Дожди над Рейнтом

      Четвёртый день месяца Листопада выдался жарким. Огромные каменные высотки купались в лучах яркого солнца. Покой безоблачного неба нарушала только пробегающая рябь. Кажется, за последнее время волн стало больше. И все они шли откуда-то из северной части города.       Воспользовавшись тем, что пятый день Листопада жрецы объявили праздником Светозара, — самого почитаемого бога в Рейнте — Чарли отпустила Воронов пораньше. Сейчас она сидела в мягком кожаном кресле и смотрела на открывшуюся панораму города. В офисе было непривычно тихо. До кабинета детектива не долетали даже приглушённые телефонные трели.       Под негромкий бубнёж радио Чарли расслабленно облокотилась на спинку. Давно не выдавалось такого спокойного дня. Эфир был переполнен новостями о предстоящем визите господаря Заречи в Рейнт для мирных переговоров. Страны уже почти два года жили в состоянии холодной войны, и вот, наконец, лёд тронулся. Волновало только обилие противников этих переговоров. Причём, по большей части, именно с зареченской стороны. Чарли надеялась на благоприятный исход. По крайней мере, так они с Дмитрием смогут чаще видеться.       Рука сама собой потянулась к кружке, что так заманчиво стояла на краю стола. Но та оказалась пуста. Чарли и не заметила, как выпила весь кофе. Не скрывая досады, она поставила кружку обратно и потянулась к внутреннему телефону. Однако, как только рука коснулась трубки, голову озарила ещё более досадливая мысль: Лидия тоже ушла домой. Чарли глянула на часы. До приезда Дмитрия сорок минут. Зная дотошную пунктуальность Его Величества, можно не сомневаться, в дверях кабинета он появится ровно в шесть и не минутой позже.       Детектив лениво потянулась и встала с кресла. Варить кофе у неё никогда не получалось: любое взаимодействие с плитой заканчивалось провалом. Поэтому она предпочитала перекладывать эту обязанность на Лидию. Или на кафе, что уютно затесалось между фотомастерской и конторой оценщика произведений искусств, занимая крошечный закуток на пятом этаже. Туда Чарли и направилась.       Дверь офиса бесшумно закрылась, и детектив неспешно прошла по коридору к лифту.       Быстрый взгляд на табло.       «Всё на нижних этажах, — досадливо отметила Чарли, нажимая кнопку «Вниз». — Долго придётся ждать».       — Ну, здравствуй.       Раздавшийся за спиной голос заставил её резко отпрянуть в сторону: к стене. По спине пробежал холод. Волосы встали дыбом. Сердце бешено застучало в груди. Этот мягкий, вкрадчивый голос невозможно спутать ни с чьим.       — Ну, право, Чарли, — Маркус сделал шаг в сторону, преграждая путь к лифтам, — ты ведёшь себя так, будто я убивать тебя пришёл. Расслабься, дорогая.       Чарли заставила себя оторвать взгляд от начищенных мужских ботинок и взглянуть бывшему мужу в глаза.       — Что тебе нужно? — процедила она, делая шаг назад, подальше от Маркуса.       — О, я к тебе с новостями, — красивое, точёное лицо расплылось в приторной улыбке. — И поверь, лучше тебе узнать их сейчас от меня, чем через пару дней от судебного пристава.       Вдох и выдох. Чарли сделала над собой усилие, выпрямилась и разжала кулаки. Она не отрывала взгляда от карих глаз бывшего мужа, пытаясь понять, не блефует ли он. Но нет, Маркус стоял спокойно и выжидающе. С лица не спадало выражение сдержанного торжества.       Ещё один вдох и выдох.       «Ладно, до приезда Дмитрия примерно полчаса. В его присутствии Маркус не позволит себе лишнего».       — Заходи, — Чарли кивнула в сторону двери офиса.       Стены агентства придали смелости. Детектив шла прямо, словно натянутая струна, и не сводила взгляда с широкой спины бывшего мужа.       — Ого! — протянул Маркус, оглядывая просторный офис с огромными панорамными окнами и десятком массивных дубовых столов, на которых громоздились кипы бумаг. — Хорошо это ты устроилась. — Он подошёл к одному из рабочих мест и, проведя пальцами по пыльной печатной машинке, с удивлением оглянулся на Чарли. — А у вас всегда так… безлюдно?       Она не ответила. Только открыла дверь в свой кабинет, приглашая Маркуса войти.       Стрелки на часах показали ровно половину шестого.       «Что же ты так медленно ползёшь?»       — Может, тебе кофе принести? — с прохладной вежливостью поинтересовалась Чарли. Ей нужно было потянуть время.       Маркус развалился в мягком гостевом кресле, закинув ногу на ногу. Высокая подтянутая фигура, острая линия скул, точёный подбородок, густые чёрные волосы, чуть закрывающие уши. Он не выглядел на свой возраст. Только сетка морщинок в уголках миндалевидных глаз выдавала, что ему уже сильно за сорок.       Стряхнув невидимую пыль с рукавов дорогого, идеально сидящего пиджака, Маркус рассмеялся.       — Что я слышу? Вежливость? От тебя? — он снова расплылся в улыбке. — Ох, Чарли, если бы ты всегда была такой, мы бы избежали многих проблем, — делая вид, что утирает слёзы, мужчина откинулся на спинку и расслабленно улыбнулся.       Пропустив колкость мимо ушей, детектив прошла к своему столу и села в кресло. В кабинете стало невыносимо душно. Чарли потянулась, чтобы ослабить галстук, но, едва коснувшись гладкой чёрной ткани, остановилась и просто поправила узел. Не хватало ещё, чтобы Маркус неверно истолковал её жест.       — Ты хотел поговорить, — холодно отчеканила она, глядя, как бывший муж оценивающим взглядом осматривает кабинет, — так говори.       Улыбка на лице Маркуса стала шире, в ней появились нотки злорадства. Он открыл небольшой кожаный портфель, что покоился у него на коленях, достал оттуда папку и, не вставая с кресла, протянул Чарли.       Всего несколько листов. Первый — выписка из больничной карты.       «Эмберли Ревенхайд.       Мать: Чарли Аэлеонора Ревенхайд.       Отец: Дмитрий Кружек»       Далее — общие сведения: рост, вес, состояние здоровья. Его нельзя было охарактеризовать никак иначе, кроме как «критическое». И пометка о том, что девочка рождена на два месяца раньше положенного срока. Чарли отложила лист. Она так часто видела эту выписку, что могла пересказать слово в слово по памяти. Потому что в конце было заключение о смерти. В возрасте полутора месяцев.       Внутри всё сжалось. Каждое упоминание об Эмби отдавалось отчаянным, горестным воем где-то в глубине души. Ребенок был от Маркуса, но Чарли запретила себе об этом думать. В конце концов, в голове укоренилось, что именно Дмитрий — настоящий отец. Оттого потеря была ещё болезненней.       Отогнать душащие воспоминания стоило огромных моральных трудов, но, чуть прикрыв глаза и дав себе немного времени, Чарли всё-таки смогла взять в руки следующий документ. Это оказалось свидетельство некой Софии Курацкой — медсестры из госпиталя при храме Дарии в Заречи. Она рассказывала о том, что два года назад стала свидетелем «вопиющей подделки результатов обследований».              «…Доктор Гшестович, — было записано со слов Софии, — сказал, что девочка появилась на седьмой месяц. И все медсёстры вокруг говорили то же самое…. Я работаю медсестрой уже двадцать лет… Эмберли Ревенхайд была болезным ребёнком… Но родилась в срок… Думаю, доктору заплатили, как и другим…»       Чарли опустила глаза, делая вид, что дочитывает последние строчки. Вдох, выдох.       «Будь спокойна», — мелькнуло в голове.       Хотелось швырнуть бумаги в лицо бывшего мужа, назвать бессердечной скотиной, расцарапать лицо и просто придушить.       «Будь спокойна».       Вдох, выдох. Сердце чуть замедлило темп. Чарли медленно отложила показания свидетеля и подняла взгляд на Маркуса. Тот, казалось, внимательно следил за каждым её движением.       — И? — Чарли сплела пальцы в замок и положила на них подбородок.       Торжествующая улыбка медленно сползла с красивого лица. Маркус явно ожидал другой реакции.       — В каком смысле «и»? — из его голоса пропали даже нотки мягкости. — Ты что, не понимаешь, Чарли?       Маркус резко подался вперёд. Чарли силой подавила желание отстраниться. Она продолжила неподвижно и выжидающе смотреть на бывшего мужа.       — Перед тобой, моя дорогая, — начал он вкрадчиво, — доказательство твоей измены. Я подал на развод в Кветень. В то время, как малышка Эмби, судя по всему, была зачата в Мажец. И вы… Ты и твой вампир, — он скривился, — подтасовали всё так, чтобы юридически я не оказался рогоносцем.       «Малышка Эмби? Да как ты смеешь!» — хотелось крикнуть ему в лицо. Но вместо этого Чарли с холодом ответила:       — Пока что, — её рука неторопливо потянулась к бумагам. Взгляд быстро метнулся на часы. Пятнадцать минут, — я вижу лишь то, что ты нашёл какую-то женщину в госпитале, где у меня принимали роды… — Желтоватые листы едва слышно зашуршали, когда Чарли перекладывала их, делая вид, что ищет нужный. Всем видом она старалась показать, что ни слова Маркуса, ни показания её никак не задевают. — Эта София… Сколько ты ей заплатил за эту ложь?       Лицо Маркуса заострилось. На скулах заиграли желваки, карие глаза сузились в прищуре.       — В отличие тебя, — он сделал на слове акцент, — мне не нужно никому платить. Потому что нечего скрывать.       Чарли не смогла сдержать улыбку.       — Смейся, моя дорогая, смейся, — процедил Маркус, снова натягивая надменную улыбку, — только к следующему заседанию таких свидетелей у меня будет три. А ты знаешь, что это значит.       Внутри все заныло. Чарли снова захотелось скомкать плотную жёлтую бумагу и бросить в самодовольное лицо.       «Что их показания будут рассматриваться в качестве доказательства. Ты нашёл самый подлый из способов, чтобы добраться до моего наследства».       Вдох-выдох.       Кажется, губы всё-таки дрогнули, выдавая накатившее волнение. И Маркус это заметил. Одёрнув пиджак, он снова принял самодовольный вид и продолжил:       — К тому же представь, какой резонанс поднимется, когда история утечёт газетчикам, — он театрально развел руками. — Так и вижу заголовок на первых полосах: «Господарь подкупает врачей, чтобы спасти любовницу от позора».       — Здесь, — указательным пальцем Чарли ткнула в лист с показаниями свидетеля. Жест оказался резче, чем ей хотелось, — нет о нём ни слова.       — О, дорогая! — Маркус посмотрел на бывшую жену, как на несмышленого ребенка. — Стоит только взглянуть на имя отца, и всё встаёт на свои места. — Делая вид, что задумался, он картинно почесал подбородок. — Уж не знаю, не решит ли Его Величество в очередной раз отречься и от тебя после столь громкого скандала. На твоём месте я бы задумался, Чарли, — он метнул на неё колкий взгляд. Голос стал чуть тише, вкрадчивее. — Если твой ненаглядный под давлением… Как это у них называется? — на красивом лице снова отразилась наигранная задумчивость. — Ах, да, вассалов… Сослал тебя обратно в Рейнт и взял в качестве фаворитки ту зареченскую актрису…       — Я сама вернулась в Рейнт, — прервала монолог Чарли и пожалела. Она повелась на его провокацию. Собрав остатки самообладания, детектив холодно добавила, — Так или иначе, он не ты и будет держать своё слово, что бы ни случилось.       — Ну, конечно! — Маркус рассмеялся в ответ. — Да даже если так, Чарли. Вампиры, знаешь ли, не бессмертны…       — Ты сюда угрожать пришёл? — она стиснула кулаки.       — Ни в коем случае! — он замахал руками. — Просто предупреждаю тебя. В жизни, знаешь ли, разное может случиться.       — Убирайся, Маркус!       — А ты заставь. В его глазах мелькнули нехорошие, жестокие нотки. Чарли слишком хорошо их знала. Он только поднялся с кресла, но этого хватило, чтобы она вскочила и попятилась назад.       — Маркус, — властный голос словно гром прокатился по кабинету, — тебя попросили удалиться.       Часы пробили шесть.       — О, Ваше Величество! — протянул Маркус таким сладким голосом, что Чарли чуть не стошнило. — Какая неожиданная встреча, — он склонился в утрированно глубоком поклоне.       Дмитрий стоял в дверях кабинета. На первый взгляд он выглядел как обычный человек: невысокий — чуть выше самой Чарли — и довольно худой. Мягкие, добрые черты лица ярко контрастировали с твёрдым без намёка на высокомерие взглядом и по-военному прямой осанкой. Помимо прочего, в нём не было той утончённой аристократичности, которая присуща вампирам его возраста. И только тянущаяся шлейфом неповторимая аура, от которой бросало в дрожь, раскрывала истинную сущность.       — Я неясно выразился? — с ледяным спокойствием спросил Дмитрий. В отличие от многих зареченцев, на рейнтском он говорил почти без акцента.       — Нет, что вы, — Маркус махнул рукой, — просто мы с Чарли ещё не договорили. Правда ведь, дорогая? — он обернулся. Чарли показалось, что в карих глазах мелькнула угроза.       Присутствие Дмитрия придало уверенности, но, чтобы полностью восстановить самообладание, потребовалось несколько бесконечно долгих мгновений.       Наконец, Чарли выпрямилась и посмотрела в глаза Маркусу.       — Уходи, — твёрдо сказала она.       — Ладно, — нехотя кивнул он, затем снова потянулся к своему портфелю, достал оттуда ещё несколько листов бумаги и положил на стол. — Но ты все же подумай хорошенько обо всем, о чём мы сегодня говорили. — И вальяжной походкой вышел из кабинета, не забыв ещё раз поклониться Дмитрию. Всё так же нарочито карикатурно.       Вампир сделал жест, видимо, охране, оставшейся в офисе, чтобы те проследили за Маркусом, а затем плотно прикрыл дверь в кабинет.       Чарли почувствовала, как силы покинули её. Каждый разговор с бывшим мужем выжимал всё до последней капли. А этот выдался особенно неприятным. Одним движением стянув галстук, она подошла к своему креслу и тяжело в него опустилась. Поняв, что воздуха всё ещё не хватает, детектив расстегнула верхние пуговицы рубашки.       Рука осторожно опустилась на её плечо.       — Ты в порядке? — спросил Дмитрий с сочувствием.       — Да, — соврала Чарли, прикрывая глаза и устало массируя виски.       — Что он хотел?       Без лишних слов она придвинула к вампиру показания свидетельницы. Он, присев на край стола, начал их просматривать. Сама же детектив взяла в руки листы, что Маркус оставил последними: перечень спорного имущества, состоящий, в основном, из наследства Ревенхайдов, которое Чарли получила от своего покойного деда: Фредерика. Недвижимость по всему Рейнту, акции десятка мануфактур, включая те, что производят генераторы, счета в банках и даже родовое гнездо: особняк в получасе ходьбы от башни «Завеса». Фредерик позволил переоборудовать его под музей. Если сложить всё вместе, получится сумма, которая абсолютному большинству рейнтцев даже не снилась. Но для Чарли деньги были не так важны. Пост главы рейнтских «Воронов» позволял полностью покрывать все её потребности. Дело в принципе. Дедушка хотел, чтобы наследницей была именно она. Ни отец, ни Маркус. Только она. К тому же, после всего, что сотворил бывший муж, он вообще недостоин был носить фамилию Ревенхайд.       — Поразительно, — иронично протянула Чарли, смотря на пометки напротив каждого пункта, — он решил великодушно оставить мне акции красильной фабрики, которая вот-вот обанкротится. Зато прикарманить себе всё, что идёт из Врацлавы.       — Мерзавец! — процедил Дмитрий на зареченском, со злостью сжимая документы в руках. — Мало того, что он сотворил, так ещё и Эмби посмел…       — Пожалуйста, хватит.       Её голос прозвучал тихо, почти жалобно. Вампир моментально осёкся.       — Прости. Я не хотел, — мягко проговорил он.       Она махнула рукой, давая понять, что принимает извинения.       Дмитрий наклонился, чтобы взглянуть на список в руках Чарли.       — Это взамен на молчание? — он тряхнул показаниями. Она утвердительно кивнула. — У него три свидетеля? — Чарли снова кивнула, уныло подпирая щёку кулаком.       Тёплая ладонь сжала её холодную. Пальцы переплелись.       — Чер, — нежно обратился к ней вампир, поворачивая к себе. От взгляда родных голубых глаз на душе стало тепло. Она не удержалась от улыбки. Чуть измученной, но улыбки, — мы что-нибудь придумаем.       — Разумеется, — Чарли чуть крепче сжала его руку, — просто… — брови свелись к переносице, — если правда всплывёт, Маркус действительно может лишить меня всего.       Рейнтское законодательство. Как же Чарли его ненавидела. В семьях первородных существовало правило передачи наследства от чародея к чародею. Детектив не была чародейкой. Больше не была. Чтобы убежать в Заречь, она отказалась от своей силы. Маркус, являясь, помимо прочего, её двоюродным дядей, оставался единственным чародеем в семье. Он бы и прибрал всё к рукам после развода, но тут случилось завещание покойного Фредерика Ревенхайда. Два фактора слились вместе, образуя доселе неведанный прецедент, с которым и разбирался рейнтский суд.       — А если оставить всё как есть. Не раскрывать правду. Ты думаешь, после всего, что он с тобой сделал, суд встанет на его сторону из-за какой-то… — Дмитрий на мгновение замялся, — измены?       Чарли прикрыла глаза. Даже мимолётная тень воспоминания заставила тело заныть. Кажется, ребро снова кольнуло болью. Чтобы прогнать наваждение, она тряхнула плечами.       — К сожалению, в Рейнте оскорбленная честь мужа будет более весомым аргументом, чем побои на теле жены. Какими бы серьёзными они ни были. Не убил — и на том спасибо, — медленно и грустно произнесла она. Вампир удрученно покачал головой. — Пока что суд на моей стороне, потому что Маркус первым подал на развод, а главное — без веского на то повода. Они считают, что этим он меня неимоверно оскорбляет. Даже, — под рёбрами снова заныло, — то самое уголовное дело в Заречи не так их взбудоражило.       — Чер…       — Есть и другой момент, — она подняла взгляд. Видимо, в них отразилась навалившаяся усталость, потому что Дмитрий смотрел на неё с сочувствием, — я не хочу ещё больше тебя подставлять. Если эта история всплывёт…       Не дав договорить, вампир осторожно потянул Чарли к себе так, что она вместе с тяжёлым креслом подкатилась прямо в его объятия.       — Обо мне не беспокойся, — спокойно сказал он.       — Я скучала, — прошептала она, вдыхая аромат его парфюма.       — Я тоже, — едва слышно ответил Дмитрий, поглаживая её по спине.