Чат «Год и на завод»
Мальен Оретцев: А какие контурные карты нужны на географию? 9:51 Уайлен Ван Эк: /2 вложения/ Вот эти 10:21Вы: Так ты ж её сдаёшь, тебе лучше знать 10:27
Мальен Оретцев: Ну так я и решил их купить поэтому как раз 10:29 Женя Сафина: Вовремя ты 10:30 Мальен Оретцев: Да, я рановато, наверное До экзамена ещё два с половиной месяца 10:30 Матиас Хельвар: Так мы эти карты в сентябре всем классом закупали, Мал... 10:32 Оретцев как всегда. Даже интересно, на что он в итоге сдаст. Пусть мучается с покупкой карт, а она пока глянет, где там её крем для рук, заказанный на любимом сайте три дня назад, едет. Только вот стоило учесть, что всяких маргинальных личностей может заинтересовать содержимое её корзины. — Ну-ка, я глянуть хочу, — и Алина бесцеремонно отобрала у подруги телефон. — Чего ты тут заказываешь... О, вибратор. — Какой вибратор? Это тушь! — да, один из любимых брендов выпустил тушь, похожую на секс-игрушку. Да, ей это оказалось срочно надо. — А, ну ладно. Помада, картина по номерам, пазл какой-то красивенький... Я тоже хочу себе три-д пазл со своим знаком зодиака, между прочим. Назяленская тихонько хмыкнула. Теперь понятно, что дарить этой беловолосой на день рождения. — И резиновый козёл. Зачем тебе? — А это тебе. Ты же с Малом разошлась, а какой-нибудь козёл тебе всё равно нужен. — Иди ты, а. Жень, а ты что заказываешь? — Зачем тебе эта информация? — деловито поинтересовалась Сафина, подкрашивая губы персиковой помадой. — Не покажу. Секрет. Зоя знала, что там какая-то ерунда вроде гипсокартона, декоративных цветных перьев и объёмных пуговиц. Дизайнера понять может не каждый. До конца перемены оставалось восемь минут. Биться с задачей и дальше бессмысленно, гулять по коридорам не хотелось, а Николай сейчас занят, если идти к нему, то после второй математики. Домашние задания по остальным урокам сделаны, есть время отдохнуть. А когда есть время отдохнуть, появляются интересные идеи. — Девочки, мы так давно не собирались втроём, — посетовала Алина, от скуки тыкая Зою в бок. — Может, посидим у кого-нибудь, погуляем? — Или ночёвку устроим, — подхватила Женя с улыбкой на губах. — Приготовим что-нибудь, погадаем на таро, фильм посмотрим. — А у меня, кстати, тётя в командировку уехала...***
Николай глянул на часы. Без десяти шесть. Ему бы тетради проверять или документы для отцовского бизнеса заполнять, но он почему-то стоит на пороге родного дома. Точнее, вполне ясно, почему — его пригласила мать. Отец в Ос Керво, старший брат в Карьеве. Что ещё нужно? С Татьяной они не виделись довольно давно. Та предпочитала передавать сыну сырники и звонить раза четыре в неделю, чтобы поинтересоваться, как у него дела. Николай только недавно научился это ценить, лет до двадцати и вовсе внимания от семьи не переносил. Они с матерью были близки, кажется, до момента, когда ему исполнилось четырнадцать. А дальше, по классике, подростковый бунт — и по учёбе съехал, и из дома бегал, и хотел, чтобы в покое оставили. Где уж тут обратить внимание на попытки мамы вновь наладить отношения. Сейчас за это было откровенно стыдно. Дверь открылась, и на пороге застыла светловолосая женщина с небесно-голубыми глазами, обрамлёнными длинными ресницами. Домашнее шёлковое платье цвета слоновой кости сидело довольно свободно и не сковывало движений. Вместе с хозяйкой дома встречать гостя выбежал пушистый корги, который явно был рад больше всех. — Привет, мам, — Николай негромко выдохнул, когда Татьяна потянулась его обнять, и прижался к ней, словно ему снова четыре. — Как ты? Как твои дела? — Привет, мой мальчик, — наедине можно было не скрывать нежных чувств, и женщина с искренней улыбкой погладила сына по щеке. — Пойдём, пойдём, нечего на пороге стоять. Всё расскажу за столом. Его редко приветствовали так тепло. Как правило, дома был Василий, вечно корчащий недовольную презрительную рожу на любые проявления неравнодушия, а порой и Александр, при котором мать вела себя значительно более отстранённо. Николаю было прекрасно известно, что между его родителями никогда не было особенной любви. Просто однажды деловые партнёры решили объединить компании и обвенчать детей не то в качестве маркетингового хода, не то для чего-то другого. Александра заставили подарить девушке несколько роскошных букетов и украшений, Татьяне промыли мозг заявлениями про серьёзность намерений молодого человека… Это было ещё относительно гуманно, но счастья супругам их брак не принёс. Друг друга они не любили. С детьми тоже не заладилось: Василий пассивно позволял делать с собой что угодно, а сам не делал абсолютно ничего и вряд ли чего-то хотел. Николай же, напротив, чётко знал, чего хочет. Свободы. И эта свобода оказалась возможна при условии прекращения контактов с семьёй. Это сейчас, в свои двадцать два он может вновь сблизиться с родными и даже помогать отцу с бизнесом. А в восемнадцать... Со стороны картинка получалась неплохая. На деле же под одной крышей собрались слишком разные люди, друг друга не понимающие и не желающие понимать. Александр нашёл утешение в любовницах, Татьяна — в цветах, бриллиантах и благотворительности, Василий — в бездумном прожигании родительских денег, а Николай и вовсе сбежал. Поступил куда попало, работал где попало, разочаровав этим свою дражайшую тëтушку Людмилу. Учился-то где попало, зато параллельно инвестировал. Купил дешёвые изумрудные жигули, которые через три месяца продал ради белой Ауди, затем продал и её, на этот раз ради квартиры. Ещё полгода ушло на то, чтобы купить ещё одну машину и сделать ремонт. И всё это без родителей, без отцовских денег. И теперь Николай, уже полностью самостоятельный, мог попытаться вновь построить отношения с семьёй. Это тяжело. Зная отца и брата, им вряд ли есть дело до него. Но мать… заслуживает ли она наплевательского отношения от младшего сына? Конечно, не заслуживает. И ему стоит попробовать исправить то, что он уже натворил. На кухне, на удивление, было довольно тепло и пахло запечённой курочкой. Фирменное блюдо Татьяны, которое она никому не доверяла и готовила исключительно сама. А на столе, помимо блюда с этой самой курочкой, стояла упаковка мультифруктового сладкого сока. В детстве Николай только его и пил, и мать всегда заботилась о том, чтобы домработница не забывала его покупать. И ведь помнит же до сих пор… — Ты обещала рассказать, как у тебя дела, — напомнил он, усаживая мать за стол и самостоятельно разливая сок по стаканам. — Рассказывать-то особо и нечего, у меня ничего нового, — Татьяна весьма выразительно отвела взгляд и тут же перевела тему. — Расскажи лучше, как дела у тебя. Как там у вас с той кудрявой брюнеточкой? — Хорошо всё у нас, — честно рассказал Николай вместо того, чтобы тоже перевести тему. — Её зовут Зоя. Мы встречаемся с декабря. У него был прекрасный пример перед глазами, как выстраивать семейные отношения не надо. Ещё непонятно, чем закончится их роман с Зоей, но он точно знает, что не позволит ни себе, ни каким-то непонятным обстоятельствам её сломать. Татьяна ведь до замужества другой была, более живой. Об этом дядя рассказывал. Да и на старых фотографиях в глазах матери искра какая-то есть, а сейчас взгляд усталый и немного пустой. И это страшно. И в его собственной семье в будущем такого быть не должно. — И ты рассказываешь мне об этом спустя два с половиной месяца? Ну, теперь хоть имя невестки знаю, — женщина негромко хихикнула и кивнула на курочку. — Тебе отрезать кусочек? — Спасибо, я сам, — у него с этим блюдом отдельная история любви и нелюбви. Вкусно до безумия, да только руки были все в соусе вечно. — Уверен? А то помню я, как ты… — Ма-а-ам, ну вот нашла, что вспомнить, — Николай не дал Татьяне ещё раз рассказать историю, как он в десять лет сидел и полчаса пытался отодрать себе хотя бы небольшую порцию. Весь измазался, так ещё и ничего не получилось. — Я точно сам. А на душе было спокойно-спокойно. Он снова дома, снова говорит с мамой, снова пьёт мультифруктовый сок и рассказывает про понравившуюся девчонку. Изменилось лишь то, что кусочек курочки теперь получается отрезать без чьей-либо помощи. Им с Татьяной определённо есть, что обсудить.***
Зоя прилепила Алине на лоб пластырь и с чувством выполненного долга потёрла ручки. Старкова мирно дремала у ножки дивана, и у неё под глазом уже красовался нарисованный тенями синяк, а теперь ещё пластырь на лбу. Она проснётся и решит, что упала, а там Зоя такого расскажет... Жене, вошедшей в комнату с тарелкой печенья, предстала такая картина: на мягком ковре сладко спала Алина, одетая в белый махровый халат Зои, с огромным синим пятном под глазом и с пластырем на лбу. А Зоя, вполне удобно устроившаяся в кресле, тыкала на кнопки пульта. — Новости, музыка, новости... Да опять новости... О, Серкан, — на одном из каналов крутили шуханский сериал. Как полагается, про любовь. — А где Хюррем? — Они из разных сериалов, дубина, — Женя, втайне любящая шуханские сериалы, чуть не стукнула подругу. — Буду твоей личной Хюррем. — Родишь мне пять детей? — Нет, придушу. Пульт отдай. Сафина, стоящая перед ней в мягком розовом халатике, с зелёным полотенцем на голове и с маской на лице, действительно выглядела очень угрожающе. — Ой, да на здоровье. А зачем? — Чтобы ты дала посмотреть на Серкана и не тыкала на кнопки лишний раз. — А я считаю, что этот сериал очень глупый, — честно поделилась своим мнением Назяленская. — Эти два полуфабриката бегают от друга на протяжении двух сезонов, а в итоге рожают детей и живут долго и счастливо. Почему нельзя было сразу сойтись? — Ты ничего не понимаешь. Хюррем ты тоже раскритиковала. — Потому что она истеричка! Они все истерички. Что вы все только в этом находите… — В моём любимом сериале персонажи хотя бы умирают реже, чем раз в двадцать минут. — Кто умирает? — Алина проснулась моментально, тут же громко зевнув. — Не умирайте. Она потянулась, едва ли не уткнулась носом в ногу Жени и внимательно осмотрела гостиную, словно выясняя, где же оказалась. Зоя давно заметила, что спалось подруге в её квартире очень даже хорошо. Зато в своём собственном доме Старкова тревожилась и часто просыпалась. — Никто не умирает, — терпеливо пояснила Сафина. — Зоя смотрит сериалы, я иду смывать маску. Все живы, все здоровы. Назяленская возмущённо поджала губы и переключила канал. Не смотрит она никаких шуханских сериалов. Пусть лучше показывают очередной выпуск новостей про очередную разлившуюся реку и очередной затопленный город. Лучше слушать это, чем видеть рожу султана Серкана. Или Хюррем Болат. Или как там кого зовут. А вот подруг в ванной одних оставлять нельзя. Пришлось идти к ним, пока две хулиганки не перепробовали все найденные средства. — Ну нифига себе, — Алина открутила крышечку от первого попавшегося флакончика и понюхала содержимое. — Вот почему от тебя так полевыми цветами пахнет. А что это? — Шампунь. Там написано, кстати, — Зоя предпочитала немного другие ароматы, но этот шампунь подходил её непокорным кудрям слишком идеально, чтобы его на что-то менять. — У вас всё так заставлено, слушай... Баночки какие-то, косметики вагон. — Ну, а как ещё бывает, когда в доме живут две женщины, — которые очень уж любят периодически зайти в торговый центр и купить уйму чего-нибудь страшно нужного. Тётя посмеивалась, что она для этого и работает: чтобы племяннице ни в чëм не отказывать. А эта самая племянница совершенно не спорила и с охотой тащила на кассу очередной скраб для тела. — Ну, знаешь ли, у нас дома тоже две женщины. Точнее, одна из них — вредная старая бабка, — недовольно пробурчала Алина, никогда не получавшая денег на уходовую косметику. — У нас одно мыло, и то хозяйственное. Я буду приходить к вам мыться. Всё. Ой, а это что такое? На последний вопрос Назяленская отвечать не стала, зато очень предусмотрительно выскользнула из ванной. Дело в том, что Старкова наконец-то на себя в зеркало посмотрела и обнаружила пятно под глазом и пластырь на лбу...