***
Лави вечером без труда покинула лагерь, сопровождая боевых монахов к святилищу. Видимо, они получили задание от Настоятеля, так как по прибытию на место она будто исчезла для окружающих, уже никто не обращал на нее внимания. Лави, оглянувшись, снова вскочила в седло и покинула святилище, чтобы отправиться на север. До Волчьей тропы, которая была ущельем в скале к северу от Брика, скакать пришлось пару часов. Обычно при поездках на север ее объезжали, теряя на этом полдня, местом она считалась нехорошим, с тяжелой, тёмной энергией. Ею пользовались лишь посланники со срочными донесениями, изредка торговцы, которые торопились доставить товар — и всегда с магической защитой. Монахи постоянно зачищали это место, чтобы оно не стало рассадником нечисти в такой близости от столицы. Но Лави, которой приходилось раньше проезжать этой тропой, ощутила слишком сильные мурашки по всему телу. «Почему в новолуние такая тяжёлая ночь?» — подивилась она, спешиваясь в отдалении от скалы. Стало уже так темно, что Лави мечтала о факеле. Но ей нельзя было себя выдавать, и она, по рекомендации Настоятеля, вытащила один из талисманов Божественного героя. Он подсвечивал ей путь во мраке. Лави медленно и нехотя шла к ущелью, наконец открыто разглядывая талисман. Изящный узор, нарисованный красными чернилами на шелковой бумаге, был Лави знаком. С появлением в Пяти сторонах Старого героя, талисманы с его узором, хотя и попроще выполненным, стали продавать повсюду. Но отчего-то она не узнала его сразу, когда Настоятель передавал ей стопку. Лави провела по узору пальцем. Почему-то он выглядел не совсем обычно, ей не хватало знаний, чтобы понять, в чем дело. Но кое-что она заметила, когда уже подошла к ущелью: талисман не был подписан храмовым узором по углам, как все прочие, что она покупала и видела у монахов. «Ох… Неужели их рисовал не Настоятель?» — расстроилась Лави. Получалось, автором талисманов был обычный человек. Или не обычный? Лави чувствовала, что артефактов подобной силы ей раньше не попадалось. Итак, Настоятель поручил ей разложить талисманы по всей протяженности тропы. По одному через каждые пять шагов. Лави страшно не хотелось входить в ущелье, даже живот скрутило. «Это Божественные талисманы. Чего бы ни хотел Настоятель — это на благо», — напомнила себе Лави и смело шагнула в темноту. — Раз, два, три, четыре, пять, — считала она шаги, почти неслышно шевеля губами. Талисманы с шелестом ложились на землю и гасли. Лави надеялась, что так и должно было быть. Она едва прошла четверть пути, когда впереди раздались глухие голоса и шаги. Лави поспешила скрючиться за большим валуном. Вдалеке показался свет факелов, которые несли фигуры в тёмных балахонах. «Колдуны!» Лави сразу их узнала, хотя видела всего одного колдуна в своей жизни. Но эти были сильны, не чета ему. Они шли по ущелью, осматриваясь и подсвечивая факелами тени. Лави пыталась слиться с землёй. В кулаке сжимала талисман, к груди прижимала четки со знаком Ливэри. Только сейчас до нее дошло, насколько опасна была эта миссия! Они говорили с сильным южным акцентом, Лави даже не понимала их речи, искаженные эхом. Но что-то они обсуждали нехорошее, это она знала точно. «Надо предупредить? Ах, я глупая, Настоятель наверняка знает, что они делают! Надо просто сделать все так, как он сказал!» — Лави умирала от страха. Что будет, когда они заметят ее талисманы? Колдуны поравнялись с валуном, за которым она притаилась, и талисман в ее руке нагрелся. «Тише, тише, нас не должны заметить», — взмолилась Лави, обращаясь к нему как к живому. Но он нагрелся только сильнее. Колдуны прошли мимо. Она даже ощутила странный паленый запах, исходящий от них. Но ее не заметили. И медленно передвигаясь по дороге с талисманами, тоже их не видели. «Свет талисманов теряется при свете факела. Но неужели колдуны не чувствуют их силу?» — подивилась Лави. Она погладила с благодарностью талисман и покралась дальше. Талисманов в стопке осталась половина. Лави приободрилась, но ей навстречу попался ещё один отряд колдунов. Снова пришлось прятаться. «Да сколько их тут!» — возмутилась Лави. В этот раз она ждала подольше, сердце начало тревожно колотиться громче. Лави снова перебрала талисманы в руках, прикидывая, сколько осталось, как вдруг они вспыхнули у нее в руках! Полыхнуло и за ее спиной, каждый талисман в ущелье был объят алым пламенем. Лави закричала от боли, но не решалась выпустить их из рук. Казалось, горели не талисманы, а воздух вокруг них! Лави бросилась вперёд, раскидывая талисманы по одному и не обращая внимания на занявшуюся одежду. Она должна была выполнить задание Настоятеля! Кто-то дернул Лави со спины, выбивая из рук полыхающий ворох, и руками разорвал на груди куртку, после чего отволок к скале. Лави не успела ничего понять, уткнувшись в широкую грудь мужчины. И тут до нее донесся грохот. Впереди заалел пожар, Лави смотрела туда в ужасе, забыв о боли. Чтобы увидеть, как на фоне несущегося вперёд пламени мчат два всадника. Их силуэты дрожали в мареве, Лави не могла ничего разглядеть. Грохот копыт приближался. На одном коне ехал ребёнок, а на другом — сразу двое человек. — Вниз! — хрипло крикнул мужчина, бросая Лави в землю между валунов. Она вскричала от пронзившей руку боли, жутко хрустнула кость. Всадники промчались мимо, мужчина закрыл ее телом. И следом поверху пронеслось ревущее пламя.***
Перед Волчьей тропой выстроился отряд солдат, укрепленный десятком колдунов. Солдаты смотрели на тех настороженно — больно уж напоминали их балахоны шаманские облачения. Генерал Хуэр, стоявший тут же, убедил солдат, что местные колдуны действуют с разрешения Настоятеля, потому что только призрачная сила способна остановить опасное братство шамана и преступного Божественного героя. Но у вояк, даже преданных Манастари, сосало под ложечкой. Слишком живы были в памяти бои с закатным отребьем, а проповеди монахов и самого Настоятеля были строги и однозначны в запрете нечистой магии. Какие ещё такие местные колдуны?! Когда явился сам Настоятель во главе отряда боевых монахов, солдаты обратили на него робкие взгляды. — Настоятель, ты пришёл оказать нам поддержку? — громко спросил государь. Он вместе с Первым принцем, Касианом Манастари, стоял за широкой спиной Хуэра. В голосе звучали и угроза, и насмешка. Государь не боялся его. Не сейчас, когда Третий брат Настоятеля, его любимый и любовник с юности, заключен в темницу под охраной колдунов, готовых его умертвить так, что душу не соберёшь на упокой. Настоятель молча встал чуть в отдалении, монахи чётко выстроились за ним. Он ждал, и его лицо было пугающе спокойно. — Как Тайрон и Герой добрались так быстро? — снова подивился Хуэр. — Мы их ждали завтра вечером. По донесению колдунов, они так гнали, словно за ними демоны летят. Как они умудрились прибыть ещё раньше, на целые сутки! Он взглянул на Настоятеля. — Воистину, добрых намерений у них не было! — громче сказал он, чтобы услышали солдаты. Настоятель хранил молчание. Когда над ущельем полыхнуло розоватое зарево, все замерли. — Прибыли, — мрачно сказал Хуэр, привычно кладя ладонь на рукоять меча. Хотя эти противники были не для него. Бросив взгляд на Настоятеля, колдуны выстроились перед ущельем, усиливая крепость ловушки. Магическое пламя атаковало Героя и Воеводу. Марево становилось жарче, государь хмурился, Настоятель не отводил от ущелья горящего взгляда. «Кто же одержит верх?» — пронеслось в головах людей. Бах, бах, бах! Три взрыва подряд прогремело в ночи, над ущельем до неба взметнулось ревущее пламя. Настоятель застыл, в ужасе глядя перед собой. Пламя горя, боли и ярости отразилось в его чёрных глазах. Тело неуловимо перекосило, словно он надломился в каждом суставе. Хуэр выдохнул, отпуская меч. — Я же говорил! — хрипло воскликнул он. — Этот соплях ничего из себя не представлял! — Он смог сдержать лишь половину мощи наших чар, — отчитался главный колдун, который тоже успел облиться ледяным потом. — Хвала небесам. Пять сторон в безопасности, — усмехнулся Государь. Он обернулся к Настоятелю. — Доэн! Оплакав брата, ты поймёшь, что это лучшее решение для страны, которой ты служишь! …Натаэль был на грани. Они прошли через немыслимые трудности в пути от Города мастеров, сражались с шаманами, отбивались от наемников, проходили через разрушенные порталы. И успевали. Успевали! Натаэль уже не чувствовал своего узора, который ослабел от перенапряжения так, что превратился в тонкие, иссохшие ниточки. Едва ощутив в сердце Божественную силу, он сразу вливал ее в тело Пятого, а в сражении полагался лишь на силу мускулов и ловкость, да на магические артефакты Цаки. И когда они попали в ловушку, у него не осталось ни капли сил, чтобы их защитить… Натаэль удерживал своей волей силовой купол неизвестно откуда взявшейся в ущелье мощной, зрелой Божественной силы Даниэля. Ее не хватало, чтобы прорваться, но пока они были живы среди этого адского пламени. Защита прогорала, руки Натаэля уже обжигал огонь. Но он держался, пытаясь найти в своем сердце ещё хоть немного сил. Перед ним Цаки съежился на земле, плача над бездвижным телом Пятого. Натаэль следил, чтобы огонь их не коснулся, но понимал, что эта отсрочка не поможет. Они погибнут от удушья, а его пожрет пламя. Цаки все щупал пульс Пятого, и когда поднял на Натаэля зареванную мордашку, выронив из рук бледное запястье, тот понял, что все кончено. — Тайрон… — всхлипнул Натаэль, но звук не вырвался из обожженного горла. В безумном исступлении он попытался усилить купол, влив в него свои жизненные силы… — Возвращаемся в Брик, — вздохнув, сказал Государь сыну и отвернулся от ущелья. Но земля содрогнулась. Никто, кроме застывшего изваянием горя Настоятеля, не устоял на ногах, все попадали на колени от страшного толчка и тяжёлого рокота земли, отдающего глубоко в животе. Ущелье перетрясло от этого удара, и огонь исчез. Лишь клубы дыма повалили из чёрного прохода. Лави очнулась и осознала, что тело мужчины, что закрывал ее собой, сотрясается от ударов падающих на него камней. — Генерал!.. — прохрипела она. Через резкую боль в сломанной руке она столкнула его и сама накрыла собой. Один камень вышиб дыхание у нее из груди, второй угодил в голову, и Лави потеряла сознание… — Что за… — Хуэр не смог договорить. Новый подземный толчок заставил все внутренности перевернуться. Из ущелья раздались шаги, от которых дрожала земля. Люди со страхом смотрели вперёд, ожидая появление чего-то кошмарного… И увидели маленького мальчика, выступившего из клубов пыли. Каждый его шаг отдавался глубоким стоном земной твёрди. — Марон, — выдохнул Настоятель, во все глаза глядя на это чудо. Даже издалека были видны грозные, наполненные мощью миллиона лет глаза этого ребёнка. — КТО ЭТО СДЕЛАЛ? Его голос вырвался из недр земли и обрушился с неба, обжигая холодом ледника и испепеляя яростным бурлением магмы. Те, кто успели подняться с колен, попадали на землю, подворачивая ноги. Государь Манастари замер, его лицо побелело. Он начал медленно оседать, и сын со вскриком подхватил его. Настоятель же, а вслед за ним и монахи, пали перед ребёнком ниц. Солдаты не смели поднять глаза, охваченные священным ужасом, а колдуны и рады бы были расползтись, но неприподъемная тяжесть вжимала их в камни, грозясь раздавить. И тут из ущелья выбежал человек. Он волок в руках тело, спотыкаясь о камни, и никто не признал бы в этом грязном, обожженном испуганном мальчишке Божественного героя. Его узор почти погас, а сиплый выкрик едва был слышен: — Настоятель! Спаси его… Он умирает!.. Настоятель широко распахнул глаза и тут же полетел к нему навстречу. Натаэль опустил Пятого на землю и сам упал рядом, царапая грудь. Обожженное горло сдавило, он уже не мог дышать. Но все же сейчас он всем своим существом ждал Настоятеля, верил в его мастерство! Когда Настоятель достиг их и схватил Пятого за руку, тот вздохнул в последний раз, наконец прощаясь с жизнью. Глаза Настоятеля сверкнули ярким огнем. Не сомневаясь ни мгновения, он начертал в воздухе поражающий мощью символ и насильно вбил в тело брата душу, готовую отлететь на Небеса.***
Серый туманный рассвет накрыл разрушенное ущелье. Третий скакал с камня на камень, оставив далеко позади монахов, что прибивали к земле пыль и разгоняли туман потоками силы. — Нашли! — выкрикнул кто-то из монахов-ищеек. Третий спешил на голос. — Лекарей! Лекарей сюда! — хрипло крикнул он сразу, ещё не зная, найдётся ли под завалами кто-то живой. К его изумлению, монахи стояли вокруг щели между крупными валунами. — Их не придётся доставать из-под завалов, срочно лекарей! — помахал руками один из монахов. Третий вскочил на ближний валун и остолбенел, взглянув вниз… Его наконец догнали лекари и начали спрыгивать один за другим в щель. — Реган! — Третий заметил тёмный силуэт рядом, и перехватил его до того, как он заглянул в щель. — Стой. Там лекари… — Я должен убедиться, что герои, спасшие Пятого, живы, — тихо сказал тот и отодвинул брата. Третий поддержал его, опасаясь, что он свалится вниз головой от увиденного. Второй спал с лица. Среди камней в крови и грязи лежали Лав и Сиан, тесно обнявшись, как возлюбленные, похороненные в одной могиле. В белокурых волосах юного солдата запеклась черная кровь. — Лав… — У Второго перехватило горло. Третий никогда больше не хотел видеть это выражение на его лице — слово его сердце вот-вот разорвётся! Второй начал торопливо спускаться, и Третий с трудом его поддерживал, чтобы не скатился на камни кубарем. — Они живы?.. Живы?! Лекари уже хлопотали над ними. Чуть в отдалении стоял худой монах и четко, хладнокровно делал пассы руками, от которых золотые нити силы оплетали тела, фиксируя их, чтобы при лекари при перемещении не навредили. Второй не отводил от них взгляда на грани безумия. Когда один лекарь бросил: «живы, живы», у него подкосились ноги. Он чуть не упал. Лекарь осторожно взялся за руку Сиана, накрывающую грудь Лава. Сдвинуть ее было непросто, он крепко вцепился в плечо солдата. Монах спеленал руку нитями, и только потом лекарь смог её поднять. У Третьего поражённо отсвисла челюсть. Он покосился на Второго, который тупо таращился перед собой, утратив дар речи и, видимо, способность мыслить. Обнаженная грудь Лава была измазана сажей и кровью Сиана. Невозможно спутать — это была небольшая, но женская грудь. Среди камней вверх по склону разрушенной скалы тускло блеснул антрацитовый панцирь. Люди были заняты спасением раненых, и никто не увидел огромного Скорпиона, который медленно уползал прочь. Второй и Третий прибыли на место, и больше ему тут делать было нечего.Месяц спустя
Лави открыла глаза. Вернее, с трудом, не до конца разлепила один. Сознание было мутное, её окутывала странная, нездоровая тишина. — Х-ха… — выдохнула она, проверяя, слышит ли хоть что-то. Пошевелиться она не могла — или боялась? Воспоминания о резкой боли и собственных криках ударили в голову. — Лави, — прозвучал рядом ласковый женский голос. Лави скосилась в сторону, и увидела девушку, красивую, как небожительница. У Лави слезы навернулись на глаза. — Ты проснулась. Я позову лекаря. Девушка поднялась, Лави беспомощно следила за ней глазами. Тонкая, с высокой грудью, с мягкими и плавными движениями, она казалась нереальной. Но когда рядом появился монах с крючковатым носом, Лави поняла, что не грезит. — Как тебя зовут? — строго спросил он, заглядывая ей в глаза. — Л-Лав… Си…зари, — прошептала Лави. Горло плохо слушалось. — Назови имя Настоятеля Пяти сторон, — потребовал монах. — Зач-чем? — моргнула Лави. — Доэн Дарени… Дарени… Генерал! Вдруг она вспомнила, что генерал закрывал ее своим телом в том ущелье. — Генерал! Что с генералом? Он жив? — боязливо проскулила она. Даже попробовала пошевелиться. Тело сдвинулось, только рука не послушалась. — Какой генерал? — не понял монах. — Все живы, Лави, — улыбнулась девушка. — Благодаря тебе. И ты тоже идёшь на поправку! Мы так боялись!.. Монах отстранил её, продолжая осмотр Лави. От его дыхания пахло чем-то травяным, и Лави осознала, что этот запах ей знаком. Всплыли воспоминания о прошлых пробуждениях. Болезненных, жутких, наполненных лихорадкой и желанием умереть. Но Лави совсем ничего не помнила про генерала! — Что с генералом?! — чуть громче, хрипло спросила она. — Реган… — Наместник Реган Дарени в добром здравии, — недовольно заверил ее монах. — Тебе, героиня, не о чем волноваться. Только о том, чтобы скорее поправиться и принять чествования народа. — Героиня?.. — Лави беспомощно взглянула на девушку. — Почему… героиня? Что ещё за героиня?! — Не волнуйся, я все тебе потихоньку расскажу, — заверила ее девушка. — Ей нельзя волноваться! Если начнёт переживать — давайте успокаивающий отвар, — предупредил монах, наконец, собираясь уходить. — И зовите меня или дежурного. — Непременно, — пообещала девушка, провожая его до двери. Лави же чувствовала, что снова умирает. — Молю, скажите… Почему героиня?.. — Слезы текли у неё из глаз. Девушка сочувственно их промокнула платком. И Лави вдруг узнала ее! Принцесса Манастари! Она была так близка, в изящном, но домашнем платье, просто заколотыми волосами, и потому Лави никак не могла ее узнать. — Ваше Высоч… Кайлис подняла ладонь. — Что ты, я не принцесса. Это измена — называть меня так, — с мягкой улыбкой сказала она. — Род Манастари свергнут, власть вернулась Дарени. Наместник Реган скоро станет государем… Его правление станет началом богатых и изобильных годов. Лави ничего не понимала. — Что случилось? — спросила она, сжимая пальцами одной руки одеяло. — Ты вместе с моим братом Сианом, спасла от смерти Пятого принца Дарени, Божественного героя и мальчика, который является смертным воплощением великого духа Марона, — торжественно сказала Кайлис. — Они все живы благодаря вам, хотя Пятый принц ещё не очнулся от страшной болезни… Мой отец не казнён за вероломное нападение в ущелье лишь по ходатайству Сиана. Его хватил удар от мощи Марона, которую явил тот ребёнок. Теперь он полностью бездвижен и прикован к постели… А Сиан — новый глава рода Манастари. Как и тебе, ему присвоено священное звание героя Пяти сторон. — Но я… героиня? Почему? Почему не герой? — робко спросила Лави. — Хотя ты и служила в армии, как мужчина, тебе не могли дать мужское звание, — терпеливо пояснила Кайлис. — Не переживай. Звание героини ничуть не ниже звания героя, ведь это государственная награда. — А гене… Наместник знает? — Лави смотрела на неё умоляюще. — Конечно, Лави, ведь это он подписал приказ о награждении. Лави почувствовала, что не может дышать. Слезы застили взгляд, Кайлис пришлось снова промокать их платком. — Он знает, что я женщина? Ему сказали?.. — бестолково бормотала Лави. Он знает… Он уже всё знает! Знает, про ее ложь! Знает, что никакого Лава не существует! Того, кого он полюбил, никогда не существовало! И он… Будущий государь. Если как генерал он хотя бы был у нее на глазах, теперь вознесся на недосягаемую высоту! — Он руководил высвобождением вас с Сианом из завалов ущелья, — приподняла брови Кайлис. — Конечно он знает, Лави. Он видел… ваши тела. Но можешь не смущаться. Наместник Реган на войне видел много израненных тел мужчин и женщин. Разве ты не знала? — Он видел меня?.. — наконец Лави попробовала себя оглядеть. И увидела над одеялом перебинтованную грудь. На подушечке лежала рука в шине, какую крепили при переломах. Потрогав голову, Лави нащупала перевязку. — Ты была страшно изранена. Как и мой брат, — тихо и с болью проговорила Кайлис. — Наместник отрядил на ваше лечение лучших в стране лекарей из числа монахов. Кроме, возможно, самого Настоятеля, но у того и так дел невпроворот, он теперь занимается лечением Пятого принца. Не волнуйся, ожоги на груди несерьёзные, лекарь говорит, от них и следа не останется. Рука и сломанные ребра тоже хорошо срастаются. Мы опасались за твою голову… Но опасность, кажется, миновала. Этот удар должен был стать смертельным, ещё немного и… Ты выжила чудом. Кайлис судорожно вздохнула, обнимая себя руками. — Но почему ты не спрашиваешь о Сиане? — вдруг улыбнулась она. Лави подняла на неё растерянный, заплаканный взгляд. — Сестра, ну что за вопросы! Оставь Лави в покое! — раздался от двери голос его самого. Лави взглянула туда и… никого не увидела. Ей стало жутко. — Брат! Кайлис побежала к двери, и наконец Лави увидела, что она катит вперёд кресло-каталку, в которой со своей обычной улыбкой сидит Сиан. Так расслабленно и вольготно, что становилось стыдно — почему его везёт девушка? Но Лави наконец заметила шины на обеих его ногах. Из рукава домашнего халата выглядывала перебинтованная рука, зато на коленях лежал его веер. — Почему ты поднялся ночью? — попеняла ему Кайлис. — Ты не выпил снотворное? Лави заметила, наконец, что в комнате и правда темно. Лишь свечи разгоняли мрак. — Я чувствовал, что Лави сегодня придёт в себя, — весело сказал Сиан. Когда коляска подъехала к кровати, он протянул здоровую руку и тронул Лави за плечо. — Я ждал. Его глаза, обведенные чёрными синяками, ярко сияли на белом лице. — Я… в вашем доме? — пролепетала Лави недоверчиво. — А где тебе ещё быть? — вкрадчиво спросил Сиан. — Я сразу забрал тебя из монастыря, когда исчезла угроза для жизни. Не волнуйся. Я не буду тебя тревожить разговарами. Кайлис, наверное, тебя заболтала. Спи спокойно. Мы позаботимся о тебе. Брат и сестра улыбнулись ей одинаково ласково. Пламя свечей колыхнулось, видимо, от сквозняка, искажая тенью их лица. Лишь на мгновение. Лави заплакала. Она оказалась в доме Манастари. Реган знает, что она женщина, что она лгунья. И отдал её в дом Манастари! В дом врагов своей семьи, в дом усмиренных мятежников! У Лави не укладывалось в голове, как все могло в один момент стать так кошмарно! Почему она не могла вернуться в то время, до задания? Почему все случилось именно так? Что же ей теперь делать? Что же мне теперь делать? ПОМОГИТЕ!