О глупых спорах, надежде и небесном жемчуге

— Ромео! — Бенволио икает. — Ромео может соблазнить кого угодно, это я точно тебе говорю, и все это знают! Они пьют уже не первый час, и вряд ли кто-то способен объяснить, почему они обсуждают именно это. С другой стороны, всё лучше бесконечной болтовни Меркуцио о феях и прочем. — Все знают! Подумаешь! — фыркает Меркуцио. — Мало ли, что все знают, нашёл аргумент! Ты докажи, докажи, говорю тебе; тогда поверю. Ромео просто наблюдает за ними, усмехаясь. Не то чтобы он участвовал в разговоре, но как собирается доказывать его таланты Бенволио — это интересно. — Пари! — восклицает Бенволио. — Предлагаю пари: укажи на кого хочешь — и дай ему только срок! Только с возрастом ты не это… того… не старуху, в общем. — Пф! Да а кого? — хмыкает Меркуцио. — Разве есть такая девица в Вероне, кто откажет нашему Ромео? И не потому — не потому! — что он такой из себя этакий; ты посмотри на его лицо, посмотри. Девицам нравится, поверь мне! — Так я и не говорю, чтоб ты выбрал какую, чтоб сразу из-за физиономии была готова! — возражает Бенволио. Ромео уже едва следит за диалогом, пребывая в полудрёме. — Ты давай посложнее, чтоб посмотреть было на что! — И молодую тебе, и чтоб посмотреть, и чтобы сложно… — тянет Меркуцио. — Розалина в монастырь ушла, не подойдёт, это, пожалуй, слишком… Бенволио! Бенволио! Бенволио, я придумал! — выкрикивает он, подкрепляя слова ударами кулака о стол, из-за чего Ромео раздражённо вскидывается. — Что? Что такое? — торопит его Бенволио. Ромео не то чтобы очень интересно, но зачем-то же его разбудили, так что он слушает. — Тибальт! — довольно провозглашает Меркуцио, и его друзья по привычке принимаются озираться. Интонация, с которой имя было произнесено, доходит до них несколько позже. — Что? — немного вяло возмущается Ромео. — Ну, это уже не смешно, Меркуцио! — О, напротив, мой друг, это очень смешно и крайне интересно! — возражает тот, подливая себе и остальным ещё вина. — Уж если ты с ним сладишь — поверю, что ты сын самой Венеры! — Меркуцио, ну это слишком! Тибальт, по-твоему, предпочтёт нашего Ромео какой-нибудь миловидной девице? — они что, серьёзно это обсуждают? — По-моему, предпочтёт! — абсолютно уверенно заявляет Меркуцио, будто знает наверняка. — А ты что, проверял? — хмыкает Бенволио. — Не важно! Я просто знаю! — Не важно, как же! — Что, речь обо мне? Мы говорили о Ромео! — Но ведь Ромео-то не предпочтёт Тибальта девице. — Не он ли жаловался нам сегодня, что женщины уже в печёнках сидят? — Резонно, но отнюдь не повод. — Повод, повод, ещё какой! — Ну нет, Меркуцио, он… — А у меня спросить вы двое не хотите? — прерывает их Ромео. — Мне лично наплевать, что вы там обо мне говорите и думаете, в этом я участвовать не собираюсь! Могу я, не могу — не стану! — Не можешь, значит… эх! — сокрушённо вздыхает Меркуцио, подмигивая Бенволио. — А я-то уж успел ему поверить, что ты на всё способен… — Я не способен? Способен я! Я не хочу! — Что-то я тебе не верю, друг мой. Чует моё сердце, что ты просто боишься… — Боюсь? Боюсь, по-твоему? — Ромео, успокойся, это всё шутка, — пытается урезонить его Бенволио, впрочем, явно без особого старания. — Шутка? Я принимаю пари!