***
some time later Антон волнуется. Смотрит в зеркало, не до конца уверенный в том, что все правильно делает, и облизывает губы. Они долго готовились к этому вечеру. Было бы глупо заняться сексом тем же вечером — опрометчиво и банально. Им нужно было время немного разобраться в себе, в друг друге, привыкнуть и копнуть ещё в одну проблему — что им нужно в этих «отношениях». В теории, возможно, обоим бы хватило утолить любопытство и заняться сексом один раз, после чего разбежаться, но Антон понимал, что это не его история, и ему хотелось узнать мнение Арсения по этому поводу. Поэтому они некоторое время «морили друг друга голодом», чтобы понять, достаточно ли им друг друга без интима и физической близости. Объятия, поцелуи, даже лёгкий петтинг — это было, но никакого проникновения, как бы Антону ни хотелось. И вот сегодня… — Ты долбоеб, — говорит Антон сам себе и отходит от зеркала. Ему потребовалось время, чтобы наладить связь с камнями — со всеми, кроме Оникс, — но в итоге девочки снова стали подпускать его ближе: Алмаз сразу и без проблем, как и Цитрин, Циркон позже и с опаской, но все с тем же теплым взглядом, Янтарь последняя, держась в стороне, но не шарахаясь от него. Им нужно было учиться дружить заново, но девочки попробовали его понять. А ещё помочь. — Красный, — Янтарь не колебалась ни секунды. — Сапфир обожает красный цвет. — И красивое белье на мужчине, — добавила Алмаз. — И сюрпризы, как ни удивительно, — хмыкнула Оникс из своего угла. Антон вспоминает их слова и снова смотрит на свое отражение. Шелк, подвязки, гладкая ткань на бледной коже… Он боится, что переборщил, но времени уже нет: на столе вибрирует телефон. Буду через 10 минут. Соскучился. 18:27 Антон застывает в дверном проёме, услышав тихие шаги в прихожей номера, и стоит в нетерпении, не решаясь выйти и встретить Арсения. В голове глупая мысль о том, что здесь хороший свет и он будет выглядеть более выигрышно, поэтому он не двигается с места, а ждёт. — Девочка? Ты чего не выходишь? Антон слышит, как Арсений снимает ботинки и куртку, и облизывает губы. Сейчас. Арсений появляется из-за угла коридора — в костюме, с синим галстуком, с букетом цветов — и тормозит, увидев его. Сканирует взглядом с головы до ног, сглатывает слишком уж открыто, и Антон видит, как дрожит его рука с цветами. — Ты… — Привет, — Антон подходит ближе и чувствует, как краснеют щеки. — Хотел тебя удивить. — Ты справился. Тебе очень идёт… все это. Красный, белье, шелк… — И ты в этом костюме, — шепотом отзывается Антон, забирает из его рук букет, чтобы тот не мешал, кладет его на комод и притягивает за пиджак Арсения к себе для поцелуя. Без напора, но уверенно, глубоко, легко распаляя его прикосновением языка к губам. Арсений кладет ладони ему на талию, и это один из пунктов того, что сейчас в жизни Антона называется правильным. Арсений мягко напирает, увлекая его в комнату, и Антон послушно пятится, но потом уверенно тормозит его прикосновением ладони к груди и смотрит на него из-под ресниц. — Посмотри на меня. Хочу, чтобы ты смотрел. Арсений слабо кивает и смотрит на то, как Антон изящно пробегается кончиками пальцев по своему телу, подцепляет полупрозрачную ткань и скидывает ее, оставаясь в одном кружевном комплекте. В синем море глаз Арсения сейчас горит нефть, распаляя все внутри Антона. Арсений касается его скулы, ведёт к плечу и тянет носом воздух, потому что Антон слишком красивый в этом образе. Притягательный, манящий и отчасти даже властный, несмотря на всю свою неуверенность. Глаза прячет, но плечи расправлены, все тело открыто, вот, смотри, все твое, и это пробирает до мурашек. Антон первый целует его, потому что упускать возможность слишком долго было для него в порядке вещей, так что сейчас он нагоняет и берет от жизни все. Путается в темных волосах, прогибается в пояснице, вжимаясь в него всем телом, обхватывает ладонями его лицо и буквально впечатывает Арсения в себя, всеми своими действиями показывая, что просто так его сегодня не отпустит. У того глаза горят такой же уверенностью, когда он избавляет его от красного костюма, оставляя в одном белье и подвязках, и это определенно правильно. Антон видит, как он смотрит, буквально пожирая его взглядом, и все эти нервы и подготовка того однозначно стоили. Поэтому он иногда отрывается от его губ, чтобы позволить Арсению снова окинуть его взглядом, изучить пальцами и рассмотреть все до мельчайших деталей. Все твое. Это все твое. Антон пятится к кровати и падает на бордовое покрывало, закидывает руки за голову, вытягивается, сведя ноги, прогибается в пояснице, а потом очень плавно разводит колени и пошло скользит одной рукой по своей груди. Пей меня как самое дорогое вино этой ночью. Арсений избавляется от пиджака, развязывает галстук и, уловив настроение, стоя в ногах Антона, начинает медленно расстёгивать рубашку. Это какая-то отдельная категория порно, с которого встаёт за три секунды, и во рту становится вязко от слюны. Очень хочется коснуться себя, но пока рано, поэтому Антон пристально наблюдает за ним, потирая свои соски, и елозит ступнями по кровати, немного ерзая бедрами. — Тебя надо запретить, — хрипит Арсений, положив ладони ему на колени, и скользит кончиками пальцев по его бёдрам вверх и вниз, вынуждая реагировать на каждое касание слабым выдохом. — В таком случае, надеюсь, ты готов нарушить запрет, — шепчет Антон и пытливо облизывает губы. — Смелее. Я не экспонат в музее. Трогать можно и нужно. Арсений улыбается, нарочно тормозит ещё больше, изводя, и Антон мечется под ним. Антону не хватает воздуха. Он всегда был слишком слаб перед Арсением, а сейчас, когда он играет на нем, как на музыкальном инструменте, в котором знает каждую струну и царапину, просто невозможно оставаться неподвижным. Он тянется, цепляется, смотрит из-под ресниц и безумно хочет попросить не тянуть, но сейчас это было бы едва ли правильно, учитывая, как долго они ждали. У них впереди вся ночь и день, чтобы сделать все за пять минут и разойтись. Впрочем, судя по взгляду Арсения, у него планов куда больше, потому что он немного тянет Антона вниз за колени, сдвигая по кровати так, как удобно ему, и ложится грудью на кровать. — Арс?.. — Подожди. Арсений поднимает его ноги, вскидывает глаза, глядя на Антона снизу вверх, подаётся вперёд к его бёдрам и невесомо ведёт кончиком языка по внутренней стороне, опаляя влажную кожу дыханием, спускается все ниже от колена и в итоге трется носом о его член через ткань белья, кружит губами, сдвигается ещё ниже, и Антон откидывает голову назад, как только ощущает прикосновение чужого языка между ягодиц. Он подхватывает свои ноги под коленями, чтобы было удобнее, смотрит вниз, на Арсения, взглядом прося сдвинуть белье и коснуться его напрямую, но тот игнорирует: смотрит ему в глаза и касается неторопливо, едва ощутимо, цепляет ткань, потирая ее о нежную кожу, и Антону дико хочется свести ноги от мурашек по всему телу. Арсений собирает ткань трусов между его ягодиц в ниточку и потирает анус, слыша скулеж сверху. Продолжает свои действия, наклоняется и добавляет немного слюны, чтобы было не так жестко. Антон почти хнычет, запрокидывает голову, еле удерживает свои ноги дрожащими руками и толкается к нему бедрами. — Арс… — Да, моя девочка? — их взгляды пересекаются. Антон сглатывает. — Я хочу твой язык глубже. Арсения эта просьба пьянит сильнее, чем приличный градус. Так горячо и открыто, что внутри все сладко тянет. Как тут отказаться и медлить? Поэтому он плавно стягивает с его бёдер белье, снова разводит его колени и слегка зависает, когда Антон сам подкладывает себе под поясницу подушку для удобства. Перехватывает его взгляд, и тот пожимает плечами. — Я опытная девочка, — и подмигивает. С одной стороны, учитывая род деятельности, с которым они связаны, оно не удивительно и едва ли должно коробить, но, с другой, Арсения передергивает от мысли, что кто-то делал с Антоном то же самое. Хочется перекрыть, оставить в памяти только себя, выжечь весь прошлый опыт. Он касается сразу мокро, грязно, ласкает снаружи, кружит и дразнит, и Антон под ним чуть ли не скулит, царапая ногтями внутреннюю сторону бедра, удерживая свои ноги навесу. Он мечется затылком по подушке, жарко дышит, хнычет и мелко дрожит каждый раз, когда язык скользит внутрь. Тело сходит с ума, реагирует, отдается, и его почти ломает от уверенных ласк. Арсений плавно вставляет в него сначала один, потом второй палец, неторопливо разводит их и скользит языком глубже, вышибая новый стон. — Ар-рс… — Антон не сдерживается — роняет одну ногу, дёргает Арсения за волосы и вжимает в себя на эмоциях, прося жёстче и глубже. Давит ему на затылок, буквально впечатывает его голову себе между ног и сам двигает бедрами, насаживаясь на язык и пальцы. Такое ощущение, что раньше у него нормального секса не было, не было удовольствия, не было этих предоргазменных мурашек, когда хочется скорее кончить и одновременно притормозить, чтобы растянуть этот кайф на грани с болью. А сейчас… А сейчас он готов хрипеть его имя до срыва. — Арс… — Антон кое-как собирает себя по кусочкам, отстраняет его от себя и смотрит на него мутным взором. — Покажи себя. Я хочу посмотреть. Арс… Арсений кивает, отодвигается, чтобы была возможность окончательно снять одежду, кидает ее в сторону и замирает над ним, упираясь коленями в кровать. Антон изучает глазами острые ключицы, накаченную грудь, рельефный живот и облизывает губы, скользнув взглядом по бёдрам. И вот это его этим вечером. — Устраивает? — шутит Арсений, и Антон улыбается — в этом весь Сапфир. — Надо попробовать. Я поставлю оценку после использования, согласен? — Буду рассчитывать на пять звёзд, — подыгрывает тот и снова ложится на кровать, оказавшись между его ног. На этот раз поцелуй более тягучий, медленный, они словно неосознанно тормозят, дают друг другу время, и от этой обоюдной заботы щемит внутри. — Я… я так давно этого хотел, — шепчет Антон. — Каждый… почти каждый заказ представлял тебя и кончал только благодаря этому. Дома… только с мыслями о тебе, — он касается скулы Арсения. — Это глупо? — Если это глупо, то мы в одинаковой степени идиоты, — шепчет Арсений и снова целует его. Антону нравится то, как ощущается на нем тело Арсения: тяжёлое, упругое, такое горячее, что дыхание сбивается. Он обхватывает его бедра коленями, путается пальцами в волосах и несильно толкается бедрами навстречу, намекая. Арсений спускается губами на его шею и прихватывает кожу, вызывая слабый стон и дрожь по всему телу. — Арс… — Не торопись. Я хочу запомнить эту ночь. — Как будто она последняя, — усмехается Антон, а потом приподнимается на локтях и внимательно смотрит ему в глаза. — Я тебя больше никуда не отпущу, знаешь? Как бы ни было сложно. Арсений улыбается и гладит его по щеке. — Я не об этом. Я тоже не планирую больше давать тебе уйти, мы будем все решать на месте, просто… Я хочу запомнить то, что происходит. С тобой все особенно. Антон плывет от его слов, кивает и снова тянет его к себе. Подставляет шею, выгибается, трётся пахом и жалобно мычит, когда мокрый язык скользит по шее. Арсений слишком умело играет на его теле. Арсений терзает его губы ещё пару мгновений, а потом отрывается и касается его скулы. — Поднимайся. Антон смотрит непонимающе, но слушается: выползает из-под него, встаёт на колени, а потом, ведомый его рукой, разворачивается и опирается руками в изголовье кровати. Его прошибает дрожью от того, каким его сейчас видит Арсений, и хочется больше — он красиво выгибается в пояснице, выпячивает сильнее задницу, заводит руку за спину и слегка оттягивает одну ягодицу, показывая себя. — Дразнишься? — Провоцирую. Арсений смеётся ему в плечо, прикусывает, мягко прихватив губами кожу, и Антон блаженно стонет, тянется рукой к его затылку и удерживает его губы у своей шеи, прося больше. Слабо дрожит, невольно подаётся бедрами назад, ища тепло его тела, и едва слышно скулит, когда в него погружается три пальца. — Мгхм… Он сильнее царапает его затылок, тянет за волосы и жадно ловит губами воздух, пока Арсений скользит в нем пальцами, растягивая и стимулируя. — Арс?.. — Да, девочка? — Давай… — вдох, — без резинки. Я чист, я ни с кем не спал все это время и недавно проверялся. Я хочу… я хочу, чтобы ты кончил в меня. А потом… — Вылизал? — Арс-с… — Антон чуть не падает от этой фантазии, заваливается спиной на его грудь и откидывает голову ему на плечо, пока чужие пальцы так приятно массируют его изнутри, пуская разряды тока по всему телу. — Да, да, тысячу раз да. Антон, кажется, никогда так не отдавался в своей жизни, как в это мгновение. Всецело, полностью, без остатка, не думая и не колеблясь. Реагирует, подстраивается, позволяет изучать себя так, как хочется, и сгорает в своем персональном раю, чувствуя, как дыхание заходится от умелых ласк и касаний. Он плывет и тает, все, что делает Арсений, чертовски правильно, ему даже не приходится о чем-то просить — его желание исполняется через секунду после того, как он успевает о чем-то подумать. Его идеальный кусочек пазла. Антон трётся бедрами больше на автомате, почти неосознанно, потому что, на самом деле, его устраивает эта медлительность и неторопливость. Быстро и жёстко было на работе, за деньги, без чувств и влечения. Здесь же совсем другая история, здесь хочется подчистую стереть то, что было раньше, словно ничего не было. Арсений, кажется, считает точно так же, и Антон ему безумно признателен за эту трепетность и осторожность. Едва ли можно переживать о теле человека, который продавал себя столько месяцев, но Арсения это не волнует — он ласкает его тело так, словно это первый раз Антона и все нужно сделать максимально деликатно. А у Антона даже первый раз был в разы хуже — в туалете университета между парами. Больно, быстро и с едва ли любимым человеком. А сейчас сердце почти липнет к грудной клетке в попытке быть ближе к тому, ради которого бьётся. Антон крепче сжимает изголовье кровати, буквально впивается в него пальцами, когда ощущает, как Арсений прижимается к нему сзади и приставляет головку члена к его заднице. Он прикрывает глаза, максимально расслабляется и зачем-то задерживает дыхание. Его трясет от того, сколько сейчас чувств хочет вырваться наружу, и он закусывает нижнюю губу, когда Арсений начинает неторопливо входить, плавно, бережно, поглаживая его бедра и что-то бессвязно бормоча. Ожидание того стоило. Несомненно. В принципе, Антон был бы счастлив даже в том случае, если бы что-то пошло не по плану, потому что это Арсений и ему с ним перманентно хорошо без всяких добавочных. Но когда тот заполняет его до конца и начинает неторопливо двигаться, набирая темп, Антон понимает, что это будет его лучший секс. Он максимально прогибается, помогая, елозит коленями, чтобы устроиться удобнее, жмурится, кусает губы и взвивается стоном, когда член проезжается по комку нервов. — Ещё… Теперь он поскуливает от каждого толчка, скользит потными ладонями по изголовью кровати, склоняет голову вниз и жарко дышит открытым ртом. Антон выгибается, подставляется, толкается сам, виляет бедрами и слабо улыбается от того, как же хорошо от этого ощущения заполненности. У него был удачный опыт, был ужасный опыт, были партнёры, с которыми ему было почти идеально, но там чувств все равно было в разы меньше, чем сейчас. Несмотря на нетерпеливость Арсения, он настолько деликатен с ним, что Антон плывет. Он постанывает, хрипит его имя, тянет руку назад, чтобы обнять себя его рукой и прижать к своей груди, переплетя пальцы, сильнее выпячивает задницу и вскрикивает, когда член скользит ещё более идеально. Больше всего страшно проснуться и понять, что все это — сон, как та мечта с Обсидианом и Сапфиром в клубе. Поэтому Антон сильнее цепляется за Арсения, жмется к нему максимально и хрипло просит: — Скажи что-нибудь… чтобы я запомнил. Чтобы понял, что это правда ты, ты рядом… — Я люблю тебя, моя девочка, — шепчет Арсений и целует его в ухо. Внутри Антона горячо, и Арсений обнимает его, чтобы быть ещё ближе, дышит в затылок, прикрывает глаза, когда тот сильнее сжимает его, и легко цепляет губами кожу на его шее. Они находят один комфортный для обоих темп и двигаются слаженно, подстраиваясь друг под друга и теряясь в этой близости. Антону так горячо, что по спине течет пот, бедра сводит, колени ноют, но менять позу не хочется — слишком уж хорошо член входит благодаря углу проникновения, каждым толчком вышибая стон. Антон сильнее впивается пальцами в его кисть, толкается бедрами назад, удерживает его в себе, стиснув колени, и кусает губы. Сдувает влажную челку, облизывает сухие губы и роняет голову, наклоняется вперёд, опираясь на изголовье кровати, прогибается, разводит ноги и позволяет брать себя быстрее и жёстче, поскуливая и постанывая. Арсений тянет его за кудри, и Антон стонет громко, гортанно от укуса в шею. Заводит руку назад, сжимает его бедро и впечатывает его в себя, бормоча «сильнее, пожалуйста, ещё жёстче». Оргазм вибрирует внутри живота, и он сбивается с темпа, дёргается, хочет коснуться себя, но не рискует, только пружинит на коленях, насаживаясь на член самостоятельно. — К… кончишь в меня? — напоминает он, едва держась в относительно вертикальном положении. — Не выходи, я хочу… так. — Хорошо, — жарко выдыхает Арсений ему на ухо и прикусывает мочку его уха. Антон чувствует спиной, как Арсений дрожит, до боли сжимает его руку и почти роняет голову, стараясь дышать ровно и глубоко. Его прошибает насквозь, когда он слышит рваный стон сзади и ощущает, как внутри становится влажно и щекотно. Несколько капель смазки ползут по внутренней стороне бедра, он содрогается всем телом и, лишь раз коснувшись головки, кончает с зажёванным именем Арсения. Почти падает, но его удерживают, не позволяя завалиться, и бережно укладывают головой на подушку. Арсений валится рядом, тяжело дышит ему в лопатку и обнимает поперек груди, скользит ниже, касаясь подвязок, и усмехается. — Даже не порвали. — Ещё не утро, — хрипло шепчет Антон и улыбается с закрытыми глазами. На пробу ведёт бедрами, немного елозит и снова ощущает, как между ягодиц мокро. — Так… щекотно. — Помочь? У Антона табун мурашек от этого баритона над ухом. Он дерганно кивает, неторопливо переворачивается на живот, подминает под себя подушку и приглашающе приподнимает бедра. Он не видит Арсения, но чувствует, как прогибается кровать, ощущает прикосновение ладоней к ягодицам, а потом впивается зубами в край подушки, когда длинный язык скользит прямо по анусу, обводит его и проталкивается глубже, собирая остатки спермы. Это грязно, неловко, необычно, но так горячо, что Антон заводит одну руку назад и снова вжимает его голову в себя, прося глубже, быстрее и жёстче. Тело измучено и расслабленно после секса, поэтому тщательной стимуляции хватает для ещё одного слабого оргазма минутами позже, и Антон сворачивается в клубочек, чтобы перевести дух. Арсений идёт в другую комнату, чтобы налить им воды, жадно пьет сам и приносит стакан Антону. — Пойдешь в душ? — Только с тобой. — А не многовато для одного вечера? — Нам нужно нагнать слишком многое. Арсений ведёт ладонью по его ноге, щекочет ступню, и Антон взвивается, слегка морщась. — Тш, тише, не так резко. — Все, все, — примиряюще говорит Арсений и просто кладет ладонь на его щиколотку. — Помочь дойти до ванной? — На самом деле меня вырубает. В теплой воде совсем отключусь. — Но помыться всё-таки нужно. — Да, помню, попу мыть, попу мыть, надо нам всегда, — пропевает он детскую песенку, и Арсений катится со смеху. — Что, не слышал? — В том-то и дело, что слышал. От детей. — И что? — Антон переворачивается на живот и смотрит на него снизу вверх. — Правильные же слова. — Бесспорно. Но мой вопрос остаётся прежним — тебе помочь или мне идти первым? — Зануда, — выдыхает Антон, поднимается, потягивается, демонстрируя себя во всей красе, показательно медленно снимает все украшения и подвязки и потом скрывается в душевой. Арсений зачем-то представляет, как тот сейчас заходит в кабинку, как его тело размыто за слегка мутным стеклом, как он касается себя ладонями… — Черт возьми. Он заходит в ванную и встречается взглядом с зелеными глазами между открытыми дверцами кабинки. — А я знал, что ты не сдержишься. Арсений улыбается и мотает головой. — Вертишь мной, как хочешь. — Ты сам позволяешь мне, — шепчет Антон, отступает назад, пропуская Арсения в кабинку, разворачивается к нему спиной и кладет ладони на стенку. Выгибается, оттопырив задницу, и разводит ноги. — Особое приглашение? — Я переживаю за твою нежную часть, — Арсений подходит сзади и ведёт кончиками пальцев по его спине. — Не многовато для одной ночи? — Арс, если ты забыл, то у меня в жизни бывали и более насыщенные вечера, — хмыкает Антон. — Не говоря уже о том, что у меня дома целая коллекция того, что не даёт мне заскучать и чувствовать себя… пустым. Он немного молчит, потом заводит руку назад, гладит себя между ягодиц, показательно вставляет три пальца, сгибает их и сладко стонет, глядя на Арсения из-под ресниц, повернув голову, а потом тянется и мягко сжимает его член. — Этот вариант, конечно, самый предпочтительный, но если ты не хочешь, я могу позже вернуться домой и выбрать что-то другое, чтобы… Он не договаривает, потому что Арсений впечатывается в него сзади и жалит поцелуем в шею. — Я тебя никуда не отпущу, девочка. Не отдам твои стоны какой-то игрушке. — Они твои, — жарко шепчет он, находит его руку и переплетает их пальцы, — как и я весь. Так чего же ты ждёшь? Арсений пару секунд слабо дышит ему в затылок, а потом отвешивает шлепок и низко рычит, а Антон улыбается и виляет задницей. Не злись, тебе нравится.***
Антон плохо помнит эту ночь. Детали стираются в одну общую картину удовольствия, и он ни о чем не жалеет. Ему хорошо настолько, что, кажется, Арсений теперь буквально течет у него в венах, выжжен на коже, отпечатан в памяти, и ничего ценнее и ближе у него не было. Он то и дело просыпается ночью, несмотря на усталость, смотрит на то, как спит Арсений, и глупо улыбается, потому что спустя столько времени и столько проблем они всё-таки нашли путь друг к другу и теперь не оставят друг друга.***
— Тебе привет от Серёжи, — бросает за завтраком Арсений и едва заметно смотрит на Антона из-под ресниц. Он не то чтобы ревнует. Для него связь и заинтересованность этих двоих — что-то за гранью понимания, но он и не лезет, чтобы лишний раз не переживать. Антон утыкается в чашку с чаем и кивает. — И ему. Он не знает, что ещё сказать. К Серёже всегда тянуло на физическом уровне, его хотелось долго и грубо, но это вряд ли было когда-нибудь вопросом настоящих чувств — только влечения, животного, сильного, но влечения. С Арсением иначе. Арсений ничего не отвечает, тоже зачем-то кивает и снова смотрит в телефон, печатая ответ. — Какие планы на день? — Предлагаю ленивый день. — Боялся, что будет иначе. Поддерживаю. Антон думает о том, что все эти метания стоили вот этого одного дня. Все его мечты и фантазии просто становятся частью реальности, и он не отлипает от Арсения, который в ответ дарит ему касаний и внимания сполна. Пока Арсений скрывается в душе, Антон валяется на кровати, обняв подушку, и вспоминает, как сидел за ноутбуком, думая, где бы взять деньги, чтобы покрыть долги, а потом наткнулся на необычную работу. И вот что из этого вышло. — Я так и не поблагодарил Серёжу за помощь, — вдруг выдает он, когда Арсений возвращается в комнату. — Смотря что в твоём понимании «благодарность». — Глупый, — Антон пихает его пяткой в бедро, ойкает, когда Арсений хватает его за щиколотку и тянет к себе. — Твой парень чертовски ревнивый, надеюсь, ты в курсе. — А твой парень чертовски верный, надеюсь, ты в курсе, — вторит ему Антон, глядя в глаза, и кладет ладонь ему на скулу. — Я хотел его. Физически. Потому что люблю сильных и уверенных людей. Но тебя я люблю. И хочу тоже, разумеется, но в первую очередь люблю. С ним… все прошло. Я благодарен ему за помощь, даже за внимательность, но вряд ли бы я согласился на что-то с ним после того, как у меня появился ты. Арсений светлеет, а потом щурится и наклоняет голову набок. — А если бы я предложил тройничок? Антон хохочет и пожимает плечами. — А это уже совсем другая история.