Зеркала-озера

Слово «свидание» все еще кажется несколько странным, пока она ищет по картам то самое кафе, про которое написала Лета, предлагая выпить лучший чай в городе в тихом и атмосферном месте. Но именно это слово и употребила Лета, позвав Алёну на встречу. Внутри все трепещет от предвкушения, сердце как будто бы бьется с каждым шагом все сильнее — и это дурацкое чувство влюбленности, над которым Алёна привыкла иронично посмеиваться в последние месяцы, снова приносит с собой счастье, а не стыд и ощущение, будто она какая-то наивная, слабая и не такая. Лета вообще вызывает исключительно положительные ассоциации; наверное, поэтому Алёна и согласилась вопреки всем своим опасениям, что именно она может являться той, из-за кого пропала Агата. Дверца в кафе отказывается старой и несколько скрипучей, но Алёна с легкостью находит ее в конце улицы, недалеко от тупика, и приятная мелодия колокольчика разливается по помещению, стоит ей перешагнуть порог. Лета замечает ее появление и высоко поднимает руку, чтобы привлечь внимание. От ее широкой улыбки становится почти ощутимо теплее, и Алёна обходит близко расставленные столики, пытаясь протиснуться почти что в угол небольшого, но хорошо освещенного пространства. Погода на улице сегодня крайне изменчивая, и солнце то появляется, то исчезает. Но темные дубовые столы и стулья не создают гнетущую атмосферу в кафе. Все дело в фонариках, висящих четко над каждым столом, и в тепло-желтых гирляндах, создающих впечатление, будто бы посетители кафе попали в какое-то сказочное логово фей, озаряющих окружающий мир огоньками и сладкими запахами. — Я уже начала беспокоиться, что ты заблудилась, — замечает Лета, поднимаясь со стула, чтобы обнять подошедшую Алёну и целует ее в щеку чуть дольше, чем просто ради приветствия. — Знаешь, я была к этому близка, — отзывается Алёна и несколько неловко улыбается, не зная, как правильно реагировать на поцелуй. Пальто оказывается на вешалке, она возвращается к столику и садится напротив Леты; их коленки почти соприкасаются из-за небольшого пространства. — Надеюсь, тебе не пришлось меня долго ждать? — Об этом даже не беспокойся, я все равно была кое-кем занята. Лета многозначительно скашивает взгляд на телефон, а потом блокирует экран и откладывает его в сторону. — Игорь в последнее время стал невыносимым, — поясняет она. — То не разговаривает со мной по несколько дней, то цепляется по пустякам. Даже Макс его обычно так сильно не раздражает, как я. — Макс? — непонимающе уточняет Алёна, изучая небольшое картонное меню, сшитое темно-коричневыми нитками. — Его младший брат. Через год будет поступать в школу, хотя мне кажется, он мог бы и этой осенью попробовать. Очень талантливый парень, но замкнутый. Игорь поэтому и бесится, что его брат не хочет хвастаться своими знаниями и зовет их посредственными, — она заглядывает в меню и указывает кофейным ногтем на одну из строчек. — Попробуй этот. Он просто потрясающий. — «Ведьмино зелье», — читает Алёна название и давит короткий смешок. — Самое то. — Мне еще нравится «Гоблинский завтрак», но они поменяли рецепт. Теперь послевкусие не горькое, а какое-то приторно-кислое. А вот «Ведьмино зелье» последние пять лет готовят безукоризненно, за него я ручаюсь. — Что ж, положусь тогда на твой вкус. Они обмениваются улыбками, и Лета привлекает внимание официантки — миловидной женщины среднего возраста с раскрасневшимися щеками и торчащими небольшими кудряшками из-под чепчика. — Два «Ведьминых зелья» и творожные кольца, пожалуйста, — произносит Лета и подмигивает Алёне, обращаясь уже к ней. — У тебя же нет аллергии или какой-нибудь дурацкой диеты, которая портит все самое вкусное в жизни? Вместо ответа та мотает головой; и совершенно не слушает, что говорит официантка и что Лета ей отвечает. Впервые за долгое время ей хочется, чтобы это была не просто встреча, а самое настоящее свидание. Хочется флиртовать с девушкой, сидящей напротив, слушать ее истории и смеяться над не всегда уместными шутками. Впервые за долгое время ей хорошо в компании другой девушки, и в этом нет ничего платонического. — Так о чем мы говорили? — спрашивает Лета, когда миловидная официантка удаляется, оставив их предоставленными друг другу. — Ты говорила про Макса. — Точно. Знаешь, он мне почти как брат. Не могу сказать того же про Игоря, хотя за ним тоже иногда нужно приглядывать. Мне иногда кажется, что он не видит границ и может вляпаться в неприятности, если вовремя не треснуть ему по голове. — Чем-то напоминает наши отношения с Димкой. — поддерживает Алёна. — Поверь, у Димки с Игорем мало общего, — отмахивается Лета. — А у тебя есть брат или сестра? — Нет, я единственный ребенок в семье. — Как и я, получается, — хмыкает Лета, отводя взгляд в сторону. — Но у меня есть Кипарские, так что можно считать их моей второй семьей. Или первой, если учитывать тот факт, что папа фактически отказался от меня, решив, что я вступила в какую-то секту или еще хуже. Он не верит в то, что мама была ведьмой, — поясняет она, заметив непонимание во взгляде Алёны. — Не верит, кстати, и в то, что я такая же. В последний раз, когда мы виделись, он вообще предложил отказаться от всех подобных глупостей и пойти в юридический колледж, раз уж я так не хочу идти в десятый класс. — И ты не пошла, — подсказывает Алёна. — Разве можно отказаться от своего наследия ради дурацкого юридического колледжа? Можно, думает Алёна. Не то чтобы она знала лично тех, кто отказывался от обучения, а затем и почти полностью от своих сил, но такие случаи встречались. Папина племянница тому пример. Называть ее двоюродной сестрой всегда казалось каким-то неправильным; может, все дело в том, что они никогда не были знакомы. Или в том, что она на десять лет старше Алёны. Но, если она правильно помнит, Яна никогда не изучала ведьмовство и абсолютно добровольно отказалась от возможностей, которые открылись бы перед ней, поступи она в школу, как того требовало ее наследие. Интересно, что теперь ждет ее детей? — Не могу представить себе жизнь без сил, — признается Алёна. — Хорошо, что нам и не нужно представлять ее, верно? Лета заправляет прядь волос за ухо и глядит на нее так внимательно, что Алёна моментально забывает про папину племянницу, про престранные размышления о серости обыденности жизни людей. — Я рада, что ты позвала меня сюда, — искренне произносит она и кладет руку на стол, протянув ладонь к Лете. Той намекать дважды не приходится; она сжимает пальцы Алёны своими мягко и улыбается тепло-тепло, наполняя светом и кафе, и весь этот день. — Правда? А то я начала думать, что надоела тебе, раз ты меня избегаешь. — Значит, ты все же не так легко к этому относишься, как пыталась меня убедить? — уточняет Алёна осторожно, на ее лице, пожалуй, слишком заметна вина. Лета пожимает плечами, но все еще улыбается. И это хороший знак, как и то, что она все еще держит Алёну за руку и лишь пододвигает их ладони чуть дальше по столу, когда официантка приносит две большие чашки дымящегося чая. — Иногда я делаю вид, что меня что-то не беспокоит, но внутри меня настоящая буря, — признается Лета. — Вроде защитного механизма после той истории с папой. Не подумай, я не виню его: людям бывает непросто принять, что прямо у них под носом находится целый мир из ведьм, духов и всевозможных тварей. Просто… мне хотелось бы от него чуть больше сочувствия и понимания. Внимание Алёны привлекают многочисленные кольца на руках Леты. Особенно те, что на правой. Их пальцы переплетаются, Лета ласково касается ее кожи, будто играет с ней. И колец так много, но не одно из них не кажется тяжеловесным или холодным. Все дело, думает она, в том, что руки у Леты теплые. Совсем как июльское солнце, до которого еще так долго. Совсем как ароматный горячий чай, стоящий рядом с ними. — Я не избегала тебя, — признается Алёна, подтягивает чашку ближе к себе. — Вернее избегала, но не потому, что ты мне надоела или я передумала с тобой общаться. Все дело в том… Она делает паузу, тяжело вздыхает, отводя взгляд в сторону. Лета не торопит, и только благодаря этому, наверное, следующие слова даются Алёне чуть легче, чем должны были. — Так получилось, что мы с Димкой видели тебя у школьных ворот — всю мокрую и с ботинком в руках, и я подумала… — Что это я виновата в пропаже Агаты, — договаривает Лета, перехватывая ее взгляд. Уголок ее губ чуть приподнимается, она сжимает ладонь Алёны в своей чуть крепче, а затем вдруг целует теплую кожу на тыльной стороне, чем застает ту врасплох. — Я бы тоже на твоем месте так решила. Они перестают держаться за руки, но Алёна все еще чувствует прикосновение чужих губ, как печать, и переводит взгляд с чужого лица на свою руку и обратно. Лета тем временем пальцами зачесывает волосы назад и откидывается на спинку стула. Народу в кафе становится все больше, пространство сжимается, но это почти не мешает им разговаривать. — Я действительно ходила к озерам, — признается Лета. — Решила, что смогу узнать что-нибудь важное, если пойду одна и занырну вглубь. Самонадеянно ли это? Однозначно. Имею ли я отношение к исчезновению Агаты? Нет. — И что же ты искала? — Зацепку. Что-то такое, что поможет продвинуться в поисках. Большую часть пропавших находят в первые сорок восемь часов, а потом… — она поджимает губы и многозначительно вскидывает брови. — Знаю, это не мое дело, но я действительно хочу помочь в поисках. Алёна обхватывает горячую чашку двумя руками, ягодный запах, исходящий от чая, заигрывает с обонянием, но она решает подождать еще немного, пока напиток не остынет хоть немного. — Извини, что раньше не спросила у тебя, — несколько смущенно произносит она, поднимая взгляд на Лету. — Я знала, что нужно спросить напрямую, а не делать выводы, но все никак не могла собраться и… — Тебе не за что извиняться. Поверь, на твоем месте любая бы решила, что увидела нечто такое, чего не должна была видеть. Но можешь не беспокоиться, — Лета игриво подмигивает, — убивать тебя я не планирую. Может, лучше женюсь. Шутка простая, шутка откровенно глупая, но Алёна все равно над ней смеется. Дышать становится заметно легче; время вообще начинает бежать быстрее после этого разговора. Они пьют чай, народу в кафе становится еще больше, и Лета рассказывает о том, что это было излюбленное место ее мамы, куда они всегда приходили вместе, пока ее не стало. — А после ее смерти как-то и повода сюда прийти не было, — признается Лета и откусывает от творожного кольца. — Ты скучаешь по ней? — Не так часто, как это было раньше. В конце концов, мне было семнадцать, когда она умерла. С тех пор прошло много лет. Интересно, думает Алёна, сколько лет должно пройти в ее случае, чтобы она перестала испытывать такую жгучую обиду на свою маму. И тут же мысленно поправляется: ее родители могут быть живы. Ее родители определенно точно живы и однажды обязательно вернутся домой. — Прости, что затронула эту тему, — произносит Алёна несколько запоздало. — Не хотела навевать на тебя грустные воспоминания. — Все в порядке, — тут же отзывается Лета. — А вот ты выглядишь и правда грустной. Неужели дело в моей истории? — Я просто вспомнила о своих родителях, и что-то задумалась, — она пожимает плечами и принимается размешивать ложечкой ягоды, лежащие на дне чашки. — Они пропали без вести несколько лет назад, и я вроде как пытаюсь двигаться дальше. Даже согласилась ходить на сессии к Марии Андреевне. — К Волкодав? А со стороны не скажешь, что ты такая смелая. Надо же — добровольно согласиться сидеть с этой горгоной в замкнутом пространстве. — Просто не хочу жить прошлым, — отмахивается Алёна, явно пропустив мимо ушел слова о смелости. — Стараюсь дать себе шанс быть счастливее. Вот и с тобой решила поговорить, чтобы не было никаких недомолвок. — Думаешь, со мной ты могла бы быть счастливее? — вдруг спрашивает Лета, чуть склонив голову набок, и щерится как довольная кошка. Ее завораживающие глаза заглядывают в самую душу, она почти шарится в мозгу Алёны, и та точно пропускает вдох или пару, облизывает губы и кивает, не отводя взгляд в сторону. — Мне хочется в это верить. Улыбка на губах Леты становится только шире. — Такой ответ меня устраивает. Было бы обидно получить другой на таком хорошем свидании. — Значит, это свидание? — А что бы тебе хотелось? Алёна улыбается в ответ, смущенно скашивает взгляд куда-то в сторону, а потом все же отвечает: — Меня устраивает свидание. — Уверена? — игриво уточняет Лета. — Уверена. — Хорошо. Погода становится будто бы намного лучше, когда они выходят из кафе и останавливаются, чтобы осмотреться. Лета говорит: — У тебя кое-что в волосах, — и тянется, чтобы убрать это. — Что там? — уточняет Алёна. — Солнечный зайчик, — отвечает Лета, зарываясь пальцами в ее волосы, и мягко притягивает к себе для поцелуя. Все внутри подскакивает и резко падает с огромной высоты. Они целуются медленно, и Алёна закрывает глаза, прижимаясь как можно ближе к Лете. Этот поцелуй получается мало похожим на предыдущий — импульсивный, порывистый и несколько неловкий. В этот раз они целуются совершенно иначе: мягче, глубже и с языком. Тихое причмокивание получается случайным, и Алёна смеется, прервав поцелуй, чувствует на губах теплое дыхание Леты и прижимается своими губами к ее рту обратно. Весеннее солнце греет значительно лучше, а поцелуи с самой прекрасной девушкой в мире прекращать абсолютно не хочется. Лета переплетает их пальцы и выдыхает почти что Алёне в рот: — Я успела забыть, как приятно тебя целовать. Ее голос звучит тихим шепотом, и от него перехватывает дыхание. — Обещай, что мы еще поцелуемся, — просит Алёна быстрее, чем успевает осознать, насколько наивно звучит эта просьба. — И не один раз. Лета довольно улыбается, тянет ее за собой; и во всем городе нет никого счастливее. Алёна цепляется за каждое мгновение, стараясь впитать его, запомнить как можно подробнее и не отпускать. Что-то внутри никак не может поверить в реальность происходящего, и приходится щелкать себя по носу, напоминая снова и снова, что стоит позволить себе. Стоит отдаться моменту, а не погружаться в старые раны. Те самые, что почти не дают о себе знать, когда Лета держит ее за руку, рассказывает о чем угодно и смотрит на нее так, что Алёна чувствует себя не одной из многих, а единственной. Домой она возвращается под вечер, улыбка прилипает к губам намертво, и Алёна совершенно не заботится о том, что скажет тетя, когда шумно захлопывает за собой дверь, скидывает ботинки и вешает куртку на крючок. — Я дома! — кричит на всю квартиру, и Марта выглядывает из кухни в заляпанном фартуке и с полотенцем в руках. — Что готовишь? — Рыбу с подливой, но она никак не удается. Ты же соврешь мне, что все было безумно вкусно, если она не получится? — спрашивает Марта и замечает мечтательное выражение лица племянницы. — Конечно. Даже съем всю порцию. У тебя всегда все получается вкусно, — уверяет Алёна и чмокает ее в щеку. — Давно ты не возвращалась домой такой счастливой. — Ну Марта! — А что я такого сказала? Это обычное наблюдение. К твоему сведению, я бы хотела видеть тебя чаще в таком приподнятом настроении. Тебе идет быть счастливой. — Только не проси меня рассказывать все в мельчайших подробностях, — умоляюще просит Алёна. — Не буду. Но если вдруг тебе захочется поделиться… — Марта! — Поняла-поняла, возвращаюсь к рыбе. Обещание она, конечно, не сдержит, но сейчас Алёна об этом не беспокоится. Сейчас ей хочется парить от счастья. Она закрывает за собой дверь в свою комнату, прижимается спиной к двери и чувствует себя так хорошо, как и правда давно не чувствовала. Она нравится девушке, которая нравится ей. Они были на потрясающем свидании. И, что самое главное, Лета не имеет никакого отношения к пропавшей первокурснице. Все это звучит достаточно хорошо, чтобы позволить себе быть счастливой. Чтобы позволить себе мысленно кружить в фантазиях и надеждах. Голос у Димки заспанный, когда она снимает трубку, но Алёна просто не может не поделиться с ней всем случившемся. — Я только что вернулась со свидания с Летой, — говорит она, укладываясь на кровать, и мечтательно смотрит в потолок, прижимая телефон к уху. — Мне нужны все мельчайшие подробности, — Димка тут же приободряется и, судя по звукам на фоне, вылезает из кучи одеял и садится. — Абсолютно все детали. Вы целовались? Вы теперь встречаетесь? А как же тот случай в лесу? Подруга задает вопрос за вопросом, Марта гремит посудой на кухне, кошка настойчиво скребется в дверь. А телефон в руке вибрирует, оповещая о новом сообщении, от которого хочется пищать, но Алёна сдерживается. «Нам нужно обязательно повторить это свидание». И следом: «Особенно поцелуи».