Чернее ночи

После изгнания из школы Ёрико всё, казалось, пошло своим чередом. Правда, мне пришлось пережить не самый лёгкий день после того, как я добрался домой почти в два часа ночи, но это являлось пустяковой расплатой за избавление от вредного призрака. На следующий же день я направился в школьный совет и без обиняков предложил снова попытаться отремонтировать злосчастную уборную. Покрасневшая при моём приходе Каменага и прищурившаяся Тораёши поддержали меня; также к нам присоединился старшеклассник Кано: перед выпуском он хотел бы сделать что-нибудь полезное и значимое для школы, за которую искренне переживал. Мегами, разумеется, сразу же заявила, что она против. — Дело даже не в том, что предложение исходит от него, — вымолвила она, ткнув в мою сторону остро заточенным карандашом. — Сколько раз уже пытались отремонтировать этот туалет, и всё получилось впустую! Я не стану даже рассматривать возможность этого и сразу же возражаю. Кто тоже против, поднимите руку. Её подержала Ториясу Акане: она помахала ладонью и улыбнулась мне, словно извиняясь за то, что ей пришлось выступить против моей инициативы. Эта хитрая лисица вообще вела себя так, как будто она всегда и везде ни при чём, и источала модный аромат парфюма, которым пользовалась и Мегами. Интересно, Сайко подарила ей духи, или «дала попользоваться», как в случае с шарфом и Тораёши? В данном случае, скорее, первое: Ториясу вряд ли рискнула бы воровать. Рюгоку Аои — хмурая, молчаливая — внезапно спросила: — А почему ты так уверен, что в этот раз ремонт станет успешен? — Прошлой ночью был проведен особый обряд, — спокойно ответил я, без приглашения присаживаясь на один из стульев, стоявших вокруг длинного переговорного стола. — Боюсь, я не вправе представить конкретной информации, но могу привлечь участников клуба мистики для того, чтобы подтвердить… — Неинтересно, — Мегами прервала меня, царственно махнув рукой. — Ты можешь идти. И вот тут я почувствовал, что настал решающий момент. Сайко считала себя главной в школе, где, по идее, должна царить демократия. Президент школьного совета — это выборная должность, и её прямая обязанность — блюсти наши интересы и выслушивать наши мнения. Я мог спасовать, послушно встать с места и уйти, и поступить так было рационально ещё месяц назад, но теперь, когда у меня имелся и определённый авторитет, и репутация, рискнуть стоило. Мегами не любила, когда ей перечили, но ещё больше она ненавидела слабых и трусливых людей, так что игра стоила свеч: пора дать этой принцессе отпор. — Боюсь, президент Сайко, я не могу уйти, пока вы не проявите ко мне должное уважение и хотя бы не выслушаете меня, не перебивая, — твёрдо произнёс я, глядя ей прямо в глаза. — Насколько мне известно, я являюсь учеником Академи и имею право выступить с инициативой, которая должна быть рассмотрена. Мегами нахмурилась и поджала губы. Она опустила глаза; ноздри её раздулись, а краска бросилась в лицо. — Я требую, — сквозь зубы проговорила она, — чтобы ты немедленно покинул комнату школьного совета. Что ж, видимо, я проиграл. Наверное, не стоило возражать той, которая всю свою жизнь привыкла ко всеобщему послушанию. Ничего, одна ошибка — это не смертельно. Я встал с места, но вдруг заговорила Рюгоку Аои: — Вообще-то он прав. Замерев в довольно нелепой позе, я уставился на неё, и, как выяснилось, не только я: глаза всех присутствовавших в помещении обратились к ней. Рюгоку Аои была невысокого роста, коренастой, с крепкими ногами, широкими плечами и мускулистыми руками. В детстве она занималась боевыми искусствами и весьма в этом преуспела, с лёгкостью завоевав несколько высших юниорских наград. Но потом что-то произошло: что-то, из-за чего Рюгоку потеряла глаз. Как именно подобное случилось, никто не знал; просто все соревнования для неё в одночасье были отменены. Сама Аои, когда вышла из больницы, перестала заниматься боевыми искусствами публично, но тренировки не забросила: она являлась одной из самых сильных людей в школе и вполне могла бы посоперничать с Райбару Фумецу, которая, кстати, превосходила Рюгоку ростом на полторы головы. Не могу точно сказать, благодаря чему Рюгоку оказалась в Академи: спортивным ли успехам в прошлом или каким-либо другим данным, — но в школьном совете она явно находилась на своём месте: могла успокоить любого, поставить на место даже самого отпетого хулигана (хотя у нас в стране таких вообще не водилось), а также отличалась твёрдым характером и независимостью суждений. А ещё у неё тоже имелась небольшая тайна: Инфо-чан недавно прислала мне соответствующие материалы. И надо же так случиться: столь суровая Аои — и такое!.. Я собирался использовать это, но потом, чтобы переманить её на свою сторону. И, по-видимому, подобный шанс подвернётся мне куда скорее, чем я ожидал. Мегами нахмурилась и, резко подняв голову в своей привычной горделивой манере, спросила: — Что ты сказала? — Что он прав, — Рюгоку оттолкнулась плечом от стеллажа, у которого стояла, и подошла к столу. Усевшись на стул напротив меня, она ударила широкой ладонью о столешницу. — Каждому ученику должно быть позволено выступить с инициативой, — продолжила Аои. — Это чистая правда. Тебе может нравиться его идея или нет, как и он сам, но ты обязана выслушать его и поставить вопрос на голосование. — Но я имею право вето, — Сайко сжала кулаки; на среднем пальце блеснул бриллиант. — И я его наложу. — Насколько мне известно, право вето можно и преодолеть, — вставила Тораёши, стоявшая у буфета с чайными чашками. — Можно, — ответствовала ей Ториясу, изящно встряхнув головой, отчего её густые волосы засияли в свете люстры. — Но только при условии того, что абсолютно все остальные участники школьного совета проголосуют за это. Мегами раздражённо прикусила щёку и кинула острый, осуждающий взгляд на Тораёши. Та же опустила голову и начала что-то сосредоточенно обдумывать. Я решил, что мне пора вмешаться, и тихо вымолвил: — Но в данном случае на кону стоит престиж нашей школы. Мегами тут же воззрилась на меня. Она могла относиться ко мне как угодно, но волшебное слово «престиж» сделало свою работу: Академи была гордостью семьи Сайко, и наследница этой семьи, конечно же, хотела внести свой вклад в это чудесное место. — Гарантии всё же нет, — с сомнением произнесла она. — Ремонт уборной потребует огромных финансовых вливаний, и если это опять пропадёт втуне… Мы будем выглядеть глупо. — Не пропадёт, — уверенно заявил я, вставая со стула. — В этот раз уборная будет отремонтирована как нужно, Мегами, и твой дедушка, как и твои родители, наверняка отметит, насколько правильным было это решение. Этот удар можно было отнести к категории нечестных, потому что я знал чувствительные места Сайко, так как был знаком с ней с детства: она всю жизнь пыталась становиться лучшей, чтобы требовательный дедушка, равнодушный отец и хладнокровная мать похвалили её. Ледяная принцесса Мегами изнывала в поисках тепла, которого ей никто не мог дать, но сама она этого не осознавала, изо всех сил пытаясь добиться признания. Во всяком случае, так говорила моя мать, которая крайне редко ошибалась в чём-либо. — В случае провала готов взять ответственность на себя, — прибавил я, наблюдая за Мегами. Она подняла голову и прищурилась, теребя кольцо на среднем пальце. Я кинул ей весьма заманчивую наживку, подчеркнув, что если предприятие с ремонтом сложится плохо, то в лице всех ответственным буду я, если же всё будет хорошо, то почивать на лаврах достанется ей. Ситуация в любом случае складывалась весьма выгодно для неё, и она не могла этого не признать. С другой стороны, упрямая и несгибаемая натура Мегами не позволяла ей просто так отступить на шаг назад: для того, чтобы одобрить мою инициативу, ей был необходим ещё один толчок, ещё один повод… Я посмотрел на старшеклассника Кано и поднял брови, словно прося его о поддержке. И он не замедлил откликнуться, быстрой скороговоркой бросив: — Я думаю, это отличная идея. — Вот как, — Сайко сложила руки на столе и огляделась. — Кто с этим согласен? Кано, Каменага и Рюгоку подняли руки сразу же. Чуть погодя к ним присоединилась и Тораёши, хитровато посмотрев на меня. Мегами выразительно посмотрела на Ториясу, тихо спросив: «А ты, Акане?». В этой короткой фразе некое понукание ощущалось настолько чётко, что мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не усмехнуться. По-видимому, Ториясу тоже поняла, чего именно от неё ждала Сайко: для того, чтобы упёртая Мегами могла без ущерба для собственной гордости отступиться от своих же слов, нужен серьёзный повод. Например, если каждый в школьном совете поддержит мою инициативу. И слово «каждый» здесь основное. — Хорошо, — Ториясу улыбнулась и, поправив волосы, подняла вверх ладонь. — Я тоже за, если Айши-кун так уверен в успехе. Она чуть скосила свои узкие лисьи глаза на меня и снова воззрилась на Мегами. Сайко встала из-за стола и скрестила руки на груди, стараясь с помощью довольно посредственной актёрской игры сделать вид, что всё ещё взвешивает все «за» и «против». Все остальные покорно ждали её вердикта: Каменага сидела за своим ноутбуком, сложив руки на коленях, и сосредоточенно смотрела в экран; Тораёши отвернулась к буфету, но явно наблюдала за всем происходящим через отражение в стеклянных дверцах; Рюгоку примостилась на стуле и, поставив кулак на стол, глядела куда-то поверх стеллажей; Кано ободряюще кивал мне; Ториясу наощупь поправляла заколку с перьями на голове. Сайко вздохнула и вздёрнула подбородок. — Ладно, — царственно вымолвила она. — Я разрешаю это. Я встал и низко поклонился, изображая искреннюю благодарность. — Но только у меня есть несколько условий, — Мегами хмуро уставилась для меня. — Первое: ты всё организовываешь сам; я имею в виду стройматериалы, заказ работ и их осуществление. Второе: ты самостоятельно составляешь бюджет. — Прошу прощения, — вмешалась Каменага, отрывая взгляд от экрана и нервно проводя рукой по волосам. — Мегами, мы не можем доверить человеку, не состоящему в совете, такие полномочия: это прямо противоречит правилам. — Ну так давайте примем его к нам, пусть и временно, — Кано весело улыбнулся. — У вас в коллективе должен быть хотя бы один представитель сильного пола, а мне уже скоро выпускаться, так почему бы и нет? Сайко поджала губы. — Ладно, делайте это, — она махнула рукой, и бриллиант на пальце сверкнул в свете люстры. — Только не насовсем, ясно? Это временная мера. Тораёши вдруг рассмеялась, и все изумлённо воззрились на неё. Она всё ещё стояла у буфета, но теперь повернулась к нам лицом. На лице её царило обычное хитроватое выражение, но теперь я разглядел в нём кое-что новое, но что именно, я не мог определить. — Есть такое выражение, — Широми потянулась, как кошка, — вроде оно звучит так: «Нет ничего более постоянного, чем что-то временное». Мегами нахмурилась. Она приготовилась было ответить Широми, но вмешалась Куроко: повернувшись ко мне, она сказала: — Айши-кун, я пришлю тебе форму заявки на вступление в совет в электронном виде. Заполни её и перешли мне обратно; я распечатаю её. Ты можешь прийти и поставить свою печать на бумажной форме заявки в любое удобное для тебя время. Я поклонился ей, изображая благодарность. На сей раз мне особо не пришлось притворяться: я и вправду был ей благодарен. Если бы она не погасила намечавшийся конфликт, коллектив совета мог бы расколоться, а это, в свою очередь, наверняка привело бы к тому, что моё вступление сюда снова отсрочилось. — На время исполнения тобой обязанностей в школьном совете тебе, боюсь, придётся выйти из состава научного кружка, — Каменага серьёзно посмотрела на меня, а потом вдруг покраснела и опустила глаза, живо заинтересовавшись стопкой бумаг, аккуратно лежавшей возле её ноутбука. — Я поговорю с Кага от имени совета, но всё же тебе тоже придётся провести с ним беседу. — Никаких проблем, — я постарался изобразить на лице одну из самых очаровательных улыбок своего арсенала, пусть Куроко и не смотрела на меня. — Мы с Кушей друзья: я абсолютно уверен, что он поймёт меня правильно. На этом мы расстались. Кага действительно воспринял эту новость довольно спокойно и зрело, особенно после того, как я заверил его, что не позволю закрыть его клуб. — Я благодарен тебе, Аято, — произнёс он, отходя в сторону и давая Леонардо 4.0 очистить стол, который, судя по зияющей дыре в столешнице, только что поучаствовал в эксперименте. — Но, насколько я понял, твоё членство в совете временное? — Нет ничего более постоянного, чем нечто временное, — процитировал я, подходя к окну в помещении научного клуба и раскрывая створки, чтобы проветрить помещение и избавиться от запаха гари. — Я планирую остаться там, Куша. Кага хмыкнул, снимая защитные очки на резинке. От них у него на лице остались следы, из-за которых он походил на всклокоченную красную панду. — Интересно будет посмотреть, как ты это сделаешь, — вымолвил он, улыбаясь. — Вот и посмотришь, — я отошёл от окна, стараясь не наступить на Леонардо 4.0, сновавшего по помещению с огромной скоростью и издававшего возмущённый писк. — Кстати, я рассчитываю быть одним из гостей на вашей с Мегами свадьбе; надеюсь, ты не забудешь своих близких друзей, когда будешь стоять у алтаря? Куша широко улыбнулся и, взяв со стола свои обычные очки, водрузил их на нос. — Если ты обеспечишь мне вход в семью Сайко и доступ к их лабораториям, то я навек стану твоим должником, — весело вымолвил он, стягивая с плеч белый халат. — Исполню любое желание в пределах моральных норм. Довольно гибких моральных норм, к слову сказать. Он скомкал халат и бросил его в направлении стеллажа. Леонардо 4.0 ловко поймал халат в воздухе, выставив вверх телескопическую руку. Протяжно пискнув, он направился куда-то в угол помещения. Куша потянулся и, хрустнув пальцами, кивнул мне на дверь. Мы неторопливо вышли и направились к лестнице, обходя группки учеников, которые не особо торопились в класс, ибо от перемены оставалось ещё добрых пять минут. — В следующий понедельник у меня день рождения, — вдруг бросил Куша, обнюхивая воротничок своей форменной рубашки. — Тридцатого числа, как раз перед марафоном и благотворительным мероприятием. Кстати, на последнем спутником Мегами будет Курамото Рокуро. Чёрт возьми, этот аромат горелого въелся в мои вещи намертво… Наверняка Чоно-сенсей на английском будет опять морщить нос и говорить своё фирменное: «Mister Kaga smells funny» . Я прыснул. — Серьёзно, она так и говорит, — Куша потёр шею. — Думаю ответить ей что-то вроде: «Dear teacher, this is a perfume I’m working on» . — Уверен, она оценит, — раздалось за нашими спинами, и вдруг Фред Джонс мощным танком налетел на нас и вклинился между нами, обняв каждого за плечи. — Твоё произношение даже меня впечатлило; она точно будет в полном восторге. — Старался для тебя, Улисс Грант, — Куша, ловко высвободившись из захвата американца, обошёл нас и пристроился с другой стороны от меня. — Могу сказать то же самое про твой японский: Карао-сенсей наверняка возбуждает твоя манера глотать послеслоги. — Тебе виднее, что именно возбуждает Карао-сенсей, мой дорогой император Хирохито, — Фред высунул язык и провёл им по губам. Я едва удержался оттого, чтобы не закатить глаза. Эти двое несли отборнейшую чушь, которая казалась тем более вопиющей, если учесть, что один из них являлся прославленным гением, а второй — сыном американских дипломатов. — Эй, Аято! — Фред внезапно стиснул пальцы у меня на плече. — Тебя раздражают наши разговоры? Странно, ведь это обычное общение парней нашего возраста. Я посмотрел на него. Голубые проницательные глаза, казалось, выражали лишь безмятежность, но я знал: он непрост, весьма непрост. Его стоило остерегаться, а также стараться пустить пыль в глаза куда виртуознее, чем я обычно это делал. Что ж, попробую. Я мысленно просчитал до трёх, чтобы быстро придумать удачную реплику, и спокойно вымолвил: — Простите меня великодушно, дорогие друзья, но увы: не имею ни малейшего желания вести беседу о том, что возбуждает Карао-сенсей. Куша внезапно резко захохотал и ткнул меня кулаком в плечо, случайно (или не очень) попав по руке Джонса. — Прекрасно сказано, Аято! — он хлопнул в ладоши. — А теперь, Фредди, нам с тобой пора в класс: нам предстоит возбуждать Чоно-сенсей. Аято же с Учимару-сенсеем повезло куда меньше, но тут нам остаётся только посочувствовать. Куша сказал это куда громче, чем следовало, но, к счастью, Таэко в пределах видимости не было. Распрощавшись с ними обоими, я заспешил вниз по лестнице, на первый этаж. Меня действительно ждал урок истории с Учимару-сенсеем, славившимся своей строгостью, и я планировал ответить, поэтому мне стоило тщательно подготовиться.

***

День пролетел моментально: я ответил на уроке истории, за что — небывалое дело! — заслужил похвалу Учимару-сенсея — учителя, угодить которому считалось почти невозможным. На уроке японского Карао-сенсей привела моё сочинение в пример, а на физкультуре я пробежал кросс вторым из всего класса, уступив только Унаги Денкашиза, члену спортивного клуба. И с ремонтом уборной дело тоже сдвинулось с места: после уроков, дежурства и выполнения домашнего задания в библиотеке я связался с фирмой, которая занималась подобными работами, и всё разузнал. Они, как оказалось, уже производили ремонт злосчастного туалета десять лет назад, так что выяснить, какие именно материалы понадобятся, не составило труда. Договорившись о работах, я разместил заказ в онлайн-гипермаркете строительных товаров в соответствии со списком, который мне прислал сотрудник фирмы. Они даже дали мне скидку на работы, так как, ремонтируя что-либо в Академи, они опосредованно соприкасались со священной для каждого японца фамилией «Сайко». В общем, мне сопутствовала огромная удача, и я рассчитывал, что данное положение вещей сохранится до позднего вечера, на который я тоже планировал кое-что. Каменага Куроко задерживалась в школе дольше всех остальных участников школьного совета. Она ненавидела незаконченные дела и стремилась ни в коем случае не откладывать ничего на завтра. А так как в школьном совете работы всегда хватало, задерживаться ей приходилось практически ежедневно. Я прислал ей заполненную форму на вступление в совет, но намеренно не стал приходить лично в течение дня, чтобы поставить свою печать: мне хотелось поговорить с ней наедине, чтобы все остальные уже ушли. Поэтому я стремился переделать как можно больше всего, чтобы не просто так тратить время на ожидание. И в семь часов вечера я направился в кабинет совета. Куроко действительно оказалась там одна: она сидела на своём месте за длинным переговорным столом и что-то писала в своём ежедневнике, но с моим приходом отвлеклась и улыбнулась. — Пришёл поставить свою печать на форме, Айши-кун? — спросила она, ловко извлекая листок бумаги из стопки, высившейся слева от неё. — Вот, пожалуйста. Я вытащил из сумки свою печать — обычный цилиндрик с красной чернильной подушечкой, оставлявший на бумаге след из двух кандзи — «любовь» и «смерть». Именно они и формировали фамилию нашей семьи. И в какой-то степени обуславливали жизненный путь. Форма для вхождения в совет, как и в любой клуб, была официально утверждена самим советом и школьной администрацией. Менять её было нельзя, вносить какие-либо дополнения — тоже, поэтому тот факт, что меня принимали временно, в документе не упоминался. Иными словами, я был просто принят в совет, без всяких официальных оговорок, и если по истечении срока ремонта я откажусь писать заявление о том, чтобы меня удалили из этого объединения, то с этим ничего не могли сделать. Для того, чтобы исключить участника из школьного совета, нужно было единогласное решение всех прочих членов. Так что Мегами оказалась бы бессильна и поставлена перед фактом моего членства в совете. В теории я мог бы воспользоваться такой тактикой, но она означала полнейший разрыв отношений с Мегами и никакой надежды на их восстановление: как и все принцессы, Сайко не любила, когда что-либо складывалось не так, как она хотела. И человека, ставшего причиной этого, могла запросто возненавидеть. Поэтому подобный путь был для меня закрыт. Мой план состоял в другом: я рассчитывал стать незаменимым, завоевать симпатии и пустить корни в совете настолько, что ни у кого и мысли не мелькнёт о том, чтобы напомнить мне о моём временном положении. Но для этого нужно начать работать сразу же. Что ж, сложные задачи всегда меня только раззадоривали, так что я готов.