Сказание о семи принцах

— Полнолуние — самое благоприятное время для магии. Луна испускает мощную силу, которой кормятся духи. Но те, кто связан с призрачным миром, в это время теряют покой, — начал рассказывать Дилан. Шестой слушал его нервно. До него только теперь дошло, что он относится к людям, признанным в Пяти сторонах нечистью. И все по собственной вине! — Обычно именно в полнолуние проводится инициация шамана или меченого. В это время легко связать с призрачным миром даже человека со слабым даром. Однако твои способности видящего слишком сильны. Таких, как ты, единицы. Настоятель мог бы приглядеть за тобой в это полнолунье, но беда может случиться в следующем месяце, через месяц. Ты уже потерял покой, и стоит тебе забыться, в призрачном мире тебя встретят с распростертыми объятиями, чтобы утолить твою похоть, а заодно сделать меченым. — Так значит… Инициация меченого — это ведь сношения с духами? — смущенно уточнил Шестой. Конечно он читал сказки про подобное, и к слову очень их любил, но подозревал, что в них все приукрашено. — Не обязательно, — вздохнул Дилан. — Теряя покой, человек становится одержим страстью. Для обычных шаманов это может быть как похоть, так и жажда убийства, но для видящих обычно все же похоть. Духи утоляют любую страсть и связывают человека магическим договором. Если он силен — становится шаманом или меченым. Если слаб и в инициации ему никто не помогал — довольствуется ролью ведьмы или ведьмака. Конечно сильные и уважаемые шаманы проводят инициации без кровавых ритуалов и оргий. Но это мастерство. Тебе оно недоступно. Хоть ты и не стал бы ведьмаком, зависимым от призрачного мира, во время инициации тебя бы жестоко уестествили духи. И тебе бы не понравилось. Надеюсь, ты это понимаешь. У Шестого дыхание перехватило от одной мысли об этом, но он уверенно закивал. Он бы просто наложил на себя руки, если бы пережил подобное. — Я рассказываю тебе это, чтобы ты понял причины, которые заставили Настоятеля принять тяжёлое решение высечь тебя, — терпеливо пояснил Дилан. — Не вини его за это. — Хорошо… Я понял, — прошептал Шестой. — Но вы упомянули другой способ?.. Дилан встал и подошёл к чёрной доске, на которой мелом небрежно изобразил три человеческие фигуры. Бэл тоже рисовал подобные, объясняя духовные практики или боевые техники, но Дилан справился быстрее, и рисунки выглядели изящнее. Шестой даже не подозревал у него такие таланты. — Как тебе известно, в каждом человеке присутствует и мужское, и женское начало. — Дилан нарисовал две спирали поверх первой фигурки. Одна была закручена от пояса вверх, другая вниз. — Обычно у мужчин сильнее мужское, а у женщин женское. Он нарочно изобразил уходящую вверх — мужскую — спираль крупнее. — Суть духовного пути монаха в создании гармоничной личности, и одна из граней этой гармонии — равенство мужского и женского начала, — продолжал Дилан. — Это то, к чему мы тут все стремимся. Призрачный мир не способен управлять гармоничным человеком. Поэтому тебя заставляют медитировать. Шестой виновато заерзал на лавке. — Впрочем, не ты один ещё не достиг в этом высот. Для того, чтобы побороть соблазны призрачного мира, хватило бы мощи одного только мужского начала. Однако… — Дилан пририсовал спирали и ко второй фигурке. В этот раз верхняя спираль была тоненькой, а вот нижняя широко разошлась в стороны, напоминая юбку. — Твоё мужское начало слишком слабо. Слабее, чем у большинства мужчин и даже чем у некоторых женщин. Ты не сможешь с его помощью справиться. Шестой несчастно смотрел на рисунок. Он… вот такой? Ему было стыдно, даже в носу защипало от слез. — Зато сможешь справиться с помощью женского начала, которое в тебе сильнее почти всех, кого я знаю, — промолвил Дилан, внимательно глядя на него. Шестой захлопал глазами. — Оно тоже часть божественной сути. Так что этот способ нисколько не плох. Вот только в Пяти сторонах нет источника Женского начала, который мог бы дать тебе необходимые знания и помог бы направить силу. — И что же мне делать? — Шестой чувствовал, что тут не все так просто. Дилан явно собирался с духом, чтобы сказать это. — Временно стать женщиной. Так как у нас нет подходящих святилищ и служительниц для посвящения, тебе придётся усилить женское начало. А лучше всего стать женщиной для какого-то мужчины с сильным мужским началом. У Шестого открылся ротик от изумления. Чего он не ожидал, так это того, что сам наставник Дилан предложит ему такое. А еще у него сладко замерло сердце. Стать… женщиной? Для мужчины? — Вы имеете в виду… что и тело мое изменится, как у того парня, которого отправили к Марону? — смущенно спросил он, сводя колени. — Нет. Без источника Женского начала это невозможно, да тебе и без надобности. Достаточно будет порой примерять на себя женскую роль. Хоть ночью, когда никто не видит. Но близость с мужчиной тебе поможет перестроиться на использование женского начала. Думаю, у тебя нет возражений? — Нет, — Шестой потупился, кусая губы. Разве это плохой вариант? Ведь он будет с Настоятелем, и возможно даже чаще, чем раньше. Почему же ему быть против? — Вот только этим мужчиной не может быть Настоятель, — медленно проговорил Дилан. Шестой недоверчиво вскинул взгляд. У монаха было суровое лицо. — Почему? Потому что мы братья? — несчастно спросил Шестой. — Это меньшая из бед. Дилан, помедлив, нарисовал вокруг третьей фигуры круг. Шестой вгляделся в него. Почему этот рисунок ему что-то напоминал? — Настоятель пребывает в полной гармонии мужского и женского начала. — В голосе Дилана прозвучали нотки торжественности и даже благоговения. — Одно нахождение в его поле помогает монахам и всем идущим по духовному пути приближаться к гармонии. Но в духовном пути ты продвинулся слабо, кроме того обладаешь достаточно сильным даром, чтобы призвать призрачные силы изнутри, если он защитит тебя извне. Тебе нужен мужчина с сильным мужским началом. А женское начало Настоятеля также намного сильнее твоего. К тому же гармония — очень устойчивое состояние. Оно нейтрально. Нарушить его ради тебя Настоятель не сможет. Потому что именно его гармония сейчас держит духовную защиту всех Пяти сторон. У Шестого мурашки побежали по спине от этих слов. Он знал, что брат силен, но настолько… Настолько! Шестой не мог вымолвить и слова, таращась на рисунок. Пока до него не дошло, что он ему напоминает. — Разве это не… Гармония Божественного героя? — севшим голосом спросил он. — Она самая, — подтвердил Дилан. — Настоятель находится всего в шаге от состояния Божественного героя. — Я знал! — воскликнул Шестой, вмиг позабыв о своих бедах. — Он достоин!.. — Да. Но увы, в этой жизни Героем ему не стать, — заметил Дилан. — Почему это? — возмутился Шестой. Дилан не стал на это отвечать. — На самом деле есть и третий способ, — продолжил он. — Попросить о помощи высшего шамана или меченого, чтобы тебя научили закрываться от призрачного мира своими силами. Но в Пяти сторонах нет официального шаманства и нет ни одного высшего шамана. Так что раз ты не преуспел в духовном пути, остаётся два способа. Шестой задумался, косясь на изображение Настоятеля. — Он был против, потому что мне пришлось бы спать с другим мужчиной? — робко спросил он. Дилан нахмурился. Шестой не сразу понял, какую глупость сморозил. Ведь Настоятель уже подкладывал его под Гризеля! Шестой отвернулся, не зная, что и сказать в оправдание своей наивности. — Возможно он ревнует тебя, но не поддался бы и более сильному чувству, если бы приходилось исполнять свой долг, — все же сказал Дилан. — Но для рода Дарени видящий, еще и принявший женскую роль, был бы очень невыгоден. Поэтому лучше, чтобы никто не узнал о твоих особенностях. — Но вы все же этот вариант мне предлагаете. — Шестой все же взглянул на него. — Почему? Если порка сработала с Доэном. По суровому лицу Дилана пробежала дрожь. — Решать тебе. Но у меня много причин не желать, чтобы та история повторилась. — Потому что моя матушка обещала вас отравить? — Не могу её в этом упрекнуть. Но дело не в этом. Если Настоятель тебя изобьет, это внесёт раскол между ним и братьями, а он и так… Не важно. Дарени должны действовать сообща. И тогда было слишком страшно. Для тебя, и для того, кто возьмёт в руки плеть, эта порка останется кровоточащей язвой в памяти. Дилан медленно сложил руки на груди. — Мне приходилось убивать не раз. Но забивать до полусмерти ребёнка, которого любишь, которому желаешь только добра… — Но ведь Доэн вас простил, — неловко улыбнулся Шестой. — Но теперь от его жестокости порой даже у меня кровь стынет в жилах, — пробормотал Дилан. Шестой не хотел про это слушать. — Если я выберу второй способ, что мне надо сделать? И разве Настоятель согласится? — Настоятеля я беру на себя. А тебе для начала нужна помощь одного человека. Дилан уже пришёл в себя и пошёл к дверям. — Ваше высочество! Входите. Для вас есть дело. Что? Сиан? Шестой обомлел. Дилан хочет, чтобы Сиан стал его мужчиной? Шестой прижал ладони к вспыхнувшим щекам. Ох, нет… Это слишком стыдно… Он просто не сможет. Шестой так и не смирился с тем, что его видел тогда Пятый! А разделить ложе с Сианом казалось и вовсе чем-то… Невероятно притягательным, но немыслимым! Шестой успел лишь мимолетно порадоваться, что Дилан не предложил в качестве мужчины себя, когда Сиан с лёгкой улыбкой на губах вошёл в комнату, обмахиваясь веером. Помимо братьев Дарени он был все же самым красивым мужчиной в Брике… Шестой отвернулся, стараясь унять сердцебиение. — Ваше высочество. Думаю, вы догадались, какое решение проблемы я вижу? — обратился к Сиану Дилан. — Вероятно. — Сиан бросил взгляд на доску и чуть округлил глаза, задержав его на третьем рисунке. — Я кое-что читал про шаманов и видящих, и так как книги были написаны ещё в Семи сторонах, они на равных рассматривали защиту с помощью как мужского, так и женского начала. — Вот только Настоятель, лучший мастер работы с женским началом, не увидел решения. Поэтому нам понадобится ваше содействие. — Моё? Чем же я могу помочь? — удивился Сиан. Шестой с интересом рассматривал непонятную кучу сбруи на столе. — Раз нам не доступны магические техники усиления женского начала, Шестому господину придётся встать под его защиту, как это делают женщины по рождению. Признать себя женщиной. И усилить связью с мужчиной, — вздохнул Дилан. — Здесь без вашей помощи никак не обойтись. Гаэн рассказывал, что у вас есть знакомый портной, большой мастер в своём деле. — Лукас, да. — Сиан взмахнул веером. — Небеса… Мастер, вы же не предлагаете Эрену разделить с ним ложе? Право, он очень стар… — Нет. Будет достаточно, если он сегодня же сошьет женское платье, — сдержанно возразил Дилан. — Что касается мужчины, его Шестой господин выберет сам. Но вы могли бы помочь и тут. Ведь вы знаете молодых господ Брика. Кому из них можно довериться. — Ох, вы меня напугали! — Сиан постучал себя веером по груди. — Конечно, Лукас немедленно выполнит мой заказ, я его особый клиент. И да, Эрен сам решит, с кем разделить свою ношу. Кому можно довериться… Хм, Настоятель бы сказал, что никому кроме него. Но… Сиан снова покосился на рисунок. — Но ему стоит начать доверять решениям Эрена. Хорошо. Я беру это на себя. — Что же, значит мне остаётся сейчас пойти и решить всё с Настоятелем, — криво усмехнулся Дилан. За их спинами раздался грохот. Обернувшись, они увидели, что Шестой лежит распластавшись на полу, погребенный под горой утяжеленных железными пряжками и заклепками ремней. — Мм… Да. Эрен, конечно, справится, — решительно захлопнул веер Сиан, словно убеждая самого себя.

***

— А этому портному точно можно доверять? — Шестой нервно ходил по спальне Сиана. Его бросало то в жар, то в холод. Все же раньше ему не приходилось надевать женскую одежду, и теперь он собирается это сделать даже не ради баловства. — Не волнуйся. Он обшивает всех моих любовниц. Лукас не из тех, кто будет болтать, он проверен годами, — подмигнул Сиан. — Надень это. — Что?.. — Шестой растерянно смотрел на протянутую стопочку белой ткани, на которой покоилась маска на пол лица. — Все же проявим осторожность. Я скажу, что ты моя любовница. Лукас не болтлив, но лучше и ему правды не знать. Целее будет, — пояснил Сиан. — Сам понимаешь, Настоятель не любит оставлять свидетелей… Шестой предпочёл пропустить последнюю фразу мимо ушей. — Но он же поймёт, что я… Парень, — пробубнил он, разворачивая тонкую ткань и обнаружив, что это длинная, но очень тонкая, почти прозрачная сорочка. — Какая ему разница, моя любовница — это девушка или парень? — рассмеялся Сиан, обмахиваясь веером. — Он и слова не скажет. Переодевайся за ширмой. И не забудь надеть маску! — А у тебя бывали и парни? — помедлив, спросил Шестой уже из-за ширмы. — Нет. — Сиан опустился в кресло. — Но я точно знаю, что Лукас шил платья и для мужчин. — Откуда? Если он не болтлив. — От этих самых мужчин! Эрен, серьёзно, ты ни разу не был в мужском борделе? Не знаком с Валентином и Тео? — возмущенно спросил Сиан. — С Тео знаком… Я не знал, что он носит платья. А что ты делал в мужском борделе, если говоришь, что не спишь с парнями? — Ох, Эрен… Милое дитя, — Сиан потер лоб. — Я обязательно свожу тебя туда. В бордель мужчины ходят не только ради того, чтобы в кого-то засунуть член. И потом я давно не пользуюсь подобными услугами… А, Лукас! Шестой торопливо одернул сорочку… И тут же начал подтягивать, потому что её широкий ворот обнажил грудь ниже сосков. Он слышал, как Сиан приветствует какого-то ворчливого старика, и весь дрожал от волнения. Надев маску и убедившись, что она завязана надежно, Шестой выплыл из-за ширмы. — Эту милую девушку зовут Арин, — представил его Сиан, окинув взглядом лишь мельком. — Ей нужно одно простое, но красивое платье, в котором можно выйти на улицу. Конечно, оно должно делать ее женственной. Старик цепким взглядом оглядел Шестого и ухватившись за него крепкими сухими пальцами, повертел перед собой как куклу. — С женственностью у нее проблем нет, — буркнул он и сразу накинул на Шестого ворох ткани. — Стой смирно, а не то воткну иголку. — Я имел в виду плечи… — Ц-ц-ц, ваше высочество, я был о вас лучшего мнения, — фыркнул старик. — Если у вас не было женщин с широкими плечами и узкими бёдрами, это значит только, что у вас было мало женщин! — Были, но… Простите, мастер, я не буду вам мешать. — Сиан усмехнулся и покинул комнату. Шестой почему-то совсем расслабился. Не смущаться в компании Лукаса было легко. Старик и правда оказался равнодушен к его настоящему полу. Обернув по очереди в несколько разных полотен, которые, как понял, приглядевшись, Шестой уже были заготовками для платьев, он выбросил их за дверь и осторожно достал нечто воздушное и розовое. Шестой украдкой трогал гладкую тяжелую или струящуюся ткань, а от прикосновения к коже новой заготовки чуть не застонал от удовольствия. — Снимем это. — Лукас ловко выдернул из-под розового облака сорочку, Шестой и не заметил как. Ткань нежно скользнула по обнаженному телу, вызывая мурашки. — В этом платье ты будешь красивее всех его прежних любовниц. Вот тут соберём. Плечики голые оставим. Широкие, говорит, ишь… У кого ещё такая изящная линия плеч. И эти ключицы скрывать нельзя. Он много чего бормотал одобрительно, лепя из заготовки платье, но Шестой, краснея от смущения, чувствовал, что старик смотрит на него лишь как художник, который с удовольствием работает с дорогим материалом. Шестому было знакомо это чувство! Он посмотрел вниз и ему даже почудилось, что под складками платья у него есть грудь. — Это платье я дошью сам. Не доверю своему бестолковому подмастерью, — поведал ему Лукас. — Подними руки. Повернись. Шестой медленно повернулся, и платье обмахнуло его ноги прохладой. — А можно вот тут складки убрать? — робко спросил он, косясь на рукав. — Конечно, уберу. Хм… А ты разбираешься? — Мне всегда казалось, что это выглядит неаккуратно, — признался Шестой. — Но я видел недавно платье у которого тут было гладко. — Моё платье, значит, — гордо подтвердил Лукас. Шестой прикусил язык, вспомнив, на ком он его видел. Случайно ли царевна носила платье от Лукаса? Ведь тот шил наверняка не только по заказу Сиана. Но… Откуда всё же у царевны такая дорогая ткань? Могла ли она быть одной из любовниц Сиана?! — Снимаем осторожно… — Лукас благоговейно стянул с него розовое облако с изящным верхом. Шестой остался обнажен и сразу бросился за своей сорочкой, но Лукас и не взглянул на него, складывая платье. — Эй, бестолочь! Готово красное платье? — гаркнул он в сторону двери. — Минуточку, учитель, — глухо отвечали из-за двери. — У тебя ее нет! Тащи живо! Вскоре Лукас принес совершенно готовое платье и помог Шестому его надеть. — Ну? Волосы собери. Шестой дрожащими руками собрал волосы наверх, чтобы открыть шею, и подошёл к огромному зеркалу во весь рост. — Это я? — выдохнул он, глядя на прелестную высокую девушку. Ни единой мысли не возникало что она могла бы оказаться юношей, так ладно сидело на ней платье, подчеркивая тонкую талию и мягко расширяясь в бедрах. Обернувшись, Шестой хотел поблагодарить Лукаса за волшебство, но того уже не было. В дверях стоял Сиан. — Представляешь, он так вдохновился тобой, что решил сделать сразу пять платьев! Но они будут готовы позднее… Ох… — Сиан замер, глядя на него. — Арин, милая, видеть такую красивую женщину в своей спальне… Мне нужно на воздух! Он нервно усмехнулся, но тут же выбросил вперёд руку, когда растерянный Шестой хотел снять маску. — Нет-нет, оставь. Тебе надо ходить в платье не меньше часа, пока ты не свыкнешься с ощущением женского начала. Мы можем с тобой пока попить чай, но лучше, чтобы слуги тебя не видели без маски. Да и поместье пока покидать не стоит. Не то чтобы Настоятель не смог достать тебя отсюда, когда пожелает… Но не будем облегчать ему задачу. Посиди со мной, пока Дилан не пришлёт весть. Шестой кивнул и подал ему руку, позволяя вывести себя на крытую веранду. В платье у него даже походка изменилась, или ему так казалось из-за колышащейся юбки. Рука, лежащая на локте Сиана, мелко дрожала. — Лукас поверил, что я твоя любовница, — тихо сказал Шестой, садясь напротив Сиана за чайный столиком. Сиан поднял ладонь, прося замолчать и на миг прикрыл ею лицо. — Ох… Фуф… Мне… Трудно осознать, что это ты, мой брат, а не одна из самых соблазнительных женщин, которых я видел, — улыбнулся он, потирая переносицу. — У тебя и голос стал нежнее. — М. Скажи, если ты понял, о чем говорил Наставник. Мне обязательно находить себе мужчину кроме Доэна? — Шестой решил не слушать его. — Неужели ты настолько отличаешься от единоутробного брата, что хочешь сохранить верность, милая Арин? — усмехнулся Сиан. — Возможно кто-то тебе понравится. Если бы за дело взялся Доэн, он бы выбрал сам и решил бы за тебя. Но я не хочу, чтобы тебе пришлось о чем-то жалеть. — Мне нравится быть Арин, — смущённо улыбнулся Шестой. — Надеюсь, я не пожалею… Впрочем, если другой вариант — это порка, разве он может быть недоволен? К счастью, вскоре пришёл монах от Дилана и передал Шестому распоряжение Настоятеля отправляться домой и больше никуда в этот вечер не выходить. Сиан, провожая, вручил переодевшимуся в мужской наряд Шестому узелок с платьем. Тот вцепился в него двумя руками, залезая в крытую повозку. Расслабленное тело ощущало себя совсем иначе, и Шестой пообещал себе, как только прибудет домой, сразу заняться единственной известной ему медитацией для усиления женского начала. Чтобы при встрече с Доэном показать ему результат. Не зря даже наставник Дилан верил в его талант! Да и Старый герой советовал обращаться к женскому началу. Зря он его тогда не послушал, сейчас не пришлось бы идти на эти хитрости с платьем… Но Шестой неосознанно улыбался, прижимая узелок к животу. А оказавшись дома, вместо медитации сразу бросился снова переодеваться. И вдруг заметил в узелке приятный сюрприз: под простым красным платьем обнаружилось то самое розовое, которое Лукас обещал дошить лично. Шестой, мигом раздевшись донага, благоговейно нырнул в его нежную прохладу. «Видимо, он решил, что Сиан прямо сегодня ночью должен сорвать с меня это платье», — со смутным волнением думал он, крутясь перед зеркалом. Лиф платья облегал его грудь и талию, плавно переходя в струящуюся юбку. Нежное прозрачное кружево, шелковые ленты — всё это было таким лёгким и соблазнительным, что Шестой не мог перестать ласкать свое тело через ткань, оглаживая талию, плечи, выпуклые ягодицы. Он как раз обернул полоску кружева вокруг своей открытой лебединой шейки, когда услышал за дверью голос Доэна. — Госпожи сегодня нет? Прекрасно. Скажи остальным слугам покинуть поместье до утра. Шестой замер, испуганно глядя на свое отражение.

***

Пятый с Даниэлем задержались в святилище Сестёр. Приближалось полнолуние, и Герой решил, что лучше остаться под защитой матери. — У тебя сильная природная связь с призрачным миром, но раньше тебя уберегал выбранный духовный путь, — пояснял он Пятому. — А теперь в тебе проснулись воспоминания шамана. Мы почти успокоили злобу Рэна, но пока ты не научился управлять этой связью и не свыкся с ним в своем сознании, стоит поберечься. — Но рядом нет Волка или какого-то иного духа-зверя, — заметил Пятый. — Да и разве я не смог бы удержаться от слияния? — Оборотничество — самая древняя форма шаманства. Однако не забывай, что Наследник и Воевода стояли у истоков шаманства, которое сейчас распространено в Закатном царстве. Тебе под силу начать повелевать духами без слияния с ними. Пятый закатил глаза. Это было не самое приятное открытие, но он в себе был уверен, что не изберет такой путь. Зачем хлебать из грязной призрачной лужи, когда тебе открыт божественный источник священного духовного пути? Однако он был рад погостить у изваяния Таир. Целыми днями Пятый спал в её пещерке. Спал и ел. Ел и спал. Даниэль не нарушал его уединение, слонялся по лесу с кувшинчиком монастырского фруктового вина. Как и в Брике, он ходил все время слегка навеселе, и Пятому отчего-то было очень спокойно на душе из-за того, что он рядом, даже когда его не видно. — Ого, как ты округлился за год, — усмехнулся Даниэль как-то утром, следя за тем, как Пятый натягивает тёплый халат и повязывает пояс посвободнее. Герой сидел на корточках на небольшом заборе, сложенном из камня, в его руке покачивался сладко пахнущий кувшинчик вина. — Когда мы встретились в конце твоего путешествия, тощий был, сухой. А теперь похож на сдобный калач. Пятый поморщился. Кажется, он и правда из всех братьев был более всего склонен к полноте, но постоянные тренировки держали его в чёрном теле. За год сидения дома и попоек с Даниэлем он в самом деле поправился. Зря все-таки отказывался от совместных тренировок с Даниэлем и Седьмым. Если бы воспоминания Рэна были при нём уже тогда, ни за что не упустил бы шанса. — Это все женское святилище, — буркнул Пятый, только из вредности споря, затягивая пояс потуже. Пока он стройнее того шамана, любовника Четвёртого и Шестого, можно было и не переживать. — Отправимся в путь, начну тренировки. Буду готовиться к поединкам. В женском святилище нет желания брать в руки оружие. — Вот и славно. Рад видеть тебя таким спокойным и довольным жизнью. Рэн всегда был костлявым, волк сжирал много сил. — Даниэль подпер щеку рукой, не сводя с него блестящих глаз. — Наслаждайся. Это самое сильное женское святилище из тех, что доступны жителям Пяти сторон. Пятый отвернулся, кусая губы, которые сами ползли в стороны от улыбки под его такими взглядами. — Возможно потому что сегодня полнолуние, защита святилища не сработала, — проворчал он, чтобы перевести тему. — Во сне я услышал чудесное пение. Голос, холодный как зимний ветер, то высокий и чистый, взмывающий в небеса, то низко вибрирующий, так что его звучание отдавалось глубоко внутри. Получается, мне снился сон, посланный духами? Это не могло быть пение монахинь. — Нет, в святилище Сестёр призрачный мир не смог бы тебя достать, тем более у ног Таир. Та, чей голос ты слышал, когда-то сама жила здесь и занималась духовным развитием, — пояснил Даниэль. — Она могла стать одной из сестер-хранительниц, занять свою пещерку, как Таир. Но жизнь ее сложилась трагически. Только здесь ещё можно услышать её пение. Тебе повезло, что ты его услышал. Многие отдали бы несметные богатства за это. — Кто же она? Почему я о ней не слышал и не читал? — удивился Пятый. — Ее грех был так велик, что её имя вымарали из всех священных свитков и летописей. Ты о ней, конечно, слышал. Но не о том, чем она была знаменита сто пятьдесят лет назад. — Что же это был за грех, что даже ты называешь его грехом! — воскликнул Пятый. Даниэль грустно улыбнулся. И хотя он почти всегда отвечал на вопросы Пятого или пояснял, почему тому не следует узнавать ответ, в этот раз Пятый понял, что спрашивать действительно не стоит. — Просто сохрани её пение в своём сердце, — попросил Даниэль. — За то, что совершила, она уже расплатилась сполна. Пятый кивнул и не стал продолжать этот разговор. Любопытство не всегда уместно… — Жаль, что мне вместо этого не приснилась матушка. — Пятый смотрел в сторону пещерки Таир. Но сегодня он решил прогуляться по лесу, а не спать весь день. Святилище сестер стоило того, чтобы в нем осмотреться, заглянуть в пещеры других, менее великих хранительниц. — Лучше не тонуть в сладких и несбыточных грезах, — серьёзно сказал Даниэль. — Наслаждайся жизнью, Тайрон. Я рад, что могу разделить с тобой это время. Герой соскочил с оградки, и они вместе побрели по лесу. Монашки и паломницы им на глаза не попадались, Пятый и вовсе не видел их с первого дня, так как еду приносил Даниэль. И его это устраивало. Вот только Пятого снова начинало клонить в сон, и бороться с этим было так трудно, что он засыпал на ходу. Пятый сам не заметил, как задремал на скамье посреди лесной тропы, уткнувшись в Даниэля. — Дани! Дани… — хрипло вскричал он, вскидывая руки. Лоб его покрылся испариной, брови сошлись от боли. — Горячо… Дани, так больно… Больно… Огонь пожирал все его тело изнутри, словно пылали кости, выжигая внутренности. — Проснись, — Даниэль захлопал его по щекам, с тревогой глядя на бегающие под плотно сомкнутыми веками глаза. — Тайрон, вернись! Он все гадал, куда лучше применить силу, чтобы разбудить того, кого надо. Но когда Пятый распахнул глаза, на Героя уставился жёлтый потусторонний взгляд шамана.