***
Лондон — 22:48, Стокгольм — 23:48 Большой особняк кипит жизнью и весельем этой ночью. В бильярдной слышатся громкие разговоры, шутки, отпускаемые друзьями, звон бокалов и удары мячей о борты бильярдных столов. Прошло уже несколько минут, как молодой человек решил спрятаться от всего этого веселья, уйдя на большой открытый балкон. Холод летнего вечера поднимал мурашки, но Сэм и не намеревался уходить. Он, спрятав руки в длинные рукава просторной белой в тонкую зелëную горизонтальную полоску кофту, смотрел на красную от закатного солнца полоску горизонта в дали, оперевшись руками о широкую балюстраду из белого камня. Замерев, вспоминал годы в Стокгольме. Сердце рвало от грусти, от осознания того, что то время не вернуть, от понимания, что он предал самого близкого человека. Телефон в заднем кармане чëрных джинс звуковым сигналом сообщил о пришедшем сообщении на сайте, где он запускал прямые эфиры. Какой-то богач с премиум-подпиской просил о привате под тупым ником «го$подин735о», который буквально кричал о преклонном возрасте пользователя. Сэм бездумно смахнул в сторону это уведомление, о котором позже забудет и не ответит очередному богачу, способному заплатить не одну сотню долларов за простую дрочку юнца. Ну а за то, что мальчик трахнет себя в попку страпоном и будет стонать его имя, на счëт точно упадëт четырëхзначное число. После его палец самовольно нажал на зелëный значок телефона, открыв список сохранëнных контактов. Секунда и уже слышатся гудки вызова, а на экране высвечивается имя контакта «お気に入♡». Японец вздрогнул от донëсшегося из динамика хриплого голоса. – Anders Lindbergh lyssnar. И сердце пропускает удар. Только сейчас он ясно осознал, что позвонил тому, кем три недели были заняты его мысли. Сэм два года не слышал этого голоса. Теперь ему хотелось не только услышать его голос, но и увидеть мужчину. Хотелось закрыть глаза, чтобы когда он вновь их открыл на балконе прямо перед ним стоял Андерс. Хотелось заглянуть в его карие глаза, солнечные лучи которым придавали зеленоватый оттенок. Хотелось броситься в объятия и поцеловать его тонкие, чуть вздëрнутые губы. Интересно, как он изменился за эти два года... Лëгкая улыбка тронула пухлые юношеские губы. Не веря в происходящее, он тихо произнëс: – Hej... Это всё, на что он оказался способен в этот момент. После на несколько секунд наступило молчание. Молодой человек замер в ожидании ответа, слушая стучащее в ушах сердце. На том конце мужчина немного раздражëнно вздохнул и нетерпеливо произнëс: – Unge man, låt oss komma till saken, Jag är lite upptagen. Vad ville du? Японец представил, как Андерс снова сидит в своëм рабочем кабинете, повесив пиджак на спинку большого кожаного кресла, ослабив удушливый галстук, проверяет отчëты, заполняет непонятные Сэму документы и материт всех сотрудников. Мужчина совершенно один в огромном офисе, потому что снова пришëл под конец рабочего дня и до глубокой ночи выматывает себя работой. Андерс никогда не любил работать днëм, утверждая, что днëм «не та атмосфера». Ночью ему нравилось, что никто не ходит в коридоре, не заходит к нему в кабинет, отвлекая от работы, на улице не шумят сотни проезжающих машин, за окном темно и слепит только рассветное солнце, которое последние два года он стал очень часто встречать. Обычно Андерс приходил домой около пяти часов утра, но с появлением Сэма в его жизни уже в час ночи мужчина мирно посапывал в кровати, обняв сидящего юношу за талию и уткнувшись лицом в его плоский живот. От этого воспоминания в животе Сэма, который когда-то с такой страстью и любовью целовали тонкие губы Андерса, запорхали приятные бабочки. Смотря на тëмное небо, на котором проглядывалась лишь пара звëзд, Сэм грустно вздохнул от осознания того, что мужчина удалил его номер. Парень сжал переносицу двумя пальцами, зажмурив глаза. Тихое ругательство на японском невольно сорвалось с его губ. – Бака... – но он быстро одëрнул себя и почему-то испугался, что разозлит мужчину своим долгим молчанием и неизвестными ему словами на японском языке, поэтому следующее было сказано словно скороговорка. – Ingenting. Förlåt för distraktionen. Jag fick fel nummer. Сэм стал быстро нажимать на красную кнопку завершения звонка на экране, по которой попал, наверное, с десятого раза из-за сильно трясущихся рук. От ещё громче застучавшего в ушах и груди сердца не услышал тихо сказанное собеседником "katt" . В порыве злости на самого себя, молодой человек отбросил телефон на стоящее позади него плетëное кресло. А после стал колотить белокаменную балюстраду сжатыми кулаками. Он мысленно проклинал себя за детскую наивность, за то, что поверил Александру и позволил ему навешать лапши на свои уши. Самобичевание остановил звонок. Сэм схватил телефон, намереваясь разбить его об пол, но увидев, кто ему звонит, моментально успокоился. К нему снова вернулась робость и волнение. Почему Андерс перезванивает? Может, Сэм его разозлил и мужчина сейчас просто накричит на него? Сделав глубокий вдох-выдох, он ответил на звонок. – Mr Lindbergh... – начавшееся извинение мужчина сразу же прервал. – Kitty, jag är ledsen, jag kände inte igen det direkt. – это прозвище он произнëс так нежно, так ласково, что у японца перехватило дыхание. – Har något hänt dig? В голосе на том конце слышалось сильное беспокойство, среди которого можно было услышать нотку радости и былой нежности. Андерс совсем не злился внезапному звонку своего бывшего сабмиссива, а даже наоборот. Если бы у него был хвост, то сейчас он бы вилял им от радости, как довольный пëсик. От вопроса шведа Сэм в удивлении раскрыл глаза. Неужели по мнению Андерса он мог позвонить только чтобы попросить помощи? Белое личико японца мгновенно покраснело от стыда, и он поспешил извиниться: – Nej, nej. Förlåt att jag fick dig att tänka så. Allt är bra. Och jag är ledsen för att jag ringde så plötsligt, jag distraherar också... На тараторинье волнующегося юноши Андерс умилëнно улыбнулся, будто с ним сейчас разговаривал не двадцатичетырëхлений юноша, а двухгодовалый ребëнок. Как давно он не слышал лепета своего любимого котика... Казалось, прошло не два года, а минимум десять лет. – Sluta be om ursäkt, det är okej. – остановил уже, казалось бы, начавшего задыхаться от непрерывных извинений Сэма. – Hur står det till? Var är du nu? Сэм моментально погасил разгорающуюся в голове радостную мысль о том, что Андерс искренне интересуется этим. Нет, ему не интересно это, потому что он давно должен был вычеркнуть такого мерзавца как Сэм из своей жизни. И, видимо, он действительно это сделал, раз удалил его номер. Андерс задал эти вопросы из вежливости. Простая вежливость. Именно эти мысли пытался внушить себе японец. Ответил молодой человек с напускным спокойствием, хотя сердце продолжало стучать так, словно хотело разнести к чертям грудную клетку. – I London. Jag hittade ett företag här, så jag behöver inte bli uttråkad. – в красках расписывать компанию и по чему именно не приходится скучать посчитал не нужным. – Hur står det till? – воспрос прозвучал уж слишком непринуждённо. – Allt är stabilt för mig och ingenting förändras. – видимо, Андерс тоже решил не вдаваться в подробности своей жизни. – Kommer du att stanna i London länge? – спросил мужчина после секундного молчания. «Я могу сейчас же взять билет на ближайший самолëт и прилететь к тебе, только скажи, что скучаешь по мне.» — хотел сказать юноша, но с губ слетело тихое: – Jag har inte bestämt mig än. Из динамика послышалось тихое хмыкание, за которым последовал следующий аккуратный вопрос. – Är det något som håller dig tillbaka? Eller någon annan? – последнее Андерс спросил после небольшой паузы с некой опаской. Он боялся услышать положительный ответ, не хотел знать, что его котик нашëл ему замену. Губы Сэма тронула усмешка, и он с вызовом спросил: – Och vad? Är du svartsjuk? Андерс сразу распознал ту хитрую интонацию в голосе некогда любимого парня. Усмехнувшись этому, расслабленно откинулся на спинку кресла и принял негласный вызов. – Borde Jag? Японцем овладела несвойственная ему дерзость и смелость, поэтому, не думая, он сразу выпалил свой вопрос. – Vill du göra det? – Vad vill jag egentligen, katt? – Андерс снова, как любил делать, вынуждает своего стеснительного котика озвучивать свои желания. Ответ от "стеснительного котика" не заставил себя ждать. – Total. Att äga, att vara avundsjuk, att ha. Несколько секунд мужчина на том конце молчал, что-то обдумывая. Сэм успел подумать, что Андерс сейчас отключится, завершит звонок и больше никогда не ответит. Он надеялся на это. Не хотел возвращаться в прошлое. Не хотел возобновлять общение. Не хотел иметь с ним ничего общего. Но правда ли это? Если да, тогда почему он каждый вечер вспоминает те дни, проведëнные вместе с Андерсом? Если бы Сэм действительно хотел стереть из своей памяти эти три года, он бы в первую очередь снял пирсинг, который для всех был показателем принадлежности Андерсу. Он бы выкинул свитер, когда-то позаимствованный у мужчины, но тот все эти два года сопровождал его во всех поездках и был единственным спутником в холодные зимние вечера. Через мучительные десять секунд мужчина, тяжело вздохнув, наконец спросил хриплым голосом: – Har du druckit? – Jag hade inte vågat kalla dig nykter. – храбрости нашему юному другу придала бутылка шоколадного двадцатиградусного ликëра, которую в этот вечер он разделил с Евой. – Och jag bryr mig inte om att du aldrig har gillat det när jag dricker. – мужчина тихо усмехнулся на это заявление, быстро сказанное с каким-то детским возмущением. Андерс и правда не любил, когда Сэм пил. Первой причиной было то, что мужчина был ярым противником алкоголя. Эту ненависть зародили в Андерсе пьющие родители, которые должным образом не воспитывали ребëнка, не следили за ним и били его при любой возможности. Но не смотря на неблагополучное детсво, Андерс всë же смог добиться успехов в жизни и теперь является владельцем крупной страховой компании, филиалы которой открыты в каждом городе Швеции, и которая приносит ему большие доходы. Ну а ещё одной причиной, по которой Андерс запрещал Сэму пить, являлось поведение пьяного юноши. В те года Сэм был простым мальчиком, который наконец-то вырвала из-под сурового надзора отца и теперь навëрстывал упущенное за двадцать лет. Мальчишка не знал своей нормы, и не привыкший к алкоголю организм давал сбой, полностью отключая мозг и ввязывая Сэма в неприятности. Из-за этого они, впрочем, и познакомились. Андерс вмешался в драку, благородно защитив Сэма. Пьяного и покалеченного юношу мужчина отвëз к себе домой, где заботливо обработал ему раны и уложил спать. В общем, их знакомство до одури напоминает знакомство главной героини с будущим мужем в обычном женском романе. Через пару секунд из динамика донëсся опечаленный вздох, поднявший чëрные волосы на затылке Сэма. – Katt... Jag ringer dig imorgon när du är nykter... – юноша решил беспардонно перебить подводящего к завершению звонка Андерса. – Om du är intresserad är jag fortfarande din... herr. – такое обращение к мужчине отдалось теплотой где-то глубоко в груди и мëдом чувствовалось на языке. От услышанного Андерс замер в шоке, не зная, как реагировать на такое заявление. Если бы Сэм сейчас стоял напротив, он бы крепко прижал его к себе и расцеловал фарфоровое личико. К сожалению, сейчас он слишком далеко... – God natt. Окиниири. – God natt, kitty... Когда в телефоне прозвучал сигнал о завершении звонка, Сэм замер, внезапно осознав, что назвал Андерса любимым. Это прозвище слетело с его губ не специально. Сработали какие-то проснувшиеся привычки, ведь он всегда так называл мужчину. Молодой человек сел на пол, оперевшись спиной о балюстраду. Отбросил телефон, который, прокатившись по матовой плитке пола, врезался в плетëное кресло. Наверное, на экране появилась новая пара царапин. Пальцы зарылись в чëрных, как смоль, волосах и чуть оттянули их, а по бледным щекам покатились слëзы. Как он посмел так поступить с Андерсом? Зачем он вообще позвонил ему? Он не заслужил такого отношения к себе... Он достоин только лучшего, а не такого как Сэм...***
Разукрашенное яркими созвездиями и незамысловатыми тусклыми узорами из множества светящихся звëзд чëрное небо нависало над дремлющим садом. Тëмный, освещаемый лишь небольшими садовыми фонариками, размещëнных в клумбах, среди своих необычайной красоты цветов и деревьев сад прятал деревянную беседку. В круглом строении под высоким купольным потолком одинокая лампочка отбрасывала тëплый свет на компанию друзей, расположившихся на скамейках, огибающих круглый стол, заставленный принесëнными ими закусками. В столь поздний час, перебивая стрекочущих сверчков, друзья вели оживлëнные беседы, вспоминая прошлое и размышляя о ближайшем будущем. Молодые люди расселись по парам. Девушки укутались в тëплые пледы, замëрзнув от холода июньской ночи, и потягивали красное полусладкое вино. А мужчины, прижав возлюбленную к своему боку, изредка делая небольшие глотки виски, вели непринуждëнные беседы. Несколько минут назад покинувший друзей Сэм возвращается по узкой мощëной тропинке, извивающейся вдоль густых цветущих кустов пионов. В руках у молодого человека две бутылки красного вина и бутылка виски. Он, воодушевлëнный придуманным развлечением, во время которого они выпьют это всё, а может и больше, идëт к беседке с лëгкой улыбкой на губах и уже думает о том, что будет говорить во время игры. Поставив добытый из винного погреба алкоголь на стол, Сэм сказал: – Предлагаю поиграть в "Две правды, одна ложь". В одобрительном гуле голосов, послышался единственный отнекивающийся голос Агаты. Она сидела по левую руку от Александра, согреваясь от теплоты его бока, к которому была по-собственнически прижата, и куталась в красный клетчатый плед. Её бокал с вином уже около пятнадцати минут стоял нетронутый на столе. – Я пас. Я пьяная, начну такой бред нести... Может лучше в "Правда или действие"? – предложила она в надежде на то, что друзья согласятся и ей не придëтся ничего о себе рассказывать, потому что в основном её выбор будет падать на действие. Элиза, насупив брови, возмутилась на отказ кузины, решение которой была твëрдо намерена поменять. Произнесла она с каким-то детским упрëком, с каким говорила в Агате в двенадцать лет, когда та что-то делала не так, тем самым стараясь быть похожей на любимую тëтю. – Агата! Не будь занудой! Ты всегда любила эту игру. – Я её любила трезвой, а сейчас во мне полторы бутылки вина. – попыталась оправдаться девушка. Кузина сложила руки в молитве и применила свой коронный приëм, начав, довольно громко, беспрестанно умолять сестру. – Агата, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Это был очень подлый приëм, потому что Агата соглашалась на всë, когда Элиза начинала делать так. Почему? Потому что её чертовски сильно бесило это. Кузина не прекращала умолять, пока не услышит желаемого. В этом плане она была очень упорной и шла до конца, что не нравилось Агате. В такие моменты девушке очень хотелось заткнуть Элизу, кинув в неё чем-нибудь тяжëлым, но она держала себя в руках, что в детстве давалось очень-очень сложно. Агата раздражëнно выкрикнула, перебивая сестру: – Ладно! Хватит, прошу! Я буду играть! Присутствующие на такой диалог сестëр привычно ухмыльнулись, не ожидая другого ответа от Агаты. Даже Александр за столь короткое время в поместье Харрис успел несколько раз стать свидетелем такой манипуляции Элизы. – Только предлагаю пить не вино и виски, а ром, чтобы было честно. Сэм, ты пока объясняй правила, а то они на старости лет могли забыть или напутать что-нибудь, а я сбегаю за стопками и ромом. Скинув с плеч тëплый плед, девушка пулей выскочила из беседки и бодрым шагом отправилась по тропинке. Остальные же, проводив Агату взглядом, в ожидании посмотрели на Сэма. – Хорошо. Правила такие. Один из участников говорит два правдивых факта о себе и добавляет к ним одну ложь. Эти три факта он представляет как правду. Остальные участники выбирают один факт, который, по их мнению, является ложью. Голосуем молча и без рассуждений, чтобы ни знающий игрок, ни тот, кто назвал эти факты, не выдали правильного ответа. Кто неправильно определил ложь — пьëт. Всё легко и просто. Первого определяем по методу бутылочки и дальше двигаемся по часовой стрелке. Первый круг по лайту, потом алкоголь развяжет язык и будет интереснее. Всем всё понятно? Услышав от компании друзей положительный ответ на свой вопрос, Сэм кивнул и опустился на скамейку справа от Эллиа. Вновь начавшийся оживлëнный разговор проходил мимо его ушей. Сейчас всё внимание молодого человека было направлено на экран телефона, только что сообщившего своему владельцу о пришедшем сообщении. На экране блокировки высветилось оповещение о пришедшем СМС-сообщении от контакта «お気に入♡». Мужчина написал:«Рад, что ты позвонил. Ты не представляешь, как сильно я скучал по тебе». Тëмные глаза беспрестанно бегали по экрану, перечитывая сообщение. Сэм никак не мог поверить, что Андерс написал ему это. Из шока и оцепенения молодого человека вывела поставившая на стол поднос с семью рюмками и двумя бутылками рома Агата. Поняв, что не знает, как ответить мужчине, Сэм решил оставить сообщение до завтра. Всё же сейчас час ночи и Андерс не удивится, если сообщение останется непрочитанным до утра, потому что Сэм всегда ложился спать рано. К тому же он не знает, что сейчас молодой человек не дома. Слабо кивнув своим мыслям, он убрал телефон в задний карман джинс и вернул своë внимание к друзьям, которые снова о чëм-то беседовали с весëлыми улыбками на губах. Утром Сэм не обнаружит сообщения от Андерса. Диалог с контактом «お気に入♡» будет пустым, ведь мужчина удалил написанное под внезапным порывом любви сообщение ровно через восемь минут после его отправки. Тëмно-зелëная стеклянная бутылка от лëгкого движения руки Агаты закрутилась на деревянной поверхности стола, выбирая того, кто начнëт игру. Элиза. На несколько секунд девушка задумалась, по-детски приложив указательный палец к подбородку и нахмурив светлые бровки. После она медленно, ещё думая, озвучила свою правду: – Я курила с четырнадцати до семнадцати лет, у меня аллергия на цитрусовые и я была на нудистском пляже. – довольная сказанным Элиза улыбнулась и гордо сложила руки на груди. Принявший на себя роль ведущего Сэм начал голосование. – Итак, кто за курение? – только Кристофер в компании посчитал, что девушка не могла курить. – Аллергия? – в этот раз ни одна рука не оказалась поднята. – Значит остальные за пляж. Элиза? – обратился он к опечаленной таким лëгким разоблачением Элизе. – Я никогда не была на нудистском пляже. – с грустным выдохом ответила девушка. Кристофер в одно движение опрокинул рюмку рома и закусил крепкий напиток кубиком сыра, который с нежной улыбкой на губах положила ему в рот супруга. Мужчина оставил невесомый поцелуй на кончиках тонких пальцев любимой, между которыми только что был зажат кусочек солëного сыра. Улыбнувшись мужчине, Ева с насмешкой обратилась к Элизе: – Солнце, это было слишком легко. Ты у нас очень скромная девушка, тебя туда никак не затащить. Если ты не помнишь, то мы пробовали, но ты даже пьяная туда никак не хотела идти. – ухмыльнувшись, она бросила взгляд на мужа. – Ну а про сигареты знали все, видимо, кроме Кристофера. До сих пор не верящий в то, что не угадал, Кристофер удивлëнно спросил: – Как тебе удавалось курить, живя с Аннет под одной крышей? Ответила девушка непринуждëнно, слегка пожав плечами, как бы ничего странного в этом не было. – Да я даже особо не скрывалась. Она же всю жизнь была занята Агатой. Так что даже если бы я забеременела, она, дай бог, заметила бы это на девятом месяце. К сожалению, часть правды в сказанном присутствует. Временами женщина так сильно хотела сделать из Агаты достойную по её мнению наследницу, что просто-напросто забывала про Данте с Элизой. Кузен быстро привык к такому раскладу и ни капли не завидовал устающей Агате, у которой совершенно не было личной жизни. Через год это поняла и Элиза, которая вскоре каждый вечер проводила с сестрой, чтобы выслушать её и успокоить, когда той было плохо. – Теперь я! – нетерпящая начать Ева выпрямилась и с хитрой улыбкой на губах назвала свою правду. – До двадцати лет я не умела кататься на велосипеде, я боюсь высоты и в восемь лет я убила хомяка. Выбирайте. – чеширская улыбка растянула женские губы, и она вновь прижалась к боку любимого мужа, сильнее укутавшись в накинутый на плечи плед. Сэм вновь начал голосование. Эллиа с Александром считают, что Ева наврала насчëт умения кататься на велосипеде; Агата и Кристофер считают, что девушка не боится высоты; ну а Элиза с Сэмом не верят в то, что маленькая Ева способна на убийство. – Про высоту было ложью. Проигравшие мужчины быстро осушили свои рюмки полностью. Элиза же, не привыкшая к таким крепким напиткам, заявила, что будет пить по половине рюмки, которую, под всеобщий смех, закусила всем, что лежало в тарелках напротив. Агата в требовательном жесте слабо ударила кулаком о стол и заявила Еве: – Требую историю про хомяка. Усмехнувшись, девушка слегка покраснела, но рассказывать не отказалась. – Сразу говорю, я не специально. – она приподняла на уровень груди раскрытые ладони в капитулирующем жесте. – По телевизору тогда был какой-то мультик про принцесс, по которому я ужасно тащилась. Я всегда его смотрела на троне из подушек и в красивой короне. В один день я собирала этот трон из диванных подушек. Как после оказалось, под одной из подушек был Шустрик. В общем, я его раздавила... Больше хомяков мы не заводили. – нервный смешок слетел с губ девушки. – Боже... – тихо посмеиваясь над смертью хомяка протянул Сэм. – Бедный. Смерти хомяков — отдельный вид искусства. Кристофер, прикрыв глаза, зарылся носом в короткие женские волосы, поцеловал выступающую за ушком косточку, с хитрой улыбкой на тонких губах прошептал: – А я оказывается женат на кровожадном убийце. – хриплый смешок в самое ухо заставил волосы на затылке Евы подняться дыбом. Уголки губ девушки приподнялись в лëкой улыбке. Она повернула голову к супругу. Посмотрев в его светло-зелëные, почти серые глаза, с наигранной угрозой томно произнесла: – Давай поаккуратнее со словами, а то и на тебя могу сесть. Быстро раздавлю. Очередной хриплый смешок вырвался из его рта и Кристофер принял вызов. – О, я буду очень рад, если ты сядешь на меня. – он ещё ближе наклонился к лицу Евы, обжигая её губы горячим дыханием. – Желательно на лицо. – не разрывая зрительного контакта, дерзко сказал прямо в губы. Увлëкшихся супругов, за которыми уже около минуты наблюдали сидящие за столом, прервала своим громким начальническим голосом Агата. – Так, голубки, брачные игры оставляем на потом, а сейчас мы продолжаем игру! Кристофер, ты следующий. Игра увлекла компанию надолго. Молодые люди вместе смеялись с комичных ситуаций из жизни друг друга, удивлялись необычным поступкам, о которых не могли даже подумать, и заводили длинные беседы на разные темы, вытекающие из какой-либо фразы говорящего. Так прошло четыре круга, по итогам которых можно было смело заявить, что хуже всех отличает правду от лжи Элиза, которая после третьего круга решила перейти на крепкий чай, заботливо завареный ей Эллиа. Вообще девушка бы не отказалась продолжить играть с ромом, но Эллиа, да и других, стало беспокоить её состояние. Никто не хотел, чтобы Элиза после ещё двух-трёх рюмок уснула и покинула компанию, поэтому было решено заварить ей горячего чëрного чая в большой кружке на пятьсот миллилитров и продолжить игру в полном составе. Ну а лучшим игроком можно было назвать Кристофера, разум которого был трезвее всех. У мужчины была либо отличная интуиция, либо он видел будущее и уже знал, что является ложью, потому что он выпил всего лишь пять рюмок. Пять из двадцати четырëх возможных! Пятый круг подходил к концу и очередь дошла до Агаты. На протяжении десяти минут девушка о чëм-то напряжëнно думала. Когда заметивший поникшее настроение прижавшейся к своему боку Агаты Александр спросил, всë ли у неё в порядке, она натянула уж очень неестественную улыбку и заявила, что всë прекрасно и она просто придумывает ложь для своего хода. Но это не так. Теперь же ход Агаты и она скажет то, о чëм думала всë это время. Высвободившись из заботливых объятий Александра, Агата одним глотком осушила свою рюмку, с громким звуком поставила её на стол. На одном дыхании с нервной улыбкой на губах и напускной самоуверенностью выпалила: – Я ненавижу анальный секс, у меня нет матки и у меня рак. – обратного пути уже не было. Мгновенно, словно кто-то нажал на паузу, всё стихло. Лëгкий ветер перестал шелестеть зелëными листьями. Соседская собака, протяжно воющая на луну, вдруг замолчала. Сверчки оборвали струны на своих инструментах. Мир погрузился в звенящую тишину. Нервно бегающая глазами по столу Агата захотела всё отменить, вернуться на секунду назад, чтобы ничего не говорить. Но уже было поздно. Друзья в немом шоке вопросительно смотрели на неё, не веря в сказанное. Долгую напряжëнную тишину разрезал кашель подавившейся чаем Элизы. Вместе с ним, как по сигналу, в мир вернулись остальные звуки. Но молодые люди за столом всё так же молчали. Первым из оцепенения вышел Эллиа. – Смешно. – хмыкнул он и перевернул рюмку рома, закусывая крепкий напиток кубиком ананаса на шпажке. – Иди в задницу с такими шутками. – прокашлявшись, обижено буркнула Элиза, сложив руки на груди. Покрасневший от нахлынувшей на него неловкости Сэм тихо обратился к Агате: – Ты уверена, что тут две правды? – Да. – ответила Агата тихо, не так уверенно, как хотела. А после откинулась на деревянную спинку скамейки и с натянутой уверенной улыбкой на губах сказала. – Выбирайте ложь. – Зная про твоë отношение к аналу, становится страшно делать выбор – мужчина нервно усмехнулся, начиная переживать за подругу. – Матка?.. – неуверенно спросил Александр, смотря прямо, потому что боялся увидеть в глазах Агаты правду. Любую. Сейчас он боялся любого ответа девушки. – У тебя... – он сглотнул ком в горле и наконец повернулся к девушке. – ...нет матки? Агата щëлкнула пальцами и весело улыбнулась из-за непонятно откуда взявшейся радости. Видимо, нервы уже на пределе, раз сейчас Агата тихо смеëтся как дурочка и запускает руку в мягкие волосы шатена, погладив его словно пëсика. – Верно, умничка. Ева оказалась шокирована больше всех и готова была рвать волосы на своей голове, взбешëнная странным поведением подруги и еë долгим молчанием. – Ты серьёзно?! – она вырвалась из нежных объятий мужа. – Как... Когда..? Боже, если ты врëшь, я придушу тебя прямо тут! – никто и не подумал о том, что она шутит, поэтому жизнь Агаты сейчас была только в её руках. Кристофер положил ладони на плечи нервничающей супруги, осторожно надавил на них, вынуждая прижаться спиной к его груди. Тихий, призывающий успокоиться шëпот коснулся уха Евы. Не поднимая на друзей глаз, Агата поставила согнутые ноги на сиденье скамьи и, обняв их руками, начала рассказ спокойным, обыденным тоном. – Вы знаете, что в семнадцать лет я стала встречаться с Эдвардом. Для новеньких у нас... – она перевела выразительный взгляд с Александра на Сэма и обратно. – ...это брат близнец Кристофера. Как мне казалось, у нас было всё хорошо, любовь-морковь и всё такое. Сейчас Агата не видела друзей, даже не смотрела на них, перед ней был только Александр, на которого она периодически бросала короткие взгляды. Наблюдала за его реакцией. Пыталась уловить малейшее движение мускул на грубом лице, чтобы понять, как он реагирует на её рассказ. Ей было абсолютно наплевать на то, как отреагируют другие. Главное — как отнесëтся ко всему сказанному Александр. – В девятнадцать я забеременела. Через месяц расписались в ЗАГСе, купили квартиру, готовили детскую. Всё было прекрасно. В момент Агата поникла. Она вперила пустой взгляд в стоящие на столе тарелки. Хотя и старалась дальше говорить с той лëгкостью, с которой говорила до этого, но голос всë равно предательски затих и потерял нотку жизни. – На тридцать третьей неделе у меня заболел живот и пошла кровь. Эдвард этим же вечером отвëз меня в больницу. Врачи сказали, что ничего страшного, меня нужно просто прокапать... – секундная тишина. Незаметный для друзей глубокий вдох. – Них... – девушка быстро осеклась, понимая, какое слово чуть не слетело с её губ в присутствии Александра. Почему-то сейчас, когда мужчина бы даже не обратил внимания на мат, она решила исправиться. – Ничего не помогло, и вечером следующего дня меня отправили на кесарево из-за отсутствия активности ребëнка и слабого сердцебиения. Во время операции... – Агата с большим трудом сглотнула вставший поперëк горла ком. – Сердце ребëнка перестало биться из-за хирургического вмешательства... Спасти его не смогли... – последние слова отдались болью в груди. Дальше говорить она не смогла. Запрокинув голову назад, Агата потëрла зажмуренные слезящиеся глаза. Закрыла ладонями лицо, надавив на глаза, и громко втянула носом воздух. Несколько секунд никто не шевелился, даже, казалось, не дышал. Друзья с жалостью смотрели на старательно пытающуюся сдержать слëзы Агату. Ева с Элизой боролись с резким порывом встать и обнять подругу, но понимали, что ей это не понравится. Агата никогда не любила проявления жалости к себе, особенно такого публичного. Даже когда девушку выписали из больницы никто не видел её слëз. Первый раз после всего произошедшего Агата заплакала перед Евой спустя полтора года. Вскоре Агата с тяжëлым вдохом вернула голову в исходное положение, быстро подвела итог. – В общем, после операции открылось гипотоническое кровотечение... Органосохраняющую операцию провести не смогли... По щеке покатилась одинокая слеза, которая, сорвавшись с подбродка, казалось, с громким звуком упала на светлую ткань джинс. Она так старалась забыть всë это, но в голове снова набатом, словно приговор, звучит: Ребëнок погиб в утробе. Гипотоническое кровотечение. Оргоносохраняющую операцию провести не удалось. Нулевая фертильность. Агата поставила ноги на пол, сложила ладони на коленях под столом, чтобы никто не видел, и, стараясь сдержать подступающую истерику, стала давить острым ногтем большого пальца правой руки на ладонь левой. Она часто таким способом приводила себя в чувства, не желая расплакаться перед кем-нибудь. Сейчас же девушка старается не заплакать сильнее. Появившаяся боль в ладони медленно, но верно начала возвращать Агату в реальность и сдерживать слëзы ей становилось всё легче. Но Александр мгновенно разрушил её планы. Мужчина резко притянул Агату к своей груди. Одну руку разместил на её затылке, утыкая девушку лицом в свою грудь, вторую положил между лопаток, а подбородок поставил на макушку. Та стена, которую она прямо сейчас выстраивала между собой и друзьями с оглушительным грохотом упала сотней осколков. Оказавшись в крепких объятиях Александра, Агата больше не могла сдержать эмоций и тихо заплакала, обняв мужской торс и ещё сильнее вжавшись в подкаченное тело. Александр прикрыл глаза и тихо-тихо горячо зашептал: – Jag hade ingen aning om vad du gick igenom... Min stackars lilla katt... Александр целовал Агату в макушку, а она тихо плакала. Плакала от боли, беспощадно разрывающей душу на мелкие кусочки. Плакала так, как давно хотела — искренне, не сдерживая ни единой слезинки. Мужчина хотел впитать в себя всю её боль, как впитывала девичьи слëзы его тëмная рубашка. Хотел облегчить её страдания. Хотел, чтобы больше она никогда не плакала. В этот момент Агате было совершено наплевать, что она выглядит слабой перед друзьями, о которых, впрочем, забыла, растворившись в мужских объятиях. Александр закрыл её от всего мира и ей было важно только то, что он рядом.***
Через полчаса Эллиа повëл уже засыпающую за столом Элизу спать. Юная алкоголичка сначала отказывалась и заявляла, что хочет выпить вина, потому что чай ей надоел. Ну а когда мужчина поднял её на руки и понëс в комнату отпираться и вырываться было бессмысленно, что она быстро поняла. Пару провожали весëлыми взглядами, за которыми прятали появившуюся неловкость, грусть или сожаление, появившиеся после рассказа Агаты. Ещё через пятнадцать минут Агата с Евой, которые, на удивление, были более-менее трезвыми, ну или прекрасно притворялись, отправили мужчин спать. А сами пошли на кухню с оставшимися закусками, собираясь их убрать, помыть посуду и, как заявила Ева вызвавшимся помочь Сэму, Александру и Кристоферу, поговорить о своëм женском. Агата не была настроена на откровенный разговор, поэтому быстро, но деликатно, пресекла попытки подруги её разболтать. Она пообещала обязательно поговорить с ней, но позже. А когда подруга начала говорить об Александре, девушка вежливо отправила её спать к мужу с сыном, сказав, что хочет помыть посуду в одиночестве. Всё же Ева пьяна. Алкоголь слишком сильно развязывает ей язык. Когда с огромной горой грязной посуды было покончено, Агата вместо того, чтобы отправиться спать, пошла в погреб, где взяла бутылку рома и направилась в сад.***
В просторной беседке недавно наполненной громкими разговорами теперь тишина. Под светом одинокой лампочки блестит наполовину опустошëнная бутылка рома и пустая стопка. За деревянным столом, обняв ноги и поставив подбородок на колени, сидит Агата. Сейчас её спутниками была только пара-тройка мотыльков, отчаянно бьющихся о горящую лампочку, несколько кузнечиков в траве, громко что-то обсуждающих между собой, и луна во главе тысячи звëзд, вместе со своими маленькими спутницами наблюдающая за страдающей девушкой и идущим к ней по мощëной дорожке Кристофером. Около десяти минут он наблюдал за подругой из окна, а после решил, что необходимо с ней поговорить. Ему нужно узнать, что происходит с Агатой, потому что раскрытие секрета об отсутствии матки — лишь следствие чего-то. Мужчина медленно поднялся по двум небольшим ступенькам в беседку, осторожно опустился на деревянную скамейку рядом с Агатой. Рассматривая женский профиль, тихо спросил: – Ты как? – Не важно. Иди спать, я тоже скоро пойду. – её уставший голос с хрипотцой лишь подтверждал догадки мужчины о том, что ей сейчас плохо. Кристофер слабо покачал головой, будто бы она могла заметить это движение, и продолжил: – Тебе нужно с кем-то поговорить. Ответила девушка с явной раздражимостью, которую пыталась скрыть за безразличием, всё так же смотря вперëд. – Я поговорю с зеркалом, Кристофер, не переживай. Мужчина тихо фыркнул на едкое заявление подруги. Произнеся довольно громкое "э-эх", одной рукой прижал Агату к своему боку. Даже на это она никак не отреагировала, а всё так же продолжала прожигать взглядом бутылку напротив. – Какая ты противная девчонка. – с доброй улыбкой на губах начал Кристофер. Он слегка покачивал Агату в своих объятиях и поглаживал её плечо. – Злючка. Ещё и пьяная. Куда хоть в тебя столько лезет? – он заглянул в девичье лицо. На румяных щеках блестели слëзы, а грустные глаза смотрели на растянутые в лëгкой улыбке губы друга, который в этот момент усмехнулся и, вновь выпрямившись, сильнее прижал девушку к своему боку. Как бы согревая, вновь погладил её плечо. – Ну и чего мы плачем? Рассказывай давай, что случилось? Агата тихо шмыгнула носом и тяжело вздохнула, понимая, что опять не смогла ничего скрыть от Кристофера. Вот стоило ему прийти, как она расплакалась. Как это работает? Он будто бы видит её насквозь и читает её мысли, потому что он всегда находится рядом, когда ей плохо. Этот чëртов эмпат никогда не оставит Агату наедине со своими проблемами. За это она его и любит. Почему-то она готова доверить все свои тайны и переживания не Эллиа, не Элизе, не Еве, а Кристоферу. Ему и только ему. Так было до сегодняшней игры. Теперь Агате очень хочется показать свои душевные раны, которые вновь кровоточат, Александру. Почему-то она хочет, чтобы он знал, что с ней сейчас происходит и происходило когда-то очень давно. Именно в тот момент, когда Александр притянул её к своей груди и стал что-то ласково шептать на шведском, в Агате что-то щëлкнула. Она поняла, что может ему доверять, что хочет ему доверять. Девушка наклонила голову набок, прижимаясь макушкой к рëбрам мужчины и тихо, на грани шëпота, начала говорить: – Ребëнка хочу... Мужа... Мне всё надоело... Если до этого была какая-то надежда на Александра, то после того, что я рассказала... Зачем ему жена, с которой он не сможет завести ребëнка? – она тихо шмыгнула носом, вытерла мокрые щëки натянутым на ладони рукавом рубашки. Тяжело вздохнула и продолжила. – Пора смириться с тем, что я девочка на раз... Я не пригодна для серьёзных отношений... Я сраный брак... – зажмурив глаза, Агата прикусила костяшку указательного пальца, чтобы не заплакать в голос, и тихо захныкала. Сильнее прижав к себе вздрагивающее от всхлипов девичье тельце, Кристофер путь увеличил амплитуду покачиваний и лишь тихо произносил: – Ч-ш-ш... Всё хорошо, солнце... Не плачь... Когда спустя пару минут девушка перестала плакать и теперь просто сидела, вновь пустым взглядом глядя на бутылку перед ней, мужчина заговорил: – Больше никогда говори так про себя. С тобой всё в порядке. Многие девушки бесплодны и прекрасно живут. А что насчëт Александра, то не делай сейчас никаких выводов. Лучше просто поговори с ним обо всём, что тебя волнует. На совет друга девушка лишь слабо произнесла тихое "угу". На некоторое время молодые люди замолчали. Оба погрузились в себя, занялись своими мыслями. Кристофер думал о том, что Агата снова возращается в то состояние, из которого пыталась выйти три года назад. Он не знал, как помочь подруге и боялся, что в этот раз всё будет гораздо сложнее. Агата же морально убивала себя. Она мысленно говорила себе, что у неё никогда не будет ребëнка. Она никогда не услышит слово «мама», обращëнное к ней. Никогда не будет радоваться первым шагам своего ребëнка, первому зубику. Никогда не пойдëт на утренник в садик, где будет слушать выученный вместе стишок. Не получит нарисованную открытку на день матери. Не отведëт своего ребëнка первый раз в школу. Не будет радоваться первым пятëркам. Не узнает о его первой подростковой любви. Она никогда не станет мамой. Мысленное самобичевание прервал тихий голос Кристофера. – Давно с тобой это? – В начале месяца мы с Александром в торговом центре девочку встретили. Она потерялась. Ну мы помогли маму найти. С тех пор так и прëт... – голос девушки казался безжизненным. Словно только что дементоры высосали из неё все эмоции, захватив с собой даже всё плохое, оставив лишь пустое тело. – Я могу позвонить мистеру Уиллису, он завтра же тебя примет у себя. – обеспокоенно предложил мужчина, понимая, что Агате нужно поговорить со специалистом. – Или может к кому-нибудь другому сходишь? – Да пока так нормально. Живëм ещё. – таким же пустым голосом произнесла Агата, продолжая о чëм-то думать. Ричард Уиллис — профессиональный психолог, к которому два с половиной года назад Агата ходила на приëм на протяжении полугода. Найти его девушке помог Кристофер, который на тот момент был серьëзно обеспокоен психическим здоровьем своей бывшей невестки после развода с братом. Все его клиенты отзывались о нëм исключительно положительно. Говорили, какой он чуткий и внимательный, называли его настоящим профессионалом и утверждали, что он помог им справиться со всеми проблемами, которые их волновали. Ну а Агате никогда не нравился этот мужчина. Он постоянно акцентировал внимание на её мазохизме и нимфомании, что сильно не устраивало девушку. Почему? Она не видела в этом ничего плохо. Ей нравится чувствовать власть от партнëра, нравятся сексуальные наказания за непослушание и она не собиралась отказываться от этого. Мистер Уиллис пытался найти корень именно этой проблемы, наплевав на её резкие изменения в характере и поведении и навязчивые мысли о том, что она брак. Все вышеперечисленные темы на приëмах он затрагивал мельком и всё равно акцентировал внимание на мазохизме и нимфомании и говорил, что именно в этом кроются все психологические проблемы девушки. В один момент Агате всё это надоело. Она просто-напросто перестала ходить к нему и отвечать на его телефонные звонки. Узнавший об этом Кристофер так и не смог убедить подругу пойти на приëм. С чем после смирился, убеждëнный Агатой в том, что ей стало лучше и психолог ей не нужен. На пару минут вновь завладевшую миром тишину нарушило тихое признание Агаты. – Ко мне Эдвард приходил. Спокойный ответ друга не заставил себя ждать. – Я знаю. Не переживай, ты его больше не увидишь. – Агата наконец подняла голову и посмотрела на Кристофера. На её лице отчëтливо выражалось непонимание с зерном страха. Произнесëнная мужчиной фраза звучала уж очень двусмысленно. Он тихо фыркнул на смешное выражение лица Агаты и с лëгкий улыбкой на губах пояснил. – Пару дней назад он уехал в Америку. Решил там жизнь налаживать. Ко мне приходил поплакаться и попрощаться. – А ко мне он зачем припëрся? – озлобленно спросила Агата, не понимая, почему бывший муж вдруг пришёл к ней с желанием вернуть всё. – На прощание не особо было похоже... Кристофер слабо пожал плечами, сам не понимая, что нашло на брата, и рассказал девушке лишь то, что знал. – Жениться надумал. Девушка ему отказала, когда он предложение сделал. Мадам, с которой он изменял этой девушке тоже отказала. Напился с горя и вспомнил про тебя. Подумал, что согласишься вернуть всё. В общем, этот оболтус совершенно не меняется. Кристофер вздохнул, огорчëнный жизнью брата. Но он понимал, что это только его жизнь и только его выбор. Эдвард мог в любой день прийти к отцу и согласиться стать его партнëром по бизнесу, но, к сожалению, семейный бизнес его, как впрочем и Кристофера, не привлекает. Он открывал фирму грузоперевозок, которая быстро прогорела. Тогда Эдвард взялся за строительную фирму, которая уже два года приносит ему небольшой, но всё-таки доход. Если в бизнесе у него наладилось, то личная жизнь оставляет желать лучшего... – Пойдëм? Александр наверное не может уснуть без тебя. За весëлой улыбкой Кристофер попытался скрыть внезапно поглотившую его грусть за брата. Получилось у него не очень, потому что Агата всё равно его разоблачила, но решила умолчать об этом. Кивнув другу, она поднялась со скамейки и, взяв бутылку с пустой стопкой в руку, первая спустилась по двум небольшим ступеням. Подошедший Кристофер, ухмыльнувшись, притянул её к своему боку. Так, в обнимку, думая о чëм-то своëм, в тишине они дошли до комнаты Агаты, где, пожелав друг другу сладких снов, расстались. Быстро переодевшись в пижаму и смыв макияж, Агата вышла в коридор. Тихо зайдя в тëмную комнату напротив, девушка нырнула под одеяло, прижимаясь к тëплому мужскому телу. Руки дремлющего Александра тут же обвились вокруг девушки плотным кольцом и сильнее прижали к широкой груди, на что она довольно улыбнулась. – С тобой всё в порядке? Сонный с лëгкой хрипотцой голос ласкал девичий слух. – Да. – за четыре года это был её самый честный ответ на этот вопрос.