Монстр 2.0

Ксавье был ходячим воплощением терпения, ну, или идеальной жертвой - смотря с какой стороны посмотреть – с самого начала их общения. Вот и сейчас, когда в сгущающихся сумерках он столкнулся за школой с Уэнсдей, и та в своей обычной прокурорской манере заявила: - Я знаю, кто твой хозяин, Ксавье, - он только сжал зубы и процедил: - Оставь меня в покое. Второй раз за день она бросила ему в лицо дурацкое обвинение-недомолвку, как будто бы у него и так проблем не хватало. Доктор Кинботт, которую он сегодня срочно выдернул посреди дня, сочла его кровавый сон проявлением бессознательного, которое противилось терапии. По ее мнению, часть его психики отвергала сеансы и переносила свое отрицание на того, кто их проводил – отсюда образы ее смерти. Все попытки ее переубедить, что это предупреждение, проблеск чего-то иного в его мозгу, постороннего и совершенно не имеющего отношения к нему самому и их встречам, успеха не имели. Валери Кинботт отбила все его аргументы, как натренированный теннисист мячи, благо опыт у нее с учениками школы был богатый, и слыхать ей доводилось и не такое. В итоге ничуть не успокоенный он вернулся в Невермор и, промыкавшись остаток дня, после ужина решил засесть в своей мастерской, поверяя страхи холсту, кистям и краскам – это всегда помогало. И вот опять заноза Аддамс была у него на пути. Судя по виду, Уэнсдей куда-то спешила – именно сегодня нелегкая понесла ее на свидание с Тайлером, но Ксавье об этом, разумеется, не знал, – однако, чтобы ужалить Торпа у нее нашлась пара лишних секунд. Настоящая змея. Укусила и теперь следила за его реакцией. А какая у него могла быть реакция в конце этого паршивого дня, последовавшего за еще более паршивой ночью? - Просто не лезь ко мне. Не лезь. Он повернулся к ней спиной и двинулся дальше, но Аддамс все-таки решила оставить последнее слово за собой: - Гипноз – опасное оружие. Особенно в наманикюренных руках. Удар пришелся в цель. Ксавье, который уже почти ускользнул от нее, остановился и круто развернулся: - Ты что, следила за мной? – на мгновение в нем вспыхнуло возмущение, но тут же угасло: - А хотя - кого я спрашиваю, с тобой и так все понятно, - он вяло отмахнулся. – Ну, и много нового узнала? - Достаточно, чтобы понять кто ты и кому подчиняешься. - Я понижен до звания монстра на побегушках у школьного психолога, я правильно понимаю твои тонкие намеки? - огрызнулся Ксавье. - Браво. Отличная теория, мисс детектив, сама догадалась или кто-то подсказал? - он вложил в этот вопрос всю иронию, на которую у него еще оставались силы. - Фолкнер. Натаниэль Фолкнер. - Так, ты теперь еще и на короткой ноге с почившим в позапрошлом веке основателем Невермора. Нашла и раскопала могилу или устроила спиритический сеанс? - Все оказалось проще. - Рад за тебя. - Как Кинботт это сделала? - Сделала что? – это уже не лезло ни в какие ворота. Упертость Уэнсдей могла восхищать, но не тогда когда она считала тебя монстром, убийцей и законченным психопатом. А эти ее полунамеки и недоговорки, с помощью которых она повторно пыталась спровоцировать его, ему уже надоели: – Или скажи все прямо или отстань со своими подозрениями раз и навсегда! – чаша его терпения все-таки оказалась не бездонной. Аддамс, похоже, поставила себе целью взять его измором и вывести на эмоции. А там и до признания, «царицы доказательств» рукой подать. Удивительная наследница средневековых ведьм и инквизиторов в одном лице, Уэнсдей знала толк в том, как довести человека и до могилы, и до нервного срыва. Ксавье и так продержался слишком долго по ее расчетам. - Ты хайд. Торп с непониманием воззрился на нее, явно ожидая дальнейших, более развернутых пояснений. Куда там. Дождешься милости от палача. Тогда он сам предположил: - Как у Стивенсона?.. Черные глаза, как две камеры наблюдения, неотрывно фиксировали каждый его жест и взгляд, каждую реакцию, казалось, она даже его пульс пытается уловить и отметить, как улику. Уэнсдей понимала, что уже в который раз играет с огнем, но риск внезапной трансформации, стоил того, чтобы получить лишние доказательства. Каково же было ее разочарование, когда ничего так и не удалось заметить – перед ней просто стоял растерянный и замученный Ксавье. Как и пару минут назад. Никаких отклонений. С другой стороны - а он действительно был силен, если обладал такими навыками скрывать свою истинную природу. - Хайды – одни из самых опасных изгоев. Их трансформации начинаются либо после травмирующего опыта, либо после того, как кто-то пробудил в них эту способность. В первом случае агрессия хайдов навсегда остается стихийной, во-втором – подчиняется воле хозяина, пробудившего его. Ты хайд, а Кинботт – твоя хозяйка. После этого объяснения Уэнсдей снова принялась сканировать Ксавье. Отрицание, агрессия – что на этот раз? Будет ли это что-то одно или и то, и другое? Но губы Торпа всего лишь страдальчески дернулись, а сам он, метнув взгляд, в котором читалась крайняя степень опустошенности, уселся прямо на дорожке на притоптанную сухую траву и закрыл лицо руками. Как грозовая туча Уэнсдей долго нависала над ним, пока тьма вокруг из сиреневой становилась темно-фиолетовой, а звуки дня медленно умирали, сменяясь далекой перекличкой сов и шуршанием вечерних насекомых, но так и не услышала ни одного слова. Похоже, Ксавье готовился перейти к следующей стадии, неизбежной при общении с ней – торгу. Аддамс редко ошибалась и когда, наконец, отмерший художник подал голос, все так же не отпуская ладоней от лица – в глазах ее мелькнул удовлетворенный огонек, присущий хищникам после продолжительной, но удачной охоты: - Как мне убедить тебя, что я не хайд? - Исключительно экспериментальным путем. В ответ Ксавье медленно поднялся с тропинки, выпрямился во весь свой немаленький рост, поправил куртку и странно посмотрел на Уэнсдей сверху вниз. - Хочешь устроить вивисекцию? - Не совсем. Хотя ход твоих мыслей мне нравится. И я определенно рассмотрю этот вариант. Все происходящее казалось бредом, но он все взвесил, и если была возможность отделаться от подозрений, то стоило сейчас ей воспользоваться, какой бы причудливой она ни оказалась: - Рассказывай, какое безумие опять придется творить. - Мне придется тебя сковать и причинить боль, - запросто ответила она, как будто это было что-то совершенно рутинное. - Что? – Ксавье, который только что макабрически пошутил насчет вивисекции, практически поперхнулся своим вопросом, не веря ушам. Аддамс действительно собиралась его пытать. - А если я скажу «нет»? - Хайда ответ. - Ты… - Невыносима. Жестока. Не имею ни капли человеческого. Но речь сейчас не обо мне. Ксавье, у которого остатки душевных сил ушли на размышления о том, как совладать с беспочвенными подозрениями Уэнсдей, с трудом переварил подобный шквальный напор. Его уже так замучил монстр ночью и Аддамс днем, да еще последняя капля – окровавленная Кинботт, явившаяся во сне сегодня, что с него хватит. Хотя бы какой-то кусок этого жуткого паззла нужно было срочно выкинуть, пока он окончательно не свихнулся. В итоге, оглядев Уэнсдей с головы до пят, словно оценивая степень ее вменяемости относительно обычного уровня, он кивнул: - Ладно. Черт с тобой… - Моя любимая форма согласия. - И где ты собираешься проводить свои опыты, несовместимые с научной этикой? - Твоя мастерская вполне сойдет. Идем, - она решительно развернулась. - А твои дела? Ты куда-то торопилась, - задал последний вопрос Ксавье. Он и сам не осознавал до конца, что им двигало: то ли вновь нахлынувшая совершенно иррациональная предупредительность по отношению к Уэнсдей, то ли инстинкт самосохранения и желание избежать немедленной расправы с ее же стороны. - Улажу потом. Я и так уже опоздала. В ответ на это ему оставалось только пожать плечами и двинуться вместе с ней к старому сараю. Аддамс на мгновение стало жаль беднягу Тайлера, который сидел сейчас на ступенях склепа и напрасно ждал, вглядываясь в холодную лесную темноту, и прислушивался к редким шорохам, пытаясь угадать ее шаги. Сказать по правде, ей в глубине души было интересно, что он там задумал, но это не шло ни в какое сравнение с внезапно появившейся возможностью собственноручно вызвать трансформацию хайда и убедиться в собственной правоте. В виновности Ксавье, который шагал рядом, она не усомнилась даже после его согласия. Это был умный и хорошо просчитанный ход, чтобы отвести от себя подозрения – проверенная тактика отлично знакомая ей самой: пожертвовать малым, чтобы выиграть все. Похоже, он всецело надеялся на свою выдержку или, возможно, Кинботт именно к такому готовила его в той пещере – терпеть пытки или абстрагироваться от них. Существовал ряд различных практик, о которых Уэнсдей читала прошлым летом и даже делала заметки об их эффективности. В любом случае намечалась настоящая борьба двух воль – он, она, парочка ножей, электрошокер, зажигалка и полевой хирургический набор, который всегда ждал своего часа во внутреннем кармане ее рюкзака. Заранее наверняка можно было сказать только одно - никакое свидание на земле не смогло бы предложить ей большего.