***
Брагин, судя по всему, задался целью ее откормить. Или хотя бы накормить конкретно сегодня: предложил зайти в ресторан — отказалась, потому что была не голодна, в магазин — отказалась, потому что продукты дома имелись. В результате Олег купил здоровенную сахарную вату и всучил без права отвертеться. Впрочем, он был милостив и согласился помочь. — А ты всех пытаешься накормить, или это только мне так повезло? — иронично уточнила Марина, запихивая в рот очередной кусок ваты. — Только тебе, — в тон отозвался Брагин. — Ой как хорошо. Только у меня эта вата уже из ушей лезет. И пить хочу. Олег засуетился: — Щас организуем, — они как раз проходили мимо очередного вагончика с едой и напитками. — Чай, кофе, потанцуем? — поиграл бровями. — Водка, пиво, полежим, — усмехнулась Нарочинская и, пока мужчина дивился ее познаниям народного творчества (или пытался понять, была ли реплика намеком), уточнила. — Лучше просто воды без газа.***
Когда сахарная вата подошла к концу, Марина достала из сумки влажные салфетки: сначала вытерла руки и лицо себе, потом протянула упаковку Олегу. Он поблагодарил кивком и начал приводить себя в порядок. Нарочинская дождалась, когда Брагин закончит, и все же подняла тему, которая не давала покоя уже несколько дней: — Ты че это вдруг решил-то? — А? — Олег с вопросом посмотрел на нее. — А че, нельзя? Марина выкинула салфетки в урну: — Как-то неожиданно все. — Для меня тоже, — сообщил Брагин. — Но можно подумать, ты не знаешь, че мужикам нравишься, — отвел глаза, будто испугался, и тоже выкинул мусор. — Знаю, — Нарочинская не страдала от недостатка внимания. — Просто, ну… Она так старательно подбирала слова, что Олегу стало смешно: — А я не мужик, что ли? — он фыркнул. Увидев, что ее понимают, Марина расслабилась и возобновила шаг. Брагин последовал ее примеру. — Я не в том смысле. Просто странно, ничего же не было, — она, если честно, чувствовала себя очень глупо. Но хоть неловкость ушла. — Соглаасен, — протянул Олег, не зная, что сказать, и насторожился. — Думаешь, так не бывает? Нарочинская повела плечом: — Бывает, наверное, — сощурилась. — А как же твои многочисленные дамы? — А нет никаких дам больше. — Уже? — хмыкнула она. — Быстро ты. Брагин не повелся: — И не будет, если будешь ты. А быстро я не хочу. — А чего ты хочешь? — пристально посмотрела на него Марина. Он не любил подобные разговоры и обычно всячески их избегал. Но сейчас понимал, что это не вариант. Как минимум потому что Нарочинская. — Нормально хочу, серьезно. Чтобы все по-человечески было. Какое-то время шли молча. А затем Марина произнесла — тихо, в сторону, словно самой себе: — Может ничего не получиться. У Олега сердце пропустило удар. Мужчина вгляделся в лицо Нарочинской и понял, что рано радуется. Нет, она не отказывала. Но и не соглашалась. Скорее рассуждала, пытаясь оценить свалившуюся на нее перспективу. Черт возьми, да никто на его интерес так не реагировал раньше. Никогда. Неприятно. Но надо быть готовым ко всему. — Может. А может получиться. Но только если ты захочешь, Марин, — с несвойственной себе серьезностью ответил Брагин. И эти слова немного успокоили. Наверное, если бы Олег начал бить себя кулаком в грудь, заверяя, что все обязательно получится, это бы оттолкнуло. Но Брагин, кажется, прекрасно осознавал, что предлагает, кому и зачем. Марина не была влюбчивой и на собственном опыте знала, что хорошие отношения могут сложиться и без пылкой влюбленности на первых этапах. Более того — те романы, которые начались у нее со вспышки чувств, закончились плохо. Первый — болью, от которой Нарочинская отходила года полтора, и обещаниями, что «никаких больше отношений» (чего не скажешь в 19). А за второй вообще пришлось расплачиваться карьерой в Америке и ментальным здоровьем. Поэтому отсутствие влюбленности на первых порах Марину не пугало: она знала, что взаимной симпатии достаточно. И отношения такие у Нарочинской, как правило, длились значительно дольше. Симпатия к Олегу у нее имелась, конечно. Вопрос какая: как к человеку в целом, как к другу, как к мужчине?.. Непонятно. И гарантий, что станет понятнее, не было. Потому что Брагин выбивался из всех, кто был до. И потому, что он уже увлекся ею, а она им нет. Да и просто потому, что в таком вопросе не может быть никаких гарантий вовсе. Хотя отношения, начавшиеся с дружбы, часто бывают крепкими. Но это в теории. На деле же… Вопрос был не в сексе как таковом. У Марины случались разовые связи и непродолжительные романы, в том числе по ее инициативе, в том числе с малознакомыми мужчинами. Но тогда она понимала, что долгоиграющих планов на того или иного человека у нее нет. С Олегом же они работали вместе и были друзьями. А уверенности, что они смогут построить что-то стоящее, а если же разругаются, то потом сумеют нормально общаться, у Нарочинской тоже не было. Она вообще уже все голову сломала после того, как Брагин ей открылся. Их дружба, с одной стороны, все упрощала. Особенно если учесть замкнутость Марины. А с другой — только усложняла. Да и не воспринимала Нарочинская Олега как возможного партнера. Во всяком случае пока. И насколько это затянется было непонятно. «Ты пытаешься просчитать то, что просчитать невозможно». — Марин, ты че там? — ворвался в ее мысли Брагин. Нарочинская подняла на него глаза: — Я не знаю, что тебе сказать. И обещать ничего не могу. — Понял, — он попытался улыбнуться. — Ну ты это, не боись, на отказ не обижусь, козни строить не начну. Олег был с ней честен, и Марина подумала, что он имеет право на правду. — Я не говорю про отказ. Просто, — она сделала паузу, — я долго раскачиваюсь в этом смысле. Если раскачиваюсь вообще. Брагин проанализировал услышанное и будто бы даже выдохнул: — Понял. Ты только это, — задумался, пытаясь сформулировать получше, — не заставляй себя короче, если нет, — осознал, что вышло так себе. — Переживу. Нарочинская уставилась на него как на умалишенного: — Ты дурак? — Местами. А че, — Олег приподнял брови, — так заметно? Марина хмыкнула: — Местами. — Ну и ладно, — не расстроился он. — Давай подумаем, куда еще сходить. — Нарочинская уставилась на него с таким изумлением, что стало неловко. — Ну че ты, укушу я тебя, что ли? Не концертом ж единым. Вместе раскачаемся. — Ну давай, — согласилась Марина. Оценила просиявшее лицо и строго добавила. — Брагин, ты учти, я на высоких скоростях не езжу, — надеялась, что он считает метафору. И Олег не подкачал: — Да понял я. Понял.***
С мероприятиями как-то не задалось. Зато Марина и Олег заимели общую привычку — добираться на работу и с работы ногами. Это было не совсем удобно, так как Нарочинская жила далеко, но ездить по летнему зною в машине надоело. Марина остро ощутила это, пока автомобиль был в сервисе, поэтому, забрав его, не спешила снова пользоваться — довольствовалась ногами. И Брагин ее поддержал — он вообще был за любой кипиш. Кроме голодовки, разумеется. Ну, как ногами. До метро пешком, потом на метро, потом от метро снова пешком. Перед сменой Марина добиралась до Олега, потому что он жил близко к Склифу. После Брагин ее провожал, после чего получал приглашение на ужин. На сколько их хватит — не загадывали. Просто наслаждались остатками лета, большую часть которого они уже пропустили. Разговаривали ни о чем и обо всем на свете. Обычно лидировал Олег, потому что он любил травить байки. Нарочинская не возражала — ей нравилось его слушать. К примеру, однажды Брагин улетел в лужу вниз головой. Ему тогда было два, и он решил прокатиться на собаке, которая у них жила. Собака не оценила, Олег нахлебался воды и обиделся на весь свет. Но через несколько лет мама записала его на плавание, где Брагин преодолел нелюбовь к водным пространствам. Даже делал какие-то успехи. А потом увлекся другими видами спорта. — Я вообще неспортивная, — отсмеявшись, сообщила Марина. — Не люблю и не умею. Только танцами два года занималась, но там внушали, что мы толстые. Родители, узнав об этом, меня забрали оттуда. — И правильно сделали. А как с физрой справлялась? Нарочинская усмехнулась: — Брала интеллектом. — Это как? — озадачился Олег. — Точнее медицинскими познаниями. У папы нахваталась. В красках рассказывала, что и где находится, какие последствия будут от разных травм. Одноклассники пугались, отказывались заниматься. В итоге меня усадили на вечную скамейку запасных и в каждый четверти молча ставили четверки. Брагин заржал: — Вот оно — женское коварство. Нет ему границ. — Нормально, — хмыкнула Марина. — У нас женщина физкультуру преподавала. А в медицинском лицее нам сразу сказали, что, кто не хочет спортом заниматься, может в научную деятельность: доклады, рефераты, конференции. — Олег скорчил Бармалейскую физиономию, показывая отношение к подобному времяпрепровождению. — Я и пошла, а потом увлекло. И в Академии те же правила были. Неофициальные, разумеется, но все знали. — Так вот, че ты такая умная, — подытожил Олег. — От безысходности, — с нарочитой драматичностью подтвердила Марина.***
— Нет, ну ты прикинь, — активно жестикулируя, рассказывал Брагин. — Я им путешествие, значит, по нашей богадельне, причем даже без страшилок, а они все равно бледнеют, краснеют и готовы в обморок упасть. Парни причем все трое, как на подбор. Лбы здоровенные. Как они работать-то будут? Нарочинская хмыкнула — знала она Брагинское «без страшилок». Дело обстояло следующим образом: в Склиф на подработку пришли студенты-четверокурсники. А Зименская, ничтоже сумняшеся, велела Олегу провести для них экскурсию, — ну просто чтобы в очередной раз поставить его на место. Отношения Брагина с главврачом стали локальной легендой еще до Марининого появления в институте Склифосовского. — Впечатлительность может пройти с годами. — Но может и не пройти. — Может. Особенно если это не впечатлительность, а гемофобия. Но не у всех же сразу. Олег наморщил лоб: — Да ну ты че, они бы не проучились столько, если бы крови боялись. Да и не успел я им ее показать — меня Хромов попросил ассистировать. — Значит, все-таки рассказывал страшилки, — заключила Нарочинская. — А еще они могли быть голодными и невыспавшимися. Себя вспомни. Брагин улыбнулся: — Это да, — протянул. — Держался чисто на вере в светлое будущее. — И как оно? — усмехнулась Марина. — Полосатое, — Олег тоже усмехнулся. Нарочинская посмотрела на него и внезапно спросила: — Брагин, а ты почему решил врачом стать? — Я-то? Да не знаю, — он почесал затылок. — Я всегда хотел, по-моему. Вообще у меня бабушка терапевтом была, на работу с собой брала. Может, от нее. Мама-то русский и литературу преподавала, а куда мне с моим характером в преподы…. А других авторитетов перед глазами не было, наверное. А че? Марина пожала плечами: — Не помню, спрашивала или нет, — и едва заметно посерьезнела. — Мне все в укор ставили, что я дочь Нарочинского. Я даже не хотела в мед из-за этого поступать, но ни в чем другом все равно себя не видела. Олег считал ее настроение и тоже стал серьезнее: — Да дураки они завистливые. Всем хотелось иметь такого отца, вот и бесились. Это не значит, что ты не можешь быть врачом. — Всю жизнь доказываю обратное, — Нарочинская приподняла уголки губ. Она давно не сомневалась в себе. Но предвзятое отношение, преследующее с детства, периодически задевало. Раньше — часто, сейчас — редко, но все же. — Ты уже всем все доказала, — уверенно отозвался Брагин. — В Склифе так точно. А остальные… да тьфу на них!.. Ты очень хороший нейрохирург, Марин. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза и почему-то зависли. А потом их чуть не снес зазевавшийся велосипедист. Чуть — потому что Олег успел отскочить и утащить за собой Марину. Выругался так, что велосипедист ускорился и умчался с глаз со скоростью, близкой к скорости света. — Брагин, успокойся, — Нарочинская положила руку ему на плечо. — Все хорошо. — Успокоишься тут, — буркнул он. — Ты в порядке? — внимательно просканировал ее с ног до головы. Кажется, даже позвоночник просветил. Марина улыбнулась: — В порядке. Ты опять меня спас. — Два-один, получается, — важно заявил Олег. Он явно пришел в себя. — В твою пользу, — Нарочинская неожиданно потянулась к его лицу и оставила поцелуй на щеке. — Спасибо. У Брагина в глазах будто диско-шары включились. Он наклонился к женщине: — А вообще-то два-два, — тоже поцеловал ее в щеку. — Ты же меня от гриппа вылечила, — в другую. — Без тебя бы помер, — закончил поцелуем в нос. Марина засмеялась, и Олег подумал, что у них все получится.