*
— Земля! Земля прямо по курсу! — восклик, прорезавший дневную тишину, ударил по ушам. Кричавшим был Люши из вороньего гнезда, чайки кружили вокруг него, и он наклонился, держась за повязку. Унылые матросы тут же оживились, принялись махать тряпками и улюлюкать, свешиваясь с бортов, откуда едва виднелась береговая линия. Спустя совсем немного времени скалы вдалеке стали величественно расти, а гомон людских разговоров приближаться. С гавани потянулись разнообразные запахи и голоса. Матросы вновь ощутили себя частью бурлящей жизни Тейвата: визги играющих детей, оклики купцов, торгующих корабельными снастями, и окрашенные золотом деревья, взволнованно шелестящие от ветров, пришедших с ним, Алькором. Корабль пришвартовали к берегу, и экипаж тут же принялся разгружать судно. Оставшуюся еду, запасы воды, алкоголя и личные вещи были собраны и сложены. Но матросы, как Кадзуха — те, чьим домом являлся весь мир, продолжали занимать свои каюты и места в трюме. Старпом, материализовавшийся из воздуха, помог выбрать груз и вынести его, но когда Бэй Доу его заметила, то остановила. — Побереги руки, — хмуро бросила она, — ты и так излишне работаешь ими. Кадзуха посмотрел на нее с пару секунд, прикидывая в голове, о чем она уже могла догадаться. — Тогда работой займется моя голова, капитан, а это еще хуже, — дернув уголком губ наподобие улыбки, Каэдэхара перехватил мешки поудобнее и вынес на пристань, но Бэй Доу не сделалась веселее. Она, вздохнув, поднялась наверх. — …проведаю родных, — поделился Чжун Цзо, укладывая крючки и цепи в ящик. Он передал его проходящему матросу и похлопал в ладоши, стряхивая пыль. — Племянники ждут подарков, везу им вот такой сувенир, — он раскинул руки, демонстрируя величину диковинки. — А у меня здесь никого, — Сюй Люши осторожно протиснулся между поднятого с трюма груза и присел на верхнюю перекладину лестницы, чтобы быть напротив собеседника, — так что возьму что-нибудь для себя. — Хочешь устроить финальный поединок перед тем, как разойтись? — за его спиной возникла Фу Жун, и он отшатнулся, едва не падая с лестницы. — Н-нет, не хочу, — Люши хмуро поглядел на нее, смеряя недовольным взглядом. Странно, что она сначала не ударила его, как обычно «чтобы отработать рефлекс». Она сложила руки на груди, беря на слабо. — Трус. — Как пожелаешь, — равнодушно махнул Люши, возвращаясь к Чжун Цзо. — А что им везешь? Это же не хвост гигантской рептилии, как в прошлый раз? Чжун Цзо улыбнулся, почесав гладкую от бриться кожу на подбородке. Скинул лет десять, избавившись от густой бороды. — Не угадаешь… — Эй, мелочь пузатая, а ну не перекрывайте мне проход, — прикрикнул Хай Лун, волочащий большую сумку на плече. Он первым собрал все свои вещи — а их у него было немало — и поспешил покинуть судно. В сумке его играла музыка стукающихся баночек и бутыльков. Фу Жун, потерявшая интерес к разговору, осмотрелась и, заприметив неподалеку капитана со вторым помощником, взялась за первую висящую веревку, чтобы изобразить какую-то важную деятельность. Взгляд ее наткнулся на клетчатые сёдзи у лестницы с левого борта и, убедившись, что старшие не смотрят, она двинулась туда. В этот же момент на сходню поднялся Кадзуха, передавший мешки в руки принимающей стороны. Его задумчивость слилась с сосредоточенностью на деле. Он даже не заметил, что стоило его серебристой макушке, точно отблеску луны в море, показаться на виду, как щебетавшие о подарках родным матросы умолкли, глядя на него большими-большими глазами. Старпом невидящим взором оглядел палубу на наличие работы для него и утер каплю пота со лба. Нельзя вечно предаваться тоске и сожалению, ведь были более насущные вещи, которые требовали его внимания. Кораблю предстояло простоять три дня опустошенным изнутри, и Каэдэхара должен был тщательно проследить за покидавшими судно матросами. Говоря о тщательности, Фу Жун, стоя у одной из кают, усердно вглядывалась в щель между створками деревянной рамы. Насколько Каэдэхара мог знать, она оставалась на корабле все то время, что они будут в Ли Юэ. Бессознательное тело новичка, которое она пыталась увидеть, не подавало больше никаких признаков пробуждения, но кто-то обязательно подкарауливал его у дверей. Например, Фу Жун. А Кадзуха должен был подготовиться к ночной вылазке. Их тайная игра с комиссией Кандзё все еще имела немалую важность в снабжении судна информацией. Глава втайне отправлял посланца с письмом, и Бэй Доу двигалась в направлении полуострова, который должен был им что-то дать. Держаться на плаву в гонке интересов они могли, только обладая такой же силой, что их диктатор. Бэй Доу называла это «Отражать и равняться». Кадзуха полагал, что там, на полуострове, находится центр скопления элементальной силы. Сердце Безымянных вод было спрятано в мангровых зарослях, путь куда следовал через устье реки. За ним они и плыли. Полностью доверяя капитану, Каэдэхара не настаивал с некоторыми вопросами, на которые она отшучивалась или отмалчивалась. Вид ее был отличающийся ясностью. Корабль словно поднялся над линией воды, когда груз разместили снаружи, письма с посылками разослали и дюжина матросов освободила трюм. Только один матрос остался спать мертвым сном. Чеканный круг солнца плавно опускался к отвесным скалам, замшелым в самом верху. Вся живописность Ли Юэ открылась перед Кадзухой, когда он пригляделся к ним и зеленым крышам домов, значительно уступающим в вышине. Оглядываясь назад, Каэдэхара пропустил нескольких юнг на сходню. У него было три дня, чтобы насладиться пейзажами Ли Юэ, три рассвета, чтобы вовремя вернуться на корабль, и три ночи, чтобы найти подосланного шпиона. Кадзуха улыбнулся прилетевшему запаху горячей стали из кузнечной поблизости и обошел весь корабль, чтобы отметить оставшихся. Насчитав всего нескольких матросов, он вновь вышел на палубу, бросил взгляд на самый верх корабля и решил сам взобраться туда. Воронье гнездо было самым нагретым местом, но чем ближе ночь, тем свежее становился ветер.*
У Скары была выдающаяся память. Любая дата, воспоминание и чувство, испытанное им когда-то, крепко впечатывались в его память. Он не мог судить о длительности своей жизни, как не мог сказать, сколько времени провел на корабле, так как большую часть жизни провел в заточении, где время тянулось иначе. Минуты, что сокращали его жизнь, ощущались как месяцы. В нем поселилось чувство, что он странствовал на Алькоре долгие годы. Будто солнце всю жизнь жгло ему щеки, морской ветер с самого детства гладил лицо, и барашки волн всегда влюбленно шелестели ему приятности на ночь. Он почти не помнит расцвет своей жизни, нежность солнечных лучей, глядящих с горизонта, и двери, что лучи эти скрыли от него. Каменные стены павильона, сырой камень в зарослях и тонкие лучики, пробивающиеся через щели его клетки. Время его забытья. В бессознательности ему виделось, что его окатили ледяной водой — снова ответил не так. Занесли руку — оскалился. Снова лежал в беспамятстве без возможности двинуться. Снова ранен и беспомощен. Зажившие раны открылись, данные обещания нарушились. Скара обещал себе никогда не закрывать глаз, если рядом опасность, но тело его ослушалось. Жалкое, слабое тело, подвластное инстинктам и потребностям. Скара устал потакать ему. Ресницы его задрожали, но, еще не открыв глаз, он пришел в сознание. Лежал в постели, влажной, сырой и дурно пахнущей. Наверное, будь у него побольше сил, он бы вскочил и выбросил это белье в окно. Одежды его были в том же состоянии, волосы слипшиеся. Когда от тошноты стало некуда деваться, рассредоточенный взгляд его забродил по каюте. Закатное солнце сквозь зашторенное окно окрасило лакированное дерево стен в красный. На стуле лежала ровная стопка серо-белых с элементом красного одежд, таких же, как у бойцовского отряда Алькора, и Скара завис в замешательстве. То, что произошло ночью… Стук по деревянной раме двери остановил поднимающуюся волну мыслей. — Скара, это я — Люши, — тихо раздалось за сёдзи. — Я не буду входить, не злись, я просто хотел узнать, очнулся ли ты. Скара медленно приподнял голову, глядя туда. Судя по шуршаниям, гость присел у двери и достал что-то из карманов. — Мы прибыли в Ли Юэ, и многие сошли с корабля. У них здесь семья, поэтому сейчас тут почти никого нет, — начал Люши в своей обычной манере. — Это не мои родные земли, поэтому я остался тоже. Зато к нам присоединился Рено, я рассказывал тебе о нем. Помнишь историю про водоворот… Скара про себя завыл. И распахнул глаза. Прошлой ночью он видел мать. Вспышка боли в голове остановила его от резкого подъема. Он с мерзким ощущением перевернулся на бок, чтобы встать, и скатился с постели с громким стуком. — Ты не спишь? — раздалось встревоженное с палубы. — Ты в порядке? Скаре хотелось, чтобы он ушел наконец, боялся, что зайдет и будет разговаривать дальше, задавать вопросы, крутиться вокруг него. Комната перед глазами крутилась и переливалась из темного в свой обычный цвет. Распашной высокий шкаф извивался и пропадал из виду, как и стул, задвинутый за пляшущий стол. Он не мог найти шляпу. До боли зажмурив глаза, он приподнялся на локтях, чтобы доползти до шкафа. — Я сейчас приведу Инь Син! — Сюй Люши звучал так громко, будто был не за дверью, а прямо у уха. — Сгинь, — Скара собрал все силы, чтобы рявкнуть это, надеясь, что прозвучит достаточно убедительно. — Ты очнулся! Ему не нужна Инь Син, ему нужна его шляпа. Он не помнил деталей прошлой ночи, только как дежурил. Помнил почти упавшего Люши, несносный ветер и Каэдэхару. Шляпу, которую тот у него взял, и ничего больше. Он уже было затребовал сюда старпома, когда, пытаясь сесть, задел ногой что-то за собой. Облегчение появилось раньше, чем он распознал шляпу, заброшенную под кровать. Инь Син решительно распахнула сёдзи, сведя брови на переносице, и Люши робко выглянул из-за нее. — Что… Где он? Каюта была пуста.*
Скара с детства знал, что он немного другой. Что он выносливее обычного человека и организм у него устроен иначе. Купанный во внимании, своевольный и смышленый, Скара был шустрым ребенком. Вляпывался куда-то, убегая от прислуги, сваливался откуда-то, прячась от тех же, но ран почему-то не обнаруживал, отметин от падений не считал, как это делали другие дети. Но выл от боли маме в плечо, а она, похлопав пару раз по спинке, отправляла восвояси. Она звала его Кудзу, как растение, скромного с виду, сильного по духу, и Скара это прозвище оправдывал. Его застенчивый вид шел вразрез с тем, что он мог учудить после. Со временем их отношения изменились. Скудная на эмоции мать стала отдаляться: отнимала руки от его волос, когда укладывала, отводила пустой взгляд куда-то вдаль, будто видела что-то другое, а не узорчатые стены детской комнаты. И отмалчивалась на вопросы о том, почему у друга Юэ коленки в синих пятнышках после того, как упал, а у него даже не краснеют. Она, безмолвная и похолодевшая, улыбалась ему так, словно они виделись в последний раз. И потом она переменилась. Ладони ее стали тяжелые, глаза надменные, и о ласке Скара забыл. Естественно, он винил в этом только себя. Совершил ошибку и все испортил. Восполняя отнятую мягкость, мать подарила ему шляпу — лучшую и одновременно худшую вещь в его жизни. Место его заключения и спасения. Спасением она послужила и сейчас, когда пришлось бежать от навязчивых членов экипажа. Он перенес себя в шляпу до того как к нему вошли, и сейчас, отплевываясь от воды в болоте, в котором очутился, он проклинал Люши с его опекой. Шляпа, хоть и была прибежищем, имела свои недостатки. Она выбрасывала юношу туда, где его душевное состояние приобретало материальный облик. Перед тем, как оказаться в шляпе, Скара ощущал себя самым мерзким образом из-за чувства прелости, оттого очутился в вязком болоте, которое вновь сполна окунуло его в это чувство. Скара выполз на берег, чувствуя, как голова его приходит в порядок, почти зажившие ожоги сходят с лица и кожа обретает зазорную для юноши гладкость. Водянистая грязная трава под его ногами втянулась в землю, гэта с ног развязались сами по себе и остались там, где ступила его нога. Он босиком шел по короткой молодой траве, щекочущей росой, и окунул ступни в кристальную воду, возникшую прямо из-под травы. С каждым его шагом он ступал глубже, и грязь увечий растворялась в чистоте источника. В воде этой растворялся и груз его мыслей. Если бы мать действительно его нашла, очнулся бы он далеко не в своей каюте. И едва ли очнулся бы вовсе. Он поймал себя на том, что впервые за долгое время почувствовал себя относительно хорошо. Проспав большую часть суток, он отдохнул от непрекращающегося потока мыслей, и многие вещи стали выглядеть для него иначе. Первый разговор с Бэй Доу, препирания с командой, старпом со своим подозрительным взглядом, будущее. Скара был спокойнее относительно этого, принимая в счет то, что он, по всей видимости, вернул часть своих сил. Сон, оказывается, полезная штука. Все сразу стало безразличным, и это было неплохо. Пока живот не заурчал смертельным воплем выброшенного на берег морского чудовища. Он и не думал, что может издавать такие звуки. Еще один недостаток шляпы. В ней ни в коем случае нельзя было есть. Ягоды, фрукты, овощи, мясо — всем, что душе угодно, было усыпано пространство вокруг. Нужно было лишь представить, и самые блаженные блюда оказывались прямо перед ним, но искуси он хоть один плод, вернулся бы из шляпы втрое голодным. Скара испытал этот убийственный голод на себе два раза, когда прятался. От кого бы то ни было. Ему всегда приходилось прятаться. Слава Небесам, хоть на корабле готовили сносно. Скара не один раз обнаруживал верхнюю палубу пустой от матросов, но полной еды. Дни, когда на столе стояло блюдо из угря, делались для него не столь ужасными, как когда на нем была мучная стряпня с переизбытком сахара. Но если говорить как есть, Скару пугал проснувшийся в нем аппетит. Он перестал вестись на мнимую еду в своем сознании, но все равно испытывал дикий голод, если не ел два дня. Омывшись в чистой воде, Скара решил посвятить время практике. Он повторял то, что Каэдэхара непреднамеренно показал ему, когда устроил сражение. Но у него не было меча, поэтому Скара справлялся, используя украденный кинжал. Сначала отрабатывал старые трюки: метал кинжал точно в дерево, подбрасывал толстые стволы и наносил удар в воздухе. Но сейчас, запустив руку под рубашку, чтобы достать оружие, Скара осекся, снова пошарил рукой — не нашел. Беспорядочно ощупав запястья и пояс, Скара пришел к выводу, что он его обронил в каюте, но почти сразу же отказался от этой мысли, потому что он не настолько беспечен, чтобы не следить за оружием. Хоть корабль с его экипажем уже не внушал тревожный страх разоблачения, он по-прежнему считал, что без клинка будет худо. Даже несмотря на то, что прошлой ночью сливался с молниями. Он опустился у широкого ствола искусственного дерева Отоги и подтянул к себе одну ногу. Все вокруг было пусто, даже дождь не шел, солнце не светило. Придуманная трава топорщилась, тяжело сгибаемая даже весом тела, и тянулась до горизонта. В сжатой левой ладони была спрятана полоса — порез от кинжала во время сражения со старпомом. Скара вспомнил, как в детстве ушибы и раны его затягивались, стоило ему подняться. Как упал однажды с Сакуры за резиденцией, потому что хотел залезть еще выше. Когда он свалился, бегущие к нему женщины громко кричали. Скара только с возрастом понял, что те были прислугой, а не гостями в доме, которые так переживали за сына близкого человека. Он тогда рассек бровь, слуги, увидевшие это, задержали дыхание, но бровь тут же сошлась, и они завопили пуще прежнего. Однако рана на ладони не сошлась бесследно. Дело было в стали кинжала, в самом Скаре или старпоме, думал он, водя пальцем по розовой отметке на ладони и не понимая реакции тела. После появления шляпы изменилась регенерация его тела. Оно стало уязвимым, любое ранение отображалось на теле таким же узором, как и у любого другого человека, и заживало, только когда он возвращался в подпространство, созданное шляпой. Мог ли Скара стать обычным? Он чувствовал себя так, будто хваленая суперсила оказалась надувательством и он сам — посмешищем. Он не мог пережить такого оскорбления, нанесенного ему судьбой, сам стал терзать свое тело в приступе гнева и отчаяния. И на его пике он вернулся в шляпу, сумбурную, беспорядочную и зловещую. Раны его исчезали. Она исцеляла его. С тех пор Скара стал осторожнее. Если до этого он мог безрассудно нарываться на неприятности, говоря всю правду в лицо, теперь сражений, в которых он мог не одолеть противника без божественной силы, он старался избегать. На вытянутую вперед ногу что-то мягко приземлилось. Убаюкивающе качаясь, легло прямо на правое бедро, и Скара распознал в нем кленовый лист. Опять шляпа чудит, решил он, смахивая его и не замечая, что крона Отоги за спиной давным-давно засветила золотом клёновых листьев. Молчаливый ветер в пустом пространстве быстро ему наскучил, медитация в абсолютной тишине завела его еще сильнее. Он понимал, что находиться в шляпе так долго опасно. Время в ней шло иначе. Его потоки разнились с мирскими. Чем дальше Скара смотрел, тем быстрее время текло. Чем четче звезды видел, тем скорее бежали стрелки часов. Однажды он пропустил несколько лет, и задержавшись на подольше, Скара рисковал пропустить то, ради чего, собственно, и пробрался на корабль. Исцеление подействовало в возможной мере, и он решил, что стоит все-таки вернуться. И сделал это мгновенно. Ровно когда дверцы каюты кто-то закрыл с той стороны. Скара внутренне выдохнул, ликуя, что не вернулся на секунду раньше. Увидел, что постельное белье его свежее. Он тут же выглянул в окно, пытаясь понять, сколько времени прошло. Огни Ли Юэ освещали гавань, а небо черным полотном лежало сверху. Несколько часов. Оценив свой внешний вид, Скара посмотрел на стопку одежды на стуле. Она манила тем, что была сухой и чистой. Какими бы чудесными свойствами не обладала шляпа, сотворить ему одежду на оба мира она не могла. Сотвори он себе атласные одеяния чинных господ в шляпе, снаружи предстал бы в своих прежних, либо без них вовсе. Никто не увидит, решил он, когда сбросил с себя мокрые после купания вещи и, развернув, рассмотрел предложенную ему форму. Примерно в это время стол бывал богато накрыт и палуба пустовала, потому переживать было не о чем, никто бы не увидел его. И потому Скара осторожно продел руку в хлопчатый рукав серого с красным цвета, следом завязывая жесткий нарукавник. Единственное, что смущало его в новом одеянии — вырез на груди, открывающий острые ключицы. Шею плотно обтягивал черный ворот рубахи, заправленной в хакама. Обернувшись, он посмотрел на себя в зеркало. Пришел к выводу, что на нем форма смотрится куда лучше, чем на Ибуки, и, нечаянно бросив взгляд на свое лицо, прикрыл его полями шляпы. Так было гораздо лучше. Подойдя к сёдзи, он остановился и стал прислушиваться. Сейчас пресловутый слух старпома не помешал бы ему, чтобы убедиться, что палуба пуста. Осторожно сдвинув затворку, он подался вперед. Призрачный звон стукнувшей тарелки заставил его замереть, но тишина застоялась, и Скара спокойно двинулся дальше, привычно бросив взгляд на штурвал, у которого раньше стоял Хай Лун. Слишком рано расслабился. До сих пор ни одна половица не скрипела под его ногами, но не это важно. Он встал как вкопанный прямо на той, что жалобно завыла, когда он увидел весь оставшийся экипаж за столом, к которому как раз направлялся. И от скрипа на него обернулось семь пар глаз. Сжечь бы тут все дотла. Люши без привычной банданы на голове широко улыбнулся, поманив рукой. Бэй Доу тоже мягко улыбнулась, подзывая его. Каэдэхара, сидевший боком со скрещенными на груди руками, слегка повернул голову, но не удостоил взглядом, в отличие от третьего помощника, который смотрел прямо на него, но отчего-то был не в духе. Даже Ибуки сидел с ними, чинно выпрямив спину и цепляя палочками копченую рыбу. С остальными Скара не говорил лично и потому даже не взглянул на них. — Отлично выглядишь, — шепотом прокричал Люши, поднимая большой палец вверх. Сжечь без остатка. — Доброе утро, матрос! Как самочувствие? — Бэй Доу подчеркнула слово «утро», кладя ладонь на стол и упираясь ей в него. — Кровь из глаз, — Скара развернулся на пятках и быстро пошел обратно. — Стой, не уходи, — побежавший за ним Сюй Люши перед этим зацепился ногой за скамью, через которую перекидывал ногу. На полпути он остановился из-за поднятой Скарой руки. — Почему ты уходишь? Мы как раз ужинаем, присоединяйся. — Воздержусь, — Скара махнул рукой, собираясь уйти. — Старпом обещал рассказать что-то интересное. Скара разочаровался, когда понял, что палуба не будет пустой еще очень долго. Но его осенило так же быстро, как огорчило наличие матросов наверху. Он мог постараться ускорить процесс трапезы команды и проследить за тем, когда оставят свежую еду на столе. Люши ожидающе смотрел на него, даже не моргая. Бросив мимолетный взгляд на компанию за его спиной, Скара увидел улыбку, с которой Бэй Доу посмотрела на Каэдэхару, скрытого из виду. К нему у Скары было много вопросов. — Тогда, — заговорил старпом, выпрямляясь на стуле, — если ужин закончен, погасите фонари, — попросил он, посмотрев на Люши, — и лампы. Матросы взволнованно зашептались, хихикая и стуча посудой. Скара распознал в их реакции долгожданное предвкушение чего-то. Только сейчас он заметил, что среди них был кто-то новенький. Светлый юноша с незаурядной внешностью. — Идем скорее, — поторопил Люши, подзывая к столу. Он не смог заставить себя схватить Скару за рукав и вернулся к столу один, чтобы собрать приборы с остальными. Скара был заинтригован. Слегка, естественно. Все, чем занимается команда — глупости, которые его никак не интересуют. Сейчас он просто полюбопытствовал узнать, что собирается сделать всеми любимый старший помощник. Нерешительно двинулся к ним с абсолютно непроницаемым лицом. Какая-то доля признательности затормозила его, когда третий помощник выдвинул из-под стола табурет для него, приглашая сесть рядом. Скара ожидал подвоха в любых действиях, направленных на него. — Пока ты не начал, Кадзуха, — Бэй Доу уперла локти в стол. — Сибата, сходил на рынок? Третий помощник кивнул. Они всегда ходили со вторым помощником вместе, и говорящим всегда был все тот же второй помощник, поэтому Скара скосил на третьего помощника взгляд, когда тот заговорил. — Тут народ оживленный, город меняется каждую секунду, — Скара впервые слышал его голос, низкий, ровный и утомленный. Он представлялся ему как плодородная почва, в глубь которой уходили толстые корни какого-нибудь дерева, дуба, например. — Взял нам немного фруктов, Фу Жун ушла почистить их, — он вытянулся, пытаясь посмотреть за спину капитана, туда, где находился спуск в трюм. — Давно ее не видела, она витает в облаках последнее время, не пойму, что с ней происходит, — ответила Бэй Доу. — Стоило отправить ее со вторым помощником, — тихо, но раздраженно прокомментировал Сибата. Этот человек, судя по всему, весь вечер был не в духе. — Второй помощник берет с собой только новичков, — пожал плечами Люши. Скара кожей почувствовал взгляды, направленные на него, потому что, по сути, тоже являлся новичком. — Это скорее новички берут с собой второго помощника. Они знают, на кого надо давить, чтобы выпить нахаляву, — недовольно фыркнул Сибата. Скара ощущал в нем больше родства, чем предполагал. — В общем, здесь главный предмет обсуждения — Фатуи. Один из Предвестников появлялся недавно в городе, но без громких происшествий, — Сибата стал задумчиво катать снятое с пальца кольцо по столу. Бэй Доу наклонилась, подцепив пальцами орехи из миски. Все внимательно прислушались, обратив взоры к говорящему. — У них тут своих дел полно, но у всех с языков только и слетает Инадзума. Дай повод лишний раз повторить. — А все из-за того, что слух пошел, как они там сказали… В одном лесу два тигра не живут, — подхватил светлый новенький, тоже потянувшись за орешками. Надо же, как быстро освоился. — Обвинения в стагнации, — поправил третий помощник, поведя плечом. — Что такое стагнация? — услышал он шепот Люши, который обратился к рядом сидящему. — Нет, я слышал, что сын правительницы сбежал, — Сибата поднял глаза на говорящего и поймал кольцо одним резким движением. Челюсть Люши, не успевшего получить ответ от соседа, упала вниз. Бэй Доу на секунду перестала жевать, уставившись в стол, но лишь на секунду. Непринужденно вскинула брови, будто она нашла это занимательным. Один только светлый новенький хрустел орешками, глядя то на одного, то на другого, огорошив всех такой сплетней. — Что? — Рты торговцев всегда чем-то заняты, будь это еда, брань или выкрики для привлечения покупателей. Не спешите этому верить, — отмахнулась Бэй Доу. На пожатые плечи и растерянные взгляды она снисходительно улыбнулась, вздохнув. — А вести-то быстрее нас добрались, — прошептала она Каэдэхаре, делая вид, что снова наклоняется за чем-то. — Сын Райден Сёгун? Тяжело в это верится, — третий помощник поднес руку к подбородку, задумавшись. — Не думаю, что он мог скрыться в Ли Юэ. Скара продолжил молчать, глядя на тарелку несвежих фиалковых дынь. — Мой черед говорить, — резко, непохоже на себя, оборвал их разговор старпом. — Вы просили кое-что интересное, гасите свет. Матросы медленно зашевелились, гася одну лампу за другой, туша свечу за свечой. До палубы долетали рассеянные огни с гавани, смазывающие черты находившихся рядом. Оказавшись в темноте, Скара напряг глаза и вытянулся. Кто бы коснулся, заметил, что тело его было твердым, как камень. Справа третий помощник, еще правее — Каэдэхара, слева пустота, напротив — Бэй Доу, где-то поблизости Сюй Люши и матросы, оставшиеся с ними. Ах, и Ибуки. — Прошу хранить молчание, пока я сам не задам вам вопрос, — сказал старпом уже в более привычной манере. Отчего-то Скаре казалось, что он сложил руки на бедрах. — Много лет назад поодаль от западного берега Ли Юэ тянулся отдельный полуостров, на котором никто не жил. Одной ночью, миллелит, дежуривший на посту, заметил огни на этом полуострове, но подумал на игру фонарей. В ту пору, как и сейчас, море было заполнено суднами. Лодки были разные: большие и маленькие, чахлые и крепкие, и люди на них катались разные. Миллелит, служивший уже несколько лет, знал, что каждый ушедший в плавание возвращался по утру, и ночью кто-то мог просто зажечь лампаду, будучи недалеко от полуострова, — Каэдэхара взглянул на слушателей. Руками он собирал фигуру из бумажного полотенца перед собой. — Уняв свою тревогу, он продолжил дежурить. Но в следующую ночь ему снова померещились огни, в этот раз ярче. Он снова созвал сослуживцев, но ни следа от огня они не обнаружили. А по утру стали возвращаться корабли. Одной лодки не досчитались. Люши, пытаясь не издавать ни звука, аккуратно сел напротив него, подперев голову рукой, и Скара прищурился, пытаясь разглядеть повязку на его запястье. — В третью ночь обнаружилось, что лодка, не вернувшаяся на пристань, принадлежала сыну владельца чайной, но на лодке отнюдь погиб не он, а его работник. Шли часы, и огни на полуострове снова замерцали. Разозленный, что те исчезают всякий раз, стоит ему уйти за товарищами, он решился сам их найти и потому покинул свой пост, — Каэдэхара выделил последние несколько слов особой осуждающей интонацией. Все это напоминало Скаре нелепую шутку, но Каэдэхара не умел шутить. Скаре так казалось. — Уже спустившись со своей башни, он потерял их из виду, и его отчитали за то, что спустился во время своей смены. Растерянный и огорченный, он провел оставшиеся часы, внимательно разглядывая темноту моря. Утром четвертого дня не вернулось рыбацкое судно. Миллелиты направили в море патрули, но те вернулись с пустыми руками. Миллелит, дежуривший каждую ночь, беспокойно мерил шагами свою маленькую башню, съедая в задумчивости губы. На периферии зрения что-то замельтешило, и он увидел огоньки, будто смеющиеся над ним. Не сдержался, затрубил тревогу, а его только высмеяли, потому что огней никаких не было. Кадзуха ничего не говорил больше, смотря на кого-то, и матросы оторвали задумчивые взгляды от стола из-за установившейся тишины. — Ваши мысли? — вдруг спросил он. — История закончилась? — огорчился Люши. — А ты знаешь, что было дальше? — Нет. — Тогда я еще долго буду болтать, — выдохнул Каэдэхара, тоже не особо радуясь такому расположению дел. Несложно было догадаться, почему рассказ был именно о море, но его тривиальность вызывала у Скары чувство жалости. — Если это история о призраках, то я ожидал от тебя большего, Кадзуха, — сказал Сибата. Тон его немного сменился, теперь он будто даже улыбался. — Нет, совсем нет, — отмахнулся тот, и отчего-то Скаре показалось, что он юлит. Старший помощник и юлит. — Это все в голове миллелита? — Ибуки чуть придвинулся, сделав свой голос тише, чтобы не нарушать общую атмосферу, созданную старпомом. — Думаю, это самый логичный вариант. «Разговаривает еще. Никому не интересно, что ты думаешь», — фыркнул про себя Скара, выразительно на него посмотрев, а может, и не про себя, потому что на него тут же обернулись. — Это тоже неверно, Ибуки, — отвергнул его предположение Каэдэхара. — Ночь размышлений привела к тому, что на пятый день он решил проверить все сам. — Идиот, — коротко заключил Сибата. — Допустим, — согласился старпом. — Но его можно понять. Сославшись на плохое здоровье, он нашел себе замену и спустился к рабочим лодкам. Путь был недалекий, за полночи управился бы, но чем ближе становился полуостров, тем становился он дальше. Матросы вопросительно замычали. — Утирая лоб от холодного пота, он все греб и греб, а море все не кончалось. — Эта история тоже все никак не кончится, — пробормотал Скара, уставший контролировать урчание своего желудка. Слава бездне или нет, никто не услышал этого. Почти. — Первый час он слышал всплески воды, образуемые его веслами. На второй стали мерещиться голоса зовущих его товарищей, и миллелит оборачивался, ожидая увидеть их. Но затем он услышал далекие песнопения. — Ох, я знаю! — не удержался Люши. — Это сирены, — и, постыдившись собственной несдержанности, коснулся пальцами губ. — Нет, Люши. За этим последовало восторженное «Он назвал меня Люши…» тихо сказанное соседям по столу. — Сирены обладали невероятно красивыми голосами, — поделилась Бэй Доу, все это время слушавшая, откинувшись на спинку стула. — При помощи своих сладких песен они завлекали моряков и топили их в море, но они были до того уродливы, что чары прекращали действовать. — Да, капитан, — со вздохом согласился старпом, бросив взгляд на разговорившихся матросов, — но то были не сирены, — в тоне его сквозили хитрые нотки. — Вы знаете, я не лучший рассказчик, поэтому— — Что было дальше, старший помощник? — спросил Ибуки, аккуратно подавшись вперед. Скара едва заметно отодвинулся в сторону. Кадзуха посмотрел на него и продолжил: — По дну лодки кто-то постучал, — Сюй Люши посмотрел на него, широко раскрыв глаза, — и сердце миллелита упало туда же, а затем снова зашлось в диком ритме. В испуге он начал грести быстрее и сильнее, но чувствовал сопротивление всякий раз, когда правое весло опускалось на воду. Каэдэхара искусно играл своим голосом, то замедляясь, то коротко подчеркивая сказанное жестикуляцией. Скара пытался разгадать секрет истории, но получалось неважно. Он не чувствовал, что сосредоточенно свел брови на переносице, всем своим лицом изображая глубокую задумчивость и внимательность к деталям. — Преодолев страх, он вытянулся и посмотрел за борт, но ничего не увидел, темно ведь. А когда поднял голову, нос его лодки ткнулся прямо в берег полуострова. — Телепортация? Каэдэхара поднял руки в неведающем жесте. — Дремучий лес владел этим местом, и миллелит не мог ничего разглядеть в его мраке. Вылез из лодки, запнулся и упал ладонями на что-то мягкое, — старпом говорил размеренно, но Скара каким-то чудом увидел, что он медленно поднимает глаза за спиной одного из матросов. Проследив за его взглядом, Скара тоже посмотрел туда, но не успел разглядеть, как Каэдэхара сказал: — Обернись, Люши. Все за столом тут же затаили дыхание, и несчастный Люши вдохнул полную грудь воздуха, услышав свое имя. — Вот ты где, слизняк, — возмущенно крикнула Инь Син откуда-то от спуска в трюм. И команда вскинулась, как от сильного толчка, похватавшись за приборы под руками: кто за рукоять меча, кто за палочки и ножи со стола. Но Инь Син только поднялась, тогда как именно Фу Жун все это время стояла за спиной Люши с тарелкой фруктов, за которой ее отправили еще целый рассказ старпома назад. Скара хмуро поглядел на подошедшую Инь Син, сообразив, что «слизняк» было адресовано ему. Та зажгла лампу перед ним, причитая, что сидят в мраке, хоть глаз выколи. — Я приходила проведать тебя, а ты будто в море провалился. Всеобщие взоры обратились к нему, и он натяжно вздохнул, закатив глаза, но всем было все равно — они забавлялись с собственной реакции на появление Инь Син и Фу Жун. — Старпом еще сказал таким мертвецким тоном, что даже я чуть не обделался, — сказал какой-то матрос Люши. — Да я уже… ух, — нервно выдохнул «пострадавший», теребя повязку на руке. — Неудивительно от человека, который одним словом провел важную шишку, — Бэй Доу проследила взглядом за тарелкой в руках Фу Жун, которая подошла к столу со стороны Скары и поставила ее, соответственно, перед ним. Скара зацепился за слово. Какую такую шишку Каэдэхара провел? Видимо, все, кроме него, имели представление, так как никто не среагировал на эту фразу. — Разве что мне не ясно, что за звук услышал миллелит, — продолжила Бэй Доу. — Это был труп на поверхности воды, о который он стукнулся, поэтому ему показалось, что кто-то постучал, — беззаботно ответил старпом. — Нет, прошу, не продолжайте, — попросил Люши, выставляя руки в защитном жесте и смеясь. — Извини, Люши, — Каэдэхара виновато улыбнулся ему. — Просто скажите, чем все закончилось? — Не знаю, — старпом таинственно улыбнулся, выпуская из рук кораблик, сложенный из бумажного полотенца для рук. — С тех пор на тот полуостров сбрасывают ленивых матросов, которые отлынивают от работы. — Зачем вы так делаете, старший помощник! — Ловко ты это, Кадзуха. Сибата по достоинству оценил трюк, провернутый старшим помощником. Они, как старшие, ладили друг с другом лучше всего, имея общие темы для обсуждения — подтрунивание над младшими, например. Каэдэхара снял воображаемую шляпу с головы в почтительном жесте. Скара, отмахивающийся от рук Инь Син, которая взяв его лицо в ладони, пыталась разглядеть исчезнувшие ожоги, поймал этот жест и не на шутку рассердился. Все это было затеяно для того, чтобы матросы не расслаблялись, а он хотел всего лишь поесть! — Руки прочь, склизкий мальчишка, — прошипела Инь Син, пальцами раскрыв его веко, чтобы взглянуть на зрачки. — Я не склизкий, и не прикасайся ко мне! — Вот это у тебя пыл, малой. Давно говорила, что с таким характером тебя к Ибуки в вооруженный отряд отправлять надо, — со смешком бросила Бэй Доу. Ибуки бросил быстрый взгляд на Скару. — Капитан, как его к Ибуки-сану… — сказал тот самый матрос, который принес слух о сбежавшем наследнике Райден. — Даже не меня? Спорит еще? — А ты метил, что ли? — удивилась Бэй Доу. — Допустим, нет… А вдруг Ибуки не хочет его в свой отряд, — по-лисьи сщурил глаза юноша, обратив взгляд на тихо сидящего себе Ибуки. — Это я не хочу быть в вашем поганом отряде, — не удержался Скара. — Нам за любую ругань прилетало по рту грязной тряпкой, — морщится матрос оскорбленно, впервые услышав что-то от Скары. — Оно и понятно, чего вы такие затюканные тут все, — Скара обвел его и Люши взглядом. Бэй Доу наблюдала за ними со странным выражением лица, она то улыбалась, то мотала головой. Знакомства ее подопечных с каждым разом выдавались все интереснее. — Капитан! — взревел светлый юноша, повернувшись к прячущей задорную улыбку за чашой с водой Бэй Доу. Матрос несерьезно замахал кулаками, вскакивая с места, и Люши ухватился за него обеими руками. Ибуки, сидевший по другую от него сторону, схватил его за предплечье рукой, усаживая на место одним движением. — Хочешь размять кулаки, тут полно желающих, только от меня отстань, — грубо бросил Скара. — За это будешь наказан, — вдруг опомнилась Бэй Доу, взглянув на него с укоризной. — Что? Скара посмотрел на остальных. Веселый третий помощник смотрел на него со вскинутыми бровями, Люши ошарашено таращился, но почему-то на Бэй Доу, а матрос-подстрекатель пытался сдержать уличительную улыбку. Ибуки тоже смотрел с дымкой удивленной заинтересованности. — Ты использовал запретное слово, — «прошептал» матрос без имени и снисходительно кивнул, мол, не беспокойся, с каждым бывает. Бэй Доу пустила череду непрекращающихся цоканий, и Скара совсем запутался. — У вас отвратительное чувство юмора, потому что это самая ужасная шутка, доселе услышанных мной. Третий помощник, будто поняв, в чем дело, улыбнулся, покачал головой. — Нет, Скара, за такое нарушение матросы бывают наказаны, — вставшая за спиной Инь Син так и продолжила там стоять. — И что вы сделаете? Привяжите к мачте вверх ногами? — он закатил глаза. — Думаю, худшее наказание для него — это заставить его улыбаться. — поделился своим мнением гадкий матрос, несмотря на то что они впервые видятся. — Я вот никогда не видел, как он улыбается. Вы только представьте это, — юноша, закрыв один глаз, спрятал за ладонью вторую половину лица Скары, пытаясь представить, что за ладонью у новенького растянутые в улыбке губы. — А тебе, видимо, никогда люди не улыбались, раз хочешь на меня посмотреть. Бедный, никому не сдавшийся… Кто ты вообще такой, кстати? — Скара привередливо глянул на него. Больно активный был этот матрос, которого он в глаза не видел все эти дни. — Ц-ц-ц, Люши, а я думал, ты ему про меня рассказывал, — теперь матрос был тем, кто, сложив руки на груди, по-доброму-недовольно смотрел на товарища. — Рассказывал! — возразил Люши. — Это Рено, который помогал капитану выводить судно из штормовых вод. Он из Фонтейна, но остался в Ли Юэ по поручению капитана. Он очень находчивый. Рено гордо выпятил грудь, кивая на каждое приятное ушам слово. — Еще расскажи, как я дедушку у прилавка с камнями выручил, — подметил он. — Еще он дедушку у прилавка с камнями выручил, — дополнил Люши. — Представь, его хотели ограбить. Не впечатленный Скара смотрел на них как на двоих клоунов, которые сейчас как раз набирали популярность в Фонтейне. Но стоило признать, Рено действительно походил на кого-то юркого и шустрого. — Я еще делал вклады в наше судно. — Помогал деньгами родителей? Как благородно, — бесцветно отреагировал Скара. — Эй, вообще-то я внес очень важную деталь, — Рено поднял палец наверх. — Парус видишь? — показал он на верх фок-мачты, которую едва можно было отличить от ночного неба. — Я знаю, что у вас всего в достатке. Вы используете сукно для грязной работы, — ответил Скара, не заинтересованный в выслушивании его успехов. — Да, но ты послушай. Посмотри внимательно, — не унимался тот. Скара показательно прищурился, Рено и так знал, что ничегошеньки там не видно, но продолжил: — Эмблему видишь? — он сам встал рядом, тоже щурясь на парус, — полоска справа, вдоль кругляшка чуть ниже. — после напряженного вглядывания он выдал: — Я тоже не вижу, — и, пожав плечами, плюхнулся обратно на стул. Люши прыснул в ладонь. — Довольно вам, ребята, — включился Сибата, отошедший от своего мрачного настроения и теперь мягко улыбающийся уставшими глазами, — так вы делаете лишь хуже. Он растянулся на своем стуле и посмотрел на Скару, кивнув, так, по-братски. И Скара невольно опустил напряженно вздернутые плечи, бросил взгляд на старпома. Каэдэхара все время просидел тихо, откинувшись на спинку своего стула и поддевая пальцем кораблик на столе, но в опущенных глазах и слабой мимике Скара уловил какие-то нотки внутреннего умиротворения. Далекие крики разрушили всю атмосферу. Каэдэхара и Сибата были первые, кто отреагировал, но второй сразу вскочил, посмотрев себе за спину, где за бортом корабля должна была быть палуба и миллелиты, сторожившие ее. Одинокий огонек приближался издалека, и, прищурившись, Сибата распознал члена их экипажа, будто бегущего от чего-то. — Сибата! Капитан! Скорее! Юнга остановился на краю выступа, откашлялся, задыхаясь от бега. — Люди из Снежной… Второй помощник…