Монстр 2.0

В мастерской Ксавье нашлось немало интересных вещей: сварочная горелка, смотанные цепи, набор металлических крюков. Это не считая покореженных листов металла и штырей под одним из столов. Как оказалось, помимо живописи и графики он одно время пытался пробовать свои силы и в скульптуре, но дальше нескольких заготовок дело не пошло – не было легкости и тех особых ощущений, которые он испытывал при работе с карандашом или кистью. Убедившись, что реальный объем не его стихия, в отличие от сверхъестественного, без проблем возникавшего на странице или холсте, он задвинул все подальше и забыл об этом. Сейчас же пришлось вспомнить про старые завалы. Правда, указав на них Уэнсдей, он не думал, что та примется разгребать их с такой скоростью и охотой. - Если это оборудование для пыточной, то это один из самых слабых наборов, что я видела, - прокомментировала она свои открытия, скептически разглядывая ножницы по металлу. - Не думал, что понятие «современная скульптура» тебе настолько незнакомо, - хмыкнул он в свою очередь. Встречный выразительный взгляд не возымел на него никакого действия, и он продолжил: - Цепь у тебя теперь есть. Что дальше? Видя, что Уэнсдей молчит и задумчиво примеряется к потолочным балкам, Ксавье со вздохом покачал головой и отправился в дальний угол сарая. Оттуда он волоком вытащил на середину тяжелый стул с высокой спинкой и изогнутыми подлокотниками, после чего демонстративно уселся на него и объявил: - Я готов. Ему совершенно не хотелось, чтоб в довершение тяжелого дня его подвесили, как свиную тушу, а с Аддамс и такое могло статься, если бы он отдал инициативу в ее руки. Лучше уж так. Хотя, конечно, он предпочел бы обойтись вообще без привязываниий, приковываний и прочей ерунды. Уэнсдей, которую не требовалось приглашать дважды в том, что касалось пыток, тут же взяла цепь и решительно приблизилась к нему, буравя его своими черными глазами. Вот-вот должен был настать момент истины. Сейчас она была готова зайти как угодно далеко, лишь бы поскорее вывести его на чистую воду, и это желание так четко проступило на ее лице, что придало ему совершенно палаческое выражение. Еще бы – перед ней был не просто Ксавье Торп, а монстр, который уже убил несколько человек, покалечил Юджина и так ловко лгал ей с самого начала. Против него были все улики, кроме анализа ДНК, который мог оказаться ошибочным по любой причине: от халатности лаборанта до биологических особенностей хайдов. Всё против одного. Были, конечно же, и его бесконечные уверения в том, что он совершенно ни при чем, но на чаше ее весов подобные слова имели столь малый вес, что ими можно было пренебречь. Ксавье, видя, как сжались ее губы, а в зрачках вспыхнуло мрачное пламя, невольно отстранился и протестующе поднял руку: - Так, полегче! Давай договоримся сразу: во-первых, как только я скажу «хватит», ты сразу же все прекращаешь. Во-вторых, никакого серьезного членовредительства. На это Уэнсдей кивнула, думая про себя, что она не какой-то там грубый ремесленник и вполне справится, оставляя минимум следов. - В-третьих, не трогай, пожалуйста, руки. Последнее требование вышло спокойнее и тише, чем первые два, и прозвучало уже, скорее, как просьба к человеку, на чье понимание рассчитываешь, чем как объявление правил дуэли. Он долго вглядывался в ее глаза и, наконец, услышал: - Хорошо. Ксавье откинулся на спинку, убеждая себя в том, что Аддамс немного смягчилась – однако, было ли это на самом деле так, или ему просто показалось, он не был уверен. Как бы то ни было, хотелось думать, что она не настолько кровожадна, чтобы запытать его до полусмерти. На его правила она согласилась, что было уже неплохо, а дальше будь, что будет. Слишком уж ему надоели эти затянувшиеся кошки-мышки. Ему вдруг вспомнилось, как в прошлом семестре он наткнулся в школьной библиотеке на книгу о «Божьем суде» у разных народов – от шумеров до африканских племен. Он тогда и представить себе не мог, что сам будет участвовать в чем-то подобном с подачи особы, переубедить которую было труднее, чем развернуть стадо бегущих слонов. И почему только ему до нее было такое дело? Уэнсдей между тем принялась старательно обматывать свою жертву цепью, чтобы максимально ограничить подвижность, попутно размышляя о странностях монстров с творческими наклонностями. Калечить его руки она и так не собиралась, но его требование показалось ей любопытным. Любая слабость, известная врагу, всегда являлась мощным оружием, а сейчас он охотно выдал ей свою. И впрямь, что могло быть дороже художнику, чем его руки. Разве только воображение и внутреннее видение. Но их нельзя отнять, в отличие от частей тела. Получалось, он ей доверял и рассчитывал на то, что она не будет играть грязно. Или опять же пытался выглядеть простым и открытым только для того, чтобы сбить ее с толку. Когда с приготовлениями было покончено, Уэнсдей задумалась, решая с чего бы начать основную часть процесса. В итоге, порывшись в рюкзаке, Аддамс остановила свой выбор на шокере. Только она собралась его извлечь, как Ксавье подал голос: - Объясни все-таки, что, по твоему мнению, должно сейчас произойти. Я теперь точно не представляю никакой угрозы и, надеюсь, могу узнать подробности. Уэнсдей, так и не вынимая руки из рюкзака, обернулась к нему и, признавая его правоту, ответила: - Хайд реагирует на сильное воздействие: гипноз, инъекции, боль. Именно эти раздражители вызывают трансформации извне. Кроме того с течением времени он все легче может совершать их по собственной воле. Ксавье задумчиво повторил: - Гипноз, инъекции, боль, - и кисло усмехнулся: - И ты, разумеется, решила начать с боли. - Полагаю, это самый простой и действенный вариант в нашем случае. - Я бы предпочел гипноз. - С этим к Кинботт. У вас прекрасный дуэт, - черные глаза полоснули его, как два кинжала. - Прекрати. А как насчет твоих видений? Может, для начала попробуем пойти этим путем? Насколько я понимаю, их запускают прикосновения. - И? - Просто дотронься до меня. Если увидишь что-то, выдающее меня, как монстра – бинго, пытай хоть до утра, пока не добьешься трансформации, или наоборот получи опровержение, и покончим с этим. Уэнсдей недоверчиво посмотрела на Ксавье – от его предложения она ничего не теряла, а дополнительную информацию раздобыть действительно могла. Оставив рюкзак с электрошокером на столе, Аддамс подошла к нему и, наклонившись, накрыла его ладони своими. Сопровождалось это жутким немигающим взглядом, таким, будто она хотела вынуть его душу, чтобы затем навеки отдать сатане. Увы, с таким же успехом можно было глазеть на облупившуюся стену сарая и трогать ее же - все было безрезультатно. - Ничего. Видения не приходят по вызову. Они всегда спонтанны. - Хм. Может, ты не так прикасаешься? - Для человека, прикованного к стулу, слишком много критики. Уэнсдей выпрямилась и тут же стремительной тенью скользнула к своему рюкзаку: - Возвращаемся к плану «А». Ксавье, реакция которого после всех сегодняшних мытарств оставляла желать лучшего, не ожидал такой прыти, и, когда она в следующее мгновение снова стояла рядом уже с электрошокером наготове, он только и успел, что выдохнуть: - Черт… Он было собрался сказать что-то еще, но Аддамс, которой больше не хотелось терять время попусту, нажала на кнопку. Раздался зудящий уши треск, и она сразу же направила разряд прямо ему в шею. Разумеется, он сам подписался на это, но ведь можно было дать ему хоть пару минут, чтоб спокойно… Додумать столь развернутую мысль он уже не успел, поскольку боль молниеносной волной накрыла его, вышибая разом воздух из легких и связные построения из головы. Зрачки Торпа расширились, а перед глазами все поплыло и запылало, уступая место сплошной круговерти из радужных пятен. В то время, как первая судорога свела его тело, сосредоточенный взгляд Уэнсдей, приготовившейся вести наблюдения и оценивать продолжительность каждого воздействия, как ни странно, тоже начал терять фокус. Спину ее буквально в считанные секунды выгнуло дугой, а голова запрокинулась. Черные косы резко взметнулись в стороны подобно двум флагам пиратского корабля в шторм. С тем, что было здесь и сейчас, ее до последнего связывала только рука, все так же сжимавшая шокер и направленная на того, кого она так сильно хотела разоблачить. Ускользая за грань реальности, Уэнсдей могла только удивляться, насколько оказался прав дядя Фестер, обмолвившийся накануне об электрическом напряжении, витавшем между ними. Также стало очевидным, что в исключительных случаях для того, чтоб спровоцировать видения требовалось не заурядное прикосновение и «возьмемся за руки, друзья». Нужен был как минимум хороший толчок, потрясение, боль, удар тока. То самое ощущение оголенного провода и колючих мелких искр, летящих во все стороны, которое она любила и которое заставляло сердце биться чаще и сильнее. Ее случай с Ксавье однозначно относился к таким редким исключениям.