Дарующая нежность (сборник)

      Переминаясь у стола с ноги на ногу, темноволосая, коротко стриженная под мальчишку, девочка лет одиннадцати в бесформенной и потрепанной одежде, старательно засовывала в видавшую виды сумку хлеб и яблоки с мандаринами, попутно не отказывая себе в удовольствии понадкусывать сочный стейк, красовавшийся на тарелке. Её звали Леорио Паладинайт и она больше года искала место проведения экзамена, наконец-то добравшись до него, и раз уж здесь был устроен такой радушный приём, то упустить его было попросту грешно. Да и есть действительно хотелось, а привычка запасать хоть что-то на потом была уже рефлекторной. Так что, девочка почти не обращала никакого внимания на движение комнаты-лифта вниз, отвлекшись от своего занятия лишь когда ощутила легкий толчок, свидетельствующий об остановке.       Поправив сумку на плече и закрыв понадежней, Леорио обратила внимание на открывающиеся двери лифта, ведущие в полумрак — разница освещения не давала сразу рассмотреть, что же её ждёт. Несмотря на желание отступить, она гордо вскинула голову и перешагнула порог, нахально и с улыбкой на губах осматривая место, где оказалась.       Просторный тоннель, ведущий куда-то дальше в неизвестность и рассредоточившиеся по нему люди, на вскидку около сотни, что вскоре подтвердилось — низкий человечек зеленого цвета, напоминавший фасолину, вручил девочке номерок сто одиннадцать. Поблагодарив его, она уже собиралась получше осмотреться, но не успела она и шагу сделать, как ей преградил путь пухлый мужчина средних лет. Первой мыслью было шарахнуться назад и начать обороняться, знавала она таких личностей, по глазам всё видно — не чистый на руку, может и не опасный, но умеющий доставлять проблемы.       — Мальчик, ты новичок, да?       Вопрос немного расслабил Леорио, но бдительности терять было нельзя, поэтому она отвечала мужчине, представившемуся как Тонпа, коротко и максимально нейтрально, за что в итоге получила парочку советов и банку с газировкой в качестве наставления от старшего товарища. Разглядывая жестянку в своих руках, девочка думала над тем, насколько её паранойя сейчас уместна. Живя в приюте трущоб и видя изнанку этого мира, слабо верилось в то, что конкуренты на высококлассном экзамене будут добры по отношению друг к другу. Так что, подкидывая в руке банку, девочка отошла к трубам, тянущимся вдоль стен, и присела прямо на пол, поставив сомнительный подарок неподалёку от себя.       Если повезет, и она всё же сдаст экзамен на охотника, то сможет наконец-то нормально жить. Она будет считаться совершеннолетней и больше не придется жить по чужой указке, её больше не вернут в приют и не придется прятаться при виде полицейских. И ей не придется зарабатывать так, как это делали старшие девчонки.       «Как было бы здорово, если бы здесь был и Пьетро», — подтянув к себе колени и уложив на них голову, подумала девочка, чувствуя себя несчастной. Об охотничьем экзамене ей рассказал именно Пьетро, он мечтал о том, чтобы пройти его. Она же хотела выучиться на врача, чтобы вылечить слабого здоровьем друга и увидеть, как он станет охотником. Но вот незадача — здесь она одна, потому что после смерти друга жизнь в приюте стала совсем невыносимой. Она, как ещё не достигшая зрелости, возилась с более мелкими ребятами, но уже видела, как на неё посматривали что старшие ребята, что смотрящие приюта, что приходящие в приют «покровители». Ей уже не раз намекали отрастить волосы и вести себя помягче, но она упрямо продолжала уподобляться мальчишкам.       Последней каплей стал вечер, когда старшие девчонки зажали её в углу душевой, решив поделиться «мудростью». В своей извращенной манере они раздавали советы о том, как она должна готовиться к тому, как быть взрослой, потому что совсем скоро она такой станет, разделит ту же участь, что и они. А ведь совсем недавно она слышала, как эти же девчонки рыдали под тугими струями душа, отмываясь до скрипа и алых пятен на коже, то и дело твердя о том, как же им противно, какие они грязные и как их от всего тошнит.       Некоторых действительно тошнило.       Леорио не хотела для себя такой участи и искренне завидовала мальчишкам, у них были совершенно иные перспективы. Их брали бегунками в картель, тех кто отличился как малолетний воришка — натаскивали для работы в аферах, кто был покрепче — зазывали вышибалами, если был совсем хлипкий — утаскивали на фасофку, чтобы не бездельничали. У девочек такого выбора не было: нянька, пока малолетка, и проститутка — стоит хоть немного оформиться. Мало кто из девушек после такой жизни вырывался на свободу — либо оставались и дальше на панели, либо умирали — не только от заболеваний, но порой и от особо усердного «покровителя».       Ей же удалось сбежать, и всё благодаря Пьетро. Если бы не его рассказы и фантазии, жизнерадостность и уверенность в светлом будущем, то ей вряд ли бы хватило смелости изменить свою жизнь.       — Эй, ты газировку не будешь? — Вопрос, заданный высокомерным и даже пренебрежительным тоном, выдернул из воспоминаний, и Леорио подняла взгляд на того, кто решил к ней обратиться. Беловолосый, ухоженный и уверенный в себе мальчишка, сразу видно — из семьи с хорошим достатком. При взгляде на него девочка почувствовала себя ещё хуже, словно она вылезла из канавы вся в грязи, а тут этот чистеньки баловень жизни. Ещё и такое удивление на его лице отразилось, что захотелось непременно стукнуть, чтобы не смел даже взгляд искоса бросать в её сторону.       — А что взамен? — Привычно огрызнулась Паладинайт не только потому что было неприятно смотреть на этого мальчишку, но и потому, что привычка повсюду искать выгоду дала о себе знать раньше, чем она успела всё хорошенько обдумать.       Мальчишка, начавший разговор, удивился ещё больше. Ему сперва показалось, что перед ним мальчишка, он и подошел лишь потому, что было скучно и он приметил «этого мальчишку» со стояще рядом газировкой от Тонпы, но стоило «мальчишке» поднять голову, как он тут же понял — девчонка. Тощая настолько, что даже мешковатая одежда этого не скрывает, с резкими чертами лица и огромными карими глазами, какие бывают у загнанных в угол зверей.       — Спасу тебя от отравления, — хмыкнув, всё же ответил мальчишка, следя за тем, как дерзкая девчонка медленно перевела взгляд на банку, словно та была бомбой, а потом обратно на него.       — И? Ты сейчас выдал стоимость этой банки.       Мальчишка невольно аж рот приоткрыл, пытаясь понять, бесит его тон этой нахалки или наоборот, забавляет. Обычно, за такую наглость его учили наказывать нахала, в его семье не щадили даже дворецких, работающих на них. Никто не смел перечить Золдикам, но он сбежал из дома, и мысль поступить наперекор даже в такой мелочи невероятно воодушевила.       — Дам на скейте прокатиться. — Предложил другую цену за банку с газировкой, внимательно следя за реакцией так и не представившейся девчонки. Ему не то чтобы нужна была эта газировка, это был просто повод начать разговор.       — Я не умею, для меня твой скейт не имеет ценности. — Слегка пожала плечами девчушка, демонстративно принимая скучающий вид, но Золдик заметил, что взгляд ничуть не изменился — всё такой же настороженный. Даже стало интересно, что же он мог бы ей предложить. В конце концов, ему ещё никогда не доводилось ни с кем торговаться, это было чем-то новеньким.       — А если научу? — Не унимался мальчишка, чувствуя, как разгорается азарт.       — За банку ядовитой газировки? — Пришла очередь удивляться Леорио, она не понимала, почему этот холеный богатей к ней пристал.       — Ну да, мне-то от отравы в ней ни холодно, ни жарко, а вот пить охота — я столько сладкого съел… — Совершенно спокойно и без какого-либо подтекста выдал мальчишка, но Леорио расценила его слова как какую-то издевку.       — Забирай, — буркнула Паладинайт и подняв банку, кинула её мальчишке. — И проваливай.       Золдик банку поймал без особого труда, но перемен в настрое собеседницы не понял. Он сказал что-то не то? Почему она его прогоняет? Он же видел, что другие дети практически сразу начинают дружить, особенно если делятся чем-то. С детьми на охотничьем экзамене это не работает? Да, здесь же не совсем обычные люди…       — Будешь? — Порывшись в кармане шорт, Киллуа со скрипом сердца достал шокоробот, припрятанный на особый случай, и присев на корточки — протянул девчонке. То, что произошло дальше — повергло его в шок. Эта тощая девчонка уставилась на протянутую шоколадку сперва с удивлением, а потом подняла на него взгляд с такой ненавистью, что Киллуа понял — облажался.       Леорио же чувствовала, как внутри закипает ярость. Этот мальчишка, он раздражал всё больше и больше, а тут ещё и конфету ей вручает, как какую-то подачку. Она, может, и выросла в трущобах, но это не значит, что позволит себя прикормить как какую-то псину.       Наотмашь стукнув по протянутой ладони, девочка выбила из руки мальчишки конфету, за полетом которой он проследил с нескрываемым удивлением, всё ещё пытаясь понять, какого черта всё идет не так, как он рассчитывал. Может, это потому, что она девчонка? Точно, он ведь наблюдал за тем, как общались мальчишки. Но Канарья ведь тоже девчонка, и пусть он не мог назвать её другом, но с ней было всё гораздо проще. Это из-за того, что она дворецкая? Наверняка.       — Придурошная, — пробормотал Золдик, поднимаясь и идя за шоколадкой, проверяя целостность обертки. С одной стороны — хотелось проучить паршивку, как минимум за шокоробот, с другой — докопаться до причины, почему же не получается подружиться. Обернувшись обратно к участнице экзамена, мальчишка отметил, как она крепче обняла себя за колени, словно закрывшись от всего мира, и смотрит на окружение словно волчонок. Точно, совсем как неприрученный щенок, которых разводили в их резиденции. Чтобы начать дрессировку, сперва надо, чтобы животное привыкло и не боялось.       Леорио прищурилась, заметив, как на неё смотрит мальчишка — так, словно бы он что-то для себя решил и невероятно доволен этим. Вдоль позвоночника пробежали мурашки, и она поёжилась.       — Наверное, мы не с того начали, — улыбаясь, вновь заговорил мальчишка, и Леорио захотелось убраться от него подальше, — меня зовут Киллуа, а тебя?       Глядя на протянутую, на сей раз пустую, ладонь присевшего перед ней мальчишки, Леорио подумала лишь об одном — придурошный здесь явно он.