Сказание о семи принцах

Храм в самом сердце Брика, нынешней столицы Пяти сторон, ещё не всколыхнул предрассветную тишину утренним боем колоколов. Невысокий юноша в форме пехотинца подкрался к его стенам незаметнее мыши. — Молитва о родителях, — прошептал он, едва на его негромкий стук в боковую дверцу выглянула служительница в белом одеянии. Несмотря на ранний час сна у нее не было ни в одном глазу. Юноша зябко поежился, ступая в темный проход вслед за ней. В храме было холодно, казалось, даже холоднее, чем на улице. Зал для молитв был ярко освещен сотнями горящих свечей, ветер под сводами, что терялись в темноте, выл недобро. Юноша возжег благовония, уселся перед алтарем и сложил закоченевшие руки перед собой. Помолиться за почивших родителей, раз попал в это святое место, и правда не мешало. Но молитва была прервана. Внезапный сквозняк протянул по ногам. Юноша обернулся и увидел Настоятеля, тихо стоящего в дверях. Торопливо поклонившись, юноша вскочил и поспешил к нему. — Ты и правда смел. — Настоятель улыбнулся, но эта улыбка не согревала. Сейчас, при полном храмовом облачении, в тонком белоснежном одеянии с золотыми узорами, он казался еще более неземным и возвышенным, чем при их первой встрече в доме его брата-генерала. Только святой не околел бы от холода, если бы провел всю ночь в холодном храме легко одетый, с непокрытой чисто выбритой головой. Юноше было не по себе, но он ответил храбрящейся улыбкой. — Не в первый раз, — звонко проговорил он. Наверное, от холода не удавалось сделать голос грубее. Настоятель кивнул, не тратя слова, и протянул ему стопку листов шелковой бумаги, изрисованных кроваво-алыми чернилами. Юноша никогда не видел столько таких дорогих защитных талисманов! Если их рисовал сам Настоятель, каждый мог стоить, как вся деревня юноши. Он помедлил, прежде чем протянуть за ними маленькую руку с раскрытой ладонью. — Сегодня ночью после отбоя в лагере отнесешь их на Волчью тропу. До рассвета ты должен будешь разложить их по всей длине через каждые пять шагов. Огня не зажигать. Стопка легла на ладошку и обожгла ее в самом центре. — Но сейчас новолуние, я не очень хорошо вижу в темноте… — смущенно проговорил юноша, желая воскликнуть, что в таком мраке он не только тропы, но и руки своей не увидит. Про волков и вовсе не заикался. Раз это поможет генералу, его не пугала опасность. Только возможная неудача. — В темноте они засветятся сами, — спокойно сказал Настоятель. — Это Божественный узор. Юноша чуть не выронил талисманы. Стопочка бумаги стала тяжелее в сотни раз. Божественный узор… Символ Божественного героя! Такая страшная ответственность. И в этот раз юноша не решился спросить, зачем это нужно и как именно это может спасти страну. Настоятель был слишком не похож на своего брата. Генерал детально объяснял маленькому помощнику планы и все возможные риски. Однако теперь юноша должен был довериться немногословному Настоятелю. — Я все сделаю, — прошептал он, кланяясь. И неловко попытался спрятать талисманы за пазуху. — Лучше не держи их там, — предупредил Настоятель. — Иначе они прожгут тебе грудь. Снова талисманы чуть не полетели на пол. Юноша растерянно держал их обеими руками. — Просто спрячь подальше от сердца, — усмехнулся Настоятель. — Можешь заткнуть за пояс. Когда талисманы были припрятаны, Настоятель первым покинул зал. Но молиться юноша уже не мог. Лишь с первым ударом колокола он пришел в себя и снова упал на колени перед алтарем. «Пожалуйста! Помогите мне не подвести генерала и в этот раз… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..» — взмолился он к Небесам, зажмурившись. «Наивная, но смелая девочка, — думал Настоятель, наблюдая сверху с галереи. — Ничего не просит взамен. Если бы не проклятие нашей семьи, стала бы она матерью моих племянников? Жестокая судьба. Я буду помнить ее жертву до конца своих дней». Однажды в точно такой же предрассветной мгле под утренний звон колоколов Настоятель проводил из храма любимого брата с кипой талисманов и целым мешком артефактов. Если он принял ту жертву, разве должен был сомневаться, глядя вслед этой отважной малышке? Два года назад Пятый сын государя Пяти сторон целые дни проводил в своем саду. Небольшое поместье, подаренное ему матерью Второго принца, утопало в зелени, голову кружили ароматы тысячи цветов. Пятый не успел узнать и половины названий, с тех пор как переехал сюда из дворца, достигнув зрелости. Теперь он всерьёз грозился изучить ботанику и впечатлить братьев новым талантом. Особенно Четвертого, самого молодого Настоятеля в истории Пяти сторон, да и древних Семи сторон тоже. При храме был обширный сад лекарственных растений, но нельзя было назвать хоть одно, чтобы Четвертый не перечислил все способы его применения. — Цветут осенью и зимой… — пробормотал Пятый, коснувшись яркого как закатное солнце цветка с острыми жесткими лепестками, который со своими собратьями царствовал в осеннем саду. — Огненные кирины. Предсмертная любовь. Хм-м… Кисть осторожно коснулась бумаги, Пятый старался срисовать цветок как можно тщательнее. И тут ему в голову врезался раскрашенный мячик, пребольно стукнув по макушке. — Ах вы!.. — Пятый, морщась, стремительно обернулся, но увидел лишь мальчишку, что улепетывал со всех ног. Его, конечно, послал один из младших принцев, которым стало скучно, когда Пятый покинул дворец. Усмехнувшись, Пятый поднял мячик, чтобы запустить паршивцу вдогонку, но заметил, что к нему примотана бечевкой записка. Только вместо ожидаемого шуточного стишка, написанного красивым с завитушками почерком Шестого брата или безумной скорописью Седьмого, там оказалось краткое и ужасное послание руки старшего брата, наследника Пяти сторон: на рассвете командир личной гвардии государя — генерал Хуэр — возглавит переворот. Первый принц оповещал своих шестерых братьев и призывал прятаться или бежать из города. Пятый молча спрятал записку в карман, чувствуя, что сердце словно провалилось в желудок. И снова занес кисть над рисунком, краем глаза заметив напряженный взгляд личного стражника. Только ночью, погасив свет, Пятый вновь достал записку и изучил ее повторно, подсвечивая себе светящимся розоватым кристаллом. До всех ли братьев дойдет это послание? И что они смогут сделать? Если Второй и Третий, генералы, держащие границы, узнают о перевороте, армия тотчас повернёт к столице, тогда и Четвертый с его непобедимыми боевыми монахами не останется в стороне. А это значило одно. Они не узнают. Пятый не питал иллюзий. Первый не мог предупредить братьев незаметно для Манастари — семьи, которая за последнее столетие завоевала огромную власть в Пяти сторонах. Слуги в поместьях, шпионы в армии, шпионы во дворце, в храме… Переворот готовился не первый год, иначе преданный стране Хуэр не решился бы на участие. Только парализовав правящий род, можно было провести смену власти бескровно. Пятисторонцы устали от власти семьи Дарени, над которой висело жестокое и позорное проклятие великого духа Северной горы. Возможно ли, что захватив власть, Манастари успокоят гнев великого духа и заключат с ним брачный союз, дарующий стране Божественного героя? Пятого не заботило, сбудутся их чаяния или нет. Он думал о будущем семьи Дарени. Его родных возьмут в заложники, чтобы связать руки Тигру и Ястребу — Второму и Третьему принцам, — и усмирить их ярость, заставить подчиниться. Спустя три столетия боли и позора, семье придется мириться и с подобным унижением. Отложив записку, Пятый зарылся в бумаги. Копии донесений с границ, отчеты советников — все дела, которые он с детства изучал, рассчитывая помогать Первому, когда тот сменит отца у власти. Пятый и без того был знаком с ситуацией в стране, но чтобы набраться решимости, должен был еще раз увидеть свидетельства. Назревала очередная война. Закатное царство, которое отхватило большую часть территории Семи сторон и сделало столицу в их красивейшем городе Парки, не скрывало своих притязаний. Силы были стянуты к границам, армии то и дело проверяли друг друга на стойкость, и если бы не грозная слава Тигра и Ястреба, ослабевшие Пять сторон не сдержали бы оборону. Но смирятся ли братья с переворотом? Слишком много врагов на такой жалкий клочок земли. Нещадно ломая глаза, Пятый читал документы при свечении кристалла до самого утра. И наконец принял бесповоротное решение. — Куда вы, Ваше высочество? — позевывая, спросил слуга, когда Пятый покинул свою комнату, одетый по-дорожному. — В храм. Встречусь с братом, — с легкой улыбкой отвечал тот и вышел за порог, не глядя по сторонам. Утренняя тишина была обманчивой. В спящих домах ждали назначенного часа вооруженные люди, и принц, гуляющий по улице, настораживал их. Но Пятый шагал быстро и спокойно, не оглядываясь. В какое время дня и ночи ни пожелал бы он навестить любимого брата, тот никогда не спал и всегда был на месте. — Что привело тебя ко мне так рано? — спросил Настоятель спокойно, встретив Пятого в своей комнате при храме. Молчаливая служительница, лица которой Пятый не узнавал, уже разливала им чай. — Я и дня не могу прожить без наших бесед и игр, — искренне улыбнулся Пятый, осматриваясь по сторонам, словно впервые видел эту чистую комнату, похожую на жилище святого. Лицо Настоятеля не выражало и тени тревоги и осведомленности, но Пятый подозревал, что о перевороте тот узнал раньше всех. Однако выпусти он своих монахов в бой, резня бы началась страшная, на радость Закатному царству. Им обоим оставалось лишь безмятежно беседовать за чашкой монастырского чая и изображать неведение. Пятый посмаковал ароматный напиток. Не последний ли раз он наслаждается этим? Когда-то они с Четвертым, близкие по возрасту и духу, не расставались ни на час. — Я пришёл попросить несколько талисманов. Надеюсь, ты их нарисуешь для меня сам. Знаешь… Для удачи, отпугивания бесов… — невзначай заметил он. Четвёртый взглянул на него даже с легким удивлением. — Если тебя беспокоят бесы, я мог прислать кого-то из храма, чтобы очистили поместье. — Вот теперь начали беспокоить. Десятка два талисманов должно хватить. Брови Четвёртого взметнулись вверх. — Да… И артефакты, чтобы подзаряжать их силой, — спокойно продолжал Пятый. — Святую воду… Благовония для костра… Масло. Подношения. Духовное оружие не помешает. Лучше меч. В стрельбе из лука я не так хорош. — Ты — и не так хорош? В какое же нечистое место тебя понесло с такими сборами? — устало спросил Четвертый. — В очень даже чистое. Но боюсь, дорога будет нелегкая. На север, к великой горе. Четвертый прикрыл глаза будто с болью. И больше не изумлялся. — Оттуда никто не возвращался живым, — тихо напомнил он. — Минуло три столетия и семь поколений. Великий дух не может быть настолько мстительным, — возразил Пятый. — Что же изменилось? — Род Дарени на грани гибели. Отец сумел породить семерых сыновей, но теперь ни у кого из нас не будет наследника. Это наш конец, милый Четвёртый. Когда еще просить о милости, если не перед смертью? — Продолжение этого рода стоит твоей жизни? — Четвертый неторопливо глотнул чаю. — Будь это только мы с тобой, я бы не переживал, — Пятый грустно усмехнулся. — Но Шестой с Седьмым еще не видели жизни, и теперь проведут остаток дней как узники и заложники, если раньше их не вырежут закатные ублюдки, захватив Брик. Второй и Третий будут все равно бороться с Манастари, и ты не можешь встать на их сторону. Зато я смогу. Я докажу великому духу, что наш род давно искупил грехи предка. Хотя бы наше поколение заслуживает жизни и будущего. Ты всегда говорил, что жертва не должна быть напрасной. В любое иное время этот поход был бы самоубийством безумца. Но сейчас я действительно надеюсь на успех! К счастью, Четвертый не спросил, на что именно он надеется. Только на чудо. Даже Манастари, хоть у них была в семье девочка, которую можно отдать в жены духу, не могли рассчитывать, что Божественный герой появится раньше, чем через двадцать лет. Если бы дух согласился стать покровителем Пяти сторон, как преемника Семи сторон, дитя надо было бы зачать, родить и дать ему созреть в мудрого воина. Вряд ли Закатное царство позволило бы жить им мирно эти годы. А значит варианта лучше, чем личные извинения прямого потомка негодного правителя, у них не было. Пятый знал, что брат не станет его останавливать. И допив чай, отправился помолиться. Настоятель проводил утренние обряды, Пятый молился, не вставая с колен, а служители хлопотали, собирая его в паломническую поездку. Наблюдатели не вмешивались в эти странные приготовления. Когда все было готово, Пятый покинул храм и направился из города тайной аллеей между храмовых строений в сопровождении десяти девочек-служек. Он намеренно избегал улиц, где мог стать свидетелем борьбы гвардии с их немногочисленными сторонниками. Девочки дрожали, стараясь не выдать свой страх, но пока они шли к святилищу, что было сразу за городской стеной, никто их не остановил. Пятого уже ждал оседланный храмовый конь, готовый к дороге. Сбруя была оплетена магическим узором, к седлу пристегнули духовный меч. Пятый приказал прикрепить собранные сумки и перед дорогой напился воды из святого источника, набрав с собой пару фляжек. Даже еду он взял из храмовой трапезной. Лишь бы добраться живым до Северной горы. Девочки остались у святилища, когда Пятый с тяжелым сердцем направил своего коня по дороге прочь от столицы, захваченной заговорщиками. Теперь он прослывет трусом, которого спас брат. Зато никто не пытался его вернуть. И едва он покинул Пять сторон, даже преследование прекратилось. Никто за пределами страны не оказал бы помощь опозоренному слабому принцу.