Блудный сын Фейвилда

Новый дневник, в потрепанной обложке, есть потёртости и следы того, как кто-то пытался спасти записи от разбитой бутылки с вином.       запись 1, почерк небрежный.       «Какое-то время, поздно, месяц тоже не помню. С тех пор как я покинул дом прошло немало времени. Предыдущий дневник я торжественно потерял. И почему я такой растяпа? Почему я не могу быть так же велик и хорош, как другие крутые барды?! Мне кажется, что порой звезды намекают мне, что пора бы поселиться рядом с тем бродягой, который ест крыс по ночам. И спать в канаве.»       запись 2, почерк сонный.       «Кроме предыдущего дневника я потерял, кажется, своих друзей. Полуорк был милым! За ним очень удобно было прятаться. Когда-нибудь мои кинки доведут меня до могилы.       Удивительно, но мне пока везет. Я нашел чудаковатую фею, скверны которой я опасаюсь, однако, вроде он душевный. Нам повезло наткнуться на красивую мамзель, что ведет нас в город. В городе мне обязательно будет легче.»       запись 3, почерк нормальный       «Случилось много чего, пока я не вел свой дневник. Фей пропал, человек тоже, но аасимарка пока обладает телом, духом, и волей, чтобы успешно помогать окружающим от привычной смерти, которая в этом краю приходит очень легко. Возможно, я всё-таки что-то делаю не так, Ирина Коляна на меня злобно зыркает, хотя я веду себя, как обычно. Надо мной смеются, обесценивают мои ощущения, хотя… возможно они правы, я жалок.       И Йоркис был прав.       И возможно я уже то чудовище, которое он всегда во мне видел. Чудовище, которое не понимает, как общаться с людьми, как помогать им и не казаться мертвой и бездушной сволочью.»       запись 4, почерк грустный.       «Возможно, гадалка говорила вообще не об этом, но я понял это так. Возможно, я слишком долго убегаю от тех, кто мне был дорог. Возможно, мне следует вновь прийти домой, вправду навестить мою тетушку. Отца, сестер. Великие Звезды, я труслив и жалок, и так прилипчив к тем, кто уделяет мне внимание. Надо быть аккуратным, боюсь, что кого-нибудь заморожу. Я не хочу причинять лишних неудобств.       Скорее солнце засветит в Баровии, чем я перестану быть чудовищем.»       запись 5.       «Замечательно, я чуть не умер, но я хотя бы полезный. В следующий раз буду говорить, что я от Страда.       Я не хочу быть Осенью, я не хочу меняться. Зима — это наивысшее благо, что со мной происходило. Зима укроет все несовершенства. На самом деле мне страшно, что будет дальше, этот город, как и предыдущая деревня, доверия вообще не внушает, в них хочется совершить что-то грандиозное и глупое, чтоб наконец все перестали мучиться и заснули. Лишь Ева и Ирина напоминают мне, что это вообще-то ненормально.       Необязательно иметь клыки, чтоб быть чудовищем.»       запись 6.       «Пьет у бургомистра, заказывает алкоголь в одной из таверн.       Меняет колодки по утрам.       На следующий день будет в лавке Блинского (запасной вариант).       Вояка, которым легко управлять, запивает проблемы алкоголем, имеет очень фиговую внешность (вот же дьявол, я забыл спросить, кто ему возможно нравится, хотя откуда это знать госпоже Фионе, впрочем, это уже лучше, чем ничего).       Цель: не умереть.       Возможно стоит напасть в малонаселенном переулке, следует прикинуть путь от колодок до дома бургомистра, а затем выяснить, стоит ли убивать его на улице.       Запасной вариант: поговорить с Блинским, он поймет, я уверен.       Я ощущаю, что мне нравится это чувство приближающейся смерти. Ах, если бы здесь была Зима, я бы с восторгом смотрел на кровь на белом-белом снегу. Огненной линией она освободила бы мои гнетущие мысли и тут же почернела. Я хочу показать это ему, это великолепное чувство покоя и освобожденности, это зимнее чувство безвылазной тоски. И вечной боли.»       запись 7.       «Пора себе признаться начистоту — я сомнительный элемент в нашей компании. Несмотря на то, что я безусловно полезный и нужный, ко мне всё равно относятся снисходительно. Им не нравится мысль об убийствах, хотя они здесь обычное дело. Им не нравится, что я могу сделать всё сам. Им не нравится Зима, которой я верен. Они смеются над теми вещами, которые я считаю абсолютно серьёзными. Считают, что я лишь нахожу оправдания. Они увидели улыбку и сразу поняли, что что-то не так.       Так почему они остаются рядом со мной? Так ли уж я важен для них, такой изломанный, печальный, жаждущий страданий? Я уверен, что они шепчутся за моей спиной о моей ненормальности.       Если так пойдет дальше, стоит записать их слабые места, чтоб знать, куда бить, если придется. И слабые места Страда. Кто знает, вдруг жрице удастся утащить меня на миссию по спасению этого измерения. Местные описывают Страда как мощного вампира (или нечто лучше/хуже, так и не понял)… возможно мне стоит поразмышлять о странных вещах, которые мне свойственны.»       запись 8.       «Нет у нее, видите ли, слабых сторон! Я бы понял, если бы она была бы драконом, но ох какие мы неприступные, сильные и всё такое прочее. Может, у меня что-то не так с юмором, но мне совершенно не смешно, вообще ни разу. Есть у нее слабые стороны, я их высмотрю сам. Свет, стремиться к свету — да в моей жизни была лишь иллюзия света, мною всегда пользовались, а другим дела до меня вовсе не было. Будет удивительно, если отец сорвется за мной в это ужасное место!.. если конечно оторвется от очередного аккордеона.       У всех есть слабые стороны. Нет ничего идеального, но все к этому стремятся. Яблоки, помощь другим, непринятие своих темных сторон — это может послужить хорошим материалом против нее.       Страд фон Зарович, Лорд Ужаса. Слабые места: хочет быть молодым, любимым; стал вампиром, принеся в жертву брата Сергея; погубил свою любовь Татьяну. Свет. Будет дополняться.       Послезавтра праздник Солнца, очень ироничный фестиваль. Надеюсь, Фаервин, если, конечно, узнает, не будет сильно воротить нос. Она дама более честная в отличии от меня. Может, ей тоже не нравятся убийства.»       запись 9.       «Если бы я мог создавать порталы в Мир Грез, то прямо сейчас это и сделал бы. Ева лгала, что плохо лжет, либо настолько постигла это искусство, что верит в свою восторженную речь. Будто она не видела огромную толпу призраков эладринов, людей — приключенцев, которые идут на смерть. Эти их последние улыбки, последние заклинания и слова о любви. О, Фаервин, я так боюсь погружаться в транс, если бы мог, я бы не просыпался. Я так боюсь, что увижу застывший стеклянный ужас вместо глаз, я знаю, что ты сильная девушка, смеешься в лицо своим страхам, но не мне ли знать, как ужасно умирать, чувствовать дыхание над самым ухом, прикосновения льда.       Я уже вижу, как Ирина идет зачарованная от жизни по зимнему насту, бедное дитя людей.       Я пишу эти строки и плачу. Все вокруг, конечно, сказали бы, что я слишком драматизирую, слишком тревожусь, но я так хочу вновь зимнего спокойствия, когда я без страха выкидываю вперед руку с кинжалом, желая как можно больше спасительной смерти окружающим. Ни один человек не сможет выдержать столько ощущений, сколько ощущает эладрин за свою жизнь.       Если этот дневник никто не уничтожит и сможет перевести, то похороните мои останки в лесу, рядом с большим озером. Если сюда попадет кто-то, кто меня знает, то пусть передаст, если сможет, моей тетушке Эмильене Азурплуме, известной купчихе, что я пытался жить нормально, но меня никто не учил как это. И мне правда жаль.»       запись 10, боже как много, больше двух.       «Я только настроился на то, чтоб прожить дальнейшую жизнь призраком, как неоткуда из кармана появляется охотник на вампиров Рудольф ван Рихтен. Похоже, шансов у нас больше, чем казалось, хотя я бы всё равно настаивал на дипломатическо-торговом соглашении. Мне кажется, что Страд обозлится на нас, если мы одержим… или попробуем одержать даже небольшую победу.       Пятнадцать лет не быть дома, мне кажется, я стал гораздо хуже, чем когда уходил из Астразалиана. Я стал тем, о ком не хотел упоминать при уходе из дома. Я совершал преступления, и тетушка так просто готова взять и вернуть меня домой? Меня правда примут обратно? Со знанием, что я убивал пьяниц и заманивал детей в болото? Со знанием, что я могу предать кого угодно?       Я так долго жил с осознанием, что больше никогда не буду кого-то спасать, влюбляться, чувствовать, находиться в безопасности. Прийти домой, и чтоб отец наконец назвал меня по имени, ничего не перепутав? И чтобы мать мне улыбнулась? Тетушка явно применила физическое насилие, не иначе, я не верю, что дома осталось хоть что-то хорошее.       Я не могу, я не верю. Насколько может Рудольф-Из-Кармана мне врать? Смысл? В чем подвох?! ГДЕ ПОДВОХ. ВСЁ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ХОРОШО.»       запись 11. Лето, мне придется воспользоваться тобой.       «Разумеется. Подвох-то вот он! ЖАЛКИЙ, СЛАБЫЙ, НИКЧЕМНЫЙ, НЕНОРМАЛЬНЫЙ. ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ, ГЛУПЫЙ, СТРАДАТЕЛЬНЫЙ, ТРУСЛИВЫЙ ЭЛЬФ. НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ, НИЧЕГО НЕ УМЕЕТ, ЛИШЬ ТРЕНЬКАТЬ МОЖЕТ НА СВОЕЙ ТУПОЙ ЛЮТНЕ, К КОТОРОЙ ПРИВЯЗАН, ЗАЧЕМ?! ПОЧЕМУ?! РАДИ ЧЕГО?! РАДИ ТОГО, ЧТОБ ТЕБЯ ВЫНЕСЛО ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМИ?!       Я хочу, чтоб в его жилах закипала кровь, я хочу, чтоб его голова гудела от песнопений, я хочу отряхивать руки от его крови, видеть на его лице всю ту боль. Сжать его дурацкое сердце и вырвать ко всем дьяволовым чертям.       КОНЕЧНО.       Я ЖАЛКИЙ.       Я хочу здесь всё сжечь.       Я терпеть не могу Лето, и оно меня тоже ненавидит. Что ж, вместе мы разрушим здесь всё, будем рвать на клочки, пока нас не заметят, и мы не окажемся чем-то лучше, чтоб нас признали, нас уважали и боялись.» (страницы заляпаны кровью крыс, которым не посчастливилось оказаться под горячей рукой одного очень обиженного эладрина).       запись 12.       «Фаервин жива. Это хорошо. Это замечательно, нам нужны сильные союзники для нашей конечной цели. Я уже скучаю по яркому солнцу не из-за туч и тумана.       Настанет день, когда я перестану быть посмешищем, когда меня начнут уважать, считаться со мной, в моих словах перестанут сомневаться. Когда я начну нормально спать (надо ж мне было уснуть! а вдруг бы нас убили тихо?! это совершенно противоположно моей цели быть эффективным!) Я так долго жил среди людей, что почти забыл, что у нормальных эладринов всё немного по-другому.       Глупый Квирон, надо быть эффективным каждую секунду суток.       Еще это отражение… К своему сожалению, я хорошо помню, как выглядит Йоркис, и мне это не нравится. Лето отвратительно, я его терпеть не могу, не выношу. Но это единственный доступный мне сезон, который не позволяет мне сбегать с поля сражения.       Как же всё бесит…»       запись 13.       «Меня обвели вокруг пальца, как ребенка. Только позволяешь местному колориту быть хоть капельку добрым с тобой, получаешь дротиком в свое прекрасное точеное лицо. Я борюсь с наркотической привязанностью, вот только стать зависимым мне еще не хватало! Фаервин должна выдержать, я знаю хороший рецепт кексов с мятой, ей обязательно понравится. Это гораздо лучше, чем пирожки с мясом детей (хотя они тоже блин вкусные). Я красивый мужчина по мнению фей! (рядом нарисованы условные звездочки, Квирону явно нравится такая характеристика себя)       Человек не должен испытывать столько боли. Меня поражает упорство Страда в заполучении объекта своей любви. Странно, что я его понимаю. Мне знакома эта пустота и боль, я ходил бок о бок с этими чувствами.       Возможно, это меня убьет, кто знает. Я бы хотел освободить его из этого вечного колеса с перерождениями Татьяны. Один и тот же механизм, прогоняющий через выжимающие душу чувства снова и снова. Возможно стоит ему предложить, но если продолжит меня оскорблять и мешать с грязью — запеку в пирожки с мятой».       запись 14.       «Я важен. Меня не ненавидят. Я полезный. Меня не презирают. Я не несу в себе скверну. Я живой. Я важен, я полезен. Я умница. Я не плачу, Фаервин меня (любит, зачеркнуто) крышует. Всё будет хорошо. Я увижу солнце, мы выберемся из Баровии, заберём с собой пару фей. Меня всё ещё можно любить (далее чернила стёрты, бумагу повело от влаги).       Ева всё никак не спросит то, что так интересовало девчонок, ну ладно, я спрошу сам, лишь бы не подавились своей картошкой. Фаервин сидит, зачарованная охотником.       Уходить, надо уходить.       Я важен, я полезен, я всё ещё достоин любви. Запомнить.»       запись 15       «Весьма грустно от мысли, что тебя не будут и слушать, если у всех остальных будет иное мнение. Разве так сложно просто взять и остановить весь этот цирк, прекратив существование этого измерения, разрушив проклятие? Конечно, это потребует некоторого времени для Страда. Думаю, ему стоит пройти через осознание того, что Татьяна никогда не будет его, получить прощение, но в теории это весьма действенная вещь, в которую мне бы очень хотелось верить, но Ева… Как же я теперь терпеть не могу жрецов и жриц, невозможно скучные, невозможно устойчивые, она должно быть даже не понимает, что смертью ничего добиться нельзя. А удастся ли ей снять проклятие туманов с этих земель? Сомневаюсь.       Меня. Лишили. Личного. Разговора. С владыкой. Нам, знаете ли, есть что обсудить! Может, мне бы не пришлось в лесу позориться с тем деревом. Отвратительно.       Я летний, я должен быть эффективным, а в итоге я снова ведомый. Не знаю, замечает ли Фаервин мои преобразования в характере, но мне не нравится, как я постоянно лажаю. Даже этот хренов полуорк меня эффективнее.       Я должен быть сильным, но как мне им быть, если меня не слушают? Не учитывают мое мнение. Это озадачивает меня даже сильнее, чем общая проблема домена… это страшно.»       запись 16, я ничего не понимаю.       «Стоит попуститься насчет опрометчивых решений. Все эмоции перемешались к чертям. Вроде я должен быть вдребезги расстроен (из-за Евы и того, что не удалось украсть), несказанно обрадован (что меня выслушал полуорк), пылать от негодования (что такой неудачник). Но из-за общего количества пережитых за вчера и сегодня эмоций, таких разномастных, я даже не знаю, к какому времени года отнести своё состояние сейчас.       Наверное это крайнее удивление. Вроде я хочу то же, что и Ева, и Фаервин, и этот полуорк, но другими методами, через гипотетическое зло (не вижу ничего плохого, всё возможно, если правильно договориться).       …как бы не пропало моё безумное Лето в такой обстановке. Хотя ему достаточно напомнить о себе, если я посмотрю в зеркало.       запись 17.       «Всё хорошо. Лето довольно, но желает продолжения.       Если у меня когда-нибудь будут дети или мне придется наставничать для мелких, то буду рассказывать, как я задушил друида в вине, чуть не сжег лес, был у теней в гостях. Если, конечно, буду жив к этому моменту.       Я более чем уверен, что завтра будет плохо, потому что это Баровия, тут иначе быть не может, но сейчас мне хорошо, и это уже достижение.»       запись 18.       «Охотница заперта в пустоте, Ткачиха неизвестно где (надо спросить у Евы), Искательница пропала и унесла с собой часть подданных. Феям не место в домене, я бы понял, если бы тут жило что-то теневое и зловещее (конечно феи тоже могут быть зловещими, но в магически наполненном месте), однако, Баровия не для пикси.       Когда что-то угрожающее и зловещее так просто общается и дает какие-то советы, поясняет обычным голосом. Это… как-то слишком. И ему будто абсолютно всё равно на те слова, кинутые в первую встречу. При этом каким-то особенным образом ему удается сохранять это ощущение опасности, того, что любое твое слово обернется против. Но это простая беседа… И она попросту выносит мне мозг. Сейчас, написав эти строки, я вновь хочу вкопаться поглубже в его мозги, выкрутить настолько, насколько возможно, нежно изуродовать этот красивый профиль, но я же прекрасно понимаю, что одно движение его руки — и на внутренней стенке моего черепа будет зиять безумие. Мне и так тяжко жить, а он убьет меня мгновенно, даже не заметит.       Самое дурацкое, что возможно Ева оказала на меня своё влияние, и теперь я тоже хочу всех спасти. По-своему.       Дурак.       Сам себя спасти толком не могу, ни из этого места, ни из своих мыслей. А еще собрался спасать всех местных фей!»       запись 19.       «Как же она, блять, меня достала. Хотел сделать хуже, вышло шиворот-навыворот. Если я выживу, помечу для себя больше никогда не путешествовать с занудными жрецами. Я терпеть не могу, когда надо мной подшучивают. Возможно, это эффект Лета, но мне было бы и по-зимнему обидно.       Новая цель: украсть тарелки в городе и кидать их в Еву, когда она опять начнет нести хуйню.       Также не забыть про то, что хотел изначально. Я конечно не знаю, кому понадобиться читать этот дневник на фейском, но пусть только попробует посмеяться надо мной. Граксифалаксы ебучие, я осколки засуну им в глаза, будет ли смешно потом ходить слепыми, как кроты? Да чтоб я еще раз подумал о ком-нибудь кроме себя.       20 запись. Весна, давно не виделись. Весна, не доверяю я тебе.       «Мне удалось достичь своей цели. Ева надеется, что у нас дружба, решив за нас обоих. Как мило и по-жречески. Конечно, слова успокаивают Пустоту, и при интеллекте Евы она правда верит в то, что пишет? Но на деле это истиной явно не является.       Мне следует быть осторожнее с Весной и не верить словам. Я не позволю обижать Весну. Доверие слишком дорого стоит, слишком легко меня сломать. У меня странные чувства с этим сезоном, возможно кто-то всё же попытается снова это сделать. Мне тяжело оставаться без защиты выжигающего Лета и заковывающей Зимы.       Но ради особых моментов с Фаервин я готов быть Весной. Она ласковая, у нее искры в глазах, она изящная, тонкокожая, сильная. Будет ложью, если я скажу, что не хотел бы быть обласканным,связанным и слегка придушенным.       запись 21.       «Если такие бывают ангелы, то неудивительно, что я не в восторге от жрецов. Эти люди будут сниться мне в кошмарах. И это добро, да? Люди совершенно добровольно разрешали себя править, резать и перешивать… Ужас, лучше умереть, чем так. Страд не купится на эту Василику, это глупо. Да и Тьма гораздо коварнее, ей было бы странно не обратить внимание на живой труп. Аббат верит в эту свою глупость, его точеный профиль непонимающе смотрит на свои руки, какой же он до ужаса наивен, и люди ему верят. Мне хочется разочаровать его ещё больше.       Зато… зато я подарил Фаервин ожерелье. Это, конечно, не сравнится с её подарком мне, но я не могу говорить о равенстве в наших отношениях. Она прочнее, она будто единый целый монолит, она придворный бард Благого Двора, участник боевых событий, путешественница и много чего достигла за весь свой век. И она средних лет. Что могу предложить ей я? Истерики? Кошмарные сны? Нерешительность в собственных глазах? Полную нестабильность в моей недолгой жизни? Рассказы о том, что я убивал алкашей? Очередной раз ввергнуть ее в шок, когда меняю сезон на её глазах? Очередной лепет о том, что я отлично понимаю Страда? Ожерелье за пять грошей? Человек за шестьдесят лет добился бы большего, чем такой бездельник, как я. У меня тревожные мысли, я не хочу ещё больше расстраиваться. Хотя куда уж больше.       Нас явно ждет нападение со стороны Страда, стоит переписать своё завещание на общий.       Я устал.»