Делай то, что должен

Как бы Кроули ни хотелось выпить чего-нибудь погорячее, — скотч, бренди, бурбон, на худой конец вина или кофе по-венски — пить пришлось именно чай. Хозяин каштанового коттеджа, а именно в этом коттедже жили Азирафаэль с Адамом, прекрасно ориентировался на кухне несмотря на слепоту. Он отработанным движением поставил заварочный чайник на огонь, по запаху выбрал себе и гостю чай и уже успел потянуться к корзинке с кексами; но новый друг его предостерег, посоветовав сейчас не рисковать с едой. Кроули недолго собирался с мыслями. И если даже он сейчас срубит сук, на котором сидит, его это не остановит. Он пойдёт дальше и срубит всю яблочную рощу! Выдохнув, он признался, что его напрягает количество сделанных обследований, странные препараты вместе с их количеством, два из которых полетели в помойку. Он хотел бы изучить всё подробнее. — Также я бы хотел привлечь к этому моего знакомого. Ньют работает на мою сестру. Редкостный случай: голова варит отлично, во многом разбирается, можно даже сказать, медицинский гений! Только у него есть минус... Любая техника в его руках ломается! Представляешь! — Что, абсолютно любая? — Да! Один раз попросил его подержать мой телефон, так он вернул его в нерабочем состоянии, хотя он его не ронял, а просто стоял рядом со мной! Пришлось покупать новый. Но, если приносить ему документы в бумажном виде, пока досконально не проверит всё, не отдаст! — Возможно, в твоих словах есть логика, да и копия у меня хранится на компьютере, так что возьми, — Азирафаэль спокойно пожал плечами и отпил из чашки. К этому моменту они уже сидели за столом и пили чай. Мысли о кексах никак не хотели отпускать актера, но перспективы провести ночь в обнимку с унитазом его пугали, поэтому он добавил себе в чай сахару и продолжил слушать своего гостя. — Хочу, чтобы ты знал. Если мы найдём что-то странное, я бы хотел, чтобы ты прошёл обследование в клинике моей сестры. Если ты, конечно, не против. Азирафаэль устало потёр переносицу, пытаясь выразить словами все, что сейчас творилось в его голове. — Знаешь, Кроули, сейчас для меня это звучит противоречиво. С одной стороны, отправляясь на обследование к вам, я ставлю под сомнение профессионализм профессора Мишель, близкого друга моего брата Габриэля, которая возится со мной вот уже три года, — Азирафаэль ненадолго примолк, собираясь с мыслями и силами. Три года — срок большой, и у него не раз закрадывались сомнения по поводу лечения, но сказать вслух он так и не решался. Да и что б он сказал? На любые его вопросы были ответы: «Ты не врач» — от Мишель и «Врачам виднее» — от Габриэля. А тут вполне себе специалист предлагает сам проверить его карту. Такому повороту событий грех не радоваться. У Кроули медицинское образование, — правда с его слов только — а у его сестры целая клиника, — тоже со слов Кроули... — однако почему это не может быть правдой? — С другой стороны, даже после аварии мне было лучше чем сейчас... Да, были переломанные кости, но один глаз видел! Поначалу я верил, что вернусь на сцену, когда кости срастутся и швы затянутся. Но пока я восстанавливался, зрение меня начало покидать. Так что мне надо подумать, — сказал Азирафаэль это больше для проформы. Для себя он уже всё решил: он доверится Кроули. — Я тебе ничего не обещаю и обещать не буду, чтобы у надежды даже не было повода появляться. Так что не волнуйся. Плюс твою папку не проверят за день, потребуется время. — Это даже радует. И что мне делать это время? — Для начала пройдёшь курс капельниц. Утром будет пятёрка, а вечером установим тебе катетер. Я научу Адама это делать. Парень он умный и ответственный, справится на раз-два. Капельницы будут по расписанию: два раза в день утром и вечером в течение недели. Все ясно? — Ты утром хочешь поставить мне пять капельниц? — Что? Нет! Пять — это просто номер. Так легче при общении и быстрее можно ориентироваться, ведь обычно названия капельниц — это название препарата… — Дорогой, прошу, не делай из меня идиота, про классическое обозначение капельниц мне известно. Сегодня ты мне тоже поставил пятёрку? От такого нежного обращения сердце Кроули сделало кульбит. Он давно не влюблялся, перебивался трахом на одну ночь, иногда его партнеры повторялись, только сам он этого не знал… Сейчас же перед ним сидел настоящий ангел с внимательным взглядом, хоть и с расфокусированным. Ангел слеп, но это нисколько не смущало Кроули. Его вообще сложно было смутить чем-либо. То, что они с Азирафаэлем познакомились около пяти часов назад, не мешало ему пускать слюни на сильные руки, на виднеющиеся в разрезе рубашки ключицы, на белоснежную шею и пухлые губы. — Нет, не пятерку, — Кроули был пьян от этого человека, ему хотелось его страстно поцеловать в губы, в шею, вылизать его всего. Может, этот с виду невинный ангел всё-таки налил ему вместо чая бренди или бурбон? Что бы ему там не подлили, надо было собраться с мыслями, протрезветь и адекватно ответить. — Это была семёрка. Она как средство для унитаза… От этой фразы Азирафаэль поперхнулся чаем. Китайский зелёный чай с кусочками манго и шоколада, помогавший вечером расслабиться, а утром взбодриться, полетел не в то горло. — Я что, унитаз?! — Нет, ты больше на ангела похож, — Кроули не сразу понял что сказал, а когда понял — было поздно. Азирафаэль тактично промолчал, услышав, как тяжело начал дышать его собеседник. — Ладно, соглашусь, не очень удачное сравнение. Обычно семерку заказывают наркодиспансеры, ещё мои знакомые, другие хозяева клубов, пабов, отелей. Семёрка запускает очищение организма на максимуме, как последствие у человека начинается рвота, понос, обильное потоотделение. Поэтому я и отправил Адама к нам домой. Подумал, тебе будет стыдно, если парнишка увидит тебя таким... Слабым, — заканчивал свою фразу Кроули уже шёпотом. — Но поскольку у тебя желудок пуст, у тебя ночью будет только обильное потоотделение. Так что советую поставить бутылку с водой. Ночью можешь проснуться от жажды. — Что ж. Спасибо, я действительно не смог бы себе простить, как вы выразились, слабость, особенно перед Адамом, — Азирафаэля напрягало то, что для Кроули он как открытая книга. И это была не новая книга, а старая, с затертыми краями, которую ты читал уже сотни раз. Но, может, человек просто хорошо разбирается в психологии, и всё люди для него как любимые книги? — Значит ты, дорогой, всё же решил поиграть в медсестру? Наверное, этот дядюшка испортил вам прекрасный вечер пятницы, который вы планировали провести в своём клубе с какой-нибудь красоткой на коленях. Или красавцем. Как я могу судить, пол для вас не важен. Кроули сдулся. Нет. Из Кроули выбили весь воздух. Если бы его заставили толкать речь, голым, перед парламентом, он и то был бы в более выигрышном положении, чем сейчас! И всё же, какая божественная сволочь! — Сегодня я не планировал ехать на работу, — голос Кроули стал низким и шипящим. Обычно этим голосом он, как змея, заманивал своих жертв к себе в постель, но не сегодня. Сейчас он мечтал превратиться в маленькую змейку и спрятаться под тем прекрасным сервантом в гостиной. — Для меня есть понятия: секс без обязательств, на одну ночь, и любовь до гроба. И это абсолютно два разных понятия, в них даже секс разный! А что насчёт пола, он не важен. Для меня важна душа, ангел. Кроули тяжело дышал, как будто он шёл по бескрайнему минному полю. Взволнованный, он не заметил, как легко сейчас улыбался Азирафаэль и как внимательно тот вслушивался в его дыхание. Выдохнув, Азирафаэль решил прерывать эту гнетущую тишину. — Значит, ты пансексуал... И свою бывшую жену ты навсегда сохранишь в сердце, — он не спрашивал и не утверждал, скорее просто рассуждал вслух. Актёр сам был пансексуалом, но в отличие от своих коллег об этом не трубил и вообще никому не говорил. Он вырос в сильно религиозной семье и не хотел скандалов и долгих объяснений, в конце которых мама назвала бы его содомистом, потому что он (пока ещё в теории) мог влюбиться в парня; отец бы сперва молчал, после чего все-таки сказал бы: «Я надеюсь, ты найдёшь прекрасную душу девушки». Поначалу он, честно, пытался, но в его школьном окружении девочек не водилось. На то и была школа для мальчиков. Выйдя за ее порог, он почувствовал ветер перемен. Через неделю после выпускного Азирафаэль перебрался в Лондон. Снял комнату над книжным магазином в Сохо, устроился бариста, по выходным пел в церковном хоре, а осенью поступил в университет. Он был очень рад, что смог уехать из отчего дома и посвятить себя искусству, хоть это и не было так просто. В университете девушки на него внимания не обращали, но ему было не до таких жалоб. На репетициях он чаще всего засматривался на юношей: будь то танцор из хореографического отделения с длинными прямыми ногами или парниша с аккуратными изящными пальцами со старших курсов, аккомпанировавший ему на его первом рождественском концерте. Азирафаэлю хотелось стать музыкальным инструментом, лишь бы тот прикоснулся к нему. Тогда он думал: вот она, его любовь. Он коснулся его и не только руками. Фуршет после рождественского концерта сделал своё дело. Всё начиналось так прекрасно: страстные поцелуи, горячие молодые тела. Слишком горячие и слишком молодые. Азирафаэль кричал, стонал, орал, плакал и, наконец, кончил. Утром он узнал, что такое секс на одну ночь, что его партнёр и не собирался надевать презерватив (хотя Азирафаэль выдал ему прямо в руки), что у него сорван голос и что он не скоро сможет сесть. На следующий день он получил выговор от своего руководителя за сорванный голос, сдал тест на ВИЧ и СПИД и купил мягкую подушку на стул. Голос Кроули вырвал Азирафаэля из воспоминаний далёких дней. — Я пансексуал, но не однолюб. Её нет в моём сердце и никогда не было. Мы были молодыми, она была не такой, как все. Называла себя ведьмой, говорила что ходит на шабаши, где они проводят разные ритуалы. Потом я сказал: «Хочешь, я устрою тебе шабаш со змием-искусителем?», и она согласилась. Мы взяли вина и поехали куда глаза глядят. Машину бросили на обочине, минут через двадцать нашли приглянувшуюся опушку. Я расстелил плед, она принесла подушку. Откуда она её взяла, я не знаю. Сначала мы просто пили вино, а я рассказывал ей про звёзды, потом всё плавно перетекло в секс. Именно так и была зачата Пеппер. Не думай, что я не предохранялся. Презерватив порвался. Моя, как ты сказал, бывшая жена на это внимания не обратила. Сказала, чтобы я не волновался: у неё безопасные дни. Но я, конечно, дал знать, что в любом случае помогу и приму всю ответственность. — О, дорогой, ты поступил так благородно, взяв всю ответственность на себя! — Азирафаэля очень впечатлил рассказ. Этот юношеский романтизм разжигал его сердце: он бы тоже хотел смотреть на звёзды и пить вино в компании со змием-искусителем. Можно даже без секса... В его жизни романтика была только на сцене. — Я поступил настолько благородно, что, когда узнал правду, стал великим дураком! — в Кроули кипела обида, ярость, но плакать хотелось от одиночества. — Знаешь, Ангел, Пеппер я безумно люблю. Мой боевой змеёныш. Пусть хоть тысячу раз будут вызывать в школу, я всегда буду на её стороне. Но я никогда не смогу простить её маме то, что она запрещала мне с ней видеться постоянно. Сначала предложил ей выйти за меня. Отказалась. Я сам настоял на выплате алиментов и признании отцовства ещё до её рождения. Меня многие отговаривали, а я просто чувствовал, что ребёнок мой. Сейчас это звучит глупо и наивно. После её родов мы два года не общались, потом я получил письмо с фотографиями Пеппер, где говорилось: гони алименты! Также была приписка, что она вышла замуж и что Пеппер считает его своим настоящим отцом. Мне посыл был такой: не разрушай психику ребёнка своим существованием. Кроули взглянул на Азирафаэля. Тот, похоже, ему не верил. — Получив письмо, я узнал адрес, где она жила. На следующий день я был тут, в Тадфилде. Ангел, ты даже не представляешь, как я был зол. А потом увидел Пеппер. Она играла с каким-то мужиком и звала его папой. Мы договорились на простом: я отправляю деньги и подарки, а она присылает мне фотографии и видео с Пеппер. Сейчас я наконец-то могу с ней быть и хочу взять этого общения по максимуму, ведь скоро она станет подростком, и на меня ей будет плевать, — заканчивал Кроули в слезах, его страшило будущее без Пеппер в полном одиночестве. — Кроули, дорогой, почему ты считаешь себя дураком? Ты что-то недорассказал? — Азирафаэль понимал: либо Кроули скажет сейчас, либо не расскажет уже никогда. — Прошу расскажи... Могу одолжить своё плечо для твоих слёз. — Ангел, ты такой ангел. Мне впервые предложили плечо для слёз, хотя я даже не плачу. — Тем лучше для моей рубашки, — тихо хихикнув, Азирафаэль протянул руку Кроули и повёл их обратно на диван. Кроули присел рядом с Азирафаэлем, борясь с желанием сесть вплотную и забросить свои длинные костлявые ноги на его прекрасные колени. Оглядев своего пациента, он сразу понял: введенный ему раствор начал действовать. Азирафаэль откинул голову на подголовник и прикрыл глаза, на его лбу и шеи начали проступать капельки пота, дыхание стало тяжёлым. — Азирафаэль, если начнёт мутить, лучше проблеваться, пусть это и будет просто чай. — Дорогой, говори покультурнее... От твоего жаргона у меня уши скоро в трубочку свернутся. Со мной все хорошо. Просто голова кружится. — Тогда меняем план! Сейчас мы тебя уложим на диван, укроем одеялом, и я тебе буду рассказывать про свою непутевую жизнь дальше. Потом, когда захочешь спать, мы сначала отправим тебя в душ и только потом в кроватку. Как тебе план? — Звучит замечательно, — Азирафаэль слабо улыбнулся и начал закидывать ноги на диван. Кроули быстро подсунул подушку под голову ангела и схватил одеяло, которое уже было чуть не упало, пока Азирафаэль устраивался поудобнее. Затем мужчина накрыл его чуть ли не с головой и подоткнул одеяло для пущей безопасности. — Дорогой, мне кажется, ты меня слишком опекаешь. Ведёшь себя как Адам, когда ему было девять. — А мне кажется, кто-то слишком часто говорит «дорогой». Я не против твоей манеры речи, просто я не привык к такому, — Кроули плюхнулся на кресло и стал рассматривать, в какую плюшевую гусеницу он превратил ангела. Как и обещал, Кроули продолжил рассказы про свою «непутевую» жизнь. Рассказывал он в основном про то, как учился в медицинском, как спорил с профессорами, как на одном и том же друге Хастуре учился ставить капельницы и проводить перевязки. Один раз так хорошо загипсовал, что пришлось обращаться за помощью. Одним словом — было весело. — Знаешь, Кроули, с тобой интересно общаться. Я хотел пригласить тебя на чашечку кофе к мадам Трейси. У неё лучший кофе и блинчики в Тадфилде. Кроули не мог поверить в своё счастье: ангел приглашает его на свидание! Или он это надумал, и ангел хочет его так отблагодарить за помощь? Азирафаэль принял это молчание на свой счёт. Это было грустно, но такова реальность: мало кто захочет возиться с инвалидом. Почему-то многие думают, что если человек слеп, то он автоматом забывает как есть, говорить, ходить, пользоваться туалетом, телефоном. На самом деле мир не стоит на месте, он развивается, совершенствуется. И для слепых людей тоже. У Азирафаэля внутри как будто что-то упало. Он думал, что мог бы подружиться с этим удивительным человеком, но, похоже, он ошибся. — Что же... Не страшно, если вы не хотите, я всё понимаю… Кроули вскочил с кресла, подлетел к голове ангела и упал на колени. — Не-не-не, я очень-очень хочу сходить с тобой попить кофе! Просто не сразу поверил, что ты предложишь первый. Кроули чувствовал себя подростком, хотя даже в подростковом возрасте он был смелее. Но, возможно, всё зависит от человека. Перед ангелом он хотел показать себя во всей красе, как павлин распускает свой хвост. Он распустил бы волосы, приспустил бы очки, открывая жертве свои демонические глаза, а перед кроватью устроил бы шоу под названием «хочешь узнать, где заканчивается эта татуировка и начинается новая». Но все эти действия летят к черту, если предмет, заинтриговавший тебя, слеп! Петь Кроули не умел. Шипеть — это пожалуйста, но не петь. Вероятно, если хорошенько напиться, он что-нибудь да исполнит, но чувствительный слух актера этого точно не одобрит. Остаётся только говорить. — Знаешь, ангел, я думал пригласить тебя на ужин, после курса капельниц. В одно место в Лондоне. Там вкусно готовят, иногда играет живая музыка. — Ты меня заинтриговал. Я принимаю твоё приглашение. — Что, так просто? Ты даже не хочешь узнать, куда я планировал тебя затащить? Может, я притащу тебя в какое-нибудь подозрительное заведение, типа клуба или паба, где будет очень шумно, а местами даже вонять. — Мне любопытно, но и сюрпризы люблю. Хочу, чтобы ты знал, дорогой, что после потери зрения, у человека обостряются другие чувства. Организм пытается компенсировать утраченное зрение. Поэтому — я очень надеюсь — там не будет вонять, иначе я просто не смогу сидеть и буду вынужден уйти. Кроули улыбнулся. Конечно, он знает про эту особенность слепых людей, поэтому он и планирует отвести ангела в Ритц. Азирафаэль тем временем таял на глазах. Те маленькие капельки пота превратились в ручейки, белые кудри темнели от влаги, подушка намокла от такого интенсивного потоотделения. — Судя по твоему состоянию, тебе пора в душ. — Возможно, ты прав, дорогой. На самом деле, мне уже некомфортно лежать... — Тогда тем более в душ! Тебе помочь дойти? — Кроули, я прекрасно ориентируюсь в своём доме, несмотря на слепоту. — Азирафаэль, ты меня обижаешшшшь, — Кроули возбуждал этот боевой ангел, так рьяно отстаивавший свою независимость и самостоятельность. — Я просто надеюсь, что у тебя не закружится голова и что ты не потеряешь сознание по дороге в ванную или там же от горячей воды. Но раз у тебя всё хорошо, мешать не буду. — Прости, я об этом не подумал, — Азирафаэль заметно стушевался. — Пойдём со мной. Выдам тебе постельное бельё и сменную одежду для сна. Поспишь сегодня в гостиной на диване. «Я был бы совсем не против поспать голышом в твоей кровати. Мы бы с тобой так «поспали», что заснули бы с рассветом.» С этими мыслями Кроули вернулся вниз расстилать себе диван и переодеваться в серую спортивную форму. Одежда повисла на нем как на вешалке. По длине она ему была в самый раз, но в объеме на три-четыре размера больше. Вещь точно не принадлежала Азирафаэлю, ее владелец был ниже Кроули на голову. Кто бы это мог быть? Сверху раздался шум воды: ангел зашел в душ. Мозг быстро заполнили мысли немного другого характера. «Как жаль, что ангел сам может о себе позаботиться. Думаю, он не сильно сопротивлялся бы пенному массажу спины или живота. С животом увлекательнее. Начну с сильных плеч, буду массировать их, пока они не расслабятся... Потом спущусь к грудке. Интересно, какого цвета у него соски, темные или светлые; какой формы и посадки на груди; есть ли у него растительность, обильная или только вокруг сосков? А эти блядские дорожки... Он их бреет вместе с лобком и мошонкой или постригает? Или у него там заросли... И, наконец, член... Слишком много пробелов!!!» Наверху хлопнула дверь, ангел закончил свои водные процедуры. — Кроули, ванная свободна. Если хочешь, можешь принять душ. — Спасибо, но я откажусь. Давай лучше принесу тебе водички попить, ты потерял сегодня много жидкости. Со слов Азирафаэля, минеральная вода обитала у них в холодильнике. Оттуда Кроули её и принес. Спальня ангела оказалась маленькой: кровать, комод и шкаф — вот и вся мебель. Хозяин комнаты уже сидел в кровати, закрывшись одеялом. Выпив воды, Азирафаэль лег и задал давно волнующий его вопрос. — Так почему ты считаешь себя дураком? — Потому что меня просто использовали, — Кроули сел на кровать к ангелу. — Для начала хочу сказать, что с Энн мы никогда не были женаты. Когда пришло время рожать, я сам отвез её в больницу, оплатил роды, одиночную палату, восстановительные процедуры, одним словом — всё. Из-за этого я влез в долги, но это мелочь... На выписке я увидел свою кроху: вся рыжая, глаза как у моего отца, а вот губы у неё были в маму. Заметив, что Энн заполняет какие-то бумаги, я уговорил медсестру, чтобы она меня сфотографировала с дочерью. Это был единственный раз, когда я держал её на руках. После того, как я отвез их домой, меня прогнали. Я пришёл на следующий день, но мне никто не открыл дверь, машины не было, в окнах было темно. Соседи сказали, что Энн уехала рано утром с ребёнком. Добавили только, что на свои шабаши она тоже уезжала рано утром. Тогда я не знал что делать, куда бежать. В какой-то момент решил поехать в лес нашей единственной ночи. И представляешь, я их действительно нашел... Ангел, я просто хотел забрать ребенка, а они мне твердили, что Энн родила великую ведьму от демона в священную ночь Водолея, имя дочери выбрали на шабаше и много всякой ерунды типа головы барана, полной голубой луны и слезы ясеня. Потом подумал: хотели демона, так получите, и снял очки... Глаза у меня так себе, мягко говоря; зрачки — вертикальные полоски, как у змей или кошек. Они всех пугают, поэтому со школы хожу в черных очках, подумал и эти испугаются... Что в меня только не полетело: палки, камни, книги, кто-то кинул факел... И я сбежал... Через пару дней я вернулся на то место, но никого не нашел... Два года я корил себя за трусость, искал где только мог... На один и тот же табор цыган трижды натыкался в разных уголках Англии. Как их барон радовался, что я не работаю в полиции... А что было потом, ты знаешь. — Дорогой, это.. Это ужасно. Но это прошлое. Теперь Пеппер с тобой, и в ближайшее время она от тебя никуда не денется... — Спасибо, ангел. Ого, уже три часа ночи... Может, все-таки спать? — Думаю, ты прав. Спокойной ночи, Энтони. — Спокойной ночи, ангел, — Кроули ещё раз поправил одеяло, выключил свет, включенный Азирафаэлем для него. Подошел к двери, открыл и закрыл ее. Он стоял в комнате ангела лицом к двери, внимательно вслушиваясь в его дыхание. После того, как ангел перевернулся на другой бок и засопел громче, Кроули подождал ещё минут десять и только потом решил действовать. Он повернулся всем корпусом на носочках и тихо подкрался к кровати ангела, который явно уже спал. Немного полюбовавшись его профилем, он быстро поцеловал того в висок и по-тихому сбежал на первый этаж. — Глупый эдемский Змий! Надо было мне ложиться на спину... — Азирафаэль нежно погладил место поцелуя и провалился в царство Морфея.