Чернее ночи

До того, как я встретил Таэко, чувство любви оставалось от меня сокрытым. Впрочем, как и любое другое чувство. Мне казалось, что эмоции — это просто энергетический мусор, который исходит от людей, не умеющих вести себя эффективно. Иными словами, кто умеет работать и делает это хорошо, не расходует силы на лишние чувства. Однако у общества имелось другое мнение, поэтому я никогда и нигде не высказывал своего, впрочем, продолжая его придерживаться. И менталитет нашей страны во многом помогал мне: у нас чересчур яркое проявление эмоций считалось неприличным, а сдержанность возводилась в ранг высших достоинств человека. Именно поэтому мои манеры считались самыми лучшими в младшей и средней школе. Но тут, в старшей ступени, царили несколько другие правила. Мы вступали в возраст, когда небольшой бунт против общепринятых норм и правил считался в порядке вещей. Проявлялся он по-разному: кто-то красил ногти лаком и слегка пользовался косметикой, кто-то надевал украшения, кто-то не соблюдал форму, а кто-то позволял себе эмоции — слишком яркие и нарочитые, не подходящие под обычные правила. Лично мне такое поведение казалось глупым и ненужным: подростковые бунты не давали в результате ничего, кроме проблем и для родителей, и для персонала школы, и, в конце концов, для них самих. И сейчас я смотрел на такой образчик. Осана Накама. Таэко сидела на бортике фонтана, мило сложив руки на коленях, а он стоял перед ней, активно жестикулируя и болтая намного громче, чем предписывалось правилами приличия. Этот человек не нравился мне — активно не нравился. Однако, судя по всему, он являлся близким другом Таэко, так что тут стоило быть поосторожнее. Резко втянув в себя воздух, я улыбнулся и сделал несколько шагов вперед. Таэко перевела взгляд на меня и чуть подняла брови: этот простой жест вызвал у меня настоящий взрыв нежности в душе. Осана круто обернулся и, покривив рот, смерил меня строгим взглядом с ног до головы. — Ямада-семпай, Осана, — я поклонился. — Какой прекрасный день, не правда ли? Погода и в самом деле стояла превосходная: мартовское солнце светило нежно и пока несмело, но весна уже уверенно вступала в свои права. На лазурном небе не было ни облачка, и лёгкий ветерок совершенно не беспокоил. Несмотря на то, что необходимость в тёплых куртках ещё присутствовала, многие уже стремились проводить свободное время до уроков на свежем воздухе. — Действительно, — Таэко мечтательно посмотрела на небо. — Думаю, к концу месяца окончательно установится тёплая погода. — В прогнозах дожди, — Осана недовольно зыркнул на меня. — Айши, а тебя не учили, что неприлично вмешиваться в чужие разговоры? — Накама! — Таэко прижала руку к груди. — Ну зачем ты так… — У меня вовсе не было цели мешать вашей беседе, — спокойно парировал я. — Просто хотелось поздороваться с Ямада-семпай… — Что ж, ты поздоровался, — Осана упёр руки в бока и наклонил голову, как бык перед корридой. — А теперь ступай. — О, Накама, — Таэко неодобрительно покачала головой. Я нахмурился. Теоретически у меня имелось три пути. Первый. Проигнорировать этого грубияна и продолжать разговор с Таэко. В этом случае он бы распалился ещё больше, и конфликт мог стать намного более серьёзным. Второй. Пойти на открытую конфронтацию с Осана. Это могло вогнать клин в наши пока ещё несуществующие отношения с Таэко, поскольку Накама явно был ей дорог. Третий. Тактическое отступление. Эта мысль была для меня невыносима, но увы: последний вариант являлся самым приемлемым на данный момент. — Прошу прощения, если помешал, — я поклонился. — Надеюсь, ещё встретимся. — Конечно, конечно, — любезно кивнула Таэко, складывая руки на коленях. На её указательном пальце был сорван заусенец; ранка наверняка ещё недавно кровоточила, но теперь она чуть подзажила, хотя не успела покрыться корочкой. Повернувшись, я спокойно пошёл к одному из входов в здание школы; из внутреннего дворика их вело четыре. Мне было абсолютно всё равно, каким воспользоваться: я просто хотел как можно скорее остаться один и всё обдумать. На входе я чуть было не столкнулся с парнем в косынке, державшим в руках поднос. Отступив в сторону, я придержал для него створку, за что получил тысячу благодарностей и предложение взять один из мини-бутербродов, которые лежали на его подносе. Из вежливости я согласился и не пожалел: угощение и в самом деле было превосходным, о чём я не замедлил сообщить этому щедрому человеку. Он тут же расплылся в улыбке и проговорил: — Рад, что тебе понравилось. Меня зовут Амаи Джун, я глава кулинарного клуба. Если хочешь, приходи к нам; я с лёгкостью научу тебя управляться с блюдами любой сложности. Поклонившись и дав ничего не значивший нейтральный ответ, я заторопился в школу. На каждом этаже здания Академи располагалось по четыре больших санузла: два для мальчиков и два для девочек соответственно. Уборные поддерживались в состоянии идеальной чистоты руками учеников, и там всегда приятно пахло лимонным чистящим средством и чем-то ягодно-травянистым, каждые две минуты исторгаемым из автоматического освежителя воздуха. В туалете — во всяком случае, в мужском — было три кабинки, три писсуара, три раковины и большое зеркало над ними. К счастью, пока уборная пустовала, поэтому я мог расслабиться и плеснуть немного холодной воды в лицо. Этот Осана Накама… Кем он вообще себя возомнил?! Если так продолжится, мне будет крайне трудно сблизиться с Таэко: его враждебность мне совсем ни к чему. И с чего он на меня взъелся? Мы совершенно точно раньше никогда не встречались. И тут в моей сумке завибрировал телефон. Тщательно высушив руки бумажным полотенцем, я расстегнул молнию и вытащил смартфон. Как оказалось, мне пришло сообщение, причём со скрытого номера. «Привет, Аято-кун. Скажи, пожалуйста, ты и правда готов позволить Осана забрать себе твою драгоценную Таэко?». На одно мгновение я удивился и завертел головой, пытаясь понять, кто мог отправить мне подобное послание. Смартфон снова завибрировал в руке. Я посмотрел на экран и прочитал следующее сообщение: «Не ищи меня, Аято-кун: всё равно не найдёшь. Сейчас разговор совсем о другом: что ты собираешься предпринимать насчёт Осана?». Я пожал плечами и медленно вышел из уборной. Кто это мог быть? Как этот человек узнал о том, что мне нравится Таэко? Видимо, он стал свидетелем того, что произошло у фонтана во внутреннем дворике, но из этого одного эпизода нельзя сделать такой однозначный вывод. Смартфон снова ожил в моей руке. «Тебе нужна Ямада Таэко или нет?». Отойдя в тупик коридора, я подумал, а потом набрал ответ: «Кто ты?». «Какая разница, кто я? Можешь называть меня Инфо-чан; я та, кто знает всё обо всех. Эта информация продаётся, а также я могу оказать разнообразные мелкие услуги. Думаю, тебе понадобится моя помощь, причем намного скорее, чем ты думаешь». Я усмехнулся. Эта дама поражала своей самоуверенностью. Наверняка она собиралась вовлечь меня в какую-то схему, чтобы потом я таскал для неё каштаны из огня. Ну уж нет. Не выйдет, дорогая Инфо-чан. Хмыкнув, я написал в ответ: «Мне ничего не нужно. Пожалуйста, больше не пиши». Ответ пришёл молниеносно; это был звуковой файл. Я помедлил, но любопытство пересилило: эта странная Инфо-чан меня заинтересовала. Спрятавшись в кладовой с инвентарём для уборки, я отрегулировал громкость смартфона и нажал на кнопку «Воспроизведение». Неприятный, резкий и узнаваемый голос Осана немедля прорезал тишину. — Я твердо решил, Фумецу, — произнёс он. — Я признаюсь Таэко под сакурой в эту пятницу. — Это очень смело, Накама, — голос девочки, которая ему ответила, показался мне смутно знакомым. — Я, конечно, всесторонне тебя поддержу. — Спасибо, Фумецу, — в голосе Осана появились тёплые нотки. — Ты же знаешь, что я давно люблю её. — Значит, в эту пятницу, пятнадцатого марта? — уточнила девочка по имени Фумецу. — Верно, — Накама прочистил горло. — И да помогут мне Сенцуко и Масато! Запись закончилась, и значок паузы сменился треугольником воспроизведения. Я вздохнул и, присев на большой ящик, задумался. В кладовой сильно пахло чистящими средствами, а ещё было жарко и влажно: окна отсутствовали, а вентиляция, представленная небольшой решёткой, закрывавшей продух, справлялась, но лишь наполовину. Пятнадцатое марта — это ближайшая пятница. Сегодня — понедельник, одиннадцатое. Второй учебный день нового года в Академи и первый официальный для нас. Один из голосов совершенно точно принадлежал Осана Накама, а второй… Его я сначала не узнал но затем, соотнеся с именем «Фумецу», понял: это девочка из моего класса, довольно высокого роста и с широкими, как у пловчихи, плечами. Лицо и голос совершенно не соответствовали её спортивному сложению: она имела привычку мягко улыбаться, отчего на щеках появлялись ямочки, и наивно смотреть собеседнику в глаза, лепеча что-то тихо и нежно. Проучившись в Академи только один день, я пока не очень хорошо ориентировался в схемах отношений, но успел заметить, что эти двое часто разговаривали на переменах. Запись звучала естественно и плавно, я не услышал никаких резких скачков звука, так что, скорее всего, она была подлинной. Покачав головой, я набрал ответ: «Почему ты отослала это мне?». «А тебе обязательно нужна причина? Факты таковы: Аято хочет сблизиться с Таэко, но друг детства последней резко против этого. Осана собирается признаться Таэко под сакурой в эту пятницу, и, учитывая их многолетнюю дружбу, проверенную временем, она, скорее всего, примет это признание, тем самым оказавшись потерянной для тебя навсегда. Если ты не начнёшь действовать, конечно». «Почему ты хочешь мне помочь?». «Потому что так интереснее, разве нет?». «Нет. Я не верю в твой альтруизм и убеждён, что ты наверняка потребуешь что-нибудь взамен». «Ты прав, Аято-кун, но не волнуйся: со всеми моими поручениями ты справишься с лёгкостью. От меня же тебе будет гарантирована любая информация или небольшие услуги». «Что ты можешь?» «Разузнать что угодно. Отвлечь кого угодно. Снабдить тебя чем-нибудь. Спектр услуг очень широк: тебе нужно спросить меня, чтобы узнать, смогу ли я выполнить твою просьбу. Но в одном спешу тебя уверить: у меня глаза по всей школе, и я могу рассказать, что делает каждый обитатель Академи в любую минуту». Наш диалог шёл стремительно, хлёстко, и с каждым словом я всё больше убеждался в том, что эта Инфо-чан не шутит. Её небрежная и фамильярная манера разговора раздражала, но рациональное зерно в её словах имелось. Однако я не совсем понимал, как именно она сможет мне помочь. Раздумывая над тем, что ответить, я начал вводить текст, но Инфо-чан снова меня опередила: «Вижу, ты не веришь мне, Аято-кун. Что ж, отойду от своих правил и устрою для тебя небольшую рекламную акцию: лови досье на свою даму сердца». С небольшой задержкой от неё пришло ещё одно сообщение: оно содержало вложенный файл. Открыв его, я начал внимательно читать. Действительно, это было довольно подробное досье с адресом, номером телефона, электронной почтой, а также перечислением предпочтений и вкусов. Подобная информация могла бы оказаться полезной мне для того, чтобы наладить связь с Таэко, только существовала одна проблема… «Откуда мне знать, что это правда?» — быстро напечатал и отправил я. «Ты удивляешь меня, Аято-кун. Каждый факт легко проверить: позвонить по телефону, например. Сходить за ней до адреса. Спросить её, нравится ли ей аромат цветочной туалетной воды «Хана». Но ты ведь не готов пока это делать, так?». Я потёр подбородок. Эта Инфо-чан действительно обладала властью: она явно видела меня в реальном времени и каким-то образом вполне могла раздобыть информацию о Таэко. Конечно, я мог с ней сотрудничать, но это вовсе не означало, что между нами установились доверительные отношения. Написав сообщение: «Что я должен сделать для тебя?» и отправив его, я вышел из кладовой. Скоро уже должен был начаться урок, и мне следовало поторопиться. С другой стороны, я уже находился на нужном мне первом этаже. «Получишь указания на следующей перемене. После того, как ты сделаешь то, что будет поручено, я стану твоей должницей, Аято-кун, и выполню любую твою просьбу… В пределах своих возможностей, разумеется. Ты можешь отказаться от моей просьбы, но учти: всё имеет свою цену». Вздохнув, я поспешил в свой класс. Из-за общения с Инфо-чан мне не удалось повесить верхнюю одежду в научном клубе, к которому я теперь принадлежал, но ничего: на следующей перемене я рассчитывал навестить Кушу и укрепить наши с ним дружеские отношения. Тепло поздоровавшись с Даку и повесив куртку на спинку своего стула, я начал быстро и методично доставать вещи из сумки. Пенал, тетрадь, ежедневник… Сходив за учебником в дальнюю часть класса — туда, где располагались наши шкафчики для личных вещей, — я вернулся на своё место как раз вовремя, чтобы на правах старосты скомандовать резкое: «Встать! Поклон! Сесть!». Очередной день начался.