Абсолютная власть

Палпатин сидел за рабочим столом и просматривал данные о состоянии тяжелой промышленности консорциумов Куата и Фондора, когда коммуникатор заиграл призывным сигналом. Он нажал кнопку, и перед ним возникло небольшое изображение начальника службы безопасности. Тот поклонился канцлеру и произнес.       — Ваше превосходительство, советник, господин Кинман Дориана, просит принять его безотлагательно. «Неужели у Кинмана появилась какая-то дополнительная информация о стороне сепаратистов»? — подумал Палпатин, и ответил.       — Конечно, пусть проходит. Я жду его, — произнес он. Палпатин отключил коммуникатор и отложил документы в сторону, готовясь принимать посетителя. Советник появился в дверях имя крайне взволнованный вид.       — Ваше превосходительство, ваше превосходительство… — едва ли не с порога начал Дориана.       — Да успокойтесь вы, сядьте, — Палпатин показал на кресло перед собой, куда почти с размаху уселся советник, — Выпейте воды, она поможет вам сбалансировать дыхание.       — Спасибо, — проговорил Дориана, хватая стакан с водой, который он опорожнил в один глоток. Палпатин смотрел на него с интересом — какую такую необычную весть принес его помощник, что аж взмок, спеша к нему.       — Ну? — подал голос канцлер. Дориана, испив воды, и отдышавшись как следует, заговорил более обстоятельно.       — Вас вызывают на дебаты, чтобы обсудить вашу инициативу по глобальному и всеобъемлющему реформированию нашей Республики. Инициатор этой заявки, глава «Комитета 2000» Бейл Престор Органа. Согласно закону, он уведомил о своих намерениях спикера галактического Сената Маса Амедду. Дебаты должны состояться завтра. Палпатин потер себя за подбородок. Как неприятно осознавать, что тебе готовят ловушку. Оппозиция явно намеревается первой нанести ему удар в этом противостоянии.       — Мне стало известно, — между тем продолжил Дориана, — Что ряд сенаторов-членов «Комитета 2000» проводят активную агитационную работу среди других представителей. Они уговаривают своих коллег выступить единым фронтом против вас. Дебаты как раз и задумываются для того, чтобы публично обличить вашу позицию по реорганизации республики, и выставить вас в виде жадного до власти плутократа.       — Это я уже понял, — недовольно ответил Палпатин, — Интересно, кто подначил из на эту идею? Вряд ли Бэйл Органа. Нет, он слишком туп для этого. Палпатин поднялся со своего места и подошел к небольшому сейфу у стенки, на которой висела какая-то нарядная декорация. Он открыл дверцу и достал из сейфа папку.       — Впрочем, это совсем неважно, кто является автором интриги, — продолжил он, — Господам нужно преподнести урок. Кинман, — обратился к нему Палпатин, — Здесь, в этой папке, есть определенные материалы, которые заставят уняться любого вольнодумца из числа светочей нашего Сената. Я долгое время не пускал эти материалы вход. Вот… Вы же знаете, я не мстителен, но всему есть пределы. Канцлер положил папку на стол. Дориана оживился от пришедшей к нему в голову идеи.       — Так может быть используем загодя? Сработаем превентивно, так сказать? Палпатин строго взглянул на советника.       — Ни в коем случае! — назидательно произнес он, — Сначала, нам необходимо выяснить весь расклад, который имеется у них на руках. Я не знаю, как долго они готовились, но наверняка и на меня что-то накопали. Так что с нашим ответным ходом мы подождем. Великодушно уступим им право начать. Дориана был слегка расстроен, но все же признал правоту Палпатина.       — Да, конечно, да. Наш компромат, против их компромата. И что получиться, весомей, кто знает? Прежде чем ответить, Палпатин уютно устроился на диванчике рядом со своим рабочим столом, и закинул ногу на ногу.       — Вероятно, они накопали что-то из моего детства. Была там пара-тройка, мм, — он пожевал губами, — Историй. Довольно скандальных, надо признать. Дориана согласился с ним, но все же спросил.       — Но как дела давно минувших дней могут повлиять на настоящее? Это же сколько времени прошло. А хулиганить… ну так вы были подростком, что здесь странного? Палпатин в ответ только усмехнулся.       — Не совсем так. Моему родителю приходилось решать проблемы, которые я ему доставлял, определенным способом. И этот способ, надо сказать откровенно, был нечестным.       — Взятки? — догадался Дориана.       — Ага, — кивнул Палпатин, — Конечно, в иной ситуации кому какое дело до событий полувековой давности? Но не в моем случае, полагаю. Эти деятели вполне могут высосать из мухи банту, и выставить на всеобщее обозрение. Он вздохнул. Мысль о том, что необходимо использовать какие-то нелегальные приемы в политической борьбе, не приносила ему удовлетворения. Но он прекрасно понимал настрой своих оппонентов — они были готовы на все. Палпатин ощутил приступ этой злобной ненависти за то, что разочаровал их в своем отказе от либеральных ценностей, напыщенных по форме и пустых по содержанию. В молодости он с упоением разделял их, когда работал в инициативной команде молодых законодателей. Он посещал лоснившиеся от достатка планеты с твердым демократическим правлением, и восхищался тамошним политическим строем. И лишь много позже он узнал, какой ценой куплен покой и достаток жителей Центральных миров. Он невольно сравнивал Чандриллу, этот гипер развитой мир, очень богатый и влиятельный, играющий большую роль в жизни Галактической Республики, и Татуин. Татуин, бывший черной криминальной дырой, где одну половину населения составлял разномастный уголовный сброд, а вторая половина состояла из несчастных, забитых рабов, бесчисленные поколения живших и умиравших под властью жестоких бандитов из хаттских картелей. Вспомнил он и веселые посиделки пижонов после завершения обучающих семинаров для будущей республиканской элиты, где они буквально обжирались изысканными деликатесами, а в это время в мирах Внешних регионов голодал обездоленный люд, радый даже засохшей корке хлеба. Палпатин тоже тогда ел и шутил, ухлестывая за девушками-сокурсницами. Тогда он не знал о бедствии несовершенной государственной системы, мнившей себя демократическим государством. А когда узнал, то это привело его в ужас. Голос советника вывел его из размышлений.       — Но есть одно важное обстоятельство.       — Какое? — отвлекся Палпатин.       — Ваш представитель, Энакин Скайуокер сейчас должно быть проводит переговоры с Дуку. Результат можно ожидать в любой момент. Палпатин внимательно глянул на Дориану. Несколько помедлив, он произнес.       — Действительно мы им ограничены.       — Что же нам делать — вдруг результаты переговоров появятся в самый разгар событий?       — Верно, — канцлер нервно сжал пальцы рук. Не хотелось бы показывать свою уязвимость. Впрочем, не все ли сейчас равно — он переживает за Энакина как он там справляется?       — Значит так — своим представителем я попрошу быть сенатора Истера Падди, а вас и сенатора Фему Бааб его помощниками. После нашего разговора я свяжусь с ними. Надеюсь, что они мне не откажут. Председателем будет спикер Амедда. Но здесь уже по регламенту. Дориана хмыкнул.       — Должен ли я посвятить их в дела переданной вами папки?       — Пока нет, — быстро ответил Палпатин, — Однако это будет заключительный аккорд данного балагана. До поры до времени приберегите факты. Дориана встал с кресла, прихватив папку подмышку.       — Слушаюсь. Конечно, я буду держать вас в курсе всех телодвижений, произошедших на этих дебатах. Палпатин печально улыбнулся. Он сделал жест рукой, провожая советника.       — Валорум лишился своей должности в два счета, потому что не хотел держать своих врагов подле себя. Считал себя неуязвимым, о которого противники обломают зубы. А сместила его девушка четырнадцати лет. Просто и буднично. Сейчас ей двадцать семь и клыки у нее отросли… Ну, идите, Кинман, и пусть удача сопутствует вам в нашем деле.