Сказание о семи принцах

Вести о том, что Пятый принц возвращается в Пять сторон с Божественным героем, вселили радость и надежду в сердца людей. Но едва до Лави дошли слухи об этом, как она слегла с ужасной лихорадкой. Переброска войск пришлась на весеннюю распутицу, отряд снабжения застрял на раскисшей дороге, и телега Лави угодила колесом в глубокую ледяную лужу. Она сама чинила колеса, боясь показаться никчемным безруким солдатом, ей помогала только парочка бестолковых новобранцев, совсем юнцов, даже моложе нее. Только они отделались насморком, а Лави, вымокшая по пояс, так сильно разболелась, что даже лишилась чувств, пытаясь выполнять в лагере свои обычные обязанности. Очнулась она в палатке капитана Ферни, в жару и бреду, и снова из обрывков тихих разговоров услышала, что тот Божественный герой — сын самого Марона! — Это правда?.. — прохрипела она и морщась отвернулась от миски с лекарством, которую ей заботливо пихал капитан. — Разве Марон не проклял нас?.. — Уж не знаю, кто тебя проклял, но дуреха ты получилась распоследняя! — сердился капитан. — Пей давай! Это дорогущее лекарство, генерал тебе прислал… Прольешь — сама виновата будешь, если околеешь! — Генерал?.. — обрадовалась Лави и тут же покорно выхлебала горькое пойло, вцепившись в миску обеими руками. То ли лекарство на самом деле было такое чудодейственное, то ли Лави так была счастлива из-за добрых новостей и заботы генерала, но поправилась она скоро, всего за пару недель. Капитан хотел ее удержать у себя, чтобы окрепла, вот только Лави рвалась назад в ставку главнокомандующего. Тем более узнав, что генералу позволили вернуться в армию! И стоило капитану отлучиться, шатаясь и покрываясь испариной от усталости, Лави приступила к работе. Проку от нее было мало, но за то, что она все же сумела спасти целую телегу с провизией, командир отряда закрыл на это глаза и разрешил просто посидеть на раздаче обеда. Лави жадно ловила разговоры солдат о повышении помощника главнокомандующего, о возвращении в ставку генерала Регана, о том, что Пятого принца уже видели теневые дозорные и подтвердили ходившие в народе слухи. С ним и правда был настоящий Божественный герой! Лави не терпелось его увидеть своими глазами. Но еще больше ей не терпелось взглянуть на генерала. От таких добрых вестей он, наверное, такой довольный… Может она увидит и улыбку на его лице! И лишь заметив издалека его высокую фигуру, Лави побежала к повару и выпросила для него поднос с чаем, чтобы была причина зайти в шатер. Лави надеялась, что ей простится эта вольность, ведь она хотела отблагодарить за лекарство. Лави с трудом приволокла к шатру тяжёлый поднос с чаем и закусками, и ее пропустили без вопросов. Генерал в шатре был один, он сидел за столом, подперев лоб рукой, склонившись над каким-то документом. — Генерал, — Лави чуть поклонилась и с сияющей улыбкой на осунувшемся лице, после болезни бледном почти до синевы, подтащила поднос к столу. Второй поднял голову. Взгляд его был задумчив. Он не был одет в военную форму и выглядел так же, как и в их первую встречу. Только лицо отчего-то тоже казалось нездоровым, темным, черты заострились. Лави этого не заметила. — Поздравляю с возвращением на должность и с прибытием брата, — прощебетала она, забыв сделать голос погрубее. — И хочу отблагодарить за то, что прислали лекарство. Я поправился очень быстро. Она поставила поднос на стол и поклонилась еще глубже. Генерал хранил молчание. Лави выпрямилась и наконец смутилась, понимая, что нарушила устав подобным обращением. Хотя раньше они все время общались без лишних формальностей, так как она была его тайным помощником, но теперь генерал вернулся на свою должность. — Хорошо, что ты поправился, — произнес генерал усталым голосом. — Но я не знал, что ты был болен, и никакого лекарства не присылал. Так что твоя благодарность, очевидно, должна быть адресована кому-то другому. Улыбка застыла у Лави на лице. — Не присылали?.. Но… Капитан мне сказал, что генерал прислал… — пробормотала она, стискивая руки перед собой. — Возможно это был другой генерал. Я не единственный генерал в нашей армии. В любом случае, приписывать себе чужие заслуги не в моей привычке, — отвечал Второй. Другой генерал?.. Какой же? Какому еще генералу есть до нее дело?.. Лави задрожала. А с чего она, собственно, решила, что ее любимому генералу, бывшему Второму принцу Пяти сторон есть до нее дело? — Ты ещё не до конца поправился, — медленно произнес Второй. — Тебе нужно отдохнуть. Посиди здесь, чтобы тебе не дали новое поручение. Можешь выпить чаю и подкрепиться, если голоден. Я не буду есть. Он взял со стола одну из чайных чашек и сам наполнил ее горячим чаем, после чего поставил на стол ближе к совершенно убитой Лави. Та действительно почувствовала легкое головокружение, и взяла чай, опасаясь, как бы не брякнуться прямо перед ним. Лави пришлось сесть, и она, конечно, скромно притулилась сбоку, на длинной скамье. Чай освежал и бодрил, она крепко вцепилась в чашечку. Стоило ей допить, в шатер вошли двое. Третий принц Ястреб и бывший помощник главнокомандующего генерал Калим. Поприветствовав Второго, они прошли внутрь, и тут Калим заметил Лави. — О, так ты уже поправился? — Он вскинул бровь. — Хорошо. Видимо, лекарство и правда было отменным. Я велел лекарю поскорее поставить тебя на ноги. Он обернулся к принцам и заметил: — Этот солдат толковый и смышленный. Жаль, мог погибнуть от лихорадки, после спасения провизии. — Генерал Калим? Так это вы… — пролепетала Лави и сама наконец поняла, что сейчас сказала. Ведь его повысили! Он теперь тоже генерал, командующий Северной армией! Вот кого имел в виду капитан… А она себе напридумывала! Третий принц, статный мужчина, довольно похожий на Второго, только с более чувственной красотой такого же благородного лица, мельком взглянул на нее и подошёл к брату, чтобы облокотиться на спинку его кресла. — Славно, что поправился. Только все еще выглядит, как мертвец, — без обиняков заметил он. — Да и ты рановато встал с постели. Я натравлю на тебя преподобного Настоятеля, так и знай, — он грубовато усмехнулся, толкнул Второго в плечо. Лави несчастно вздохнула. Второй тоже болел. Конечно, он и не мог знать о том, что с ней тут происходило. Но что же с ним? Рана? Не мог же он тоже простыть. — Можешь идти. Зайди к лекарю, пусть даст тебе снадобье для укрепления сил, — обратился Второй к Лави. Его лицо оставалось таким же суровым, но ей показалось, немного посерело после толчка Ястреба. Лави понуро поклонилась троим генералам и покинув шатер, поплелась назад к кухне, забыв на скамье чашку из-под чая. Калим бросил на эту чашку понимающий взгляд и усмехнулся. Лави медленно дошла до кухни, глядя себе под ноги. По дороге кто-то столкнулся к ней плечом к плечу и обругал ее, но она даже не заметила. Все утреннее воодушевление пропало. Она присела у тёплой печи, чувствуя, что форма даже без доспеха кажется слишком тяжёлой. — Лав! Куда подевался этот парень? — хрипло закричал повар. Лави с трудом поднялась, чтобы подойти к нему, но тут к ней в закуток заглянул лекарь. — Вот ты где. Выглядишь хреново, садись, я тебя осмотрю. Тигр велел дать тебе лекарство. — Лекарь был грубоват, нос у него был скошен набок, и вовсе не потому что ему досталось на поле боя. Сломал в одной из драк, до которых был весьма охоч. Лекарь достал трубочку, которой слушал грудь своих больных, и Лави, расширив глаза, замахала руками и отступила. — Не надо!.. — низко и хрипло проговорила она. К счастью, капитан вовремя ее забрал, и местный лекарь ее не осмотрел. Иначе увидел бы… — Что не надо? На сиськи твои, думаешь, хочу посмотреть? Так я сиськи и получше видел. Смотреть у тебя там не на что. Спиной повернись и все, — сплюнул лекарь. Лави остолбенела. — Чего глаза таращишь? Я лекарь, думал, девку от парня не отличу? — Я не… — Лави задрожала. — Да мне нет до этого дела. Капитан просил не говорить, я так и быть промолчу. Лекарь что-то не договаривал, и Лави готова была умереть от беспокойства. Но дала себя послушать и покорно выпила лекарство. — Дыхание чистое. Живот не болит? А спина? Если будет болеть, не затягивай, приходи. Да… И если залетишь, тоже сразу ко мне, никаких бабок, — строго сказал лекарь. — А то вытаскивай потом дуру с того света. — С чего я вдруг… — обиженным баском пробормотала Лави, краснея. Но лекарь только рукой махнул, уходя. Лави потом догадалась, что он считал ее армейской шлюхой. Она слышала, что есть такие девицы, которые, переодевшись в мужское, но не особо скрывая свой пол, развлекали солдат в походе. Лави очень не хотелось, чтобы ее принимали за такую женщину, но она, поразмыслив, решила не беспокоиться, что лекарь проболтается. Он был парень бедовый, а у капитана была надежная репутация. Может тот чем-то лекаря выручал. С этим лекарством Лави быстрее пошла на поправку, и потихоньку вернулась к работе. Встретиться с Тигром больше не пыталась, печально решив для себя, что раз он снова на своей должности, ее помощь уже не нужна. И наконец настал день, когда Пятый и Божественный герой прибыли в Брик! Лави мечтала, что увидит это прибытие, но как назло именно в этот важный для всей страны день ей увольнительную не дали, пришлось работать с утра до ночи. А вечером с завистью слушать рассказы солдат, которым посчастливилось сопровождать их в карауле. — Вот такие плечи! Да я не лгу! Не ниже нашего Тигра будет! А то и выше! — разгоряченно рассказывал один. По поводу праздника солдатам разрешили выпить, и парня сразу разморило. — А мощь от него какая исходит! Ух! Эти бесы из Закатного царства попляшут у нас теперь! Лави видела, что он буквально влюбился в этого Героя, и готова была кусать локти от досады! Она грела уши, и не сразу заметила, что ее окликает новый помощник генерала. — Подай бочонок вина. Для генералов. Лави, вздохнув, пошлепала по грязи за бочонком, но когда вернулась, обнаружила, что помощник ее не дождался. — Я отнесу вино командирам, — подумав, сообщила она, и поволокла бочонок к шатру. Настроение немного улучшилось. Сегодня она увидит увидит своего генерала! И может услышит краем уха его мнение о Герое. Было бы так здорово. Вопреки ее ожиданиям генералы сидели не в шатре, а перед ним у костра. И Лави подошла как раз в тот момент, когда Тигр поднялся и отошёл куда-то. Вздохнув, она поднесла бочонок, поставила на землю и начала откупоривать, зажимая его коленями. Ястреб тихо напевал какую-то песню, и она невольно заслушалась. Красивый у него голос… Не такой низкий, как у брата, но в его чуть заунывном звучании слышался призыв. Заслушавшись, Лави не заметила, что Калим не спускает с нее взгляда прищуренных глаз. И едва она налила ему вина, он ухватил ее за шею и почти силком усадил рядом. — Ты сегодня весь день на ногах… Давай, выпей с нами тоже в честь праздника, — предложил он, дохнув ей вином в ушко. Лави почувствовала, как волоски на шее встали дыбом, и попыталась отодвинуться. — Я н-не… Я не пью… Я на службе… — пролепетала она, испугавшись сразу и его приставаний, и что это может увидеть Тигр. — Вот и послужи… А я тебе дам хороший совет… Слушай внимательно! — фыркнул Калим. Лави задрожала, вспомнив, что он уже признал в ней своего врага. Вот только сейчас ей совсем не хотелось ему противостоять… — Генерал… Второй принц… Слушаешь, да? Про него разные слухи ходят. И про меня с ним… тоже, — Калим тихо засмеялся. Ястреб смотрел в костер, не замечая их и продолжая свою песню. — Но только верить можно не всему. Я тебе сейчас правду скажу. — Не надо… — прошептала Лави, пытаясь отстраниться. — Надо. Ты же боишься? Боишься… А бояться там нечего. Генерал… — он почти прижался губами к ее уху. — Не атакует с тыла. Лави замерла, моргая. — Не понял? Не вставляет в зад, — Калим сдул ее волоски, чтобы не щекотали ему нос. — Так что если наслышан про его конские размеры, расслабься. Дашь ему между бедер… Ну или придется руками поработать… Ртом лучше, но он не заставляет. Лави не могла выдавить ни звука, опасаясь, что из горла вылетит только мышиный писк. До неё дошло, о чём он толкует. Она не должна была даже думать об этом! Даже воспоминание о том, как он ее схватил в первый раз наполняло ее тело слабостью, и вот так подумать о его… О том, чтобы прикасаться к нему… — Я не буду… — проговорила она одними губами, сжимая коленки. И вдруг Калим ее отпустил. Лави не сразу смогла подняться, ноги не держали. Но едва попробовала, чуть не натолкнулась на вернувшегося Тигра. Тот замер на мгновение, встретившись с ней взглядом. И она не смогла сдвинуться с места. Ругала себя отчаянно, но не смогла. Генерал сел рядом с братом, с другой стороны от неё, но на расстоянии. И все же она даже могла протянуть руку и коснуться… Они говорили. Героя почти не упоминали, видимо, успев обсудить ранее. Лави молча слушала, разливая им вино. Ястреб жарил мясо, потом раздавал генералам, и у нее потекли слюнки. Но Второй почти не ел, только прикладывался к вину. Отчего-то его лицо казалось усталым и печальным, словно он только что вернулся из тяжелого похода. А говорили как раз о минувших битвах. Вспоминали то одну, то другую. Порой звучали имена павших друзей. Лави слушала, ковыряя пальцем ковер, постеленный на брусе, где они сидели. Те же рассказы, что и у младших командиров, среди которых она росла. Такие же уставшие солдаты. У Лави сердце заколотилось сильнее, когда они упомянули спасение ее деревни. Хотелось вставить слово, но она прикусила язык. Оказывается, они потеряли так много солдат, что казалось армия в ближайшие пару лет не восстановится. Недаром дядя и капитан не любили разговоры о сражениях за шахты. Из отдельных фраз Лави поняла, что Второй винит себя за те потери. Тогда он был неопытным семнадцатилетним командиром, хотя и отчаянно отважным. Однако дольше всего говорили про Лорингам. Про виноградники, про восстание детей. Калим как всегда пришел в такое возбуждение от этой темы, что размахался руками, чуть не заехав локтем Лави по лицу. Ее неожиданно к себе притянул Второй, спасая от удара. И не отпустил. Его рука касалась ее талии, и Лави замерла. Она отсчитывала каждую секунду этого прикосновения, ожидая, что он уберет руку, касающуюся ее, заставляя все тело покрываться мучительными мурашками. Особенно они щекотали живот. Лави старалась даже задержать дыхание. И вдруг встретив взгляд Калима, который замолк, чтобы глотнуть вина, она, покраснев, дернулась, чтобы отсесть. Но… Второй придержал ее. — Мне хватит, — отказался он от предложенного вина и поднялся, заставляя встать и Лави. — Пойдем… Поможешь мне… В шатре. У Лави все тело одеревенело. Отвести генерала в шатер? Он и правда после вина шел немного пошатываясь, и все же вряд ли ему была нужна ее помощь. Лави не смогла бы на самом деле дотащить его на себе, если бы он вздумал опереться на ее плечо. Но пока он просто обнимал ее, придерживая левой рукой и чуть толкая при покачивании. В шатре было темно, только слегка алели угли в жаровне, и Лави сразу вывернулась из рук генерала, чтобы зажечь свечи. Второй сделал несколько тяжелых шагов и с грохотом сел на кровать. Лави заметила, что он едва заметно поморщился, потерев грудь. Он же был ранен! — Я вам помогу, генерал… — выдохнула она хрипло, подбегая к нему и хватаясь за ремень доспеха. Лави с детства привыкла помогать дяде снимать обмундирование, потому ее пальцы сами ловко растегнули ремни и потащили с плеч генерала доспех. Она и не сразу поняла, что он смотрит на нее, не отрываясь, непонятным темным взглядом. Лави замерла, чуть не уронив доспех на ковёр. Сейчас генерал сидел не так прямо как обычно, ему было сложно держать спину. Но даже в этой слегка перекошенной позе было видно, какое у него сильное и одновременно стройное тело. У Лави пересохло во рту, хотя ничего тревожного не происходило. Он не прикасался к ней, ничего ей не говорил, только смотрел. Смотрел так, что ответить на его взгляд она не могла. Лави вдруг заметила горку бинтов на столе и поднос с миской для мази. — Вы ранены… Вам перед сном надо сменить повязку… — заволновалась она, торопливо откладывая доспех. — Нет. Повязку уже сменили. Раны нет, просто сломано ребро, — будто с трудом проговорил генерал. Он начал расстегивать одежду одной рукой, второй упираясь в кровать, и Лави, алея от смущения, уже не так торопливо потянулась помочь. Генерал сразу остановился, позволяя ей себя раздевать. Они были слишком близко друг к другу. Лави смотрела в сторону, стараясь не касаться его горячего тела. Или это она была горячей? Темно-синяя рубашка прилипла к взмокшему телу, и Лави это смущало больше, чем нагота мужчин, которые раньше попадались на ее девичий взгляд. Она осторожно сложила теплую верхнюю одежду, и видя, что генерал пытается снять сапоги, присела перед ним. «Я же просто помогаю ему раздеться, потому что у него сломано ребро…» — убеждала себя Лави, хотя в глубине души понимала, что ситуация очень напоминает ту, о которой рассказывал командир — когда обычный солдат, не слуга, оказывает генералу ночью определённые… услуги. Просто… Как бы у Лави ни дрожали руки, она свято верила, что генерал не попытается ее тронуть против воли. Только не он. Значит это она та, кому надо устоять и не совершить непоправимых глупостей. Поставив сапоги рядом с кроватью, Лави медленно попятилась, не поднимая головы. Щеки пылали как те угли. Мягко клацнула застежка поясного ремня, генерал откинул ее и вдруг молча протянул к Лави руку. Просто обычный приглашающий жест, открытая ладонь. Лави застыла, глядя на эту руку. «Убегай… Убегай!» — истошно вопил голос в ее голове. А сердце сдавило холодными тисками от одной мысли, что она действительно уйдет. «Я правда ему понравился… — подумала она про себя в смятении. — Это правда… Он хочет… Он хочет!..» Лави сжалась и сделала шажок назад, не зная, куда спрятать руки, которые зудели от желания прикоснуться. Испуганно взглянув на генерала, она удивленно заморгала. Он усмехался. — Подай воды, — хрипло проговорил он. Воды? Он просто просил воды?.. Попятившись к столу, Лави кое-как нащупала кувшин и налила в чашку, пролив почти половину. Она опять ошиблась?.. Лави недоверчиво смотрела, как он пьет, сидя в кровати. Кажется, генерал перепил сильнее, чем она думала. Его руки дрожали, по подбородку стекло несколько капель. Лави, помедлив, потянулась, чтобы промокнуть их рукавом. И тогда генерал ухватил ее за локоть, дернул к себе и поцеловал в губы. Лави обдало жаром, как в бане, даже кости словно размякли. От испуга ее сердечко могло взлететь, пробивая шатер над ними, но вырваться из сильных рук не было сил. Лави и не представляла раньше, что это может с ней случиться, а теперь не знала куда деться от этой постыдной влажной ласки чужих губ. Сам генерал… Но это всё было ложью. Он целовал не ее, а парня. Солдата. — Генерал… М-можно… Я пойду?.. — пискнула она, хотя говорить, когда их губы соприкасались, было еще стыднее. Генерал замер, недоуменно глядя на нее совершенно чёрными глазами, и Лави, почти отпрыгнула от него и бросилась вон из шатра, спотыкаясь о его сапоги. Уснуть этой ночью она не могла. Кровь шумела в голове, сердце молотило в ребра, а щекочущее возбуждение в животе обернулось почти болезненным спазмом. Лави металась на своем месте, пока на неё не прирыкнул кто-то из солдат, и ей пришлось выйти прогуляться, чтобы немного успокоиться, перед тем как снова лечь в палатке. Как ей было страшно! И все же губы непроизвольно улыбались. Генерал ее поцеловал. Генерал чуть не оставил её на ночь. Генерал хотел сделать ее своим любовником. И хотя это было невозможно, Лави не могла удержаться от фантазий, что бы произошло, если бы случилось чудо. Если бы она и правда стала парнем и могла позволить ему зайти дальше. Прикоснуться к нему. Как там говорил Калим? Руками? Губами? Между бёдер?.. Лави всхлипнула, зарываясь лицом в руках. Продремав совсем чуть-чуть на рассвете, Лави вскочила довольно резво, будто выпила самое лучшее бодрящее средство. Но утро преподнесло ей очень неприятный сюрприз. — Больше скрывать, что ты девка смысла нет, отправляешься со мной на юг, там я тебя пристрою, — заявил капитан. — Как это нет?.. — Лави растерялась. — Но ведь ни у кого даже вопросов не возникало… — Тебе уже скоро восемнадцать! Как долго собираешься изображать юнца? Голос женский, еще и разнести может в жопе и сиськах. И у тебя усы не растут. Вопросов не было, так через полгода-год появятся! И так мне самому тебя пришлось раздевать, когда ты заболела. А если ранение получишь? Я давно твоему дяде говорил, пора тебя пристраивать, — капитан был хмур и суров. — Это приказ, солдат. Завтра мы отправляемся. — Не разнесет… С чего вдруг? У меня фигура такая, — пролепетала Лави. — Это ты после болезни отощала, как палка стала. А отъешься, и сразу нормальная баба будешь, — решительно припечатал капитан. — Тебе замуж надо, и детей рожать. Все равно ты ничего не умеешь, чем бабы зарабатывают. Ни шить, ни ткать. И готовишь только солдатскую похлебку. Лави опрометью выбежала из палатки. Нет! Она не могла уехать из столицы! Не могла покинуть ставку… Зря она разве так старательно училась читать и писать? Зря тренировалась? Больше всего на свете ей хотелось быть полезной здесь, в армии. Помогать своему генералу. Уже второй раз Лави без спросу поволокла поднос с чаем в шатер главнокомандующего. И даже немного удивилась, что ее снова пропустили без вопросов. Вот только внутри оказался только Калим. — В чем дело, Лав? Я не просил чаю, — отрывисто бросил он. Вид у него был мрачный, лоб прорезала глубокая морщина. Лави застыла, не зная, что ей делать. — А генерала Регана нет?.. — пролепетала она, сама удивляясь своей смелости. — Нет. Он в городе. Что ты хотел? Или у тебя дело к нему лично? — Калим поднял на нее взгляд и в углу жесткого рта даже мелькнула улыбка. — Нет, я… — У Лави упало сердце. Она пристроила поднос на стол и поклонилась, готовясь уйти. — Не мямли, говори быстро, — прирыкнул на нее Калим. Лави тут же вытянулась по струнке. — Я хочу остаться в ставке, генерал! — выпалила она. — Капитан собрался забрать меня с собой на юг… Но я же теперь состою в отряде снабжения… — Капитан может донабрать в свой отряд рядовых с позволения их командиров… Я так понимаю, дело не в том, что ты боишься вооружённых столкновений. Калим вдруг нахмурился. — Ты вчера был в шатре генерала Регана? — неожиданно спросил он. Лави хватанула ртом воздух. — Д-да, но… — И в чем вопрос? Разумеется, ты остаешься. Свободен, — Калим махнул рукой и снова отвернулся к столу, на котором рассматривал карту. Лави постояла пару мгновений, осознавая его слова, а потом бросилась назад к капитану. — Генерал сказал, что я остаюсь! — заявила она, пунцовея. — Это приказ! — Да? И что же это за приказ?! — прогремел капитан, вскакивая на ноги. — Устный приказ… Генерала Северной армии… — уже тише проблеяла Лави. Строго говоря, Калим все не так понял. Да, она была в палатке, но он же не спросил, было ли что-то между ней и Тигром. Но сейчас ей главное остаться в столице, а прочее разрешится позднее. Капитан долго бранился и даже угрожал, что прямо сейчас всем расскажет, что она девка, а там пусть генерал уже решает, нужен ему такой солдат в отряде снабжения или нет. Лави вздрагивала, но крепко сжимая кулаки вытянутых вдоль боков рук, не сдавалась. Раз ей хватило наглости попросить о помощи Калима и воспользоваться мнимой близостью с Тигром, чего ей еще бояться? Быть женщиной в армии — не преступление, закона никакого против этого нет. В самые тяжёлые времена для Пяти сторон существовали женские отряды, это Лави помнила крепко. Так что если ее раскроют, под трибунал не отдадут. Вот только отношение к ней поменяется, и вряд ли она сможет защитить свою честь, и все равно придется покинуть армию, но уже с позором. Однако самым ужасным было бы разочарование генерала, которого она обманула, и после этого ей вряд ли что-то будет страшно. — Выдавайте меня, если пожелаете! — неожиданно прорычала она в запале. — А я все равно останусь! Даже если меня здесь шлюхой армейской сделают! Я не вижу для себя другой судьбы, и все равно погибну в бою! Капитан подавился своей бранью, глядя на нее с ужасом.