Wind of Changes

Это был один из редких моментов, когда Джек мог позволить себе расслабиться и воспользоваться привилегией наблюдателя. В его жизни мало что менялось — за исключением того, что всё время он проводил в абсолютной праздности и не находя себе места в этом мире. Но сегодня почему-то было непонятно — праздник это или траур. Хотя, конечно, любой прогноз — это не более чем вера человека в вероятность развития событий. Никто не может дать стопроцентной гарантии, потому что не существует таких вещей, как полная уверенность в завтрашнем дне. — Ты никогда не пробовала рисовать что-то более жизнерадостное? — Ну, возможно я не занимался бы рисованием, не будь у меня такого мрачного источника вдохновения, — угрюмо отозвалась Сара, но, видно было, что тема ей интересна. — Или ты тоже думаешь, что я занимаюсь какой-то ерундой? — спросила она, отведя глаза в сторону. — Нет, я думаю, ты совершенно по-другому воспринимаешь мир. Не так, как обычные люди. И эта картина — скорее о тайной свободе человека от общества. О его желании хотя бы ненадолго побыть в одиночестве, вдалеке от созданных человеком границ и метафор, выйти за пределы самого понятия «человек» — с его злобными, абсурдными ограничениями. Если, конечно, такое вовсе возможно, — неуверенно прибавил мужчина, с трудом веря, что он смог выразить все свои мысли. Джек никогда не был любителем заумных разговоров, но сегодня он неожиданно поймал себя на том, какие странные вещи приходят ему в голову. Вернее, они приходили ему и раньше — но теперь он чувствовал, словно всё это накопилось и вылилось во что-то конкретное. Слова казались знакомыми — какими-то очень древними, забытыми, старомодными — а также были созвучны тому, от чего он хотел убежать. Поэтому неудивительно, сказал он сам себе, если во мне пробудилось желание помериться силами с великим и непонятным. Хотя со стороны это, пожалуй, могло показаться смешным. — Прости, я никогда не думала о своих картинах с такой стороны, — прошептала девушка, отвечая на его мысли, почему это произошло именно так — о ее мягком, приятном шепоте, отдававшем даже не сокровенным, а чем-то еще неуловимым, легким и быстрым. — Мне кажется, они всегда слишком тревожные. На них постоянно столько тусклых оттенков, и эти символы; они очень пугающие, в чём-то даже зловещие. Но… В общем, спасибо тебе. Возможно, она хотела ещё что-то сказать, заметил про себя Джек, — такое иногда бывает. Когда человек говорит, он облекает в слова нечто, чего сам не осознаёт до конца. И, может быть, даже думает: «Я клянусь тебе, мне известно то, о чём ни один из вас не знает!» — и, конечно, надеется найти поддержку в собеседнике. Поэтому он только молча кивнул. — Если я расскажу что-то о том, каким был Иннсмут, когда я был там, думаешь, ты сможешь попытаться изобразить его? — Разве ты не говорил, что он буквально похож на Даркуотер, только куда более унылый? — улыбнулась Сара. — Такой чуждый и почти депрессивно-печальный? — Я не говорил подобного, — спешно возразил мужчина и нахмурился. — Я видел не только город, но и целый огромный остров с системой подземных пещер под ним. С кучей наскальных рисунков, странных светящихся растений и… — Джек тут же замолк, словно стыдясь своих слов. Помолчав несколько секунд, он добавил: — Будто бы я был в какой-то другой реальности, где время остановилось, а люди могли видеть картины прошлого. Иная архитектура, течение времени, другие правила и смысл. Он гулял по одновременно чуждому и родному городу, и всё вокруг словно бы таило в себе бесконечную и древнюю тайну. В ней было щемящее чувство ностальгии и горечь утраты; он пытался запечатлеть эти эмоции, боялся упустить в них нечто важное. Однако его разум не мог совладать с этой реальностью. — Если ты сможешь описать какое-нибудь место чуть более конкретно, я могу попытаться сделать из этого набросок. — Это было место, окруженное тёмным океаном и обрывистыми скалами, среди которого возвышался одинокий утёс, — ответил мужчина. Затем его лицо приняло задумчивое выражение. Что-то напоминавшее выражение человека, вдруг встретившего старых друзей, которые уже были давно мертвы. Он поднёс сложенные ладони ко рту и сморщил лоб. — Жертвенное место, где собирались жрецы, чтобы принести дары богу моря. Резкий ветер дул с такой силой, что ты едва мог удержаться на ногах, а волны практически доставали до твоей обуви, поэтому ты с трудом прижимался к холодной стенке, чтобы удержаться от падения в бездну. Чей-то едва слышимый шёпот, словно проникающий в твой разум… — Как насчёт цветов? Я имею в виду, оттенки? — Сара сосредоточенно смотрела холст: острый в своей белизне, влажной и бесплодной. — Пурпурный, оранжевый, перламутровый и тёплый, сумеречный и одновременно глубокий кобальтовый, — Джек рассматривал краски, не до конца понимая, когда он научился разговаривать так же, как она. Мужчина прикоснулся к холсту, застыв словно бы в одном из своих странных приступов ностальгии, пока не ощутил холодную ладонь Сары поверх своей руки. Она слабо сжала его пальцы. — Дымчатый чёрный и что-то в духе бордо, — пробормотал он. Ему не нравился этот чересчур витиеватый язык искусства. Впрочем, разве что только ради неё. — Не могу обещать, что это будет близко к тому, о ты чём говорил, но я попробую, — сказала Сара после долгой паузы. Взгляд мужчины запнулся, и она рассмеялась. Это было очень близко. Немного шероховато. Они провели часы в обоюдном молчании. «Она часто так делает, и я не против», — подумал Джек, а потом его посетила мысль, что Сара, должно быть, думает схожим образом. Слова бессильны в их молчаливой тишине. Постепенно очертания картины становились всё более чёткими: каменная лестница, ведущая куда-то наверх, дикая и необузданная стихия воды, синими стенами которой она бушевала, и разлитое в пространстве пылающее марево восходящего огня, а также неистовая сила ветра, практически сдувающая одинокую фигуру человека с фонарём в руках. Было ли это её воспоминаниями? — Кто он? — Искатель Истины. Мы не знаем его имени и лица, но долгие поиски привели Искателя в это место, — объяснила Сара. — Или некий джентльмен в цилиндре, с рыжей шевелюрой и бакенбардами, указал ему на дверь, которая предначертала ему сама судьба… и он просто решил последовать внутреннему зову сердца. И снова оккультизм. По крайней мере, Джек с облегчением отметил, что человек на картине совершенно не похож на него — он был гораздо крупнее его. Да и одет во что-то вроде длинного плаща. Так что вглядываться в личность мистификатора ему не хотелось. Или, во всяком случае, пока. — Так, — мужчина взял свободную руку Сары и поднёс её к своим губам, после чего поцеловал ладонь, — если я попрошу твоей руки, то ты не станешь возражать? — Я уже замужем, если ты забыл об этом, — нахмурилась она. — Тогда я могу попросить мистера Хокинса принять мои чувства к тебе, и таким образом я тоже стану его супругом? Насколько он открыто мыслит для такого? — лукаво предложил Джек, стискивая её пальцы сильнее. — Дурак, — Сара высвободила свою руку и легонько ударила его по плечу, не сдерживая свой смех, который, кажется, становился всё сильнее. — Даже… даже, — она не могла закончить фразу, покраснев от смущения, — даже не думай ему говорить такое! — Но почему нет? — развёл руками мужчина. — Мы могли бы проводить целые дни вместе, пока наши «Чарльзы» считают, что их работа намного важнее, чем быть рядом с самыми близкими для них людьми. Может, тогда они поймут, что упускали всё это время? — заключил он, показательно пожав плечами. Звонкий смех Сары отражался в стенах чердака. Она от души развлекалась — от услышанного можно было сойти с ума. Воистину, надо быть наивным человеком, чтобы поверить, будто с принцессой можно поступить по-другому. В жилах её рыцаря течёт древняя кровь, и горе тому, кто посмеет встать у него на пути. — Я сдаюсь, Уолтерс, наверное ты прав, — это было впервые, когда Сара называла его по фамилии; его щёки стали горячими и загорелись. — Как только вы сможете поговорить наедине, то не забудь у него спросить об этом. У тебя есть моё официальное благословение на это. Пока что, их судьбы были далеки от трагедий Шекспира. Но кто знает, на какой стороне Колеса Фортуны они окажутся завтра. Или насколько изменится жанр пьесы, актёрами которой они являются.