***
О, это веселое утро после шикарной ночи. Черное постельное белье значит, что проснулся у себя дома, это радует. Может, не стоило так вчера нажираться. В голове сплошной туман. Немного сфокусировав зрение, Кроули понял, что лежит не один (это нормально). Его мозг пришел на помощь, выдавая красочные картинки, где он самозабвенно трахает близнецов. Немного насладившись воспоминаниями и попив водички, он громко закричал: — У вас есть десять минут, чтобы убраться отсюда! Вон! Развернувшись на пятках, он ушел в ванную. Холодный душ помогает взбодриться, горячий — расслабиться, но главное: в душе можно помыться. Иногда Кроули желал именно отмыться от невидимой грязи, от своей грязной жизни. В такие моменты хотелось чего-то домашнего... В такие моменты он обычно наливал чай и смотрел на фотографии своей дочери, а иногда и разговаривал. Решив не нарушать ритуал, Кроули налил себе чаю покрепче и продефилировал в чем мать родила в кабинет. Поставив кружку на рабочий стол, он достал из шкафа фотографию в золотой рамке. Плюхнувшись за рабочий трон, он закинул ноги на стол и начал свою «медитацию». Но сегодня всё было не то! Чай не согревал, ноги быстро затекли, хотя обычно он мог в этой позе спать, а при виде фотографии хотелось плакать. Она всегда его успокаивала, давала надежду... На ней они вдвоем, Кроули и Пеппер, ему двадцать пять лет, а ей три дня. Хастур — товарищ/подчиненный/лучший друг — заходит как можно громче, чтобы лишний раз не напугать. Кроули не был пугливым, но на внезапные вторжения его безупречная, сравнимая с гадюкой реакция могла с легкостью поразить наповал (во всех смыслах). — Ну что, отдохнул вчера? Теперь можешь и поработать. В общем, копы требует твоего личного присутствия, причём срочно. Показывая фак, Кроули посылает не Хастура, он посылает копов. Хастур прекрасно это знает: — Извини, Змей, но тут ты лучше лично, — Хастур театрально разводит руки и шепотом продолжает. — Я не биологический отец Пеппер, точнее Пиппин Галадриель Луннодева. Фух, еле выговорил. — Говори быстро. Что случилось?! — Ведьма и её муж погибли в автокатастрофе. Тебе звонили, чтобы ты, как биологический отец, забрал ребенка. — Опа-на, круто, то есть... Эм... Где забрать? — Не прикидывайся, по тебе видно, что ты наконец-то получил свой рождественский подарок. С опозданием на десять лет. Пеппер в больнице, — спокойно сообщил Хастур. Кроули вскочил с кресла. Как так, его малышка в больнице! — Пеппер в больнице, а ты говоришь об этом только сейчас?! — О, Сатана, да оденься ты наконец! Кроули быстро приводит себя в надлежащий вид. Всё по высшему разряду. Вдруг органы опеки подумают, что он мало зарабатывает и не сможет себе позволить ребёнка? Он спешит в Тадфилдскую больницу, стабильно нарушая правила дорожного движения на каждом перекрёстке и автостраде М26. Хастур вжался в кресло. Было непонятно: молится он Богу или Сатане, а может, его уже укачало, но, если его сейчас вырвет в Бентли Змея, тот не только лично его убьёт, но и похоронит. Оставив машину на парковке для скорой помощи, шикнув на всех, Кроули влетел в больницу, где ему спокойно сообщили, что у Пеппер всего лишь шишка. Поначалу было сложно. Энтони осторожно знакомился с Пеппер, хотя внутри ему хотелось броситься обниматься, тискать её, подбрасывать, поднимать над головой — в общем, всего, чего он был лишён. Пеппер сразу поверила, что перед ней её биологический отец. Во-первых, больше никто не пришёл (даже дядя с тётей, к которым они ехали). Во-вторых, они оба были рыжие с большим количеством веснушек, однако у папы они терялись на загорелой коже. Кроули, со своей стороны, сделал тест на отцовство. Не для себя, для Пеппер, ведь доверие ребёнка нужно заслужить. «Моей малышкой ты стала одиннадцать лет назад. Даже больше, когда твоя мама была тобой беременна. Этот тест мы делаем больше для тебя, ну, и органов опеки, чтобы больше никто тебя у меня не украл.» Хоть Энтони жил и работал в Лондоне, он почти спокойно перебрался в Тадфилд, в дом матери Пеппер, в яблочный коттедж. Дом был небольшим: три комнаты на втором этаже, гостевая, гостиная и кухня-столовая на первом. Для него стало шоком наличие в доме печного отопления, означавшего, что он будет мёрзнуть. Пеппер было очень грустно смотреть на дом без родителей. Вот стоят их вещи, но ими больше никто не воспользуется: мама больше не возьмёт свою любимую кружку для кофе, в которой она пила чай; её больше не будут ругать за попытки что-то приготовить на кухне... Но ржание Хастура и крик Кроули, что он не собирается спать в камине, вырвал её из грустных мыслей. — Эм... Извините, я не совсем понимаю, что происходит. Мне собирать вещи или мы остаёмся и будем жить тут? Все взрослые, а именно: Кроули, Хастур и чернокожий мужчина, повернулись к девочке. — В доме будет ремонт, тут даже крыша течёт! Поэтому мы поживём пока у меня в Лондоне, затем вернёмся, и ты пойдёшь в свою школу к своим друзьям. Эта новость обрадовала Пеппер. Её жизнь меняется — это факт, но главное сейчас: остается возможность сбежать к друзьям, которые всегда её поддержат. Чуть позже они с Энтони перебрали комнату родителей на три кучки: выкинуть, отдать в благотворительность и оставить. Пеппер оставила себе фотоальбомы, мелкие сувениры, мамины домашние тапочки и чашку для кофе. Кроули же приглянулись два странных гобелена: было в них нечто мистическое. Пакеты с «мусором» выкинули сразу, а предназначенное для благотворительности отнесли после похорон. Ими занимался Хастур и сестра Энтони, Вельзевул Баал. На вопрос ребёнка: почему у них разные фамилии, они ответили, что отцы у них тоже разные, но это не мешало им колошматить друг друга в детстве. На похоронах у Хастура было ответственное задание: сдерживать Кроули от танца на гробу. «Порадуешься на работе, хоть вечеринку устраивай! Но сейчас скорби! Хотя бы ради Пеппер!» — шипел он в ухо Змею. Кроули закатил вечеринку для всех сотрудников в одном из своих клубов, выписав всем еще и премию. Сам он на этой вечеринке присутствовать не смог, но обратился ко всем по телефону: «Давайте устроим этой суке самые шикарные проводы на тот свет! Увы, я сейчас не могу быть с вами, так что оторвитесь за меня тоже!» То, что их директор с прибабахом, знали все. Устроить проводы своей бывшей жене в клубе было странно, но кто будет лишний раз думать, когда начальство выплатило премию и устроило шикарнейший корпоратив? Правильно, никто.***
Пеппер быстро свыклась с мыслью, что мамы больше нет. Она приняла это ещё в день автокатастрофы. Если с ней возились врачи, то маму и отчима упаковывали в черные пакеты и уносили в сторону черного минивэна. Пеппер просто ребёнок, она хотела верить. Но все вокруг говорили о трупах мужчины и женщины, одном пострадавшем одиннадцатилетнем ребенке и о том, что факт несчастного случая устанавливают. Девочка честно отвечала на вопросы полисменов: где живёт, с кем ехала, откуда и куда они направлялись. Для неё не стало открытием, что в графе отец у неё стоит не Майкл Смит, а загадочный Энтони Джей Кроули. Ещё год назад она устроила матери настоящий допрос с пристрастием. Мышление ребёнка было вполне логичным: мама — брюнетка, папа — шатен. У мамы родители были брюнетами, со стороны папы все родственники, которых она видела, были либо брюнеты, либо шатены. Ни одного рыжего, ни одного человека с веснушками. Только один дядя Сэм с дикими прыщами и жирной кожей. Поэтому девочка прямо спросила: «Я приёмный ребёнок, меня усыновили в младенчестве?». Так Пеппер выучила новое словосочетание — биологический отец. Также добавили и уточнили, что дядя Энтони не дальний родственник из Канады, кем он был до ее девяти лет, а её тот самый биологический отец. Ее маленьким секретом, не выданным никому, был тот факт, что подарки от своего «дальнего родственника» она ждала каждый год, ведь они были лучше всех! На ее вопрос: почему он не приходит в гости, был один ответ — они сами не знают. В первые сутки в больнице ее не отпускал страх о собственном теперь будущем. Возможно, её отправят в детский дом или к дальним родственникам. Интересно, скажут ли дяде Энтони её новый адрес? Утро второго дня началось с грохота: высокий рыжеволосый мужчина ввалился в её палату. Он был красивым. Рыжие волосы волнами спадали на плечи, черные очки криво сидели на переносице, на смуглой коже виднелись веснушки в большом количестве! Мужчина в одном прыжке оказался у её постели: — О, детка с тобой все в порядке. Я, как услышал, так сразу сюда, — Пеппер увидела мужские слёзы. — Как же я боялся, что ты пострадала... — У меня шишка. А вы кто? — Ну... Я твой биологический отец. Энтони Джей Кроули, а ты Пиппин Галадриель Луннодева. — Лучше просто Пеппер. — Имя не нравится? — Да. — Мне тоже. Помню, я предлагал Элис. Мне оно больше остальных нравилось. — Я своё сократила до Пеппер. — Красиво получилось. Не каждому хватило бы духа изменить имя и гордо об этом заявить, — мужчина мягко улыбался, только глаз было не видно. — А почему ты в очках? Забыл снять? — Нет, у меня травма глаз. Вот и ношу очки, иначе людей пугаю. — Покажи! Даю слово, я не испугаюсь! — И не заплачешь? — Нет, не заплачу. — И не будешь проклинать? — Показывай уже. — Сними сама. Я сомневаюсь, что смогу их снять. Сейчас ноша слишком тяжёлая. Пеппер пожала плечами, не понимая, что же тут тяжелого. Она протянула руки и забрала очки. Энтони держал глаза закрытыми, потом выдохнул, собрался с силами и открыл их. На Пеппер уставились два змеиных глаза, она смотрела в них с открытым ртом. — Это линзы? — Нет, они настоящие. — Это круто! Счастье Кроули не знало границ, его дочь приняла его настоящим. Пока в Тадфилде делали ремонт, Пеппер в Лондоне посещала психолога и частного педагога. Они с Кроули также съездили в деревню Гарри Поттера. Его дочь в том числе узнала, что он является директором ночных клубов и пабов и что ему не приходилось постоянно ходить на работу и перед кем-то отчитываться. Но оказалось, это значило и то, что работа сама может прийти домой. Вместе с Кроули в жизнь Пеппер вошли тётя Вельзевул, Хастур и Лигур. Быстрее всего Пеппер нашла общий язык с Хастуром. Он одиннадцать лет выполнял роль курьера по два раза в год. Все удивились, когда Пеппер это озвучила. — Вот именно поэтому я хотел быть курьером! — взвыл Кроули. — Да ты бы просто украл ребёнка! — начал смеяться Хастур. — Вспомни только, как ты мозг всем выносил, когда начинал подарок выбирать! Так пролетел месяц. Пеппер вернулась в Тадфилд вместе со своим отцом, Вельзевул и Хастуром. В доме теперь всегда было шумно, и эти изменения очень нравились девочке.***
Пеппер сидела напротив директора школы, Мадам Тайлер. Жаклин Тайлер была женщиной властной и любила припугивать детей. Сейчас женщина хитро прищуривалась: у её зверушки поменялись родители, а это значит, что надо показать новоиспечённому папаше, кто на самом деле правит школьным балом! Пеппер было страшно: она не отходила в школу и неделю, а ее отца уже вызывают туда. Они были знакомы только месяц, и как он на это отреагирует, можно было только гадать. Её маме очень не нравилось ходить к директору. Она говорила, что это позорит её как мать! Людей было много, прям какое-то родительское собрание или суд. По левую руку от неё сидел Майкл с родителями. Ну, поколотила... Детям нормально драться! По правую сидел Адам с дядей. Вот тут было больше вопросов: ни Адам, ни его дядя не знали, зачем их вызвали. — Сорри, пробки на М23. Ну, что, начнем? — Энтони влетел ураганом в кабинет директора. Хоть его ждали абсолютно все, он не стучался, да и вообще сложилось впечатление, что дверь он открыл с ноги. Одним словом — напугал всех. Директриса тяжело вздохнула: мужчина был очень даже «секси» и явно при деньгах, но с дисциплиной и этикетом уже ощущались значительные проблемы. Энтони был счастлив. Все равно, что получить на Рождество плюшевого ангела, о котором он тайно мечтал в детстве; но мальчикам не положены мягкие игрушки, им положены пушки. Конечно, он не застревал в пробке. Два часа он провел перед зеркалом, представ затем в кабинете директора в наилучшем виде: черный костюм-тройка, сшитый специально на него (ушитый в ягодицах и талии: сексуальность на максимум), ботинки из змеиной кожи. Образ заканчивали черные очки, добавляя еще больше шарма. Кроули быстро оглядел комнату: Пеппер сильно напряжена. Надо будет купить ей мороженое. Директриса, похоже, что-то задумала: семейная пара с подбитым ребенком и рядом мужчина с целым ребёнком. — Мистер Кроули, мы все, — Мадам Тайлер начала свою речь и широким жестом обеих рук обозначила всех присутствующих, — хотим поговорить о вашей дочери. Я понимаю вашу ситуацию, вы стали отцом только месяц назад и вам тяжело... — Притормозите на секундочку, — Мадам Тайлер даже не представляла, на какую мощную мину только что наступила. Внутренняя змея Кроули уже вовсю шипела, вставая в боевую стойку. — Для начала: вы ничего не знаете о моей ситуации с Пеппер, и я стал отцом одиннадцать лет, а не месяц назад. И для справки, сейчас я зол, но мне интересно, для чего же вы меня вызвали. Директриса посмотрела на Майкла с его родителями, явно ища помощи у его отца. — Наш сын пострадал от рук вашей дочери, — громко объявила мама жертвы. Она была женщиной не слишком умной, но правосудной, особенно когда дело касалось её мальчика. — То есть весь сыр-бор из-за того, что моя девочка побила вашего мальчика? — от шока он стянул очки, представляя миру змеиные зрачки. — Да, как вы и сказали, нам пришлось, поскольку вы не отвечали на телефон, — продолжила мама Майкла. Кроули вообще не помнил, чтобы давал свой личный номер в школе. Похоже они пытались позвонить Хастуру или Лигуру или... Этот список будет очень длинным. — Так, давайте проясним ситуацию. Меня вызвали перед работой, чтобы посмотреть на «проделки» моей Пеппер за неделю? — в этот раз Кроули обращался к директору. — Не проделки, Мистер Кроули. Ваша дочь подняла руку на другого человека! Ну, по сути да, — менее уверенно закончила фразу она. Впервые за десять лет пребывания в кресле директора она напряглась от родителя. «Новоиспеченный отец» своим поведением показывал своё неуважение к ней, почтенной женщине, державшей в ежовых рукавицах не только детей, но и их родителей. — Вы должны знать, что Пеппер не ведет себя как девочка. Девочки не должны драться, вызывать на бой и так далее, — заключила мадам Тайлер. — И что же они должны делать? — Энтони знал ответ на этот вопрос, но задать его был просто обязан. — Девочка должна заниматься шитьем, танцами, пением, кулинарией. Женскими делами, одним словом. У Кроули началась истерика: он смеялся, ржал, хохотал. Все переглядывались и косились на него как на умалишенного. Немного успокоившись, он резко выдохнул. — Я знал, что вы так и скажете, но до последнего надеялся, что, возможно, вы скажете что-нибудь другое. Так вот! Я, как отец Пеппер, как хозяин трёх ночных клубов и двух пабов в Лондоне, не хочу, чтобы она занималась женскими делами. Спасибо, нагляделся! Пока родители Майка и директриса молча краснели, сбоку раздались тихие смешки. Кроули уже успел забыл про этих двоих. Мужчина с невероятно красивыми чертами лица и дурацкой бабочкой из последних сил сдерживал смех. «Интересно, а зачем он носит очки», — промелькнуло в голове. — Энтони-пап, — девочка ещё не привыкла называть его просто папой. — А что делать, если я уже занимаюсь пением? Азирафаэль говорит, что у меня хорошо получается. — Что за Азирафаэль? — Учитель пе... — Это я, — одновременно с ней ответил мужчина в очках. — Если нравится, занимайся. С твоим учителем я отдельно поговорю. А вы, — он повернулся к пострадавшей стороне, — не позорьте парня. Его девчонка в нокаут отправила, теперь, наверное, весь двор ржать будет над ним. — Уже ржут, — пролепетал парень справа. Энтони посмотрел на второго паренька, который снимал все это время происходящее на телефон: «Какой забавный малый, ну, мне же проще.» — Ну, все, сворачивай. По твою душу дальше будет разговор, — Кроули мягко улыбнулся. — Адам! Ты что, снова за своё?! Это было не столько громко, сколько праведно. Кроули захотелось стать маленькой змейкой и уползти под большой камень. — Извините, сэр, я все убрал, — похоже, на мальчика голос действовал так же. «Он слеп», — осенило Энтони. — Думаю, с вами мы разобрались, — он снова посмотрел на Майкла и его родителей, взглядом посылая их на выход. Мама Майкла хотела ещё что-то сказать, но отец и сын остановили её и вытолкали из кабинета директора. Теперь, когда осталась только правая сторона, Кроули плюхнулся в предложенное кресло. — Так, и что сделала Пеппер этому мальчику? Как я погляжу, это не побои, — он улыбнулся дочери, показывая, что он полностью на её стороне. — Я задам вам только один вопрос: какого цвета велосипеды ваших детей?