В паутине

       Кристофер через силу разлепил веки. В глазах двоилось, звуки доносились, словно через вату. Крис выполз из-под дерева, стряхнув опавшие листья камелии, огляделся. Вокруг раскинулся парк, на голубоватом от лунного света снегу яркими жёлтыми пятнами горели маленькие круги света под фонарными столбами. Чёрное небо блестело белыми крошками звёзд, ветер легонько колыхал кроны деревьев. Волк не ощущал холода, лишь видел, как от тела поднимался пар. Крис только сейчас с изумлением обнаружил отсутствие халата, в котором он был дома, поблизости его нигде не было видно; снегопад успел спрятать все следы, по которым можно было бы определить нужное направление. Кристофер поднял голову: где-то вдалеке горел неоновым заревом ночной Пусан, высоко над городом проплывала полная луна. Волк отмечал внутри себя странное влечение к этому неземному объекту и никак не мог объяснить подобного поведения нутра. Какую-то малую, но значительную его чать, как магнитом, тянуло в её сторону; Крис остановился на несколько секунд, чтобы насладиться видом, но тут же осёкся. Он спешно спустился с пригорка к переплетённым дорожкам.        Кристофер чувствовал, будто всё внутри встало на свои места, будто не было никакого зверя, будто он был тем, кем был на протяжении двадцати лет. Голова была пустая, но тяжёлая; тело порхало. Волк остановился у одного из деревьев, вокруг было тихо, лёгкий ветер качал верхушки крон — ветки стонали, перешёптывались, роняли рыхлый снег. Ноги Криса по щиколотки утопали в сугробах, мороз не жалил мышцы и кожу, холодные языки только невесомо облизывали непослушные пальцы и неглубоко впивались в стопы. Шерсть на икрах местами превратилась в колючие сосульки. Кристофер прислушался к себе, мозг истерзывал себя вопросами. Он не понимал, почему не ощущает холода, почему вообще смог проснуться на таком морозе, а если и проснулся, то сколько пролежал до этого? Почему он может двигаться, а не превратился в живую ледышку, почему думает сейчас, а не умер где-то под деревом, припорошённый снегом и опавшей камелией. Поток мыслей прервал чей-то голос на холме: «Следы!».       — Кристофер! — протяжно раздалось сверху, спустя несколько секунд, наверху показался силуэт с фонариком, а за ним ещё шесть. Они стояли под одним из столбов, черт было не разобрать — слишком далеко. Всё, что было можно понять с такого расстояния, что минимум двое из полиции — на обоих были узнаваемые фуражки.       — Он где-то ниже, — прозвучало в ответ. — Следы уходят в город.       — Госпожа Лин, а вдруг что-то случилось? — взволнованный шепот на грани слышимости. Всё врутри волка встрепенулось. Йенни.        Крис смутился. Он отчётливо слышал голоса на приличном расстоянии, в голове чётко повторялось каждое слово. Группа начала медленно спускаться с пригорка, разрезая ночь лучами света. Кристофер зажмурился, кто-то из спасателей посветил в его сторону, проследив за следами; глаза наверняка блеснули. Крис перешагнул невысокий сугроб, отодвинув пушистую ветку камелии, и вышел на тропинку. Это не осталось незамеченным поисковой группой, которая с громкими возгласами кинулась к волку. С холма, спотыкаясь, едва ли не падая, бежал Йенни, его мокрая морда и глаза блестели в лунном свете. Округу наполнил крик, лис повис на шее Криса, тихо хныча в плечо. Волк на мгновение замер, руки легли поверх анорака, в который был одет фенек. Он пытался что-то сказать, но буквы путались, слова тонули в слезах и в чёрной всклокоченной шерсти.       — Вы сильно нас напугали, господин Бан, — из-за спины одного из спасателей показались кроличьи уши, господин Тону подошёл ближе, подавая пухових.        Кристофер слегка отстранился от Йенни, чтобы взять любезно предоставленную одежду; изделие тут же выпало из его ослабевших рук под собственным весом. Лисий пуховик скрылся под пышным снегом, пальцы пахли псиной и кровью. Чтобы сохранить качество меха при производстве, его не вымачивают в химикатах и отдушках, сырьё дизенфицируют, сушат и отправляют в швейные цеха. Некоторым ценителям нравятся «естественные запахи», поэтому такие вещи можно продать им за много большую цену, чем она есть на самом деле. К горлу подступил горький комок, Кристофера скрутило, подогнулись колени, негодование вышло из него вместе с желчью, неприятно обжигая горло. Дыхание сбивчато поспевало за лошадиным темпом сердца. Живот схватил ещё один спазм, но намного сильнее, глубже. Когда на снегу оказались последние капли некогда содержимого желудка Кристофера, ему помогли подняться и насильно закутали в халат несмотря на всего его заявления о том, что ему не холодно.        Всю дорогу до госпиталя волк ехал, прилипнув к окну, и молчал, пропуская мимо ушей все вопросы и пустые слова о его долгих и упорных поисках. Он сидел, подобрав ноги, и наблюдал за тёмными домами, мимо которых проносилась машина скорой, и неоновыми вывесками баров и клубов. Когда Крис достаточно надышал на стекло, и просвет превратился в крошечную точку в углу окошка, он прижался к Йенни. Лис боязливо посматривал на лежащий в сторонке пушистый пуховик, озабоченно переглядываясь с медработниками. Шерсть взмокла от пота, Кристофер спустил с плеч одеяло, на что получил дозу неодобрительных взглядов и вздохов со стороны бригады скорой и лёг на плечо фенька. Только сейчас на волка навалилась вся тяжесть окоченевших мышц и высыхающей шерсти. Он закрыл глаза. Всего на минуточку. Просто отдохнуть. Недолго…        Кристофер почти сразу провалился в сон. В темноте его встретили два красных глаза. Во взгляде зверя не было ярости, не было злости. Скорее, наоборот, где-то глубоко внутри блестела благодарность. Его мирное дыхание успокаивало. Крис подошёл к огромному волку, погладил по уху. Зверь довольно подставлял голову под ласки, волк провёл рукой по морде. Стоило пальцу сорваться с кончика мокрого носа, волк прихватил Кристофера за безымянный палец, почти не ощутимо, одними губами, требуя продолжения, но пальца не отпустил. Крис ошеломленно вдохнул, улыбнувшись уголками губ. Зверь перед ним не вызывал ни страха, ни паники. Хотелось лечь рядом с ним, чтобы большая лапа прижала к тёплому животу, чтобы громоздкий хвост накрыл сверху ватным одеялом. Крис коснулся сухого холодного носа губами, свободная рука невесомо перебирала пальцами мягкую шерсть под челюстью зверя. Волк выпустил захваченный не так давно палец и тихо фыркнул. Его шершавый язык несколько раз властно проскользил по внутренней стороне локтя вдоль вен, и неожиданно укусил. Кристофер проснулся, но глаз не открыл — только дрогнули веки.       Кто-то поставил ему капельницу и ушёл. Если уши не подводили волка, и шаги действительно удалялись с характерным стуком каблуков, это была медсестра. Крис разомкнул веки, осмотрелся. Правая рука неприятно саднила, забинтованная по локоть, и с силой сжимала плед, такой же мягкий, как шерсть зверя. На среднем пальце левой руки красовался странный аппарат размером со спичечный коробок с ярким дисплеем, на котором менялись показатели, стоило Крису невольно дернуть пальцем. За дверью негромко раздавались голоса. Волк глянул на часы: стрелки показывали без четверти шесть. Окно в палате было плотно зашторено по всей длине стены, под потолком горела лампочка. Вторая кровать в комнате была свободна, но на тумбочке рядом все ещё стояла ваза с белыми камелиями. Видимо, соседку недавно выписали, а цветы убрать не успели. На стуле рядом с кроватью стояла спортивная сумка отца. Кристофер попытался приподняться, чтобы заглянуть внутрь, и каждая мышца отдалась невыносимой болью, будто волк только что пробежал трусцой несколько десятков километров без передышек. Ноги были, как не свои, каждое движение давалось с огромным усилием, из груди вырвался негромкий стон. Голоса за дверью тут же затихли, за мутным стеклом мелькнула тень, и ручка двери провернулась, щелкнув.       — Только недолго, — сухо констатировала работница. — Он, конечно, в рубашке родился, но после такого стресса пациенту нужен покой.       — Спасибо, — мягко вздохнул голос господина Тону.        Его подхватила Мэгу:       — Скажите, с ним всё в порядке?       — Честно признаться, это первый случай в моей практике, когда кто-нибудь в его ситуации отделывался лёгким переохлаждением и сильным стрессом, — усмехнулся женский голос. — Учитывая, что он пробыл на морозе свыше двадцати часов и выжил, это чудо.       — Он скоро сможет вернуться домой? — обеспокоенно встроился Йенни. Его голос подрагивал, часто прерываемый резкими вдохами.       — Ничего не могу обещать, — хмыкнула медсестра. — У вас есть пятнадцать минут. А потом приходите, пожалуйста, в приемные часы. Ему сейчас нужно больше отдыхать, новый стресс сейчас ни к чему.       — Мы постараемся не сильно действовать ему на нервы, — негромко рассмеялась Мэгу и вошла в палату. — Здраствуй, Кристофер.       — Привет, Мэгу, — неловно улыбнулся Крис и попытался подняться, чтобы сесть перед гостями, но только болезненно поморщился, напрочь забыв про боль в мышцах.       — Лежи, лежи, — волчица села рядом с койкой, тяжело вздохнув. — Прости меня, Кристофер. Этого бы не случилось, если бы я…       — Это ничего, Мэгу, — перебив, попытался улыбнуться Крис, но улыбка вышла натянутой. — Главное, что сейчас всё в порядке.       — Мэгу, я чего-то не знаю? — сурово спросил кролик, покосившись на сотрудницу, поправляя очки. Криса обдало жаром, дыхание на мгновение перехватило, они с Мэгу обменялись взглядами.       — Я потом всё объясню, — стушевалась альбинос, прижав уши, шерсть поднялась резвой волной, гонимая мурашками.       — Очень надеюсь, — господин Тону отошёл в сторону, скрестив руки на груди, позволяя Йенни подойти к кровати Криса, за ним отошла и Мэгу. Сердце нервно скокало в грудной клетке, как заводное.        Лис сел на колени перед волком, золотые пальцы осторожно коснулись бинтов на левой руке.       — Извините, господин Тону, Вы не могли бы оставить нас ненадолго? — негромко попросил Кристофер, пытаясь держаться, но голос дрожал, и через силу приподнял голову.        Кролик молча кивнул и вышел из палаты, вслед за ним вышла Мэгу, закрыв за собой дверь. В комнате стало тихо, только спичечный коробок на среднем пальце изредка издавал негромкие звуки и выдавал информацию на дисплей. Йенни положил голову на край кровати, мирно поглаживая руку Криса.       — Кристофер, — шёпот громогласно прокатился в тишине. — Я боялся, что опять потеряю тебя.       — Всё в порядке, Йенни, — криво улыбнулся волк. — Главное, что всё в порядке.       — Нет, — грустно отрезал фенек. — Дослушай… я давно хотел поговорить. Просто не мог найти подходящих слов…        Крис замер, на мгновение затаив дыхание. Лис стрелял ушами, хвост резко дёргался из стороны в сторону от каждого шороха и тяжёлого вдоха волка.       — Тогда, на аукционе, я отчаялся попасть к кому-нибудь, кроме того толстяка-парда, — вздохнул Йенни, прижав уши, руки тисками сжимали уголок мягкого пледа. — Я уже тогда догадывался, что со мной что-то не так, что я могу случайно навредить кому-нибудь, вроде него. Я совершил ужасную вещь, за которую буду расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Но я не об этом сейчас…        Лис поднял свои карие, почти чёрные глаза на Кристофера. Он смотрел на него в ответ, не отрываясь, чтобы не упустить эту золотую тень.       — Когда ты привёл меня в свой дом, я понял, что что-то изменилось. Ты вёл себя так, будто всё в порядке, когда другие ощущали дискомфорт, находясь рядом со мной. Мне казалось, я выдумываю, — лис усмехнулся, всхлипнув. — Строю ложные надежды себе в утешение, пытаясь оправдать прошлое.        Крис, превозмогая боль, легонько почесал Йенни за ухом, получив в ответ недовольный скрип подставки, на которой висел пакет с раствором для капельницы. Но он не обращал на него внимания; волка совершенно не волновало, что будет с ним в обозримом «после», сейчас было важно текущее «до».       — А потом, когда ты вытащил меня с того света, я понял, что не так. Всё не так. Мы с тобой не те. Я имею в виду, что… в смысле, — Йенни стыдливо раздвинул уши, пушистый хвост глухо постукивал по ворсистому коврику, на губах застыла мечтательная улыбка. — Я понял, что нет места на Земле лучше, чем рядом с тобой. Я не представляю, что бы со мной стало, если бы не ты…        Наступившую ненадолго тишину нарушало негромкое прерывистое от волнения дыхание.       — Я люблю тебя, Кристофер. - дёрнул большими ушами, будто прогоняя какую-то мысль. - Ты, возможно, единственный, которого я вообще могу теперь любить...       Лис нервно сглотнул, стеснительно потупив взгляд, его шёпот еле доносился до ушей Криса.       — Возможно, я слишком тороплю события, может быть, просто надумываю себе всё это… — Йенни тяжело вздохнул. — Я пойму, если ты не захочешь. Я принёс слишком много хаоса в твою жизнь, изменил слишком много всего, что не следовало бы менять.        Кристофер молчал. В тяжёлой голове кружились мысли. Волк ощущал привязанность к Йенни после всего, через что они прошли, понимал, что, возможно, пройдут ещё столько же, а то и больше, но это было странное пограничное состояние между попыткой обладать и желанием защитить. Странная смесь истомы и животного, благоговейного страха. Но это не было любовью… во всяком случае той, на которую рассчитывал лис. Сердце колотилось быстро, пальцы непроизвольно зарывались глубже в мягкий мех.       — Прошу, не молчи, — слова испуганно слетали с губ лиса.        Эта золотая с медным напылением тень вытащила его с того света, из царства иллюзий и боли, которым казался мир вокруг. Чёрные глубокие глаза смотрели в душу, прожигая насквозь, влажный нос нервно подрагивал. Кристофер пытался понять, чего хотело его тело, и хотело ли оно того же, чего хочет он сам; неестественное ощущение холода и жара расстелилось в груди. Мысли скручивались в единый ком. Больно. В груди щемило. Он не хотел врать кому-то столь близкому, но в нём не было того горячего ключа, который наполнял тело эндорфинами. Кристофер вздохнул, он боялся ошибиться, соврать самому себе. Ему было больно от того, что он не любит, не умеет любить, — никогда не умел. Волк всю жизнь боялся полюбить кого-нибудь и никогда не думал, что его кто-нибудь полюбит. Он не хотел врать, но правда сейчас могла быть фатальна, убийственна.       — Я тебя тоже, — собственный неуверенный, дрожащий шёпот звучал в повисшей тишине странно, инородно.       Не было бесконтрольных, восторженных чувств, от которых бы хвост бесконтрольно задёргался, прижатый весом тела; глаза болели, кажется, проступили слёзы, но не те, которыми плачут по-настоящему счастливые глаза. Фенек тихо всхлипнул, счастливо улыбнувшись, и несдержанно, но коротко, громко рассмеялся. В дверь тут же постучали и негромко напомнили: «Время!». Йенни поднялся с колен, нехотя выпустив из цепкой хватки мягкий плед. Кристофер аккуратно положил руку на край кровати, глубоко вздохнул. Йенни склонился к Крису и аккуратно поцеловал в губы, дотронувшись носом носа волка. В дверь ещё раз настойчиво постучали, и лис спешно разорвал поцелуй, направляясь к выходу. Щёлкнул замок, Йенни обернулся, чтобы обменяться взглядами на прощанье: Крис тепло улыбался ему, не в силах оторвать взгляда от чёрных глаз.       — Поправляйся.        Лис вышел из палаты, негромко закрыв за собой дверь. На губах остался сладковатый привкус чужого счастья, но внутри всё сгорало от едкой горечи.