Гарри Поттер и чужие звёзды

Глава 48 Охота начинается

- … Таким образом, ради будущего магического мира и нашей страны, все мы заинтересованы, чтобы мальчик вырос сильным и готовым противостоять тьме, что снова поднимает голову. Каждый, кому не безразлична судьба Магической Британии должен внести свою лепту в становление нашего защитника. – Завершил свой получасовой монолог Директор Дамблдор. «Великая магия, да что ты, черт побери, такое несёшь?» – Думал Гилдерой Локхарт, прилагая куда больше усилий, чтобы поддерживать свою маску вечно улыбающегося, добродушного и недалекого, но сильного волшебника. - Да, директор Дамблдор, сэр, я сделаю все что в моих силах ! – Воодушевленно ответил ему оборотень, если инстинкты и магия не обманывали. Забавно, у Дамблдора отличное чувство юмора. Посадить на смежные должности охотника и жертву. Знал бы он, скольких оборотней он прикончил лично… Жаль, но укоротить этого не получится. Пока не получится, поправил себя мысленно Гилдерой. - При всем уважении, директор, я не считаю целесообразным тратить своё и чужое время на одного единственного пацана, у которого ещё молоко на губах не обсохло. – Улыбка на лице знаменитого писателя померкла, а во взгляде мелькнул холод. – Но, мы можем сделать так, чтобы все были в плюсе. – Продолжил мысль Локхарт, когда увидел, что один из самых могущественных чародеев уже открыл рот, чтобы ему возразить. - Кххм, профессор Локхарт, что вы тогда предлагаете? – Дамблдор заинтересованно посмотрел на него, поглаживая своего фамилиара феникса, устроившегося у него на коленях, словно обычная кошка. Мурчать не мурчал, но тихонько посапывал, перебирая клювом свои перышки в сладкой полудреме. - То, что учить одного это как-то несерьёзном и расточительно. Мое время дорого! Мне ещё писать ответные письма фанатам! Проведём небольшой турнир через месяц, когда новые знания о правилах дуэли улягутся в головах детей. По результатам поединков отберём самых талантливых и сильных, их и будем обучать дополнительно. Вместе с вашим «Героем всея Британии» . - Локхарт сделал вид, что делает глоток чая, хотя на самом деле просто едва коснулся жидкости губами. Судя по запаху – обычный чай без примесей. Видать, врут про директора, какую гадость в чае он бы почувствовал. - Это отличная идея, коллега! Тогда у Гарри появится возможность завести ещё больше друзей, достаточно сильных, чтобы прикрыть его спину в бою, если припечет! – Люпину эта идея пришлась по вкусу и он аж встал с кресла, заходив туда-сюда, с обожанием глядя то на Дамблдора, то на Локхарта. – Как я сам до этого не додумался? - Не все могут мыслить и действовать так же стремительно, как мы, лучшие маги мира сего. – Локхарт ярко сверкнул своей коронной улыбкой и подмигнул директору, обозначая его как одного из этих из «мы». Дамблдор едва сдержался, чтобы не закатить глаза, но лишь хмыкнул в бороду. «А ведь в этом и правда есть смысл», подумал старый волшебник, прикидывая все плюсы и минусы от такого кружка по интересам. Так он сможет выявить и присматривать за успехами самых талантливых в учеников, да и связи в будущем «ему» понадобятся, так что… - Хорошая идея, профессор Локхарт. Я даю вам своё разрешение. И вам, профессор Люпин. Однако я бы на вашем месте обратился ещё и к декану Флитвику. Он с удовольствием вам поможет, ведь он уже давно просил меня о возобновлении дуэльного кружка. Многократный чемпион дуэльных состязаний Европы, все-таки. – Дамблдор озорно сверкнул очками половниками, улыбнулся и подмигнул Локхарту, которого чуть не перекосило от такого безбожного плагиата, но он смог удержать лицо. Его улыбка все равно красивее, чем у какого-то старпера, утешил он себя. - Что же, тогда позвольте откланяться, директор. Мне ещё нужно распаковать свои вещи и развесить свои картины в комнате. – Легкий поклон от златогривого волшебника, чья прическа, по мнению Ведьмополитена, наравне с улыбкой – достояние Магической Британии, разворот на каблуках, и вот он уже покинул кабинет директора. - Римус, мальчик мой, как твои дела? Хорошо ли добрался? Хочешь лимонных долек, или ещё чаю? – Краем уха уловил продолжение более приватного разговора Локхарт, прежде чем дверь за ним закрылась. Даже голос у Дамблдора изменился, потеплел. А говорят, что он не делает поблажек для фаворитов, а ему лимонных долек не предложил. Лицемерие в чистом виде. *** Гилдерой зашёл в комнату, что на ближайший год станет его домом, и осмотрелся. Добротная деревянная мебель, немного свободного пространства в центре комнаты, дубовый письменный стол, на котором наверняка можно уместить целые горы эссе этих личинок волшебников. Кровать с балдахином грязно-коричневого цвета по мановению его палочки превращается в увешанное золотыми цветами произведение искусства. Своей репутации нужно соответствовать. Взмах палочки, и под невербальной левиосой из его чемодана взлетает вереница его портретов, так похожих один на другой, что и отличие сразу найти крайне трудно. Второй взмах, и они разлетаются по комнате, закрепляясь на стенах так, что ими были заняты все стены. Часть картин – хорошо скрытые массивы следящих чар. Наблюдатели его собственной разработки. Эту идею он подхватил в самом Хогвартсе, вдохновлённый вечно бдящими картинами, и они много раз его спасали в его странствиях. Спать на чужой территории бывает довольно опасно, если не подстраховаться заранее. Под плавные взмахи его палочки кабинет преобразился, ожил. Исчезло нагромождение мусора и паутины, пропали слои многолетней пыли, на полочках и столе появились книги, письменные принадлежности и прочие необходимые мелочи жизни. Преобразились занавески, открыв доступ лунному свету. Вот на стол бережно опустилась рамка с анимированой фотографией. Единственная вещь, которую Гилдерой бережно достал своими руками, без магии, и, протерев, водрузил ее на новое видное место. С фотографии ему солнечно улыбалась великолепной красоты блондинка, держащая в руках свёрток с младенцем, он сам, с улыбкой до ушей, стоящий рядом с ней, положив руку на хрупкое плечо. Было почти незаметно, но фотография была загнута так, что ещё один человек на ней, который должен был стоять по правую руку от девушки, был не виден. Если бы это не испортило чары на самой фотографии, Локхарт бы с удовольствием отрезал эту часть, но не судьба. Он слишком боялся потерять своё последнее напоминание о времени беззаботном и счастливом, когда Мелисана Локхарт - его сестра, и Анна - его маленькая племянница, ещё были живы. Мужчина тяжело вздохнул, положил свой чемодан на пол и открыл. Внутри оказалась небольшая лестница, ведущая в расширенное пространство его старого чемодана, где его ждала ещё одна, довольно большая комната. Но спускаться туда ещё рано. Нужно закончить комплекс чар и рун, чтобы оградить свою комнату от вездесущего взора своего новоиспеченного начальника и обезопасить себя от любопытных поклонниц и просто шебутных детишек. Некоторые вещи должны оставаться тайной. Обливейтить любопытных детей он не хотел, хотя и умел делать это без последствий, филигранно, а с Дамблдором он не был уверен, что сам не будет трахнут в мозг, в случае их конфронтации. Закрыв за собой крышку чемодана, златовласый волшебник спустился в комнату и сладко потянулся. Спать он собирается здесь, а не снаружи. В чемодан проникнуть без его ведома невозможно, а если его разрушить, то его просто выкинет наружу, как и все вещи тут. Возможен риск смерти, конечно, но и чудику, который такое провернёт, не жить. Магия пространства – шутка опасная. Лучше не трогать пространственные артефакты других волшебников, это даже сквибы знают. Тяжело вздохнув, Локхарт приступил к рутинной процедуре, видеть которую другим было никак нельзя, если им дорога их память и душевное здоровье. Подойдя к деревянному манекену, Гилдерой посмотрел в висящее рядом с ним зеркало. Прекрасное, молодое лицо мужчины в самом рассвете лет с белозубой улыбкой, вызывающей у людей инстинктивное расположение и ответную улыбку. Сапфировые глаза были чудо как хороши и в темноте будто светились мистическим светом. Сейчас, когда не нужно было строить из себя невесть что, Локхарт убрал свою коронную улыбку и его лицо застыло, словно восковая маска. Было довольно жутковато. Только глаза оставались такими же живыми и яркими. Локхарт снял парик, водрузив его на манекен, разом утратив часть своего шарма – лысым он себе совсем не нравился. Вот легкое движение палочки будто поддевает нечто невидимое, и его «лицо» начинает растягиваться и слезать, как и положено качественной маске из человеческой кожи. Его собственной кожи, между прочим. Теперь на него из зеркала смотрел будто другой человек. Нет, это все ещё был Гилдерой Локхарт, но будто осунувшийся и постаревший на два десятка лет. Обветренное лицо, покрытое множеством шрамов и ожогов, испещрённое татуировками и комплексами рун, тянувшимися от затылка, через глаза к шее и уходящие вниз под свитер. Одно ухо было безобразно порвано, словно огромными когтями, или секо оставило на нем незаживающие порезы. Дальше больше. Процедура повторилась, и теперь на специальном зачарованном манекене красовалось не только его лицо и волосы, но и кожа со всего тела. Он снял ее, будто обычный костюм. Весь, с головы до пят, он был покрыт шрамами, ожогами от огня, кислоты, обморожения и следами от укусов различных тварей, разной степени опасности и ядовитости. Худощавое жилистое тело покрывали трещины, молниями струящиеся по бледной, хрупкой и ломкой коже – последствия многочисленных кровавых ритуалов, которые довели его тело до его предела. Ещё один такой ритуал – и он буквально рассыплется на куски. От его былой красоты, от которой так фанатели девушки в прошлом, не осталось и следа. В зеркале теперь отражался усталый, потрёпанный жизнью и тяжелыми боями волшебник. Охотник на монстров, что уже и сам мало отличался от них внешне. Он надеялся, что, хотя бы внутренне, он от них все ещё немного отличается. К несчастью, не все идёт так гладко, как в его книгах. Жизнь не сказка. Да и истории туда он записывал ещё из самых безобидных, от которых читателей не будут мучить по ночам кошмары. Его вот мучают. По сравнению с теми ужасами, которые ему приходилось видеть, его творчество можно было назвать даже милым. Сказки для детей, романы для женщин, не более. С помощью писательства он отвлекался от той незамутненной безысходности, в которую однажды внезапно превратилась его жизнь. Это случилось внезапно, ничто не предвещало беды, как это обычно и бывает. Погода в тот день тоже была на редкость омерзительно прекрасной. В день его скорби ярко светило солнце, а на небе не было ни одной захудалой тучки... Но перед этим, пожалуй, нужно немного вернуться в прошлое, чтобы понять, что к этому привело. Амбициозный красавчик, гроза женских сердец, только недавно закончивший школу чародейства и волшебства и написавший свою первую книгу, удачно поохотившись, как учил его отец, когда ещё был жив, Локхарт наслаждался славой и вниманием, оказываемым ему противоположным полом. Он был на коне, деньги текли рекой, его любимая сестра вышла замуж за его лучшего друга и школьного товарища, с которым они учились на одном факультете с алыми знамёнами. Скоро у него появилась маленькая племяшка – Анна, в которой он души не чаял. Чистый ангелочек. Все было прекрасно, до того рокового дня, когда он бесповоротно влюбился. Все фанатки и девицы, с которыми он тогда крутил романы, и рядом не стояли с ТОЙ девушкой. Грациозная и утонченная, кокетливая и страстная, холодная и надменная, смешливая и бесстрастная, она будто вобрала в себя все черты девушек сразу, а также всю красоту и краски мира. Оооо, Локхарт сразу понял, что влюбился, он много раз видел этот взгляд на лицах своих фанаток, а тогда впервые увидел в зеркале, когда пытался привести себя в порядок ледяной водой и успокоить бешено колотящееся в груди сердце. Он жил, нет, выживал, словно в дурмане, каждый день без неё, ощущая, что по настоящему существует только рядом с ней. Уже давно в кармане он носил шкатулку с фамильным обручальным кольцом, все никак не решаясь сделать ей предложение, и вот, когда они сидели в ресторане, он уже почти набрался смелости, как множество раз до этого, но она внезапно прервала его и призналась. Она изменяла ему с его лучшим другом, за спиной у его сестры и самого Гилдероя. Сказала ему, что они любят друг друга и собираются уехать в Париж. Она боялась признаться ему, и переживала за то, как воспримет это Мелисса, которая за год их знакомства успела стать ей хорошей подругой. Гилдерой проклял себя за то, что вообще познакомил их друг с другом. Дальше все стало только хуже. Локхарт ушёл в недельный запой-забег по борделям, чтобы забыться, а когда наконец оклемался… было уже слишком поздно. Пока он жалел себя, предаваясь саморазрушению и самоуничижению, забыв обо всем на свете, был ещё один человек на свете, которому было ещё хуже, чем ему. Его любимая красавица-сестра. Если бы он только знал… Но он не знал, ведь прорицание никогда не являлось его сильной стороной. Она так нуждалась в его поддержке, а он пропал на неделю, оставил ее… И она не выдержала, сдалась, не захотела жить дальше. Когда его, в полупьяном бреду, нашёл поверенный – адвокат его семьи, он даже не смог сразу осознать то, о чем он говорил. Его сестра, его милая незабудка, покончила с собой от горя, забрав с собой на тот свет и маленькую дочку, его годовалую племянницу. Почему? Зачем!? Если бы она только подождала немного, он бы ей помог, они бы вместе прошли через это предательство, как всегда делали это раньше. Вместе. К сожалению, сердце его сестры оказалось куда более хрупким, чем его собственное. Их безутешная мать пережила свою дочь ненадолго, скончавшись от инфаркта через две недели. Ее сердце не выдержало потерю дочери и маленькой внучки. Тогда Гилдерой и сам был максимально близок к смерти. Забавно. Ни когти оборотня, ни кровавая магия вампиров, ни дубина тролля, а нечто такое… немагическое… Эмоции, чуть не сгубили его. Он ещё помнил вкус маггловских таблеток, которые он все таки успел выблевать, спохватившись в последний момент. Ещё бы чуть-чуть и он бы присоединился к своей семье в посмертии. Но что-то насторожило его. Будто мысли эти были и не его вовсе. Тренированный убийца чудовищ давно закалился, его готовили к тому, что ему придётся терять любимых и терпеть лишения всю жизнь. Таков был путь мужчин их семьи. Их предназначение. Он смог сбросить наваждение и узреть истину. Охотник стал жертвой. Все это, все что с ним произошло, а также гибель всех членов его семьи, оказалось не случайным событием. Нетривиальной любовной драмой. Есть такие твари на свете, что питаются чужими страданиями, что упиваются болью разбитых ими же сердец, пожиная жизненную силу душевно сломленных ими людей. Хуже демонов, твари столь хитрые и неуловимые, сильные и коварные, что за всю историю их поймали и убили едва ли с десяток. Он сорвался с места, стал искать ее, чтобы увериться в обратном но… нашёл только труп своего бывшего лучшего друга. Он тоже покончил с собой. Она бросила его, всего через две недели после его расставания с женой. И новости о самоубийстве его жены и смерти маленькой дочери, а также тяжелый груз вины от предательства и разбитое сердце убили его морально ещё до того, как он сунул голову в петлю. Тогда Локхарт решил для себя – выследить и уничтожить эту тварь. Отомстить ЛЮБОЙ ценой. Дело это было непростое, ей подобные обладали колоссальной силой, которой, впрочем, не любили светить, предпочитая мучить своих жертв более тонко, питаясь их магией, отчаянием и эманациями других дурных эмоций и жизненной силой, в момент самоубийства или смерти от разбитого ими сердца. Локхарт прошёл по краю. Ещё бы немного, и он лишился бы своей магии и жизни, на радость своей истязательнице. Шли годы, и в погоне за своим ВРАГОМ он не переставал искать способы, чтобы стать сильнее, чтобы настигнув ее, не умереть бесславной смертью, как многие охотники до него. В том числе – его далекие предки, которые ценой огромных потерь смогли прикончить одну такую тварь. По их записям из разваливающихся от времени дневников он и готовился к роковой встрече. Бесчисленные обряды и ритуалы, которые он провёл над собой, значительно усилили его, не только магически, но и физически, наделив его некоторыми свойствами, присущими нечеловеческим волшебным расам. Ловкость оборотня, живучесть великана, регенерация тролля, скорость вампира… Локхарт совмещал приятное с полезным. Охотясь на тварей, он усиливал себя с помощью ритуалов, раскладывая их трупы по бесчисленным пентаграммам, когда заканчивал работу по специальности, получал за их убийство награду, а потом ещё и писал книгу об этом. Так он поднимал свою репутацию, заводил связи, получал баснословные гонорары, которые после сразу тратил на необходимые ингредиенты и катализаторы для ритуалов. Деньги ему были не нужны, ему была нужна сила, чтобы отомстить. И вот, недавно, он снова смог выйти на след своего ВРАГА. Он подкараулил ее, когда она в очередной раз охотилась, создал ловушку и ударил, когда этого не ждали. Как результат, тварь оказалась ранена и бежала на изнанку. Он последовал за ней и гнал, словно охотничья свора раненую лисицу, пока не загнал ее в угол. Пространство ведёт себя порою странно на изнанке, так что он с удивлением узнал громаду перевёрнутого вверх ногами гротескного замка, чем-то напоминающего Хогвартс, будто выдолбленного в горной породе, на сводах гигантской пещеры, в которой он располагался. Его искаженное отражение, называемое магами, что знают о его существовании Нокстеллой. Место чрезвычайно опасное, закрытое барьерами намертво, во избежании прорыва. Кто обитает в том замке не известно, и выяснять никто не спешил, но туда боятся соваться даже современные Архимаги. И сейчас его раненый ВРАГ оказался между молотом и наковальней. С одной стороны Нокстелла, с другой охотник, дышащий в спину жгучей ненавистью, уже приготовившийся завершить начатое. Тварь предпочла рискнуть и бросилась к Нокстелле. Схитрила, извернулась, как всегда, как уже много раз до этого. Вместо того, чтобы нырнуть под пленку щита чудовищного замка, который добродушно пропускает в себя всех желающих, но никогда не отпускает назад, она смогла как-то вырваться с изнанки на стыке барьера и замка, сна и яви, через астрал. Но не все так плохо. Тварь оказалась заперта под щитом. Хотя и не на изнанке, а уже в Хогвартсе. Барьеры основателей были крепки, даже спустя тысячелетие ограждая школу от опасностей снаружи. Правда они прекрасно работали и в другую сторону, защищая мир от возможной опасности изнутри. Мало ли идиотов, что по глупости могут начудить и открыть портал в преисподнюю или на изнанку, используя пересечение четырёх драконьих жил в самой школе? Вероятность этого они учли, так что барьер теперь не выпустит тварь из Хогвартса, как бы она не старалась сбежать. Но есть нюанс. Ему теперь, чтобы наконец добить чудище, нужно попасть в Хогвартс и найти ее – и дело это не быстрое. ВРАГ хорошо умел маскироваться, а значит не получится просто зайти на денёк, как бывший ученик, и справиться со всем за пару часов, испив для настроения чашку чая в компании любимого декана.. Нет. Нужно значительно больше времени. Так Локхарт и стал учителем по дуэльному искусству в этом году. У него теперь есть целый год, чтобы найти и уничтожить тварь, прежде чем она восстановится и поубивает пол школы в попытке вырваться обратно. В крайнем случае, можно будет рассказать Дамблдору, если время начнёт поджимать. Но ему было НУЖНО сделать все самому. Это его вендетта. Последнее дело. Все равно его тело уже начинает отказывать. Жить ему осталось лет пять, в лучшем случае, так что не факт, что он сможет выследить тварь ещё раз, если она затаится и просто подождёт, пока его труп проплывет мимо неё вниз по реке времени. - Мелисса, Анна, Мама… я отомщу, клянусь. Я… если бы только не я… вы бы ещё были живы. Лучше бы она убила меня, а не вас. Подождите, мы скоро встретимся, я только закончу все дела…- Некогда красивый мужчина грустно улыбнулся застывшей картине на стене, где была изображена вся его семья, когда ещё была жива. На противоположной стене отдельно висел парный портрет его отца и деда, в охотничьих костюмах и в полном обвесе боевых магов, со сбруей, увешанной поддерживающими зельями и артефактами. Картина, сделанная перед их предпоследней совместной охотой. От отца к сыну, прах к праху. Жаль, что не получится передать дело его семьи собственному сыну. Отец и дед будто с нетерпением смотрели на него, шепча «Отомсти, поймай, загони как дичь и убей». - Папа, обещаю, я отомщу за маму, не переживай и спи спокойно. Локхарты всегда платят по счетам. – Гилдерой забрался под одеяло, ёжась от холода. С тех пор, как он провёл последний ритуал над ледяной виверной, проклятый холод не оставлял его ни на секунду. Будто ледяное дыхание смерти. Ну ничего. Осталось ещё немного, и можно будет отдохнуть. А пока нужно поспать. Завтра ещё придётся учить кучу надоедливых детишек. Может, там ему попадутся один или два самородка, которым он успеет передать немного своих знаний. Все-таки за годы скитаний он успел стать очень хорошим охотником на монстров. Под подушкой, словно ядовитая змея, свернулся артефактный хлыст-меч из гоблинской стали, чья рукоять в руке была единственным залогом его относительно спокойного сна последние годы. Хогвартс засыпает, просыпается…