Чернее ночи

Сказать, что я был ошеломлён, — это ничего не сказать. Остановившись на полпути от двери до стола Рино-сенсей, я застыл, словно соляной столп. Ямада Кодомо… Пусть фамилия и была распространенной, об имени бы я этого не сказал. И по возрасту он подходил, значит, это действительно был младший брат моей Таэко. Но как?.. Я подошёл ближе, вспомнив о хороших манерах, и улыбнулся. — Мне кажется, я слышал о вас от кое-кого из старшеклассников, — вымолвил я, кланяясь. — Моя сестра учится здесь, — Ямада Кодомо ответил мне на поклон и разогнулся с выражением абсолютного восторга на лице. — Я давно хотел попасть в одну школу с ней, но для детей сотрудников мэрии предоставляли только одно место в Академи, поэтому его получила Таэко, что и понятно: она ведь старшая. А на этот год я не успел, хотя очень хотел, но перепутал какие-то бумаги, а тут всё так строго, но теперь, к счастью… То есть, нет, вовсе не к счастью, ведь пропажа Накама — это печально… Но всё же я буду учиться здесь, и это замечательно! Выдав сию тираду на одном дыхании, Кодомо вновь безмятежно посмотрел на меня, а я, тем временем, пытался оценить одного из самых близких и любимых людей моей Таэко. Со стороны он казался типичным представителем своей возрастной категории: довольно наивный, неиспорченный, говорливый, с лёгким характером. Но тот факт, что его взяли в Академи, и не по льготной статье, говорило о его хорошей успеваемости, а это предполагало ум и усердие. Значило ли это, что Кодомо не так прост, каким казался, или я становлюсь чересчур подозрительным и чрезмерно анализирую всё и всех? Что ж, есть только один способ узнать об этом. — Добро пожаловать в Академи, Кодомо, — я дружелюбно потрепал его по плечу. — Предлагаю отбросить формальности: мы ровесники, к тому же, я уверен, скоро подружимся. Я староста твоего класса, меня зовут Айши Аято. — Отлично, — вмешалась Рино-сенсей, отложив стопку бумаг, которую до этого изучала. — Айши-кун, отведи, пожалуйста, Кодомо в вашу классную комнату и помоги ему освоиться. — С удовольствием, — я поклонился и, сделав Кодомо знак следовать за мной, вышел в коридор. Я не мог не чувствовать ликования, благодаря судьбу за то, что вызвался быть старостой класса: сейчас мне в руки упал потрясающий шанс сблизиться с младшим братом моей любимой. А так как семья являлась для Таэко наивысшей ценностью, хорошие отношения с Кодомо сразу бы прибавили мне очков в её глазах. Кроме того, через него я смогу на неё повлиять. — Наша школа занимает огромные территории, — начал я, беря Кодомо под локоть. — Угодья ухоженные; на них расположены спортивный и актовый зал, бассейн, спортивная площадка, сад и теплицы, традиционный садик, кафетерий и зоны отдыха. Клубов у нас тоже довольно много; я уверен, ты выберешь себе один по вкусу. Я лично состою в научном кружке и советую тебе к нему присмотреться: пусть глава и несколько эксцентричен, всё же он может научить довольно многому. — Вот как… — Кодомо рассмеялся. — Я больше склоняюсь к гуманитарным специальностям. Вот скажи, есть ли у вас литературный клуб? Очень бы хотелось туда попасть! Сестра у меня не хочет никуда вступать, потому что от природы нерешительная. Она Весы, знаешь, они все такие: очень славные и добрые, но принять решение… А ты кто, кстати? По гороскопу? С трудом сдержав глубокий вздох, я ответил: — Овен. — Здорово! — Кодомо хихикнул. — Я Близнецы, стало быть, мы хорошо поладим. Кстати, у меня день рождения завтра… Что тут обычно делают на свой день рождения? Таэко говорила, она покупала в кафетерии какие-то пирожные… — Это так, — я кивнул, стараясь выразить интонацией голоса искреннюю радость от знакомства с ним. — Просто покупаешь в кафетерии булочки на каждого из твоего класса, вот и всё. К счастью, мы уже успели дойти до классной комнаты, поэтому я оказался избавлен от потока сознания, обильно изливавшегося изо рта этого инфантильного недоросля. Пропустив его вперёд, я прикрыл за нами дверь и показал ему его парту. Вернее, бывшую парту Осана, которая теперь меняла хозяина. Остальные ученики чуть притихли, но не завершили разговоров: они явно следили за новеньким, но исподволь, не напрямую, чтобы не смутить его. Как трогательно. — Как только придёт учительница, отведу тебя к кафедре, чтобы ты мог представиться, — вымолвил я, наклоняясь к Кодомо поближе. — А на перемене устрою небольшой тур по школе. Ученики у нас весьма дружелюбные, так что трудностей у тебя точно не возникнет. — Спасибо за помощь, Аято, — Кодомо поставил сумку на парту и улыбнулся, проведя рукой по волосам. Улыбка у него была такая же, как у Таэко, но взгляд — куда менее мечтательный. В целом, он имел вид весьма добродушный, и я уже подумывал о плане того, как перетянуть его на свою сторону: это не должно стать проблемой. Я показал ему его полку в торце класса (это тоже была бывшая полочка Осана; вещи последнего изъяли оттуда и, скорее всего, отдали его семье). Моя любезность простёрлась даже до того, что я помог ему устроить там учебники. А потом в класс вошла Рино-сенсей. После команды о поклоне, я подвёл Кодомо к кафедре, а сам сел на место. Ямада-младший довольно бойко и уверенно отрекомендовался. Сообщив всему классу, что увлекается садоводством, книгами и анимационными сериалами, он располагающе улыбнулся и выразил уверенность, что вольётся в коллектив. Конечно же, ему будет комфортно: он ведь брат моей Таэко. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы подружиться с ним и сделать его жизнь в Академи незабываемой — в хорошем смысле слова. Урок прошёл быстро: мне удалось блеснуть, ответив на вопрос учительницы, и очень хорошо, что Кодомо присутствовал при этом: так он мог понять, что я очень хороший ученик, и общение со мной сулит только блага. На перемене я сразу же предложил Ацу подойти к новенькому, аргументировав это тем, что как старшие товарищи мы обязаны помочь ему освоиться. Добродушный Даку тотчас же согласился, и вскоре мы втроём уже стояли у окна в торце класса и беседовали. Как оказалось, Кодомо тоже умудрился прочитать тот самый дурацкий средневековый роман про вампиров, которым так восхищался Ацу, так что они открыли для себя неисчерпаемую тему для разговора. В середине беседы к нам присоединился Сома Рику, который тоже увлекался мусорной литературой подобного толка: он снова завёл знакомую песню о том, что книгу необходимо превратить в театральную постановку. — Кизана-семпай почему-то не хочет рассматривать такую возможность, — высокопарно произнёс Рику, сделав весьма странное движение рукой, как будто он отгонял невидимую муху. — Однако я считаю, это будет весьма зрелищным спектаклем. Только представьте себе: я в роли Альфредо, Кизана-семпай станет Карло, а Китагава Токуко… Хотя, нет, Кокона Харука может быть Ритой, ведь именно её утончённая прелесть может заставить юного графа Карло трепетать всем своим существом. — Сестра рассказывала мне о театральной постановке в прошлом году, — Кодомо покачал головой. — Она находилась под огромным впечатлением ещё целую неделю. Как я понял, Кизана Хидеаки — очень одаренный актёр? — Он безумно талантлив, — Рику несколько раз кивнул. — Немного любит покомандовать, но это и понятно: он ведь глава кружка… Кстати, Кодомо, а ты уже выбрал себе клуб? Ямада-младший повернул голову и мечтательно посмотрел в окно. Там царил весёлый май, и воздух был напоен ароматом цветущих деревьев. Солнце весело играло лучами по свежей зелени, обещая вскорости наступление погожего лета. Я прекрасно помнил, что Кодомо упомянул садоводство в числе своих увлечений, поэтому решил вмешаться, сказав: — У нас в школе есть клуб, который занимается выращиванием цветов и огородом; на следующей перемене могу отвести тебя туда. Глава там — совершенно очаровательная девушка, так что с приёмом туда проблем не будет. Рику внезапно захихикал и ткнул локтем Даку. — Хорошо, что тебе не нравятся компьютерные игры, — вымолвил он, подмигивая. — Гемма Таку — просто ходячий моветон. Мы все рассмеялись, и я, выдержав небольшую паузу, наконец-то задал вопрос, который мучил меня уже давно: — Кодомо, когда ты собираешься осчастливить свою сестру прекрасной новостью? Ямада посмотрел на меня и улыбнулся. — Пока об этом не думал, — вымолвил он, сплетя пальцы впереди. — Может, на обеде… Нашу милую беседу прервал сигнал к началу урока, и мы поспешили к своим партам, чтобы успеть поприветствовать преподавателя согласно традиции. Учимару-сенсей, немного грузноватый пожилой человек, который считал свой предмет — историю — самым важным в программе, вошёл в класс и, небрежно кивнув в ответ на наши поклоны, начал урок. Он всегда спрашивал довольно строго, ценил тщательность и старание, поэтому на его предмете необходимо было работать с полной отдачей. История всегда проходила у нас достаточно интенсивно, и Учимару-сенсей успевал втиснуть в краткие сорок пять минут академического часа очень многое, поэтому многими звонок с урока воспринимался как облегчение. Следующим уроком у нас шла алгебра, к которой не нужно было специально готовиться, поэтому я поднялся с места с намерением отвести Кодомо в садоводческий клуб, как и обещал, но меня прервало устройство громкой связи. Выпустив шипение, но вдруг заговорило звучным и хорошо поставленным голосом Генка-сенсей: — Прошу всех учеников и персонал школы немедленно пройти в актовый зал. Повторяю: прошу всех учеников и персонал школы немедленно пройти в актовый зал. Даку недоуменно посмотрел на меня, и я в ответ пожал плечами. Обычно об общешкольных собраниях предупреждали заранее, поэтому подобная внезапная просьба завуча была весьма необычной. Что ж, нам ничего не оставалось, кроме как подчиниться и пойти в указанном направлении. — Пойдём, Кодомо, — вымолвил я, кивая новенькому на дверь. — Заодно посмотришь, какой у нас великолепный актовый зал. Ямада широко улыбнулся и с готовностью направился вместе с нами к двери. Пропустив замешкавшуюся Хагивара Сакуру, умудрившуюся уронить заколку-цветок со своих волос аккурат в дверном проёме, я направился к лестнице, стараясь не торопиться. У заднего выхода к нам присоединился Кенчо; подозрительно глянув на Кодомо, он резко спросил: — Не в курсе, зачем нас собирают? — Нет, — я помотал головой. — Может, что-то насчёт спортивного фестиваля… Кстати, это Ямада Кодомо, новый ученик нашего класса. Кодомо, это Сайко Кенчо. Буркнув: «Приятно», Кенчо потянул меня за локоть. — Это может быть и из-за благотворительного мероприятия, — проговорил он. — Пока не определились, где оно будет проходить, так что понятно, почему это хотят обсудить со всей школой. Мы шли по вымощенной плитками дороге прямо к огромному комплексу, являвшему собой и спортивный, и актовый зал. Со всех сторон доносились приглушенные разговоры прочих учеников: всем было интересно, почему это нас так внезапно позвали. — Что за благотворительное мероприятие? — спросил я, следя краем глаза за Кодомо, который с любопытством посматривал на Кенчо: видимо, фамилия «Сайко» произвела на него впечатление. — Каждый год проводится по инициативе нашей семьи, — Кенчо махнул рукой. — Типа защита культурного облика наших городков. Весь клан Сайко и наша школа в полном составе направляются куда-то и организовывает там что-то вроде фестиваля, а все вырученные средства идут на модернизацию или ремонт. В прошлом году ездили к замку Хагару; Мегами выступала там как королева, хотя когда это было иначе? Она выбрала этот замок, значит, ей и блистать. Хорошо хотя бы, что в этом году наконец-то настала моя очередь выбирать! Я найду такое место, где она не сможет высунуться и выставляться перед всеми! Я продолжал идти вперёд спокойно, но в душе возликовал: вот она, прекрасная возможность! Мне удастся решить хотя бы одну из сонма проблем и приступить непосредственно к очарованию моей Таэко. — Как насчет храма Инари, который лежит за деревней Итоки? — спросил я, наклоняясь к нему. — Это довольно удалённое место, но с красивой традиционной архитектурой, так что вполне подходит под тематику благотворительного мероприятия. И так как это храм, шанса выставляться у твоей сестры не будет. Кенчо хитро ухмыльнулся, словно представляя себе, как Мегами, лишённая возможности продемонстрировать своё великолепие, сидит поодаль и грустно водит по земле носком туфельки. — Храм Инари, значит… — протянул он, поправив кольцо на среднем пальце. — Что ж… Я скажу отцу, что хочу отправиться туда. Надеюсь, что Мегами не влезет, как обычно, и не начнёт склонять всех на свою сторону: она это очень любит. — Помню, ты говорил, что твоя сестра особенно хорошо ладит с тётей, — начал я. — Сайко Юкина, кажется… — Верно, — Кенчо вздохнул так, будто вся тяжесть мира легла на его хрупкие плечи. — Именно Юкина. Она души не чает в Мегами и не обращает внимания на меня. Впрочем, в этом она не одинока: я постоянно, всю свою жизнь, сталкивался с таким отношением. Кенчо явно готовился оседлать любимого конька, поэтому я поторопился снова направить беседу в нужное мне русло до того, как поток жалоб на горькую долю не перерос в мощный водопад. — А твоя тётя тоже пойдёт на благотворительное мероприятие? — спросил я, придерживая дверь для шедшей спереди Дадаяма Ханы. — Вроде как, — Кенчо пожал плечами, проходя в помещение следом за мной. — Ей в любом случае нечего делать. Удовлетворенно кивнув, я решил закончить на этом беседу: слишком настойчивые расспросы по поводу Юкины могли насторожить Кенчо. Лучше обратить внимание на настоящее: зачем же нас собрали? Остальные ученики беседовали, старательно понижая голоса, но из-за того, что в комплексе собралась вся школа, гул стоял довольно громкий. На сцене актового зала была установлена трибуна, но пока за ней никто не стоял. В первом ряду высились кресла, которые постепенно занимали учителя и администрация школы. Для учеников сидячих мест не предусмотрели, поэтому я решил взять инициативу на себя и, громко позвав свой класс, велел им выстроиться в две колонны у дальней от входа стены, сразу же за креслами учителей. Остальные старосты, увидев это, последовали моему примеру, и вскоре все ученики были выстроены ровно, словно в армии. К сожалению, класс Таэко оказался на противоположной от меня стороне помещения, так что я не смог увидеть любимую, но меня это не расстроило: после нынешнего мероприятия я планировал перехватить её под предлогом сюрприза в лице Кодомо, а потом повести обоих в садоводческий клуб, ведь младший Ямада хотел войти именно туда. Там, среди буйства красок и прекрасных цветов, на Таэко наверняка снизойдёт романтичное настроение, и она посмотрит на меня под совершенно другим углом. А если я ещё и предложу главе кружка Уэкия помощь в покосе травы (которую уже давно обещал), что смогу продемонстрировать любимой ещё и свою готовность прийти на выручку и самоотверженность. Первого урока, скорее всего, уже не будет: от него прошло десять минут. Неизвестно, сколько мы задержимся в актовом зале, но точно успеет пройти больше половины академического часа, так что, скорее всего, у нас появится свободное время. И это время я употреблю на налаживание дружеских уз с Кодомо и романтических — с его старшей сестрой. Я мечтательно улыбнулся, подняв взор кверху, к высокому потолку. Всё складывалось как нельзя лучше: мне удалось выяснить насчёт благотворительного мероприятия и почти заманить Юкину туда, куда было нужно Юкико. Путь к сердцу Таэко был открыт, к тому же, у меня появилось новое орудие воздействия на неё в виде Кодомо. Если правильно использовать его, можно было практически породниться с ней душами. А может, и не практически, а в самом буквальном смысле. Рядом со мной стояла староста класса «1-2»: девочка со стрижкой до плеч по имени Пиппи Осу. От неё довольно сильно пахло жасмином, что, насколько мне известно, в дневное время не допускалось правилами приличия. Она постоянно вертела головой, отчего волны цветочного аромата распространялись ещё настойчивее. Что ж, каждому своё. Насколько я знал, если вдыхать один и тот же запах в течение минуты, человек попросту перестаёт его ощущать. Надеюсь, так произойдёт и в этом случае. Внезапно гул голосов стих, и я инстинктивно посмотрел на сцену. Из-за кулис к трибуне, чуть сгорбившись, медленно шёл Амаи Джун. Надо же, я успел забыть о нём, когда опасность того, что между ними с Таэко могут возникнуть чувства, миновала. Сейчас он выглядел неважно: под глазами залегли тени, веки потяжелели, уголки рта опустились, а складки от крыльев носа обозначились резче. Если судить по книге Гилберта Арчера, это означало печаль. Что ж, ему было отчего грустить. Амаи встал за трибуной, чуть задев рукой микрофон, и последний, послушно проделав свою работу, передав этот громкий звук в колонки. Амаи опустил глаза, а потом снова поднял, и обвёл аудиторию несчастным взглядом. — Уважаемые учителя, — начал он. — Дорогие ученики… И прочие. Вы, должно быть, уже в курсе о слухах, которые циркулируют по школе насчёт меня, и мне хотелось бы внести кое-какую ясность. Неужели будет оправдываться? Неожиданно. Я скрестил руки на груди и переступил с одной ноги на другую, чтобы мышцы не затекли. Оставалось только надеяться, что эта речь в собственную защиту не займёт много времени: мне нужно успеть отвести Кодомо к огородникам, покосить траву, при этом сделав так, чтобы Таэко всё это увидела. — Я учился в средней школе Каяцуши в Сегава, — продолжил Амаи, схватившись руками за трибуну так, будто боялся упасть. — Со мной вместе туда ходила девочка по имени Мицумура Чисако. Мы… Мы сидели через проход друг от друга и время от времени общались. Она… Чисако стала жертвой издевательств: именно её избрали своей целью хулиганы в Каяцуши. Она была из бедной семьи, не могла защитить себя… И они донимали её. А я, человек, которого она считала другом… Я не сделал ровным счётом ничего, чтобы реально помочь ей. Я мог только выдавать штампованные фразы вроде «Всё будет хорошо», «Нужно просто дотерпеть до окончания школы»… Я не видел того, вернее, отказывался видеть, как она с каждым днём угасала, как тускнел блеск её глаз. А потом… Потом она решилась на нечто ужасное. Амаи опустил голову и прикрыл глаза ладонью. Его плечи напряглись, но ему удалось справиться с этим, и он, отняв руки от лица, снова начал говорить сдавленным, хриплым голосом: — Я заслужил самое суровое наказание за это, и слухи, возникшие в Академи, стали для меня расплатой за моё равнодушие. Но я хотел бы сказать… Вы можете обсуждать меня как хотите, но прошу, пожалуйста, не нужно трепать её имя. Чисако была чудесным, трепетным созданием, о котором нельзя сказать ничего, кроме самых хороших слов. Так что я попрошу всех только об одном: не нужно говорить о ней плохо. Я же, в свою очередь, объявляю о своём уходе из Академи. Простите, что доставил вам столько беспокойства. С этими словами Амаи отошёл от трибуны на пару шагов в сторону и низко поклонился зрителям. Затем, распрямившись, он отчаянно посмотрел в публику, словно хотел сказать что-то ещё, но потом осёкся и, обняв себя руками, побрёл за кулисы. Как только он скрылся из виду, по залу прокатился ропоток. Я слышал, как позади меня Ацу говорит кому-то: «Я так и знал… Он проклят духом самоубийцы…», а Кенчо потянул меня за рукав и, указав глазами на сцену, прошептал: «Ты мог бы такое предположить?». Я помотал головой и попытался изобразить на лице изумлённо-сочувственное выражение, приличествовавшее моменту. «И подумать не мог», — этот ответ как нельзя лучше подходил под данную ситуацию. Тем временем, кое-кто пришёл в себя намного быстрее наших соучеников: завуч Генка Кунахито, бодро поднявшись на сцену по передней лестнице, заняла место за трибуной и легонько постучала пальцем по микрофону. Гул голосов тут же стих, и внимание всех присутствовавших обратилось к ней. — Дорогие ученики! — её звучный голос клинком прорезал тишину. — Прошу вас отнестись с уважением к воле вашего товарища. Давайте дадим Амаи-куну время покинуть территорию школы, а затем разойдёмся по классам. Первый урок официально отменяется, поэтому у каждого из вас будет время подготовиться ко второму. А пока подождём пять минут для того, чтобы дать фору Амаи-куну. Генка-сенсей сделала два шага назад и застыла, глядя на свои наручные часы. Никто из нас не решался сказать ни слова, хотя многим наверняка хотелось поделиться друг с другом впечатлениями по поводу того, что сейчас произошло. Я не являлся одним из них: мне было глубоко наплевать на этого Амаи и его душевные корчи. Очень хорошо, что ему пришлось оставить Таэко в покое, ещё лучше — что теперь он и вовсе выпадет из картины, но на данный момент мои мысли занимали прочие проекты, так что эти пять минут дались мне с явным трудом, и я вздохнул с облегчением, когда Генка-сенсей, снова подойдя к трибуне, объявила, что мы можем быть свободны. Мне как старосте пришлось сначала отвести класс в аудиторию (будто они сами не могли найти дороги), и только потом — снова направиться на улицу. Мы заходили в здание школы по старшинству, так что мне удалось перехватить Таэко у задней двери и, поклонившись, попросить её проследовать с нами в садоводческий клуб. Сначала моя любимая, распахнув свои прекрасные глаза, явно удивилась, но затем её взор прошествовал от меня к стоявшему рядом и широко улыбавшемуся Ямада-младшему. — Кодомо?! — Таэко прижала ладони к лицу. — Что ты здесь делаешь? — Учусь, — Кодомо шутливо отдал честь. — Начиная с этого дня. В одном из первых классов Академи был недобор, я сдал необходимые экзамены, и меня взяли. Таэко склонила голову набок, отойдя ближе к нам. — Значит, ты давно это планировал… — проговорила она. — Надо же. Что ж, я очень счастлива, Кодомо: я и подумать не могла, что мы когда-либо будем учиться вместе. Она улыбнулась брату так нежно и с такой любовью, что я невольно ощутил укол ревности. Не стоило забывать: семья для Таэко всегда была на первом месте, и если я не подружусь с Кодомо как можно ближе, мне стоило забыть о ней. А этого не могло случиться. — Может, пойдём в садоводческий клуб? — предложил я, улыбаясь. — Так, Ямада-семпай, вы сможете поговорить со своим братом. Заодно мы устроим Кодомо в кружок: сейчас как раз подходящее время, чтобы это сделать. Таэко посмотрела на меня и улыбнулась. — Аято-кун, — ласково проговорила она, трогательно подняв глаза кверху. — Раз ты друг моего брата, то и мой тоже, так что можешь называть меня про имени и говорить менее официально. Я низко поклонился, чтобы скрыть внезапно запылавшее лицо. Мне хотелось повторять её имя снова и снова, заключить в объятия, унести подальше отсюда… Но я не мог, поэтому оставалось лишь отблагодарить её, напустив на себя скромный вид. Мы направились через газон к обвитому диким виноградом забору, окружавшему садоводческий клуб, и я никогда не чувствовал себя счастливее.