Дарующая нежность (сборник)

      Собрание было в самом разгаре — из путешествия вернулись Гон и Джин, и принесенная ими информация породила бурные обсуждения. Фриксы нашли город, населенный и настроенный к чужакам не самым дружелюбным образом, хотя горожане уже довольно долго наблюдали за иноземцами, никак себя не проявляя, так что теперь предстояло решить, как выстраивать отношения, хотя и так было ясно, что прибывшие из центральных земель будут выступать в роли слабейшей стороны, и это очень многих не устраивало. Спор грозил вот-вот перерасти в драку.       Чидл напряженно сжимала переносицу, сняв очки. У женщины болела голова от криков зодиаков, королевской семьи, бизнесменов и глав различных департаментов. Сидящая рядом с ней Леорио пыталась улавливать настроения собравшихся, но на пороге уже маячила сенсорная перегрузка, так что девушка лениво следила за всеми взглядом и свои пять дженни не вставляла, хотя и очень хотелось.       В конце концов обсуждения ни к чему не привели — каждый хотел урвать кусок получше и запихнуть в делегацию послов своих людей, так что спустя несколько часов активных споров все разошлись по своим углам, негодуя.       Чидл, утащив за собой пытающегося сопротивляться Джина, для вытаскивания более подробной информации и обсуждения плана действий, отпустила помощницу на все четыре стороны, так что Леорио с чистой совестью повисла на Гоне, радостно улыбаясь.       — Как же ты вырос! — обнимая высоченного мальчишку, немного устало произнесла Паладинайт, но совершенно искренне радуясь возвращению друга. Гон же неловко обнимал в ответ, было немного непривычно, ведь Леорио теперь казалась как-то меньше, чем раньше.       Радость Гона от встречи с друзьями была бальзамом для девушки, уставшей от накопившегося за день ощущения напряжения и раздражения коллег. Да и в целом, она давно не чувствовала от других людей настолько положительных эмоций, разве что в обществе Курапики было спокойно и даже весело, но в остальном от окружающих ощущалась усталость, раздражение, настороженность, интерес, зависть.       — Мне столько всего надо рассказать! Джин и половины не описал того, что там было!       — Я с радостью послушаю, — улыбнулась Леорио, замечая, как к ним подходит Курапика. Фрикс тут же сгребает друга в объятья, отмечая, что и Курапика теперь гораздо меньше.       — Ну ты и вымахал! — хмыкнул Курута, стукнув Гона в плечо и отстраняясь. — И волосы отрастил… надо же.       — Похорошел наш Гон! — заулыбалась девушка, и ощутила волну веселого смущения от мальчишки. — Ладно, идем, поедим, заодно и обсудим последние новости.       За поздним ужином беседа не прекращалась ни на миг, постоянно слышался веселый смех и восторженные возгласы. Гон рассказывал каких монстров на своём пути они встречали, что из себя представляет город местных, и сколько там странных людей, а еще так живописал красоты темного континента, что Леорио клятвенно пообещала посетить описанные места. Самой ей нечем было особо похвастать, по крайней мере вспомнить сходу она не могла, зато Курапика поделился тем, что избавился от трех пауков — Франклина, Бонолено и Шизуку.       — Поздравляю, Курапика! — Гон искренне радовался за друга, идущего к своей цели. Фрикс обладал удивительной избирательностью и логикой, от чего сложно было предсказать, как же он будет реагировать в некоторых ситуациях. Вот и теперь, он как обычно благодушно воспринял сообщение о том, что Курута избавился от трех врагов, просто потому, что это люди, причинившие его другу много боли.       — Только, не все они моя заслуга, — хмыкнул Курута и перевел взгляд на Леорио.       — Ой, вот не надо, — вздохнула девушка, вспоминая, с каким трудом ей далась победа над Шизуку. Пришлось пустить всю свою и чужую ауру на защиту и регенерацию, и то, помогло лишь отчасти. Да и потом было паршиво на душе от ощущения последних секунд жизни Шизуку Мурасаки, прошедших через эмпатию, ведь, это была не потеря пациента или состояние аффекта, а холодное убийство, от которого во век не отмыться. И самое жуткое, что чувство вины и совесть молчали в тряпочку. — Я неделю провалялась с внутренними повреждениями от ударов той девчонки.       — Леорио, это же удивительно! — Гон сгрёб девушку в объятья, радуясь за подругу, способную выстоять и победить, совершенно пропуская мимо ушей упоминание травм. Леорио тихо рассмеялась, с благодарностью посмотрев на Курапику, с улыбкой смотрящего на них. Он знал, что девушке как никогда не хватает положительных эмоций, и всячески старался поддерживать её. — Уверен, ты должна быть в этой делегации послов! Курапика, и ты тоже! Я покажу вам самые интересные места!       Из Фрикса пер энтузиазм, и Леорио казалось, что она вновь готова идти за этим мальчишкой. Впервые хотелось последовать за Гоном не потому, что такова её роль, а потому, что таково её желание.       — Кстати, как там Киллуа? — радостно спросил Гон, и у Леорио мигом испортилось настроение. — Он многое упускает!       Паладинайт, по-прежнему улыбаясь, отстранилась от мальчишки и потянулась за соком, стараясь не выдать своего изменившегося настроения.       — Ни с кем из нас не связывался, — спокойно ответил Курапика, отмечая, что Леорио сникла при упоминании Золдика. Парень уже давно отметил, что между этими двоими что-то происходило, но вот во что это выльется он пока не понимал, хотя и прикинул три варианта развязки. — Вроде как домой вернулся, с тех пор ни слуху, ни духу.       — Чего?! — Гон был возмущен, — может, надо съездить за ним? Что, если его опять не выпускают?!       Леорио захихикала, с нежностью глянув на обеспокоенного Гона и посмеивающегося Курапику. Это так напоминало окончание экзамена, что на душе становилось тепло от воспоминаний, словно она вернулась на пару лет назад.       — Гон, Киллуа сильный, его ничто не удержит. Не забывай, он Аллуку и Нанику из-под родительской опеки вытащил, так что, наверное, просто опять с ними путешествует. Да и если бы что-то с ним случилось, Иллуми и Каллуто уже рванули бы обратно, а так ошиваются на материке. Уверена, Киллуа нагуляется и вернется к нам.       Фрикс тяжело вздохнул, признавая правоту подруги. Он скучал по лучшему другу, это было видно. Всё же, пусть с отцом и было интересно путешествовать, но и с друзьями хотелось разделить приключения. Курапика, соглашаясь с Леорио, кивнул. Вот уж кого-кого, а Киллуа ничто не остановит, если что-то будет идти в разрез с его убеждениями и целями.       — Кстати, вам не кажется, что Киллуа похож на кота? — задал давно интересующие вопрос Курапика, невольно вспомнив об этом после слов подруги, и ребята дружно рассмеялись, прежде чем завязалось бурное обсуждение, результатом которого было полное согласие с предположением Курута.       Разошлись ребята уже далеко за полночь, с трудом распрощавшись до следующего дня и посмеиваясь, что им предстоит очередное занудное заседание.       Вспоминая о прошедшей встрече, Леорио улыбалась, несмотря на щемящую сердце тоску. Золдик слишком глубоко засел в сердце, и стоило о нём упомянуть, как на душе заскребли кошки, и от этого было невероятно грустно.       Леорио фыркнула от возникшей ассоциации и нащупав на подоконнике в прихожей пачку сигарет, уселась на порог и прикурила, уставившись на чужое небо. Несколько глубоких затяжек, но мысли в голове так и не упорядочиваются, а на душе легче не становится, напротив, становится так паршиво, что хотелось плакать.       Она ни с кем никогда не дружила так, чтобы идти за другом без оглядки, безоговорочно доверяя.       Она никогда не имела перед собой цели, к которой могла бы упорно идти, преодолевая все препятствия.       Она никого не любила, попросту не испытывая этого чувства к кому-либо.       Все эти чувства она испытала здесь, имея за плечами лишь обрывки историй о разных мирах и опыт прошлой жизни, не имея никакого представления кто она и откуда. Она не знала о себе ничего. Ни имени, ни возраста, ни того, кем была, ни как умерла и умерла ли вообще. Она просто приняла правила новой жизни, взяла на себя отведенную роль и когда всё зашло так далеко, уже не представляла, как жить без всего этого. Было страшно испортить то, что она с таким трудом пыталась удержать в своих руках — её хрупкий мирок, начавший трещать по швам из-за ненормальной привязанности к одному из ребят.       Затушив бычок о порог, Паладинайт вздохнула и потерла ладонями лицо.       Леорио всегда выделяла Киллуа, она помнила свой восторг еще того времени, когда знакомилась с историей ребят в прошлой жизни. Его сюжетная линия откликалась в ней ярче всех, и открыв глаза в этом мире, она просто не могла не проникнуться ещё больше его жизнью. И Гон, и Курапика стали дороги ей, она готова была горы свернуть ради них, но за Киллуа она боялась больше всех, попросту чувствуя потребность защитить его.       Она приняла правила этого мира, свою роль и место, не желая что-то испортить и привести ребят к ужасному финалу. Только вот, чувства, возникшие у Киллуа, рушили всё её мировоззрение. Как такое могло произойти? Почему?       Она старше его. Она слабее его. Она труслива.       Ну, куда ей? Она же не героиня сказки, обладающая необычайной красотой, удивительной харизмой и невероятными талантами. Там, где у таких героинь было всё просто, ей приходилось прилагать уйму усилий, изворачиваться и использовать уловки. Красота? Упорные тренировки, уход за собой и выбор в пользу классики, поскольку она не Мерлин Монро, чтобы даже в мешке от картофеля выглядеть сногсшибательно. Харизма? Опыт прошлой жизни, который по ощущениям дался ей чуть ли не потом и кровью, а еще постоянная учёба и развитие, умение слушать и анализировать. Ни о какой очаровательной наивности на смазливой мордашке, за которую ей всё простят, не идет и речи. Таланты? Она угробила уйму времени на освоение нен по сравнению со многими охотниками и в особенности по сравнению с друзьями, и кто-то мог бы разочароваться полученным результатом — подумаешь, эмпатия, бесполезно и в бою, и в защите, но путем долгих размышлений, расчётов, тренировок и условий, она перекроила всё это в энерговампиризм. Леорио пыталась превращать слабости в силу, преодолевала трусливую натуру силой воли и верой в друзей. Поэтому она не верила в то, что ей может просто повезти. Она никогда не была везучей, и весь лимит удачи был явно исчерпан перерождением. Всё остальное лишь упорный труд и знание грядущих событий, которые и так уже исчерпались. Так почему?       Паладинайт слишком много думала, пыталась анализировать, и в конце концов нашла единственно верный, как ей казалось, ответ – нередко люди влюбляются в тех, с кем проводят много времени, особенно это касается первой любви. Это неожиданно повеселило, и Леорио показалось, что всё вполне логично, и Киллуа вскоре перерастёт этот мимолётный интерес, но чем больше девушка наблюдала, пустив всё на самотёк, там больше понимала — всё в точности наоборот. Чувства Золдика росли, крепли и обретали конкретную форму, и девушка понимала, что разрушить его влюблённость, причинив боль, ей просто духу не хватит, тем более что она и сама начала чувствовать нечто большее по отношению к нему, наслаждалась его эмоциями и страшилась собственных желаний. Хотелось поверить в то, что всё это может быть чем-то большим, но страх оказаться разбитой был сильнее. Она не помнила событий, поселивших в её душе этот страх, но он был велик, и Леорио приняла решение просто подождать, когда Киллуа перерастет первую влюблённость, будучи просто его другом, и какое же облегчение она испытала, когда он решил уехать. У парня был шанс перегореть, ведь любовь на расстоянии весьма сложно поддерживать, а значит он сможет встретить и полюбить ту, кто ему действительно будет подходить и как задумано изначально. В конце-то концов, она ведь заняла место мужчины, а значит в оригинале ну ни о каких чувствах между ними не могло быть и речи. От этого с одной стороны стало легко на душе, но с другой — невероятно больно.       — Я всё делаю верно, — вздохнула Паладинайт, уже в который раз анализируя происходящее и приходя к одному и тому же выводу. Она это делает ради Киллуа, ради себя, и даже ради Гона и Курапики. Она не будет разрушать дружбу ради столь хрупкого и ненадежного чувства, как любовь, просто скроет и пронесет свои чувства глубоко внутри, следуя простому высказыванию: если любишь — отпусти.       Поднявшись с порога, Леорио положила пачку обратно на подоконник и закрыв за собой дверь, двинулась в дом. Ей еще предстояло много работы, а для этого надо отдохнуть, так что, стоило заканчивать с самоедством и двигаться дальше, иначе она вновь безбожно отстанет от ребят.