Боль. Чересчур знакомое слово, по-своему родное, но такое противоречивое. Боль бывает разная, физическая и моральная, но какую выносить проще, положено знать только тому, кто её испытывает. А порой, та агония из чувств, которую мы переживаем, переносится куда тяжелее, чем перелом колена или ножевое ранение.
Последний год компания Льва и Артема терпела сплошные неудачи, вызванные нелепыми стечениями обстоятельств. Для Кироса же это играло лишь на руку. Многомиллионная столица была способна поглотить и разрушить все фирмы, что перестали быть угодны для самых верхов власти.
Поэтому, когда на стройку вместо положенных материалов, приезжала бракованная партия или неудачная шутка, брошенная вскользь, превращалась в целый заголовок на первых страницах популярного издания,
«Кей Проджект» плавно приближалась к своему закрытию.
Асе было невыносимо наблюдать за тем, как цель, которую поставили два юнца ещё в школе, зажженная в их наивных подростковых сердцах, превращается в груду бренного праха, оставленную на месте сожженного шикарного особняка. Она никогда не хотела ввязываться в разборки их бизнеса, а желала быть сторонним наблюдателем, который изредка может подкинуть незаурядную идею, но судьба словно сводила их пути вновь.
Потерпев полный провал на финальном танцевальном экзамене в художественной академии, о которой Ася так долго мечтала, жизнь навела ее на другую сферу, так или иначе связанную с миром искусств. Ей предлагали остаться на должности преподавателя в школе современных танцев, где она работала будучи студенткой, но, разбитая собственным эго, девушка так и не решилась ответить согласием.
В академии на третьем курсе им читали лекции по пиару и Ася всегда считала, что этот предмет пустая трата времени, ведь для нее, как танцора, совершенно не важно, что и как о ней будут думать люди. С ее бойким характером и великолепным воспитанием, она всегда могла должным образом ответить надоедливой прессе или завистливой сопернице. В ее жизни было слишком много моментов, когда эту жизнь нужно было оберегать, защищать, да даже бороться за нее. Так что, пустые домыслы и сплетни давно перестали так сильно отражаться на ее непоколебимом образе. Но, оказавшись со своей травмой лицом к лицу, она так и не смогла совладать с собственными эмоциями.
Экзамен прошел успешно, если в произошедшем провале можно найти хоть что-то успешное, ведь у Аси были хорошие отношения с мастером. Женщина не хотела обрубать еще зеленой девушке все те мечты, с которыми она жила практически всю жизнь. Но для Аси это стало необратимой точкой в ее танцевальной карьере. Громкая музыка, самовлюбленные одногруппники, наблюдающие из зала, нелепая ошибка партнера и ужасный хруст колена. Конец.
Как самоотверженный боец, она до последнего старалась закончить их танец, но каждый раз, наступая на травмированную ногу, она испытывала мучительную боль, разрастающуюся по всему телу с каждой секундой. А позже, больница, долгая реабилитация и жестокий мир, к которому, как ей казалось, она могла противостоять.
Столкнувшись с язвительными комментариями своих бывших сокурсников, она поняла, что растеряла в себе все силы бороться с этими надменными сливками общества. Тот бойкий характер, за который ее так любили друзья, ценили преподаватели и гордились родители, разбился в одночасье из-за нелепой ошибки, которую по всей видимости запланировали еще давно.
Ася пыталась подавить незнакомое чувство, что разрасталось по ее телу с каждым днем, словно надоедливый сорняк, пускающий по венам, в которых до этого циркулировала горячая кровь, свои длинные острые ветви, цепляющиеся за каждый уязвимый участок ее тела. Все, что теперь представало перед ее глазами, казалось лишенным жизни, серым и нереальным. Не было на свете ничего, что могло бы подарить ей уверенность в завтрашнем дне. Только она и ее собственная обида.
Отягощенная всеми своими мыслями, Ася не желала видеть знакомые улицы ненавистных городов, всех этих напыщенных индюков, что сверлят спину своими презрительными взглядами. Ей просто хотелось домой. Поэтому она вернулась обратно в родной Ливат, где осталась жить ее бабушка и днями сидела на набережной, где когда-то танцевала со своими подругами. Но теперь это все казалось лишь сном, далеким и туманным.
Под звуки бьющихся об каменную ограду волн Ася старалась мечтать о чем-то новом. Ей всего двадцать два, а жизнь словно остановила свой ход и не намеревалась продолжать его вести. Все, чего она хотела теперь — полная тишина и забвение. Она пыталась понять, в какой именно момент вся ее жизнь полетела к чертями. Неужели травма действительно повлияла на нее так сильно или частица ее души надломилась намного раньше, а это выступление стало лишь последней каплей в пучине разрушений?
— Да уж, не думал, что когда-нибудь скажу это, но ты и впрямь выглядишь ужасно, — послышался сбоку чей-то очень знакомый мужской голос.
Молодой человек, кряхтя, присел на скамейку рядом с Асей и протянул ей стаканчик с чем-то горячим. Полностью зависнув в своих мыслях, она даже не поняла сначала, что все эти слова были адресованы ей. Медленно повернув голову, она увидела перед собой знакомую рыжую голову, отчего даже слегка отпрянула от парня.
— Ты… — с тяжелым придыханием сказала она ему, — Ты что здесь делаешь?
— А, так мне твоя мама сказала, что ты решила уехать домой, а я давно не отдыхал, — искренняя улыбка Льва так сильно удивила Асю, что она не могла до конца поверить в то, что это не сон, — Ты всегда говорила мне, что в Ливате самая приятная осень. Вот я и решил проверить, так ли это.
— И что думаешь теперь? — как провинившийся ребенок, она начала неловко теребить край своего свитера, чтобы хотя бы на мгновение избавиться от волнения.
— Ты наврала мне, — прохладные пальцы Льва медленно коснулись ее руки, пытаясь успокоить дрожь ее пальцев, — Здесь не просто приятная осень, она охренительная. Я даже обижен, что раньше ты не звала меня сюда.
— Я и сейчас не звала…
— Пф, — устало шепнул Лев, — Я долго еще буду держать перед твоим носом этот стакан?
Он нежно обхватил запястье ее будто невесомой руки и всучил обжигающий напиток. И хотя погоду в Ливате в середине осени нельзя было назвать промозглой, все же сидя на набережной, обдуваемой морозным морским воздухом, умереть от переохлаждения было возможно. Недолго думая, Лев крепко сжал своими пальцами ледяную ладонь Аси и засунул в карман своего худи.
— Хорошо здесь, правда ветер бешеный какой-то, — гордо выпрямившись, Лев широко раскрыл свои глаза и долго всматривался вдаль. — Знаешь, а я ведь раньше никогда не бывал на море. Забавно, правда?
— И что тут забавного? — от такого неожиданного контакта Ася не знала куда себя деть. С одной стороны она хотела сидеть с ним часами вот так вот, держась за руки, а с другой мечтала сбежать куда-нибудь подальше от него.
— Господи, ну и духота, — Лев повернул голову и увидел, как девушка медленно попивает свой любимый кофе, а на лице ее постепенно расплывается легкий румянец. Поджав губы в ехидной улыбке, он испытывал настоящую гордость за то, как по-рыцарски он себя ведет, — Кстати, я арендовал машину на пару дней, не хочешь прокатиться и показать мне город?
— На пару дней? — в момент, когда Ася услышала эту фразу, содержимое в ее рту едва ли не выплеснулось наружу, — А жить ты где собрался?
— У тебя, конечно, — Лев громко и ярко расхохотался от такого глупого, как ему казалось вопроса, — Такая ты странная. Где мне еще жить-то?
— А с чего ты взял, что я впущу тебя к себе?
— Ты меня можешь и не впускать, а вот твоя бабуля уже приготовила для меня отменное ложе, так еще где! В самом сердце вашего дома между прочим! — Лев медленно придвинулся к Асе еще ближе, — Хочешь расскажу?
— Удиви, — закатывая глаза, сказала она. Казалось, будто ее сердце настолько быстро бьется, что вот-вот может выпрыгнуть прямо наружу.
— В гостинной на диване, — шепотом сказал он ей прямо в ухо. Его горячее дыхание обжигало каждый сантиметр ее кожи, из-за чего Ася невольно дернулась, — А ты о чем подумала?
— Идиот, — пряча свои пунцовые щеки за волосами, девушка мечтала поскорее сбежать с набережной и закрыться в своей комнате.
Лев никогда раньше еще не чувствовал себя настолько легко, как в этот день. Он помнил, как после его выписки из больницы они с Асей долго болтали о Ливате, о здешних открытых людях, о прекрасной погоде, о невероятных пейзажах и о море. Все о чем он так много раз слышал, теперь представало прямо перед его глазами. А ему оставалось лишь следовать этому безумному течению, забывая обо всех своих тревожных мыслях.
— Идем, — Лев медленно встал со скамьи, все еще продолжая держать Асю за руку, — Или хочешь, могу тебя понести на себе?
— Нет, ты правда идиот? Я что по-твоему совсем беспомощная? — Ася выдернула свою ладонь из крепких уз Льва и, скрестив руки, задумчиво всматривалась в бушующие волны, — И вообще-то, я еще не допила кофе.
— Ну ничего, допьешь по пути, — Лев подошел вплотную к ней и без особых трудностей поднял девушку со скамейки, взяв на руки, — Тоже мне, принцесса нашлась, уговаривать еще надо.
Он гордо нес Асю до машины, не обращая внимания ни на ее громкие возгласы, ни на людей, с недоумением наблюдающих за ними. Все, чего Лев хотел в тот момент — вернуть ей былую радость, присущую исключительно ее натуре, благодаря которой она вытащила его из самого темного места в жизни.
Он чувствовал себя настоящим главным героем какого-нибудь любовного романа, который сбегает от своих дел ради возлюбленной, чтобы та хоть на мгновение подарила ему свою лучезарную улыбку. И весь антураж южного города представал идеальной тому декорацией. А для превосходного сочетания со всем этим не хватало лишь тех самых деревьев, о которых Лев так часто слышал, что заполоняют добрую половину города своим богатым красным цветом, словно совсем недавно по безликим улицам прошел кровавый дождь, и все цветы окрасились багряными красками.
Подойдя к пустой парковке, он медленно поставил Асю на землю и по-джентельменски открыл ей дверь арендованного авто. А она, словно грациозный лебедь, усаживалась на сиденье, не смотря на бандаж, крепко сжимающий ее колено.
Те дни, которые они проведут в самых разных уголках Ливата, казались ей бесконечным сном, где он наконец обрел свободу. И не было в мире никого, кто смог бы его остановить или навредить ему. Отец, который так долго разрушал Леву, сидит за решеткой, а значит больше не сможет никак на него воздействовать, даже если хорошенько постарается.
Теперь, в этом сказочном городе, месте полного свободы и наслаждения, они могли наконец узнать друг друга без каких-либо приукрас. Чистый лист, представленный перед писателем, который может написать историю только для них, без лишних масок и страданий. Ливат — мечта каждого путешественника, ведь именно здесь, все твои проблемы так же разбиваются о скалы точно, как высокие гребни волн рассекаются о широкий пирс.
Пока Лев обходил машину, стоящую на въезде к широкой набережной, Ася на мгновение остановила свой взгляд на каменной круглой беседке, разделяющую границу между твердой землей и непокорным морем. Там она видела себя саму, в легком голубом платье, танцующую без особых страхов и сожалений. Для той девочки, что всегда была готова отстоять не только себя, но и честь своей семьи, близких, да и просто одиноких прохожих, было странно видеть себя взрослую, напуганную и уставшую. Она кружилась в невесомом танце, расправляя широко свои мягкие руки, напоминая о том, что свободы выбора ее никто и никогда не сможет лишить. И танцевала у самого края, сохраняя равновесие лишь инстинктивно.
Лев занял свое место, слегка стукнув по рулю своими длинными пальцами. И хотя это путешествие нельзя было назвать первым, оно вызывало в нем кипу неразборчивых мыслей и чувств. Он внимательно разглядывал Асю, пока та, задумчиво смотрела куда-то вдаль, не замечая его присутствия. Ее лицо казалось ему совершенно незнакомым, сохраняя при этом давно изведанные им черты.
Он готов был молча сидеть под беспощадный рев прибоя, желая навсегда запомнить момент, перед тем, как он вернет ей негласный долг за спасение, изучая каждый сантиметр ее тела. Никогда прежде его сердце не разрывалось от боли настолько сильно, чтобы сорваться с очередных переговоров за сотни километров от Кироса и уехать в совершенно незнакомый город.
Когда Ася попала в больницу, она твердо заявила маме никому об этом не сообщать, потому что не желала видеть все эти скорбные лица, которые будут делать ей лишь больнее. Ни Лев, ни Артем даже не подозревали, что после экзамена, вместо веселого праздника об окончании длительных мучений, она будет заточена в привычные для троицы четыре стены белого цвета, наполненных острым запахом хлорки и медикаментов. Она отправила им смс:
«
Эй, обалдуи, мой бал прошел, остался только ваш) Надеюсь, вы не сидите в каком-нибудь баре, а реально готовитесь! Я думаю, что мы сможем встретиться уже в Киросе, но пока не знаю, когда вернусь. В Жеве много дел нужно решить, думаю ничего страшного не случится, если мы увидимся только осенью?»
«
Сама ты оболдуйка»
«Господи, Артем, ну ты хотя бы списывать научись. ОбАлдуйка, кретин. Как ты вообще школу-то закончил?»
«Ну давай, давай, поучи меня еще здесь. Заучка»
«Джатаю, надеюсь ты уделала всех на этом экзамене?»
«Лёва! Я же просила, не называть так. Все прошло нормально, подробностей не будет, так что можете даже не ждать.»
«Ну и скукота. Я думал, что ты нам расскажешь о той стервочке, а ты опять обламываешь весь кайф»
«Кто-нибудь, заберите у этого кретина телефон»
«Вы хоть когда-нибудь можете быть серьезными? Ладно, я отключаюсь, у меня тут важная встреча, так что мне некогда разбираться в ваших семейных драмах. Напишите, как сдадите экзамен. Оревуар, бездельники»
Отложив телефон в сторону, Ася еще долгое время смотрела в белый потолок, пытаясь найти там хотя бы одну подсказку к будущей сложной жизни. Но ответа на свои же вопросы она так и не смогла найти. И лишь редкое мигание экрана телефона заставляло оторваться от собственных самокопаний. Но взять в руки смартфон и ответить на обеспокоенные сообщения Левы она так и не решилась.
И только отправившись в реабилитационный центр, где, можно сказать, Асю учили заново жить, ее мама не выдержала. Она долго молчала и скрывала от всех, что детская мечта ее дочери теперь навсегда останется только мечтой. Видя, как сильно Ася начала закрываться, пережевывая, как в мясорубке, все свои чувства, Дария вместе с мужем, думала, кому из близких друзей стоит позвонить и рассказать о ее состоянии.
Нарушив обещание, женщина все же написала Леве о том, что действительно произошло на том злополучном экзамене. Дария уговорила его ни в коем случае не приезжать в Жеву, ведь это могло навсегда разрушить доверии ее дочери, но разрешила приехать в Ливат, как только Ася вернется из медицинского центра. А он послушно повиновался ей, ведь это все, на что он был способен тогда.
Закончив курс реабилитации, Ася настояла на том, что не хочет оставаться в Жеве, ни возвращаться в Кирос, а желает оказаться дома. Родители не стали ее отговаривать, думая, что этот недолгий переезд в родные края сможет помочь ей восстановиться не только физически, но и морально, тем более, что они и без ее слов были уверены в том, куда именно она намерится отправится.
И только тогда-то Лев и сорвался в Ливат, забывая обо всем на свете. Он придумал гениальный план для ее восстановления, изучил все достопримечательности города, куда можно было бы доехать на машине, чтобы как можно меньше напрягать травмированную ногу Аси, арендовал неплохую иномарку, которая бы не сковывала ни ее, ни его. Оставалось только решить проблему с жильем, но и тут выход ему подсказала Дария. Она предупредила свою маму о том, что к Асе приедет сюрпризом очень хороший друг, о котором она прожужжала бабуле все уши еще в школе, поэтому ему нужно выделить место, но подальше от комнаты Аси.
А бабушка Аси всегда была рада принимать в их доме гостей, а особенно после того, как значимая часть ее семьи переехала в Кирос.
Отводя взгляд от беседки, Ася наткнулась на грустные глаза Левы, обращенные куда-то глубоко внутрь ее души. Ей казалось, что он вот-вот заберется под ее ребра в поисках самого сокровенного и, как самый настоящий беспощадный вор, украдет то, что и так давно ему принадлежит. Ей хотелось сорваться с места и впиться в его искусанные до крови губы, слиться с ним в страстном поцелуе и позабыть обо всех предрассудках.
Их взгляд всего на мгновение пересекся в одной точке, но даже этой доли секунды было достаточно, чтобы понять, что эти двое думают об одном и том же. Но смогут ли они отбросить вдаль все сомнения и позволить чувствам победить всю ту неуверенность?
Ася молча следила за направлением ядовито-зеленых глаз, которые пленили ее сердце еще в школе, когда однажды они мельком столкнулись на лестнице. Казалось, будто вот-вот между ними должен зажечься пожар, который сожжет дотла все страхи.
Лев медленно протянул свою ладонь к лицу Аси, пытаясь заправить за ухо выбившуюся прядь, которая так и норовила закрыть собой ее превосходные черты лица. От его руки чувствовался едва уловимый запах сигарет вперемешку с нотками чего-то древесного, базилика и мяты. Вся эта какофония напоминала ей о вечерах в одном из шумных баров Кироса, куда троица частенько заглядывали на каникулах.
Ребята учились в Остене, можно сказать на другом конце континента, поэтому их встречи всегда были очень редкими и непродолжительными. Она чувствовала, что с каждым годом они все сильнее и сильнее от нее отдаляются, словно забывая о той клятве, которую они друг другу дали.
Поэтому, когда у Аси случилась ее личная трагедия, она точно не ожидала увидеть кого-то из них рядом. Но сейчас, наблюдая за тем, как филигранно Лев маневрирует по узким улочкам Ливата, одной рукой крепко сжимая кожаный руль, а второй листая огромный список своей музыкальной коллекции, ее душа начала постепенно склеивать разорванные куски.
В машине повисло долгое молчание, от которого дискомфорт разрастался где-то в глубине души подобно проворной мышке, стремительно и живуче. Лев то и дело пытался расспросить Асю о городе, но в ответ получал лишь кроткие ответы направленные в неведомую им пустоту. Ситуация отбрасывала обоих обратно в школу, где Лев впервые увидел ее после пробуждения, а она со всей деловитостью бывшей школьной звезды рассказывала о своем городе, закрывая глаза на все его безразличие.
Проезжая мимо набережной, которую когда-то прозвали «Домом заблудших душ» из-за большого количества бесхозных лодок, Лева резко вспомнил об Остене и решил выбрать беспроигрышную тактику — болтать без умолку.
— Грустно, — на громком выдохе сказал он, постепенно снижая скорость автомобиля.
Ася была настолько погружена в блуждания по укромным уголкам сознания, где всплывали моменты из прошлого, связанные с этим городом, разбитая на осколки мечта стать великой танцовщицей, семья и забытые друзья, так что остановки машины на обочине, она даже не заметила. Единственное, что смогло привести ее в чувства и вернуть обратно в болезненную реальность — рука поданная с обратной стороны открытой двери.
— Почему мы остановились? — туманный взор ее резко преобразился и неведомая сила будто сама подала руку в ладонь Льва.
— Хочу посмотреть на берег, — большим пальцем Лева медленно гладил по ее костяшкам, — Пойдем?
Ася поддалась магическому влиянию его грустных глаз и медленно выползла из машины, полностью перенеся вес своего хрупкого тела на благородно предоставленную Львом опору.
Набережная в действительности напоминала богом забытое место, несмотря на то, что буквально в паре метров от нее расстилался участок главной городской дороги, который соединял два отдаленных друг от друга района этого богатого красками города.
— Почему здесь столько кораблей? — подойдя к отбойнику, служившим не особо надежным препятствием для любопытных путников, Лев ухватился руками за холодный металл.
— Это не корабли, — Ася скрестила руки на груди, пытаясь не выпустить тепло, которое она вынужденно забрала с собой из машины, — Обычные рыбацкие лодки.
— А разница в чем? — удивленно спросил он.
— Мда уж, — Ася подошла практически вплотную к Леве, — Не думала, что в мире есть люди тупее Артема.
— Эй, — немного суженные глаза Льва от резкого порыва ветра вмиг раскрылись, — Обидно вообще-то.
Ася смогла натянуть мимолетную улыбку, позволяя обветренным губам расщепиться на множество мелких трещин. Ее забавлял тот факт, что она уже рассказывала ему историю об этом месте, но тогда он лишь безразлично кивал и смотрел своим безжизненным взглядом в окно, не желая даже запоминать весь этот бессмысленный бред. История повторяется, однако главные герои, не желая того сами, поменялись ролями.
— Когда-то давно в той бухте, — Ася медленно вытянула руку вперед, указывая на маленький камушек где-то вдалеке, — водилось очень много редкой рыбы. Для обычных рыбаков поймать ее означало — спасти семью от смерти. Цивилизация сюда пришла намного позже Кироса, так что люди пытались выживать хотя бы таким способом. И все было прекрасно, пока в один день рыба не исчезла, а вместе с ней и рыбаки.
— Это страшная сказка какая-то? — удивленно спросил Лев, бросив ошарашенный взгляд в сторону Аси.
— Кто знает, — она устало выдохнула и продолжила, — В общем, было это лет двести назад, рыбаки старались обходить это место всеми возможными способами после неоднократных исчезновений. Пока однажды один псих все же не решился попробовать вновь найти эту мифическую рыбу, подумал, что люди часто мешали ей выживать в этом сложном морском мире, вот она и сменила свой нерест. И не прогадал. Рыба и вправду вернулась, а вместе с ней и он.
— А причем тут тогда эти кор.. — Лев громко кашлянул, — Лодки?
— Все просто, — Ася оперлась спиной об отбойник, не желая больше смотреть на это загадочное место, — Первые попытки выловить рыбу действительно были успешными. Народ вновь отправлялся на ее поиски и возвращался с большим уловом. Пока однажды вместо рыбаков к берегу не начали приплывать пустые лодки. Ни снаряжений, ни людей, ни рыбы — просто лодки.
— Но такое же просто невозможно, — Лев достал с кармана худи пачку сигарет.
— Не стоит здесь курить, — безразлично сказала Ася, заправляя непослушные волосы, которые закрывали ее лицо из-за холодного ветра, окутывающего набережную, — Примета плохая.
— Боже, ты еще и в приметы веришь, — он лишь недовольно цокнул, но пачку все же убрал, — Так что там с лодками? Ты же понимаешь, что это бред?
— Ну, бред, не бред, это уж не нам решать, — она повернула голову в его сторону и внимательно разглядывала его задумчивое лицо, — Лодки приплывали когда в идеальном состоянии, когда едва держащимися на плаву. Туда отправляли поисковые корабли, но и они не возвращались. С того момента был введен запрет на ловлю рыбы в этом месте, а лодки оставили как напоминание о том, что жизнь стоит намного дороже, чем загадочная рыба.
— Н-да, — Лев повернулся к ней и мягко улыбнулся, — Ладно, поехали домой, а то ты скоро превратишься в дух одного из рыбаков.
Ася со всего размаху стукнула его по плечу, а Лева в ответ разошелся громким и объемным смехом, который словно пытался заглушить все глупые мысли, которые посещали ее последние месяцы.
Усевшись обратно в машину, Лев включил первую попавшуюся песню в плейлисте и с гулким ревом мотора рванул с места. Ему хотелось вновь услышать ее пленительный голос, который всегда оживлял его настрой к жизни, но она опять замолчала, уставившись в окно.
— А здесь то курить можно? — с усмешкой сказал он.
— Да, — кратко ответила Ася, вжимаясь все сильнее в сиденье.
Громкий звон открывающейся зажигалки. Вырывающийся огонь, словно из пасти дракона. А следом мелодия тлеющей бумаги, табака и мягкого выдоха. Симфония звуков, которая перестала быть чем-то новым, заставила Асю отвлечься от не сменяющихся видов за окном и обратить внимание на Льва, пока тот с невозмутимым видом выпускал кольца серого дыма прямо перед своим носом.
— Знаешь, в Остене, кстати, есть похожая байка, — не отрываясь от дороги, начал свою историю он, — Правда она не о лодках, а о домах.
На мгновение он оторвался от дороги и бросил взгляд на Асю, а она в свою очередь лишь легонько махнула головой, не желая слушать его нудные вымыслы.
— Я правду говорю, вообще-то, — он жадно вдохнул побольше табачного дыма, заполнившего каждую свободную часть легких.
Проезжая мимо одноэтажных избушек, изрядно потасканных, но все еще наполненных детским смехом и оживленными домашними беседами, Лев начал рассказывать историю о заброшенных квартирах и лишенных жизни домах.
Остен — капризный город, который не терпит чужаков. Обычно, туристы или люди, решившие найти здесь большую выгоду, не задерживались дольше чем на несколько месяцев. Город выживал их оттуда. То выбьет окна дома своими порывистыми морозными ветрами, то заморозит аккумулятор машины, стоявшей на теплой парковке.
Никому не понравится, когда в его дорогую обитель начнут совать нос совершенно чужие люди. Исключением были студенты, которых город принимал на более длительный срок, позволяя впитать в себя как можно больше знаний. В любом случае, коренных жителей этой морозной империи никто не смог бы обойти по их неиссякаемому багажу знаний.
Но вот для всех, кто искал здесь жилку для бизнеса, обратной дороги не было. Один раз явившись со злым умыслом, город, не раздумывая, сожрет тебя, не жалея даже детей.
По началу всем казалось, что это просто нелепые стечения обстоятельства, ну подумаешь кучка туристов попала под лавину, сошедшую с ледяного склона, такое же часто случается в горах, отдаленных от городской жизни. Но когда снежные бури достигали частных домов, виртуозно обходя богатые коттеджи жителей Остена, все как в простой математике, начало постепенно складываться.
Город ненавидел новых жителей. Заставлял бежать, бежать так быстро, не собираясь по долгу, не обращая внимания на цену билетов и погоду, не оглядываясь на него. Всем телом эти путешественники чувствовали, как морозные улицы смотрят на них сквозь пушистые сугробы, сквозь зеленые листья странных деревьев, сквозь серые тяжелые облака. И внутри был лишь природных страх за собственную жизнь.
Ася чувствовала, как по ее позвоночнику пробежала дорожка колючих мурашек. А ведь это Лев, буквально пятнадцать минут назад твердил ей о том, что история с рыбой — самый настоящий бред. И что этому точно должно быть какое-то объяснение. А сам рассказывает эту жуткую историю с городом-маньяком, который безжалостно пожирает людей с превеликим удовольствием.
Проезжая по пустым улочкам, Лев медленно подъехал к аккуратному трехэтажному персиковому зданию, на котором сквозь свежую краску виднелись неизгладимые шрамы прошлого. Даже Жева позавидовала бы такой архитектуре, считаясь городом, чья архитектура приравнивалась к признанным достояниям культуры. Но за красивой оболочкой великих зданий стояла пустая история, они поражали своей уникальностью, своей помпезностью, но при одном только взгляде на них казалось, будто внутри их стен никогда не звучали людские голоса.
Дом Аси стоял на небольшом склоне, отчего вид на море становился куда более пленительным, а самое ценное в таком расположении было еще и то, что квартиры всегда были в окружении знойных лучей палящего солнца. В некоторых местах на стенах росли лианы какого-то незнакомого Льву растения, которые словно цеплялись за потрескавшуюся местами краску, как за единственную возможность ухватиться за жизнь и спрятаться от прожигающих полос света. С водительского сидения было сложно разглядеть на них промерзшие грозди винограда, которые специально не снимали до наступления холодов, чтобы получить из драгоценных ягод богатое вкусами ледяное домашнее вино.
Выйдя из машины Лев, нежно придерживал Асю за руку, внимательно разглядывая место, которое она считала своим родным домом. Из приоткрытых окон слышались шумные семейные посиделки, в чьей-то квартире громко плакал ребенок, а чуть поодаль грустно скулила собака.
— Колоритненько, — сказал Лев, засовывая ключи от машины в карман своего худи.
— Заткнись, — Ася слегка толкнула его плечом и, медленно волоча свою ногу в тугом бандаже, поковыляла к тяжелой входной двери.
Лифта тут, конечно же, не было, и увидев, как Ася пытается справиться со своим перетянутым коленом с громадными ступенями, Лев лишь расхохотался. Его смех гулким эхом, словно по спирали, разнесся по подъезду. Увидев недовольный взгляд подруги, он лишь виновато прикрыл одной рукой свой рот, а вторую поднял вверх, словно вытягивал белый флаг.
Ему хотелось посмотреть, сколько же займут по времени ее несчастные попытки добраться до последнего этажа. Но терпение было не железным и внутренний голос подсказывал: «Не стой как истукан, помоги ей!». Ловко обогнав Асю, Лев поднял ее на руки, чтобы поскорее закончить эти бесконечные мучения, а в ответ получил лишь недовольный вздох и легкий удар по плечу.
— Поставь меня на последней ступени, — грозно сказала Ася, скрывая свое волнение за злостью, — Если бабушка увидит нас вот так, то жить тебе придется в машине.
— Ладно, ладно, — Лев ехидно ухмыльнулся, слегка облизнув нижнюю губу.
Преодолев все же эту бесконечно долгую, как казалось Асе, лестницу они встали около примечательной железной двери. Она долго не могла решиться на то, чтобы открыть ее и впустить Льва в самое дорогое для нее место, ведь это было нечто интимное, чем она точно не хотела делиться именно сейчас, когда каждый незримый участок ее души так уязвим. Но металлическая ручка предательски опустилась и на них тут же вырвался запах чего-то горячего и мучного.
— Асия! — грозный голос пожилой женщины встретил двух путешественников прямо на пороге, — Где ты была? Неужели ты в таком виде перед мальчиком явилась?
— Ну ба, опять ты за свое, — устало сказала Ася, склоняя голову как можно ниже, — Откуда я знала, что он заявится сюда?
— Да, Халиса… — не успел Лев продолжить, как тут же поправил себя из-за недовольного взгляда женщины, — Извините, бабушка Са… Я же только Дарию Адилевну попросил вас предупредить.
— Так то, лучше, — бабушка Са медленно натянула улыбку, — А ты, иди быстро в свою комнату и приведи себя в порядок!
— Ну ба-а, — протяжно завыла Ася.
— Никаких ба! Иди, пока я не заставила тебя помогать мне накрывать на стол, — женщина, тяжело посмотрела на Леву, пока тот разглядывал квартиру, — А ты что встал? Не видишь, что ей тяжело разуться.
Лев от неожиданности даже слегка опешил от такого стиля общения. Он не впервый раз слышал упреки в свою сторону, но здесь все было по другому. Атмосфера в доме семьи Новицких-Багдади навевала ему странное ощущение чего-то далеко забытого.
Еще в детстве на лето его отправляли в Остен под чуткое наблюдение родственников. И для него каждый приезд в большой дом деда, был как некое маленькое, но опасное приключение. Пока в жаркие дни другие дети наслаждались морями, он был вынужден находиться в самом непредсказуемом уголке земного шара.
Остен — столица Гипоса. Город, в котором практически круглый год на земле лежал снег, и только иногда это ледяное царство приобретало хоть какой-то намек на красочность. Под неуклонным давлением горячих солнечных лучей все морозное одеяло таяло прямо на глазах, оставляя после себя лишь питательную почву для деревьев. А потом, также неожиданно, в небе стягивались серые тучи и наступала настоящая катастрофа. Снег мог идти, не переставая, целую неделю, лишь иногда уходя в мирный сон.
Фауна в этом городе тоже была не такой, как в любой другой стране. Из-за того, что зима — преобладающее время года, здесь практически не было лиственных деревьев, так как погодные условия не давали им даже малейшей возможности на существование. Но были и гибриды, которые смогли вывести ученые, благодаря которым город, даже в снежное время, можно было назвать зеленым.
Остен был настолько особенным, что прижиться в нем удавалось не каждому и даже короткое путешествие могло превратиться в настоящую пытку. И только коренные жители, даже по одному дуновения ветерка могли понять, какая погода их может сегодня ожидать.
В один из приездов Левы, его встретила любимая бабуля Лулу. Статная женщина, которая несмотря на свой возраст, выглядела бесподобно. Грациозная осанка, подобно королевской семье, строгие черты лица, которые передались ее детям, отменный вкус в одежде и невероятно добрый характер, о ее преклонном возрасте могли говорить лишь редкие морщинки в уголках глаз и на руках.
Для маленького Левы бабуля Лу была лучшим другом. Она могла поругать его за капризы, но в тоже время окружить его бессчетным количеством любви и заботы. Когда они с Кирой уехали от отца, больше всего ему не хватало именно ее.
В их доме в Остене всегда царило противостояние пламени и льда. И пока дедушка и бабушка бурно спорили на кухне о том, что Леве слишком много позволяют, малыш сидел на полу у камина и поедал дедовский шоколад. А Кирилл тем временем наблюдал за тем, чтобы их маленькую шалость никто не раскрыл.
— Ну чего ты встал? — Лев дернулся от такого резкого вопроса, — Тебе может на коврике тогда постелить?
— Ой, извините, — он быстро стянул с себя кроссовки и аккуратно поставил их у выхода, — Я задумался.
— Будешь ворон считать — останешься без ужина, — сказала бабушка Са, бегая вокруг стола с кучей различных тарелок.
— Я уже иду, только… — не успев договорить, Лев увидел, как медленно открывается дверь в спальне Аси. Слегка хромая, она вышла из комнаты в легком сарафане, который подготовила для нее бабушка, и объемном свитшоте. Ее волосы были завязаны в небрежный пучок.
Столкнувшись глазами друг с другом, они на секунду остолбенели. Лев не понимал, что с ним происходит и почему от одного лишь взгляда на Асю, он желает, чтобы время остановило свой ход. А она смутившись от взора его глаз, начала осматривать себя с головы до ног, словно на ней была не привычная домашняя одежда, а костюм клоуна.
— Ты, — Лев попытался сделать комплимент, но тут же остановил себя. Он не позволял чувствам брать над ним власть. И как бы душа не хотела сорваться к ней, мозг начал подкидывать тревожные мысли о том, что привязанность всегда притягивает к себе смерть, — Выглядишь… не-неплохо.
— А, — Ася разочарованно поджала губы в неловкой улыбке, — Спасибо.
Лев был полностью разочарован в себе за то, что не смог сказать правду. Он не хотел говорить слово «неплохо», ведь это было неправдой. Она выглядела восхитительно. В Асе было идеально все. Но страх, что овладевал им, не позволял истинным чувствам говорить открыто. Его сердце ему не принадлежало и он прекрасно отдавал отчет тому, что никогда не сможет сделать ее счастливой.
Но почему же не попытаться? Почему стоит оглядываться на свое прошлое, не давая возможности будущему? Неужели он так и будет сидеть в этом коконе, в который его засунули обстоятельства?
Ему не нужно было, чтобы как в типичной комедии откуда-то сбоку раздался: «О-о-ох», который бы обозначил все возможные вариации разочарования, чтобы понять как сильно он сейчас налажал. Ему хотелось бы вообще отказаться от всех чувств, чтобы наконец ощутить себя свободным от всех оков.
Но только не сейчас. В душе он молил пощады, ведь это был первый раз, когда он по настоящему испытывал добрые чувства, несмотря на то, что они всегда шли рука об руку с болью. Скитания вдоль своих же страхов заставляли Льва лишь сильнее ненавидеть себя за свою беспомощность.
Он скривил неудачную ухмылку, которая как ему казалось, могла сгладить углы неловкости, но все было безуспешно.
После шикарного ужина и смешных историй от бабушки Са, странное ощущение некой пустоты улетучилось как будто за пределы этой загроможденной различным семейным хламом квартиры куда-то очень далеко. Лев чувствовал, как медленно затухает его пламя озлобленности на мир и несправедливость и, словно крошечные белые цветы, пробивающиеся сквозь тяжелую толщу снега, расцветало его спокойствие.
Закончив с уборкой, Лев слегка приобнял Халису за плечи и отблагодарил ее за такое шикарное застолье, раз за разом навешивая очередную порцию комплиментов ее золотым рукам. Безусловно, он был не первым человеком, кто говорил ей о ее самых настоящих достоинствах, но он был первый, из чьих уст это слышалось не как обычная дань вежливости. Женщина широко улыбалась и лишь хлопала его по руке, которую он аккуратно положил ей на плечо.
Тем временем Ася, наблюдавшая за всей этой картиной из дальнего угла у балкона, могла лишь поддаваться этой странной атмосфере, которая, как ей казалось, давно покинула стены этой, шумной до их переезда, квартиры. Когда она вернулась в свой дом, здесь было настолько непривычно тихо, что ей хотелось намеренно закатить скандал с соседским мальчишкой, который по утрам кричал прямо под ее окнон, вымаливая своего друга поскорее выйти.
Лев украдкой заметил, как на лице Аси за мягкой улыбкой расползается тоска. Это ощущение было настолько знакомо ему, что он лишь по одному ее взгляду ощутил всю ту разрастающуюся демоническую силу страхов, которую и сам смог перебороть лишь в более осознанном возрасте.
Еще раз поблагодарив бабушку Са за столь изысканный ужин, Лев направился к балкону, нежно обхватив Асю за руку и утащив ее в поглощающую темноту за дверью. Морозный воздух тут же ударил им прямо в лицо, отчего Ася даже невольно зажмурилась.
— Холодно же, зачем мы сюда вышли? — Ася пыталась обхватить себя руками, чтобы хотя бы так сохранить тепло своего тела.
— Я не хочу смотреть на звезды в одиночестве, — Лев подошел к каменной ограде и прислонился к ней спиной, — Хочу, чтобы ты побыла со мной хотя бы пару минут наедине.
— И взять с собой хотя бы плед, ты не додумался, — она присела на такой родной диван, последние воспоминания о котором навевали тоску.
— Не переживай, — ловким движением руки Лев стянул с себя худи и протянул его подруге, — Я привык к холоду, поэтому плед тебе не понадобится.
Ася молча смотрела на серую кофту, которую так бережно протягивал ей Лева, а сердце ее вновь начало отзываться странной тяжестью. В груди что-то неустанно продолжало сковывать каждое движение, стремясь полностью овладеть ее душой.
— Ну хватит тебе, Джатаю, я же не просто так сюда приехал, — Лев одним шагом сократил расстояние между ними и с особым усилием надел на Асю свое худи, — Будь хорошей девочкой и просунь руки в рукава.
— Пф, — Ася нехотя исполнила его просьбу, — А кто..
— Никто меня не просил тебе помогать, успокойся, — он сел прямо перед ней на корточки и достал сигарету, — Я хочу, чтобы ты рассказала мне наконец, что с тобой произошло.
— Не хочу, — она сжала челюсти настолько крепко, что было видно, как сильно были сдавлены все ее лицевые мышцы, — Кто вообще сказал, что что-то произошло?
— Да так, — Лев прикурил сигарету и выпустил густой табачный дым в сторону. Его холодный палец коснулся бандажа на ее колене, — Я тебя не тороплю, времени у меня достаточно. Поэтому ты можешь молчать и скрывать правду столько, сколько тебе захочется. Но, Джатаю, — он вновь сделал глубокий вдох смертоносного дыма, — Я не уеду, пока не узнаю правду.
***
Кто здесь? Я чувствую тебя, но не могу понять, где ты. Я знаю, что ты меня не отпустишь просто так, не переживай, времени у меня предостаточно. Но может быть пора прекратить этот спектакль? Как долго ты будешь там прятаться, как гребанная трусиха?
«Тише» — я слышу ее металлический голос из всех углов, он эхом разносится по всему этому месту.
Я не хочу молчать. Меня окружает тьма моего сознания, моя личная преисподняя, где я уже тысячи раз умирал и вновь воскресал. Я знаю, как сильно тебе нравится упиваться моими криками, восседая на моих трупах, но я хочу хотя бы раз увидеть тебя настоящую.
«Рано» — опять говорит она мне.
Тогда ответь мне на последний вопрос. Зачем я здесь сейчас? Неужели теперь каждый раз, засыпая я буду в этой чертовой темноте? Ответь мне! Не исчезай и ответь на мой вопрос!
Я чувствую чье-то зловещее присутствие прямо перед моим лицом и не могу бороться с желанием схватить ее, вывести на свет и узреть весь тот страх, что она олицетворяет. Но… Я хочу ее… Хочу поцеловать, хочу обладать, хочу уничтожить..
«Ты слишком шумный сегодня. Мне надоело».
Холодные руки касаются моей груди и толкают куда-то в пропасть, а я так и не смог ухватиться за них, чтобы утащить ее с собой в это пугающе яркое место.
***
Первое, что вспомнил Лев после своего пробуждения — громкий звон высоких каблуков и ласковое прощание таинственной незнакомки в баре. Его голова была настолько тяжелой, что поднять ее с подушки, казалось невыносимой пыткой. Света в помещении практически не было, из-за чего глаза его быстро привыкли. Но в нос мгновенно ударил знакомый запах. Запах не предвещающий ничего хорошего.
Он слегка привстал с кровати, настолько, на сколько хватило ему сил и обвел комнату своим затуманенным взглядом. Весь лоб и висок тут же загудели от невероятной боли, словно кто-то зарядил ему по голове тяжелой металлической арматурой. Еле сдерживая рвотные позывы, Лев все же смог сесть на край больничной кровати. Каждое движение тут же отзывалось неприятным писком в барабанных перепонках.
— Я понимаю, но я же говорил вам следить за тем, чтобы он не принимал больше эти таблетки, — послышался из-за двери крайне недовольный мужской голос, — Господи, вот вы вроде взрослые люди, а все думаете, что это какой-то детский сад.
— Жан, но мы, — второй голос явно принадлежал Артему, от чего Лев мысленно выругался, — Ладно, я. Я не знал, что он снова их принимает, я думал это снотворное.
Дверь в палату резко распахнулась и в глаза Леве ударил яркий свет флуоресцентных ламп из больничного коридора, отчего рука его невольно начала прикрывать глаза.
— Опа, а вот и главный герой, — Жан наплевав на то, что глаза Левы все еще не привыкли, театрально обвел руками помещение и кончиками пальцев коснулся выключателя, — Да будет свет.
— Жан, — недовольно воскликнула Ася. Она подтолкнула Артема вглубь палаты, чтобы наконец дойти до кровати Льва, — Он же только проснулся.
— Что я.., — к горлу Левы тут же начала подступать горячая тягучая субстанция, которую он попытался проглотить.
Жан демонстративно поставил на его колени медицинскую утку. Он прекрасно понимал, что бороться с приступом рвоты бесполезно, рано или поздно она должна была политься через край.
— Итого на сегодня мы имеем, два приступа галлюцинаций, жар, нарколепсия смотрю уже вовсю дебютировала, теперь еще и сотрясение, — психиатр пододвинул стул к кровати и громко уселся на него, — И это я не говорю о том, что ты опять начал пить эти убогие таблетки, которые я запретил. Так еще и с алкоголем их мешаешь. Ты совсем с катушек слетел?
— Я, — Лев больше не мог сдерживать позывы и из его рта тут же рекой полилось все содержимое желудка. Откашлявшись он глазами искал то, обо что можно было бы вытереть рот, — Спасибо.
Ася стояла с другой стороны кровати, внимательно рассматривая пластырь на лбу Левы. Она уже давно достала из сумки пачку салфеток, на случай если его вдруг вырвет. Поэтому когда это все же произошло, она, не подавая виду, просто протянула их ему. В палате стояла тишина и лишь изредка с потолка доносилось надоедливое потрескивание лампы.
— Ты не спасибо ей должен говорить, — Жан недовольно вздохнул. Его тонкие и аккуратные пальцы тут же прижались к переносице, — Ты хоть отдаешь отчет себе в том, что мог сдохнуть в том толчке, если бы она опять тебя не нашла? Тут уже одним спасибо не отделаешься.
— В каком толчке? — Лев тут же поднял голову наверх и посмотрел на спину Артема, который все это время молча стоял у окна.
— Не удивительно, что ты не помнишь, — Леве казалось, что голос Жана звучит с каждой секундой все тише и отдаленнее, а вместо него теперь вещает назойливый треск лампы, — С завтрашнего дня ты в отпуске.
— Какой еще отпуск, — чуть ли не крича сказал Лев, — Я в полном порядке.
— Не в порядке, — прервал свое молчание Артем, — Ты обещал мне, что будешь говорить, когда тебе снова станет плохо.
— Эй, — Лев попытался натянуть добрую улыбку, но таковой она окружающим не показалась. Скошенные губы больше походили на ухмылку маньяка, — Все в норме, видишь, я пришел в себя, все будет окей. Когда я тебя подводил?
Артем больше не мог сдерживать в себе всю ту ярость, что копилась в нем последние дни. Сначала Лев кинул его в день важного собрания и он должен был отдуваться перед главой «SW», той еще надменной сучкой, и ее прихвостнями в полном одиночестве. Не сказал, что у него вновь появились те ужасные галлюцинации, как в детстве, так еще скрыл тот факт, что снова начал пить транквилизаторы, от которых у него в какой-то момент сильно слетает кукуха.
Артем быстрым шагом подошел к Леве, пока тот наблюдал за ним своими овечьим взглядом. Плотно сжав в кулаке ночную рубашку, он притянул к себе друга, как мягкую игрушку, и пытался разглядеть в глазах хоть какой-то проблеск надежды. Жан лишь в последний момент успел вытянуть с колен Левы утку с неприятной жидкостью.
— За последние несколько дней, — шипел он, — Дай-ка подумать. Хм… Уже дважды, Абрамов. Но знаешь что? Плевать я хотел на этот бизнес, на эти чертовы бабки, да на все. Только и думаю, чтобы тебе наконец угодить. Я говорил с тобой, просил сказать, если ты опять начнешь чувствовать, что эта твоя хуйня в башке снова проснется. А что я получаю в ответ? Ее презрительный взгляд, когда твое кровавое бухое тело валяется на ссаном полу какой-то дешевой забегаловки, — Артем с силой ухватился свободной рукой за челюсть Льва и повернул его голову в сторону Аси, которая устало опустила глаза в пол, — С меня хватит. Я устал бегать за тобой, как за маленьким и спрашивать: «Ой, Левочка, а как ты себя чувствуешь?». Конец. Полежи в хабе, полечись, может так хотя бы думать своей тупорылой башкой научишься.
Слова. Именно эти слова стали финалом. Как последний фрагмент, утерянный под старым диваном, все то, что вылетало из рта Артема, тут же преобразилось в законченный пазл. Лев поддался собственному искушению, пытаясь завладеть ситуацией, но так и не смог одержать победы. Схватив друга за руку, он сильно сдавил ее, настолько, насколько позволяли его собственные силы. Их взгляды были устремлены не просто друг на друга, каждый из них пытался одержать победу в этой негласной войне за правоту.
— Идиот, — Артем недовольно цыкнул куда-то в сторону и отпустил воротник рубашки, — С тобой совершенно бесполезно говорить, когда ты такой. Позвонишь, когда придешь в себя.
Договорив фразу, он поправил рукав своего пиджака и кинул взгляд в сторону растерянной Аси. Она ведь впервые увидела его таким разъяренным. Разве этого он хотел? Артем не мог больше находиться в этом душном помещении, пропитанным больничным запахом и ароматом рвоты, которые так и прочили заползти поглубже в его аккуратный нос.
Жан с интересом наблюдал за этой картиной и лишь дружелюбно пожал руку Артему, когда тот уходил из палаты. И вот они остались втроем, как в старые добрые или не очень то и добрые времена.
«Ой как страшно» — женский металлический голос тут же пронесся где-то внутри головы Левы.
