинал терять сознание. И боль от разбитого лба перекрывал ту, что мучала его и не давала покоя даже во сне. Микки было плевать на голод, холод и жажду, но достать ещё ампулы спасительного наркотика было необходимо. Он вновь хотел прийти к ней в клинику, но побоялся быть пойманным. Она ещё не готова к встрече с ним. Микки понял это, когда увидел её интерес к Нигану. Сначала надо убрать всё лишнее и тогда они смогут быть вместе. И раз дорога в её клинику ему закрыта, надо найти другой источник спасения от боли. У Микки не было налички, не было ничего ценного, что можно было бы продать или обменять. Значит надо попробовать провернуть тот же трюк с белым халатом и ключами уборщика вновь, но в другом месте. Надо было добыть больше, намного больше и расходовать экономичней. А сейчас необходимо взять себя в руки, чтобы это воплотить. Ему было больно и тяжело. Невероятно тяжело, оказалось, держаться на ногах и делать вид, что всё хорошо. Ему сейчас не нужно лишнее внимание. Ему сейчас не нужна была даже она. — Нет, — завопил он на свои собственные мысли. — Не-е-ет! Он начал бить себя ладонью по разбитому лбу, размазывая вновь выступившую кровь по всему лицу. Люди в ночлежке начали от него шарахаться. Никто даже не предлагал помощь. Все просто отсаживались от него, боясь, что в приступе психоза он набросится на кого-нибудь. — Она же ждёт! Ждёт! — кричал Микки самому себе, плюясь слюнями. — Она же любит. Появившийся образ его прекрасного наваждения позволил Фишеру уцепиться за крупицу собственного сознания. Он держался на границе разума, представляя, как они в скором времени вместе будут счастливы. Надо только действовать чуть быстрее. Он не может заставить её ждать. И он не может позволить, чтобы она вновь влюбилась в Нигана. — Она его не любит, а использует, — убеждает Микки сам себя, медленно перебирая ногами. — У меня ещё есть время. У него ещё действительно было немного времени. Совсем немного времени, чтобы постараться быть с ней.