Юнга

У Скары было всего два выбора: подняться в воронье гнездо, где он смотрел бы на всех свысока, или запереться в своей каюте, будто в келье, в которой занимался самосовершенствованием смотрел в окно. Но путь наверх был отрезан им же, когда нежелательные гости оккупировали эту территорию, а каюта… просто давила своим приевшимся декором. Но Скара был вынужден что-то предпринять, потому что отрезанные от мира матросы с секунды на секунду могли подать признаки угнетения, и Скару прорезали бы не только багряные глаза, но и черный глаз капитана. Бэй Доу, к счастью, похлопала Каэдэхару по плечу и, потянувшись, скрылась в своей каюте. Скара опомнился и шагнул назад, зацепился за упавший конец веревки и взглянул наверх. Рено был в двух минутах от того, чтобы начать бросаться проклятьями, точно как это делал Хай Лун в свое присутствие. Широким шагом он дошел до каюты, скрылся за седзи, бесшумно, насколько это было возможно, задвинув их за собой. Он старался избегать Каэдэхару. От тщательно продуманного плана «поймать его, найти разницу в воздухе в его присутствии и смыться» осталось только «смыться» и добавилось подгоняющее «как можно скорее». Теперь он хотел быть как можно дальше от него. Будто попавшись на этот раз на глаза, Скара напомнит о себе, и старпом засекший беглеца, пробудится и побежит докладывать Бэй Доу. Не хватало ему дополнительного подопечного, который по оговорке ел проклятых птиц по наставлению матери — которая еще и правительница Инадзумы — на завтрак, обед и ужин и профессионально швырялся предметами в птиц и людей. Намеренно ли случайно ли, Каэдэхара посвятил его в свою тайну и не одну… И Скара понятия не имел, что теперь с этим делать. Использовать эту информацию в своих целях было себе дороже, манипулировать Каэдэхарой стал бы только глупец, целесообразнее было молчать, разглядывать облака из окна каюты, а еще лучше выполнить свою часть уговора с Бэй Доу и раствориться в воздухе как только на горизонте замаячит Сумеру. Скара слышал движение за дверью, Каэдэхара зашагал куда-то, по звукам — в его в сторону, но прошел немного и остановился. Как оказалось, поднял голову вверх — веревочная лестница, перерезанная с одной стороны болталась на воздухе и лениво гладила пол своим концом. — Старший помощник! — закричал Рено сверху, размахивая рукой. — Старший помощник, мы здесь! Секунды тянулись минутами. Судно поскрипывало, голос Рено приглушенно доносился с выси вороньего гнезда, но Каэдэхара не сделал ни-че-го, что послужило бы помощью застрявшим матросам, наоборот, двинулся дальше. И двигался он сжав руки в кулаки, расправив плечи и не оглядываясь. В это утро его невозможно было узнать. Скара, застывший в собственной каюте, прислушивался к палубе и ждал, пока тот пройдет мимо. Считал шаги, уставившись в дощатый пол перед шкафом, в который он аккуратно сложил данную Каэдэхарой накидку и миниатюрный кораблик, и зеркалом, в которое он не гляделся, обратился весь в слух, пытаясь уловить каждое шевеление самурайских одежд и перезвон старой катаны. Шаг, второй, третий, и он остановился. Скара едва скосил глаза к окну, намеренно не глядя в зеркало перед собой, где в отражении увидел бы себя и то, что происходит в метре от тонкой двери. Седзи как по маслу откатились в стороны, и свет ударил прямо Скаре в спину. Не удержался и поднял глаза к отражению: Каэдэхара стоял за порогом его каюты, задвинув за собой дверь. Сухой в своих эмоциях, твердый в своих намерениях сейчас Каэдэхара с потемневшей скулой создавал впечатление решительного человека, приказу которого нельзя было ослушаться. Они молчали по ощущениям несколько минут, хотя с затворения двери прошло несколько секунд. — В нарядных одеждах и тануки — знать. Хорошо выглядишь, — бросил Каэдэхара. Скара не раз удивлялся как таким безобидным тоном Каэдэхара умудрялся жалить словами. Скара дернул уголком губ, вспомнив, как ее обожгло ударом чужого кулака. От ее раны осталось только воспоминание. — Ты тоже, — вернул он, даже не успев подумать, — тебе к лицу болотно-синий. Глупо и рискованно, но он говорил машинально. Мозг реагировал по сложившейся многими годами привычке. По губам в зеркале растеклась ироничная усмешка, и Скара, впившийся взглядом в чужое отражение, с трудом оторвался от нее и обернулся. — Ты соврал Бэй Доу, — сказал он в лоб, пытаясь прочитать чужое лицо, чужие глаза и чужие губы, — про письмо, ты ведь читал его. — Рано или поздно я бы ознакомился с его содержанием, — старпом повел плечами, бросив короткий взгляд на убранство каюты. — Ты хотел меня подловить? — Конкретизировать положение для себя. Может, у тебя уже есть план, чтобы угрожать мне раскрытием… — он замялся, не зная какие подобрать слова, — если разболтаю о твоей лжи. Каэдэхара ответил не сразу, окинул с головы до пят взглядом. — Я сам построил себя в твоих глазах, но фигура вышла… бесчестная, — при этом в глазах старпома он видел прищур, еле уловимый, протиснувшийся через крошечные морщинки на веках. Не сказать, что Каэдэхара был сильно рад. — Я пришел узнать о настроении экипажа, что говорят они? — Допускают, что у тебя под волосами звериные уши, из-за которых ты все слышишь, и, может, третий глаз на затылке. Снова прищур кленовых глаз. Скаре казалось, что сейчас не время для праздных бесед. Не дожидаясь ответа, он сказал: — Ты соврал Бэй Доу. — А ты соврал всему экипажу. Шах и мат. Скара действительно был не лучше, но он все еще допускал свою ложь, потому что иначе он мог просто быть мертв. Старпом не мог позволить себе такую роскошь. — Но я не старший помощник капитана Алькора. Как ваше судно держится на плаву, если вы все держитесь отдельно? Как мог старпом врать команде и зваться старпомом? Для Скары старпом на корабле был связующим с командой, плечом для опоры, голосом справедливости. Интерес к морской промышленности в детстве поселил в Скаре уверенность в абсолютном доверии между командой, а на деле их связывал только общий быт. — Старший помощник делает все, чего не делает капитан, — объяснил Каэдэхара. — Кормишь их с ложечки? — съязвил Скара. — Защищаю ценой своей жизни. Скара прикусил язык. — Представь себе дерево, — Каэдэхара тем не менее оставался спокоен, — оно держится на стволе, капитан служит стволом для нашего экипажа — листьям. — И где в этой системе ты? — поинтересовался Скара. — Ветки. Листья держатся за ветки, которые являются продолжением ствола. Я — паутина, по которой передвигается паук; крона дерева, на которой держатся листья. Вот только если дерево позволяет листьям упасть, я не могу позволить упасть команде. Скара следил за ним взглядом, когда тот прошел вглубь каюты и выдвинул стул из-за стола, но, к его удивлению, повернул его сиденьем к Скаре. Взявшись забинтованной рукой за спинку, Каэдэхара едва заметно оперся на него. Скаре всегда было интересно, что он прячет за повязкой. — Я уверен почти в каждом члене этого судна. — продолжил старпом. Это почти наводило на мысли, что Скара был не один, кто входил в круг недоверия. — Все члены этого судна уверены во мне, и это помогает им держаться. Это помогает держаться и мне. — И за кого держится Бэй Доу? — спросил Скара, проверяя просторы доступной ему информации. Каэдэхара промолчал. Они ткнулись в границу. Скаре не нравилась неопределенность. Переплетения их отношений с капитаном вызывали сумбур в голове: Бэй Доу говорила загадками, Каэдэхара не говорил ничего вовсе. При свете эти двое играли за одну сторону, но в тени становились напротив друг друга, и Скара оказывался где-то вне игрового поля. Бэй Доу тянула его к себе своим уговором, Каэдэхара же покидал свою позицию и бродил вокруг, пока только изучая. И в этом было его преимущество, потому что теперь он знал больше. И присутствие сейчас старпома в каюте означало, что пришло время принять сторону, что их персональная игра «распланируй весь диалог в голове, чтобы вывести собеседника на чистую воду, и сдай себя одним неверным словом» подошла к концу, в котором он, Скара, остался проигравшим. Каэдэхара, если хорошо подумать, был опытным игроком. — И это доверие? Как они могут держаться за тебя, если даже не знают, оставишь ты их умирать или вернешься с подмогой? — Станут ли они крепче, если узнают, что печалило меня, а что меня радовало? Станут ли, если узнают о неподтвержденных подозрениях старшего по чину? Они держатся за меня, потому что знают не это, а то, что я каждую ночь сторожу их сон. Экипаж разобщится, и если я окажусь неправ, — глаза Каэдэхары видели не Скару, не каюту, а что-то другое. Он смотрел сквозь, будто то самое «неправ» уже случилось, — я самовольно покину свой пост. — Я и не прошу тебя водить дружбу с этими недалекими, но ты, — Скара смерил его взглядом, пытаясь найти в голове то самое слово, которое обличило бы его чувство, — ты будто и не часть команды. Его оказалось легко найти, потому что все это время оно было близко самому Скаре. Каэдэхара слегка приподнял брови. — Ты — стена, за которой они прячутся; призрак, кружащий вокруг людей. Ты неосязаем, молчалив и, соответственно, пуст. Экипаж пойдет за тобой? «Хотя чего стоил один Ибуки» — подумалось ему. Вечер, который они провели вместе, прекрасно это продемонстрировал. — Человеческие отношения не всегда строятся на словах, — вопреки сказал Каэдэхара, он переминался с ноги на ногу, сжав пальцами спинку стула. Скара вспомнил, что вчера заехал ему по колену. — В этой гонке два принципа, Скара, и в зависимости от того, какого я буду придерживаться, решится моя судьба и судьба всего судна. — Твой образ непоколебимого героя-защитника продержится недолго, Каэдэхара. Трещины пойдут оттуда, откуда их совсем не ждешь и твои принципы не спасут ни тебя, ни твой любимый экипаж. Дерево срубят и, если от капитана останется хоть пень, от вас не останется ни-че-го. Скара не знал, что на него нашло. Он руководствовался собственной паранойей и страхом привязанности, но Каэдэхара был другим. Единственной его нитью, связывающей его с плаваньем и свободой, был экипаж. И совсем не удивительно, что он прикипел к ним за… сколько лет совместной службы? Это был следующий вопрос, который он хотел бы задать, но в осознанных глазах напротив он понял, что только что сделал. Принял сторону. Нерешительно, но очевидно он сделал шаг в сторону вернувшегося в свете дня в свою игровую позицию Каэдэхары. Старпом не улыбался губами, но Скара был уверен, что в глазах у него что-то изменилось. — Листья питают землю, из которой прорастет новое дерево. И, может, этим деревом будешь ты, Скара? Скара придал себе флегматичный вид, услышав этот вопрос, но не сдержал усталого и ворчливого «Раздражаешь» когда осознал, во что ввязывается. В моменте ему показалось, что это разрядило обстановку и смягчило напряженное лицо старшего помощника. — Ты ведь тоже совсем не часть команды, тогда, мы два отшельника? — спросил старпом. — Или может, ты подпустишь Люши и Рено к себе? — Мне необязательно прибиваться к кому-то, чтобы быть полноценным. — А чтобы быть понятым? Скара бросил на него прямой взгляд. — Какой прок с того, что кто-то меня поймет? Разве это мне что-то даст? Каэдэхара пожал плечами: — Силу. — он сделал шаг назад, и Скара в кои-то веки отмер, переводя внимание на окно. — Не в том значении, которое мы привыкли вкладывать в это слово. — И в каком же тогда? — У этой силы нет материального облика. Это нужно почувствовать, чтобы понять. Стоило ему услышать про чувства, он отмахнулся. — Тебе ведь тоже это незнакомо, — подумал он о его одиноко прячущейся на реях корабля фигуре. Каэдэхара отрешенно смотрел в изножье кровати и неожиданно взглянул на него. Ответ его был лаконичным: — Теперь — да. Каэдэхара потерял близкого человека рукой Райден. И если кто-то носящий ту же фамилию, находился рядом, отчужденность старпома не становилось чем-то удивительным. Гадкое чувство вины держало за глотку, и Скара не торопился от него избавляться, сначала пытаясь понять, как ему себя вести. Становились ли они двумя бессильными одиночками, которые теряли все, к чему прикасались? Скара так не считал. Были люди, которые подхватили бы Каэдэхару в падении и окружили бы заботой. В жизни Скары было так мало людей, что даже возню с Люши он считал за с трудом сформировавшиеся хлипкие, но отношения. Но Люши бы его не подхватил. То, что было между ними, являлось результатом страха и вынужденного наставничества. Подумав о падении, сознание вдруг подсунуло ему воспоминание. Он ведь падал и здесь, на корабле, прямо из вороньего гнезда, откуда он сам добровольно выпрыгнул полчаса, а то и час назад. Он ведь так и не разбился. Каэдэхара его перехватил. — Мы выдвигаемся завтра с рассветом, — осведомил старпом. — Советую закончить все дела до конца сегодняшнего дня. — Меня ничего не связывает с этим местом, — произнес тот равнодушно. Старпом посмотрел на него пытливым взглядом и что-то решил у себя в голове. — Помнишь я задал тебе один вопрос на палубе? — спросил он. — Твой ответ был отрицательным. Скара задумался и тут же вспомнил тот разговор и ночь, легшую на плечи покрывалом облегчения. Как бы он ни упирался, она отдавала чем-то дразнящимся в груди, запахом хвои и влажной травы, тем самым, который разносило прохладным ветром по лесной поляне. От воспоминания о задорном поединке и простом, но таком непривычном перекусе его оторвал легкий голос Каэдэхары. — Я— — Да, — ответил Скара, — мой ответ был отрицательным. И Скара еще много раз ответил бы на этот вопрос, если бы каждый раз случалась та ночь. Так звучал истосковавшийся по свободе пленник. Губы старпома едва заметно изогнулись, и он коротко выдохнул. Не стал рыть глубже. Была у них эта манера в общении — отвечать неясно, чтобы собеседник искал то, что ему нужно в предложениях, жестах, взглядах в зависимости от обстоятельств. Скара научился этому у Каэдэхары, надеялся вызвать раздражение, такое же, какое оно бывало у него самого, когда старпом отвечал не по делу. Только потом он понял, что каждый данный Каэдэхарой ответ — частичка, которой Скара должен найти место в полной картине. Старпом вознамерился уйти, вернул стул на свое место и вдруг полуобернулся. Как это всегда и случалось, все всплывало в голове именно в момент прощания. Разговор все никак не мог прекратиться. — Бэй Доу оставила за мной наказание для тебя. Скара ослабил скрещенные на груди руки. В памяти всплыла девятихвостка, от которой оставались шрамы и рваные порезы. Неужели за два неудачных слова ему предстояло собрать парочку ударов плетью? Он хмыкнул задушенно. — И что ты сделаешь? Ткнешь своим мечом? Изобьешь девятихвосткой? Как мне казалось, Бэй Доу занимается наказанием матросов, — сказал он деланно невозмутимо, сделав шаг за ним. Каэдэхаре бы ни за что не позволил. А Бэй Доу и подавно. — Только тех, кого ей жалко. Старпом бросил это вскользь и повернулся к двери, давая понять, что худшее будет надвигаться вместе с ночью. Был еще один минус, который Скара поспешил добавить в копилочку недостатков Бэй Доу. Лицемерие. Кем она себя считала, чтобы жалеть кого-то. Пока он не ушел, Скара вернул ему снова ворчливое: — Худшее наказание — дополнительные часы с тобой. Но и это не вызвало никакой реакции. Была ли это попытка задеть или зацепить — неизвестно, но Скаре хотелось оставить последнее слово за собой. И даже так что-то его не устраивало. — Я не проигрывал, — в итоге выдохнул он. Кадзуха остановился. Скара продолжил: — Условие было — умышленно не вредить. Я не проигрывал, сделка еще в силе. Скара не видел ничего по его затылку и не мог угадать эмоций на его лице, но старпом чуть опустил голову — Скара решил интерпретировать это как кивок — и вышел из каюты, затвердев в поступи. Теперь он находился под покровительством старшего помощника, но знание этого расползалось горечью в основании языка. Убавившаяся тревожность была в новинку. Он долго пытался вынести что-то для себя из разговора с Каэдэхарой, но возвращался только к чувству, будто он что-то упускает. Почему же Скара был так уверен, что кто-то из команды нанесет удар? Бэй Доу вызывала много подозрений, профос вызывал желание выброситься за борт. Скара не хотел причислять себя к команде и вести тайные игры за чью-то сторону, но что-то на инстинктивном уровне говорило не сторониться старпома так отчаянно. Он провел остаток дня у себя, и когда разглядывал стул, на который опирался Каэдэхара, увидел что-то на сиденье. Подскочил, понимая, что до старпома этого в комнате не было, и крадучись, выдвинул стул. Книга в мягком истрепанном переплете. За одним удивлением последовало второе вперемешку с волнением. Надпись на обороте гласила: «Ядро марионетки».

*

—… ты тяни справа, а я слева, — указывал Рено где-то на палубе. — Чуть медленнее, — поправлял Люши. С вечером вернулись отбывшие служивцы Алькора. Команда готовилась к отплытию, водружая на палубу коробки и ящики. Проверялись паруса, навигационные приборы, двигатели, помпы, стоки и батареи. Матросы были в трюме, на палубе, на реях и лестницах. Кому-то повезло меньше: пришлось спуститься к сборным цистернам ниже трюма для проверки канализационных труб и слива нечистот — перед этим избранный матрос размялся и попрощался с товарищами. Люши как-то рассказывал, что раньше в качестве наказания провинившихся запирали в гальюне, потому что вонь там стояла невыносимая. Но с новым финансированием и с ним произошли некоторые изменения, из-за которых Рено перестал бояться свалиться в напольную дыру. Скара выполз из каюты только когда экипаж сделал перерыв на ужин, к которому созвал Демин. На столе была жареная рыба да солонина, которую они ели, когда не заморачивались с едой. Аппетита не было, а экипаж что-то бурно обсуждал. Белая макушка Рено была заметнее всех: поднявшись со своего места, он бурно что-то рассказывал — о том, как юнга прибежал с вестью о нападении на второго помощника; как застрял с Люши в вороньем гнезде. Скара только и подумал о том, кто и когда их оттуда снял. Из-за Рено было видно Хай Луна, который ковырял пальцами рыбу. — Какие нелюди к нам пожаловали, — прервал он увлекательный рассказ о чьем-то хулиганстве, заметив Скару. — Его еще не выперли отсюда? Когда все обернулись, Скара непринужденно встал рядом с Люши и спросил Рено: — Кто мусор обратно на палубу поднял? — глаза Рено забегали, Скара впервые видел его растерявшимся. — Или вы решили одну кость дважды погрызть? Рено посмотрел на Хай Луна, пытаясь сказать что-то, что не было «о, а, эм». Он потер висок, вызывая взглядом Люши спасти ситуацию, пока Хай Лун не взялся за физическую расправу. — Скара! — позвал Люши с вынужденным энтузиазмом. — Как видишь наша команда снова в полном составе. Он крутился на своем месте, а потом подвинулся и похлопал по освободившейся поверхности рядом с собой. Скара, окинув юношу и его руку взглядом, неохотно перекинул ногу через скамью, чтобы сесть. Помимо Хай Луна, за столом оказался Чжун Цзо, с которым они повздорили на второй же день пребывания Скары на корабле, Фу Жун, с которой они все время пересекались взглядами, и Сибата, который занимался быстрым перекусом. По палубе блуждали одинокие матросы и парочка членов отряда — Ибуки был занят беседой с вернувшимися товарищами. — Форму ему нашу дали! Может, еще штурвал ему уступить? — взялся за свое Хай Лун. — Это в твоем стиле — уступить штурвал человеку, который совсем в этом не разбирается, — отрезал Скара. — А у тебя язык чешется, что на все своим мнением делишься? — То, что у тебя мозгов маловато — не мнение, это — факт. — Ах ты сучий— — Хай Лун, сядь обратно. Сибата строго остановил его, и штурман завис в привставшем положении с протянутой к тарелке рукой, а потом Сибата еще и на Скару взглянул неодобрительно, чтобы тоже не распылял пыл неуравновешенного старшего. — Я не понимаю, как этого отпрыска можно было взять на корабль да и не запрячь как следует! — запричитал штурман, взяв еще одну рыбу себе в тарелку. — Людям свойственно вести себя так, когда им некомфортно, — попытался оправдать его Рено, посмотрев на Скару и пожав плечами в непонимании, как еще отвести внимание Хай Луна. Скара удивился этому жесту, потому что и суток не прошло, как он оставил их с Люши плавиться на солнце. — У вас в Фонтейне это так называется? — не оставил Хай Лун. Рено похлопал глазами. — А как еще? — Да он птиц в полете без ружья убивает, — настоял мужчина. — Хай Лун, ты думаешь курица, которую мы едим сама в печь прыгает? Рыба добровольно в сети ловится? От доброты душевной? — со вздохом вмешался Сибата. — Хватить защищать этого злопакостника, я этого маленького пиз— Третий помощник втолкал ему в рот лепешку с лицом привыкшего человека. — В другой раз, Хай Лун. Бурчание штурмана продолжилось невнятно и Рено похихикав с него, подвинулся к Скаре: — Он меня однажды три раза послал за тряпкой, чтобы я рядом со штурвалом пол вытер, а у меня спина и так чуть ли не скрипела. — поделился он, наверное, чтобы Скара не расстраивался тому, что бранят его одного. — Я мало того что пол не вытер, так еще и врезался в его штурвал, когда шнырял вокруг. Меня еще никто так не отделывал, даже стыдно стало, а потом в потоке ора он не смог с первого раза выговорить «Обалдуй приблудный» и я чуть не лопнул от смеха. — произнося ругательство, Рено понизил свой голос. Скара зацепился за это. — Потом он запустил в меня гаечным ключом. Люши пододвинулся к ним, услышав только последнюю часть рассказа. — Он подобрел с того времени. — Кто подсунул мне это говно? — послышалось с другой стороны стола. Скара наблюдал за этим со скепсисом, тогда как Рено ушел под стол, зажав рот ладонью. Люши с невозмутимым лицом, но пунцовыми щеками, поправлял свою чистую тарелку и приборы. — Он после остановок в Ли Юэ начинает браниться, — объяснился Люши. — И наказан я. Люши поглядел на него, собираясь что-то сказать. — Думаю, капитан Бэй Доу просто хочет убедиться, что может тебе доверять, а для этого тебя надо проучить, — он неуверенно высказал свою мысль. Голос его стал еще тише, когда он продолжил: — Напугать тебя, чтобы ты не вздумал ее предавать? Скара не мог судить, ведь наказания еще не было. Он посмотрел вокруг. — Чжун Цзо, жениться не собираешься? — вдруг спросил Рено, поднимаясь на скамью рядом со Скарой. От него хлынуло запахом орехов и коры дерева — не то что Скара ожидал. Чжун Цзо махнул рукой, чтобы даже не начинал. — Меня родные доканали этим вопросом, хоть ты оставь меня. — Ты в сторону Фу Жун-то поглядывай, — подмигнул Рено, чтобы та этого не увидела. — А то она вьется вокруг Скары, еще немного и он разобьет ей сердце. Ни разу вызов на поединок не принял. Чжун Цзо накрыл глаза ладонью, выражая не то стыд, не то удрученность, ясно было одно — тему хотелось быстрее закрыть. Фу Жун зыркнула зло на сокомандников, собираясь огрызнуться, но сдержалась в последний момент, посчитав достаточным красноречивый взгляд. Скара снова посмотрел по сторонам. Удовлетворен он не был. Остаток вечера прошел спокойно. Экипаж обмяк после суматошных сборов и отправился на боковую, потому что с рассветом каждый должен был быть на ногах. Скара повозился на палубе какое-то время, глотнул воды и как раз придумывал себе новое занятие, когда услышал брошенное кому-то «прихвачу орешков и догоню» и почувствовал на себе взгляд. Это был Рено, который, отправив Люши в трюм, уставился на него с нечитаемым лицом. — Чего тебе? — прямо спросил Скара. — Это было грубо, — коротко сказал тот без привычных смешинок. Его голос звучал иначе обычного: тихо и ровно. И притупленный свет бросал тени на глаза. — Что конкретно? — не удивился Скара. Все его слова и действия вдоль и поперек были грубыми, злыми, насмешливыми, жестокими и что там еще про него говорят. — То, что ты сделал утром. Вот и оно. Скара все ждал последствий. Людям всегда кажется, что им что-то должны. Абсурдно звучит, но от отказов они отказывались. Так и Рено решил, что Скара не отказался бы от его компании. — Чего ты еще ожидал? Я ведь плохой, — пожал он плечами, применяя обычный ярлык, который на него вешали. Старую безымянную версию это сильно расстроило бы, но Скара устал расстраиваться. Он вырвал себе сердце и обличил его в сталь. Брови Рено полетели верх, и губы слегка приоткрылись. В следующую секунду он уже хмурился. — Ты что, теперь думаешь, что это должно стать твоим девизом? «Мне можно делать гадости, я ведь плохой». С чего ты решил, что ты плохой? А? — Мне можно делать гадости, — повторил Скара, иначе услышав эту фразу. — А вот что я тебе скажу, ничегошеньки ты не плохой, понял? Это я плохой, понял? — Рено всплеснул руками. — Теперь я буду подсаливать тебе еду и подсовывать сладкое, вместо горячего. У Скары задрожали ноздри. Если сначала он говорил с равнодушным смирением о своем устоявшемся образе в глазах других, то сейчас что-то ударилось об это равнодушие, образовав едва заметную волнение. Он чуть не засмеялся. Рено не мог быть серьезен. — Ты такой злой, поверить не могу, — сказал Скара и отвернулся, но расширившиеся глаза, кажется, заметили эту перемену. И Рено с хмуростью опешившего человека, обошел его, чтобы посмотреть в лицо. Скара отвернулся еще раз и зашагал к каюте, а тот последовал за ним. — Чего увязался? Отстань от меня, — сказал Скара, взявшись за шляпу. — Интересно, что это у тебя на лице, — пытаясь не отставать от быстрого шага Скары, пробормотал Рено. — Что там? — Скара неожиданно остановился, тронув щеку. Однажды у него действительно вылезла странная вязь на лице, напоминавшая не то молнию, не то цветение сакуры. Рено не успев среагировать, ушел немного вперед. — Мне показалось, что ты улыбнулся, — похлопал он глазами. Скара вернул ему пару хлопков. — Чушь. Тебе показалось. — Нет, я точно видел! — Это твои бредни про улыбки. Уже мерещится повсюду. Их возня на палубе возобновилась. Скара уходил, Рено — за ним, пытаясь ухватиться на плечо. — Тебе весело из-за того, что я буду портить тебе жизнь? Это ненормально, ты знаешь? — спросил Рено, не сбавляя шага. — Ты нелепый, оставь меня в покое. — Скара сбросил его руку. — Мне стоит взять у тебя парочку уроков, чтобы быть таким же грубым, — Рено наклонился, чтобы видеть под шляпой. Скара отвел лицо. — Нечем тут гордиться. — А ты бери уроки у меня, я вот уже два раза притворился, что не услышал от тебя «отстань». Нет, лучше я позову Люши. Когда он попытался отодвинуть руку Скары от шляпы, они сцепились. — Это было один раз. — прошипел Скара. — Отцепись. — Какая разница, если смысл один? Они неловко перехватывали руки друг друга, отбрасывая их в стороны, и Рено не выдержал первым: — Признай, что улыбнулся! — Иди и попроси Люши тебе улыбнуться! Рено запыхтел, больше вымещая на нем негодование, а Скара не оставался в долгу. Сейчас от призрака улыбки на лице не было ничего, если Рено так хотел ее увидеть. Это была вторая драка за сутки, но она хотя бы не оставляла травм. Дело было за малым — не оставить обделенному улыбками Рено синяков. — У тебя нет друзей? Чего хочешь от меня? — спросил Скара. В знак войны вместо ответа Рено зацепил пальцами его шляпу, отбрасывая ее назад. — Хорошо! Допустим, это случилось, — сдался Скара, одной рукой поймав шляпу, а вторую подняв на уровне головы. Он подвергался пыткам похуже, но сдался в детской схватке с подбитым ветром ровесником. Рено остановился, уставившись на него, и сам медленно расплылся в робкой улыбке. Скара почувствовал жар в голове. — Я никому не скажу, — пообещал Рено. И Скара проглотил свое злое «Чего улыбаешься?», которое едва не выплюнул ему в лицо. Все это было очень странным. Скара кивнул мол верю, а теперь уходи, но тот все стоял и смотрел. — Иди, — сказал он вслух, кивнув куда-то в сторону трюма или полуюта, а может вообще за борт. И Рено ушел. Вприпрыжку. Скара шумно выдохнул, глядя ему вслед. Рено будто действительно был ребенком. И Скару часто это доводило до скрипа в зубах. Наверное потому что он никогда не мог позволить себе быть «просто ребенком». Рено казался человеком, которого избаловали и одновременно обделили вниманием. Слишком беспечным он был. И одиноким тоже, особенно, когда Люши отвлекался на работу — сразу потерянно топтался, разыскивая глазами к кому прибиться. Скара прошелся по палубе снова, посмотрел пару раз куда-то в небо и ушел к себе. Каэдэхара так и не пришел с наказанием. Каэдэхара будто в воздухе испарился.

*

После суетливой отшвартовки, экипаж наконец угомонился. Люши вернули на законное место в вороньем гнезде, а Рено, оставленный без товарища, искал развлечение в других. Скара хоть и предпочитал светлое время проводить снаружи, остался в каюте, перед этим попытавшись найти хоть один знак присутствия старпома. Его он так и не нашел, но услышал от капитана, что Каэдэхара доложил о тридцати присутствующих на судне. Скаре было чем себя занять. Первую половину суток он изучал книгу, оставленную старпомом, вторую половину — умирал от скуки в вороньем гнезде, разглядывая полумесяц. Дни отличались только вмешательствами Рено, но и те перестали приносить какие-либо краски, с Люши они практически не пересекались, про Каэдэхару и речи не шло. Погода не менялась, пейзаж не менялся. Скара по ощущениям вернулся в первые дни на Алькоре, но теперь в ночное время. Его уже не впечатляли беспросторное море и необъятное небо. Каждый день солнце всходило и каждый вечер оно садилось. Текли недели, а они будто не двигались с места, даже птицы и то исчезли. Каэдэхара тоже исчез. Образно. Скара не видел его все эти дни, но по разговорам команды понял, что он появлялся. И это казалось какой-то насмешкой с их стороны — будто все знают, что Скара единственный, с кем Каэдэхара не поддерживает связь. Да и взаимоотношения старпома с экипажем, которые Скара сначала ошибочно посчитал натянутыми, теперь представали перед ним в другом ключе. Они казались более доверительными. А может, это была только верхушка айсберга, о дне которого он не знал. Люши он без сомнений записывал в команду Каэдэхары. У него глаза чуть ли не из орбит вываливались, когда он смотрел на него. Если сначала сомнения по поводу зачисления его к Каэдэхаре, а не к Бэй Доу и присутствовали, то Рено их рассеял тем, что на его фоне Люши был не так близок к капитану. В команде Каэдэхары также был Ибуки, который, кажется, даже не моргал, пока находился рядом с ним, а вот Рено… Рено Скара предпочитал звать ребенком Бэй Доу, поэтому Скара отправил его к ней. Фу Жун тоже была под сомнением— Раздался громкий всплеск воды. Первая мысль — Каэдэхара!— Вторая — глупость первой мысли. Третья — ветер слабый, волн быть не должно. Но всплеск был. Палубу освещала пара огоньков да полумесяц, но с такого расстояния он ничего не мог увидеть, даже если бы прижался к полу гнезда. Внимательно оглядев горизонт, он поспешил спуститься. Палуба была пуста. Он двинулся туда, где по ощущениям раздался всплеск и взглянул на море за бортом. Ничего не было. Только нехорошее предчувствие. Матросы могли броситься в открытое море, лишь потеряв рассудок, что являлось скверным знаком при любом раскладе. Наверное, ему следовало убедиться, что все пассажиры на месте, но подняться вверх по поющей прогибающимися досками лестнице из трюма и приоткрыть скрипящую дверь бесшумно, мало кому удалось бы. Потому матросы отметались. Что говорить о жителях верхней палубы… Если это сбросился Хай Лун, Скара даже не возражал, но цветных пятен в воде не было. Человек не ушел бы так быстро на дно, решил он. Блуждал по палубе еще какое-то время, ежась от скользкого ветра, затем отправился обратно, оборачиваясь на каждой четвертой перекладине веревочной лестницы.

*

Наступил новый день. Скара читал книгу, выглядывал на ужин, поднимался на ночное дежурство. Новый день — книга — ужин — дежурство. Новый день — книга — ужин — деж — Внизу раздался скрип. Скара весь вытянулся от его неожиданности, оторвав подбородок от ладони, на которую опирался, когда вновь уставился на вытянутую форму полумесяца на небе. Метнул взгляд вниз, напрягшись в глазах. Все было спокойно. Не то раздраженно, не то нервно вздохнув, он спустился вниз и с приближением к палубе, обнаружил у двери трюма сонного Люши. — Это был ты? — Ты бродишь? Вопросы прозвучали одновременно. Скара посмотрел вокруг, нахмурившись. — Кто-то заглядывал в трюм, — сказал Люши, выходя ближе на палубу. — Я подумал, это ты. Он был в ночной рубашке и штанах, а платка, который в вечернее время он повязывал на запястье, не было. — Кому-то из экипажа не спится, — выдохнул Скара, поняв, что ночным лунатиком оказался кто-то с верхней палубы. Но кому бы пришло в голову убегать из-за скрипа двери. Такое сделал бы Рено, который и так опустошил камбуз и собирался за новой порцией закусок, но он и так должен был быть в трюме. — Где Рено? — спросил он. — Спит. Скара задумался. Мысли привели его к Каэдэхаре, который вел двойную игру, питался вне компании команды и пропадал чаще обычного. Звуки, что слышал Скара легко оправдались бы его присутствием. — Вчера мне показалось, что кто-то прыгнул за борт. Люши вскинул брови. — Ты видел? — Слышал. Всплеск. Люши тут же успокоился. — Это могла быть какая-нибудь большая рыба. Такие часто встречаются. Приняв это к сведению, Скара поплелся к лестнице, чтобы вернуться на пост. Отчего-то мысль о том, что это Каэдэхара, укоренилась в голове Скары, хоть обычно тот и вел себя незаметно… Его окликнули: — Ты куда? — Люши продолжал стоять, потирая предплечье. Скара обернулся. — Обратно. И ты иди, — махнул он рукой. Люши постоял еще пару секунд, растерянно глядя на него, и еще раз оглядевшись, зашагал к лестнице вниз. У двери он снова на секунду обернулся, чтобы посмотреть на Скару. А тот громко вздохнул, дождавшись, пока Люши уйдет. Всю ночь он смотрел на тени палубы, тогда как должен был сторожить линию горизонта.

*

Небо серело и проблескивало свежестью закатника, когда раздался очередной всплеск, за которым громко хлопнули открытые седзи. То была каюта Бэй Доу, а она, очевидно, встала не с той ноги. Скара скучающе следил за ее действиями с высоты птичьего полета: она встала посреди пустой палубы, уперев руки в боки и, набрав полную грудь воздуха, окатила палубу громким криком. — Подъем! — гаркнула она, и Скара даже с такого расстояния понял, что клич такой громкости действительно «разрывал» тишину. Мачту едва ли не затрясло. Звук этот еще отдавался чем-то фантомным на палубе, тишина после этого оседала медленно и нерешительно, как вздыбленный пух. Скара стал смотреть, кто на палубе появится первым, и повернулся к другой стороне. Корабль ожил, топот шагов раздавался где-то внизу, но никто не появлялся, будто долго не мог подняться по лестнице. Вот кажется, что распахнется дверь в трюм, затем внимание привлекает фусума с верхней палубы. Он ждал, что первым будет старпом. Многочисленные шаги приближались, Скара снова посмотрел в сторону трюма, но дверь открылась там, где он этого не ждал. Хай Лун стоял в проходе своей каюты, задрав штаны чуть ли не по грудь. Только после этого открылась дверь трюма и матросы посыпались наверх. Скара цокнул. И вдруг вспомнил о всплеске, который услышал в момент отворения капитанской двери. Бросился на край гнезда, всмотрелся в море. Догадка о сбрасывающихся с борта матросах стала скрестись где-то в затылке. Скара стал считать собравшихся на палубе. Они продолжали выходить, одеваясь на ходу, поправляя волосы или уже расчехляя швабры и вооружаясь тряпками в попытках спрятать зевки. Бэй Доу наблюдала за ними молча. Когда толпа сформировалась и застыла, по палубе прошлась еще одна волна. — Общий сбор! — крикнула она. Экипаж сначала вздрогнул, а потом заозирался, разглядывая друг друга и потирая уши. Скара тоже заметил, что среди вышедших не было некоторых знакомых лиц, или это расстояние мешало ему их рассмотреть. Тогда он попытался пересчитать их по головам, но каждый раз сбивался. Солнце еще не взошло, и он не спешил спускаться, опираясь локтями на борт и очередной раз поражаясь доводящей до дрожи в коленях высоте. Стали открываться другие двери с палубы, и Скара едва не потерял равновесие, когда увидел, что из одной каюты вышли сразу два помощника капитана: Сибата и второй помощник Шу. Бэй Доу сразу перекинулась с ними парой фраз, Сибата получил поручение, а помощник Шу, переодически поправляя очки, внимательно слушал капитана. К тому моменту на палубе появились еще люди, и Скара понял, что значит тридцать человек. Наконец, Бэй Доу закончила с помощником и вернулась на свое место. Она окинула взглядом команду, Скара тоже взглянул. Он не мог найти старпома. — Где Скара?! — крикнула Бэй Доу в третий раз. — Здесь я, — лениво отозвался он сверху, не волнуясь, что она может его не услышать. Кто-то в толпе тихо засмеялся. Задрав голову, Бэй Доу прищурено посмотрела на него. — Что ты там делаешь? Говорила она громко, и ее крики долетали до него, как брошенные снизу мячи. — Дежурю. Она долго на него смотрела, когда он только это сказал, а потом что-то забормотала, обращаясь к экипажу. — Слезай оттуда, пока я не поднялась за тобой! — с чего-то разозлилась она. Тогда он убедился, что странности заметил не он один. Бэй Доу была нервная с самого начала, сбор устроила для объявления, но Скара из чистого упрямства не стал спускаться. Сами его сюда посадили. — Не-а, — ответил он коротко и плюхнулся в край борта, скрываясь из виду. На палубе началась возня, и через несколько минут он увидел, что лестница справа от него, натянулась. В голове возникла мысль снова ее отрезать, но тогда он сам застрял бы в гнезде, откуда его не снял бы даже старпом. Даже если бы хотел. Он все ждал, что появится грозный глаз Бэй Доу, который пригвоздит его к полу, и уже потянулся к запрятанному оружию, но веревочная лестница снова удивила его. Появившимся был Люши. Он смотрел как-то раздосадовано и недовольно. — Скара, идем, — попросил он, не поднимаясь к нему. Еще потрепаннее чем вчера, но в своей форме и с привычной повязкой на голове. — Идем, — Скара поднялся с места, не видя смысла больше упираться. Люши оторопел, видимо, не ожидавший, что Скара согласится так быстро. — Ты что, хотел намеренно позлить капитана? — спросил он, когда они стали спускаться. Наклонился чуть вправо, чтобы хотя бы сбоку увидеть лицо Скары. Тот смотрел перед собой, отвечая честно: — Не знаю. Не хотел спускаться. Люши промолчал, переваривая услышанное. — Она тебя прислала? — спросил Скара теперь, наклоняя голову к Люши. — Сам вызвался, — тихо ответил тот. В груди что-то едва ощутимо стрельнуло. — Им повезло, что это был ты. — признался Скара. — М? Люши вновь подался вправо, вытянувшись. — Я собирался отрезать лестницу, но это был ты. Им повезло. Люши больше не отвечал, но продолжил движение, и Скара мельком посмотрел вниз, чтобы убедиться, что матрос не готовится упасть замертво. Он не сможет его подстраховать еще раз. Но увиденное его ввело в замешательство. Люши чему-то улыбался, не обращая внимания ни на что вокруг. Бэй Доу шумно выдохнула, когда две пары ног спрыгнули на дощатый пол палубы. Потерла переносицу, собираясь с мыслями. Скара украдкой снова посмотрел на толпу. — Братцы, мы покинули с вами Ли Юэ шестнадцать ночей назад, — сказала она и выдержала паузу. Матросы согласились, пересчитывая дни и уточняя не семнадцатая ли была эта. Скара отсчитал, да, семнадцатая, но он ожидал разговора о чьих-то плаваниях среди ночи. Совсем недавно кто-то снова плескался в воде. — Мне сообщили, что не было замечено никаких погодных изменений. — Да, погода стабильная, — сказал кто-то в толпе. — Волнений в море тоже замечено не было, — продолжила она. — Верно, даже улов слабоват… — нашелся кто-то еще в толпе. — Птиц тоже не замечали, — Бэй Доу вылавливала взглядом изменения в лицах своих людей. Команда молча приняла этот факт, пытаясь понять, к чему ведет капитан. — Да их всех наверное этот козырек перебил! — Хай Лун разрушил тишину своим хрипучим голосом, высмотрев Скару. Кто-то в толпе застонал, понимая к чему ведет эта реплика. — Кто тебя такого никчемного еще терпит, — вздохнул Скара, надавив пальцем меж бровей. — Я впечатлен просторами вашего терпения, — сказал он, глядя точно на Бэй Доу. — Что сказал? Говори громче! Погань паскудная, — Хай Лун двинулся к нему. Скара уже раскрыл губы, собираясь сказать громче. — Капитан! — возник Сибата, не позволяя дискуссии продолжиться. — Ничего нет. — только и сказал, Бэй Доу махнула рукой, освобождая, и он встал ближе к экипажу, рядом со вторым помощником. Эти двое уже что-то знали. — Эта была семнадцатая? — спросила Бэй Доу у команды. Те закивали, уверенные, что прошло ровно семнадцать. Солнце уже появилось из-за горизонта, но полумесяц все еще блеклым свидетелем висел на небе. — Забудьте об этом. — огласила Бэй Доу. — Не прошло ни одной ночи. И Скара вдруг кое-что понял. Каждую ночь он глядел на луну, фаза которой ни разу не изменилась. Он стал искать глазами полумесяц. Бэй Доу в то же время подвела итог: — Мы с вами застряли во временной петле.