И только море запомнит

«Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё, да придет Царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Аминь»

      Звон колокола. Грубый, резкий, не такой, как в Крайст-черч. Но какое это имеет значение, если возвещает он всё о том же — пора. Пора открыть единственный ещё зрячий глаз и выйти на свет из каюты, являя миру недовольное лицо.       Три чётких удара — час тридцать по корабельным часам. Не положено капитану столько спать, даже если он нёс вахту, даже если забыться болезненным сном толком и не вышло из-за пульсирующей головной боли и кровящей раны на лице. Кайджел О’Райли хотел бы забыть и никогда не вспоминать, как звонит на колокольне в Крайст-черч мальчишка, как его кормят хлебом и тёплым молоком, забыть, в сущности, о том, кто он вообще такой. Она. Моргана О’Райли.       В условиях морской качки, на заблеванной незадачливым салагой палубе, вообще-то, её имя имеет огромное значение. Никто на корабле не будет слушаться тебя, если ты не ссышь стоя за борт. Никто не будет исполнять приказы женщины. Да и женщина на корабле к беде. Глупое суеверие, которое, впрочем, укрепилась в сознаниях, въелось, как морская соль в доски. Ну, и слава Богу. Нечего женщинам делать на корабле.       За почти четыре года в море Моргана О’Райли уже привыкла быть совершенно другим человеком. Всегда. От неё старой не осталось ничего. Даже шрамы, напоминающие о сложном пути, который пришлось проползти, проложить локтями и лезвием клинка, чтобы стать капитаном ей не принадлежат. Эти шрамы заработал Кайджел, а не она. Имя покойно старшего брата почти стало её собственным, если бы ни одно «но» — у неё никогда не получится быть похожей на него.       Затянув потуже ремень, закатав до локтя рукава свободной сорочки, украшенной замысловатыми кельтскими узорами, вышитыми золотыми нитями, нацепив на голову шляпу и проверив, не отсырел ли порох, молодой капитан толкает дверь каюты.       — England, ould Ireland! Hauley Hauley Ho!       Яркое солнце дробит и без того практически уничтоженное зрение. И Моргане нужно несколько мгновений, чтобы проморгаться и начать воспринимать мир таким, какой он есть на самом деле — светлым, живым, не похожим на мир из ночного кошмара, где любое принятое решение было всего лишь иллюзией. Солёные брызги долетают со всех сторон, приятный лёгкий ветер и даже порядком затянувшаяся песня напоминают, что она всё ещё жива, и стоит поблагодарить за каждый дарованный новый день Бога. Кто-то замечает О’Райли.       — Захлопнули пасти. Кэп на палубе!       Моргана хмыкает, но скорее довольно, нежели злобно. На этом корабле только один закон — она. У пиратов своё братство, доверие друг к другу, но капитан всегда стоит на ступень выше.       Уверенным чётким шагом, свойственным скорее человеку служившему, нежели расхлябанному пирату, а уж тем более женщине, звеня клинком, О’Райли поднимается на капитанский мостик. Квартирмейстер — типичный рыжий ирландец в совершенно идиотской шляпе — шутливо кланяется, как перед королём, предлагая встать за штурвал. Но капитан отказывается, качая головой.       — Приветствую, сэр.       — Давно палашом по лбу не получал? — Моргана морщится.       Прицепилось же это дурное прозвище. Как будто к пирату положено обращаться «сэр». И лучше б та портовая шлюха не строила из себя даму высоких нравов и заткнула своё кокетство куда подальше. Сейчас бы над ней не пытался подшучивать лучший друг, но всё же прямой подчинённый.       — Вы сегодня в дурном расположение духа, сэр О’Райли, — рыжий всё ещё кланяется, не выпуская из рук штурвала, кто ещё кроме него может себе позволить такое вольное отношение к капитану «Авантюры».       — Cum do theanga ablaich gun fheum, Колман.       — Слышу родную речь! Эх, сейчас бы домой!       — Тебя дома ждёт виселица. Ты и под юбку к девке залезть не успеешь, как уже окажешься синим и обосрёшь все портки.       При мысли о «свободной» Ирландии, которую большая часть экипажа зовёт домом, хочется удавиться. И дело даже не в том, что едва их корабль бросит якорь в порту, как их тут же проводят на эшафот. И вздёрнуты будут они на потеху публике за все прегрешения перед Господом Богом и короной. Даже каперская грамота ничего не стоит. Уж доблестные офицеры найдут, как проигнорировать предписание короны. Дело в том, что Ирландия вот уже несколько столетий пытается сопротивляться гнёту английских захватчиков, от чего-то возомнивших себя властелинами мира и хозяевами всех земель на свете.       — Флаг, капитан! Прямо по курсу галеон. Ост-Индская Торговая компания! — вопит один из матросов, передавая вести из «гнезда» и прерывая начавшуюся было дружескую перепалку между капитаном и старпомом.       Кто-то из пиратов бросается к борту, чтобы взглянуть на приближающийся корабль.       Отличное место для нападения: сложный маршрут, галеон едва ли умещается в небольшом проливе среди цепи горных островков. Если дать первый залп сейчас, есть все шансы заставить корабль противника изменить свой курс и отправиться на дно. Но сначала, надо обчистить трюмы и найти то, что поможет разобраться с досадной проблемой. Лекарства, хотя бы спирт и чистые тряпки. В идеале — врача, который мог бы осмотреть сложную рану. Нет никаких гарантий, что галеон Ост-Индской Торговой компании не конвоируют ещё несколько кораблей, но тем больше и богаче будет добыча.       — Какие будут указания, сэр?       — Готовиться к атаке. Командуй, Колман.       Рыжий самодовольно улыбается, снимает шляпу, но в следующее же мгновения становится серьёзным настолько, насколько вообще позволяет нрав этого человека. Колман Мёрфи — прекрасный квартирмейстер, которому можно доверить такое нелёгкое дело, как командование судном во время боя, хоть это и не входит в его прямые обязанности. Сама О’Райли теперь едва ли скоро вернётся к полноценному управлению кораблём.       И пока Колман Мёрфи выполняет за Моргану работу, та стоит, сцепив руки в замок за спиной и наблюдает за происходящим. Английский галеон — весьма интересная встреча, и отличный повод поразмышлять под залп корабельных орудий, что же здесь может делать подобное судно. Возможно, короне не понравилось, что на пути в Гибралтара джентльмены удачи распоясались и имеют наглость нападать даже на корабли «своих». Но для этого можно было отправить в патруль и несколько бригов, да нанять охотников за головами, те с удовольствием бы взялись за такую непыльную работёнку.       Матросы на деке закладывают ядра, усиленно орудуют банником, проталкивая снаряды под командование канонира. Минутная готовность. Огонь. Книппель врезается в фок-мачту, с треском обрушивая ту на левый борт. Она зацепляет берег, вынуждая галеон развернуться и направить нос на скалы.       «Авантюра» даёт ещё один уверенны залп.       Прекрасный бриг, оснащенный всеми пушками, какие только могут быть на военном корабле подобного типа. О`Райли просто не позволила их утопить вместе с ядрами, когда корабль был захвачен в результате хорошо спланированного бунта. Можно сколько угодно рассуждать о скорости, маневренности и том, как корабли пиратов выигрывают от этого, но ничего не сравнится с огневой мощью и дарованной ею возможностями.       Моргана кривит губы в улыбке, напоминающей голодный оскал хищника. Разрушения всегда доставляют ей особое удовольствие, особенно когда под мощь и ярость её корабельных орудий попадают англичане. Национальная многовековая вражда, и ничего с ней не поделаешь.       Команда галеона, не готовая к неожиданному нападению, не даёт ответного залпа. Да и куда им до обстрела, когда судно несёт прямиком на скалы.       — Таран… и возьмём их на абордаж, Мёрфи.       — Будет сделано, капитан.       Несколько громких выкриков, суетливые восклики на палубе. Лихая «Авантюра» идёт на таран. С треском ломается просмоленное дерево, во все стороны летят щепки. Кто-то торопится схватиться за патронташ, а капитан — за оградку на мостике, чтоб не свалиться к за борт.       Старпом, получив отмашку, громоподобно ревёт «на абордаж», возвещая о самом желанном этапе сражения для любого пирата. Нет радостнее мига, чем тот, когда толпа разъярённых головорезов врывается на чужой корабль и наводит ужас в клубах дыма. Моргана выхватывает пистолет из нагрудной кобуры, готовая ворваться в сражение в числе первых. Хоть какой-то плюс в отсутствие одного глаза — целиться стало чуть проще.       — Кэп, может не стоит?! — обеспокоенно интересуется Колман, не уверенный в состоятельности собственного капитана после полученного ранения.       — Я одноглазый, а не косой, — и в этом вся О’Райли. — Ищите врача. Если такового нет, всё полезное, что только есть на этой посудине. Не возвращаться с пустыми руками.       Моргана стискивает свободной рукой канат. Взлететь на мачту, перебежать по рее, балансируя удивительным образом, пока корабль содрогается от каждого нового выстрела. И вот подошвы сапог уже касаются палубы чужого судна прямо перед самым входом в капитанскую каюту. Не в самую гущу сражения, уже развернувшегося на вражеской палубе.       Обычно пираты пытаются брать на абордаж корабли, когда точно знают, что могут обойтись без единой жертвы. Но сегодня случай исключительный. И раз уж галеон сам подвернулся под руку, то грех не воспользоваться дарованным судьбой шансом. Моргане нужен человек с медицинским образованием. И такой на галеоне английской короны точно имеется.       Бой на палубе набирает не шуточные обороты. Слышатся крики пиратов, английских офицеров и, кажется, капитана корабля. Английских матросов в разы больше и подготовлены они лучше, но по отчаянному желанию перерезать всем глотки существенно отстают от пиратов. И эта кровожадность команды «Авантюры» большое преимущество для капитана О`Райли — немного времени, за которое она сможет обыскать нижние палубы, офицерские каюты и трюм. Обычно медика стараются держать в месте поближе к офицерскому составу, священнику или капитану. О`Райли оглядывается по сторонам.       — Сукин сын!       Моргана только и успевает пригнуться, толкнуть плечом дверь, чтобы ввалиться в помещение, когда в паре дюймов над её макушкой свистит лезвие чужого клинка. Проклятье! Как нечестно, ещё и со слепой стороны! Но чего ещё ожидать от доблестных английских офицеров, из-за которых она теперь и вынуждена ходить с обмотанным тряпкой лицом. О`Райли захлопывает дверь. И судя по тому, что за ней никто не ринулся, основной целью была не её голова.       Капитанская каюта не трюм, но и здесь найдётся, чем поживиться: бортовой журнал и списки экипажа, чтобы точно убедиться, что на галеоне есть врач, деньги и карты, иная какая мелочь. Всё можно пустить в дело в ближайшем порту.       Запнувшись об неприметный ящик, Моргана врезается в письменный стол, сшибает с него подсвечник, но в самый последний момент успевает его подхватить. Красивый, позолоченный, англичане любят обсыпать себя золотом с награбленных земель, да наслаждаться роскошью. Однако, «чувствует землю» она недолго. Чужое судно содрогается от мощного залпа — её экипаж не жалеет ядер, обсыпает галеон чугунным градом. Пошатнувшись, Моргана ищет опору. И находит её в манекене с мундиром. Поправив его, направляется к столу, тут же открывает первый попавшийся ящик: ничего, перья, да иные письменные принадлежности, перевязанные лентами письма. И только волею судьбы О’Райли поднимает голову, чтобы встретиться взглядом, видимо, с человеком, у которого тоже не задался день.       — Без резких движений, — как можно более серьёзно произносит Моргана, наводя пистолет на противника, хотя, напуганного юнца очень сложно назвать таковым.       Офицерский мундир должен придавать ему уверенности и быть свидетельством отваги и доблести, но на лице члена чужого экипажа не читается ни первое, ни второе. Возможно, он даже впервые видит пирата где-то кроме картинки в учебном пособие — если таковое вообще имеется в тех местах, в которых готовят людей, величающих себя гордостью британского флота. Что же он может понимать и знать о людях свободы? Что те жестоки и стараются не брать пленных? Что любой другой пират уже давно бы пристрелил его, а Моргана всё ещё не сделала этого?       — Вы же понимаете, что Компания это так не оставит?       В голосе молодого офицера дрожь, хоть он и старается говорить сквозь зубы, чтобы это было не так понятно. Моргана уже видела таких — совершенно трусливых, не готовых столкнуться с настоящей опасностью лицом к лицу. Противник поднимает руки. Он совершенно безоружен: ни шпаги, ни пистолета. И в глазах Морганы теперь более жалкий, чем показался на первый взгляд.       — Послушайте, сэр. Даже если вы потопите нас, то бриги вас настигнут. Если уйдете сейчас, даю слово, вас искать не будут.       О`Райли хмыкает. Совсем зелёный, ещё не понимает, что не он тут оказывает ей услугу, а она ему тем, что даже не пытается пристрелить, а держит лишь палец на курке. Капитан «Авантюры», поставив подсвечник на стол, освободившейся рукой начинает перебирать бумаги другого капитана, вытаскивает личный дневник и судовой журнал — все с эмблемой Ост-Индской Торговой компании.       Галеон может перевозить ценный груз, которым они могут поживиться, но у них нет времени и численного преимущества, чтобы выносить всё из трюмов и грузить на свой корабль. Хотя Моргана бы не отказалась от ящика, другого, набитого до краёв табаком, чтобы вечером на верхней палубе раскурить трубку с Колманом одну на двоих.       — Какое мне дело до Компании? — интересуется Моргана, её рваный ирландский акцент слишком сильно выделяется на контрасте с идеальной английской речью юнца.       О`Райли закрывает выдвижной ящик, переводит взгляд на мундир и без зазрения совести снимает его, чтобы примерить на себя, всунув руки в рукава. Несколько мгновений она красуется, разглядывает медные пуговицы, уверенная в том, что британский офицер не предпримет ничего для своего спасения.       — Срал я на вашу Компанию, парнишка. Это наше море. А вы в нем — лишь добыча. Ясно тебе?       Развернувшись на пятках, она вновь вскидывает пистолет и целится в офицера. И когда должен прогреметь выстрел, звучит лишь отчётливое «бу», а следом — лающий хохот. Медленно вышагивая, Моргана подходит к юноше и берёт того двумя пальцами за подбородок. Ей льстит детская наивность и страх в серых глазах. Он не кажется ей слишком молодым, но всё же он ещё не умудрён опытом. Упустить несколько шансов, чтобы спасти собственную шкуру, ещё надо постараться. Но он привык беспрекословно подчиняться приказам, даже если этот приказ ему отдал не его командир.       — Ты мне нравишься, трусишка. Если продолжишь вести себя также глупо, даю слово, проживёшь дольше всех остальных. А теперь спрячься, щенок, если хочешь дожить до следующего рассвета.       Офицер одним движением освобождается от ладони Морганы, отводит взгляд в сторону, может от неприязни, а может и от стыда, что так нелепо попался. Хотя, откуда ему действительно было знать, что кто-то из противников окажется в месте, куда не дозволено ступать без разрешения даже самым приближенным к капитану офицерам. Нет более уязвимой вещи, чем мужское эго.       О`Райли усмехается, и вместо руки подбородка уже касается дуло пистолета. Одно неудачное слово и молодой человек может навсегда остаться лишь воспоминанием. Но уж точно не в её памяти. Если Моргана будет запоминать всех, кого она когда-то убила, то ей не хватит памяти на другие моменты, радостные или нет — не имеет значения.       — Вас всех ждет виселица… до единого… — шипит юноша, продолжая держать руки над головой. Будто колкие слова как-то скомпенсируют пострадавшую гордость. Они могли бы разозлить Моргану, да только заставляют посмеяться.       — Хорошо, нас всех ждёт виселица. Если нас всех, конечно же, поймают, — капитан пиратов надменно фыркает, сплевывает под чужие ноги. — А тебя ждёт смерть, как и всю твою жалкую и никчёмную команду. Рекомендую запомнить, как выглядит человек, отдавший приказ тебя убить.       Но Моргана не делает ни выстрела, ни выпада. Может всё дело в том, что она не уверена в том, что сможет добить жертву с одного выстрела, а может, потому что ей требуется ещё немного времени, чтобы рассмотреть симпатичное мужское лицо, стоящего перед ней лейтенанта.       — Советов ты получил достаточно, щеночек. Если не хочешь ими пользоваться — твоё право, но никто с тобой нянчиться не будет. И к мамке под юбку ты уже вряд ли добежишь. Так что, если хочешь жить, либо умоляй меня тебя не убивать и лижи мои ботинки, либо скули и плачь, как ты ценишь свою никчёмную жизнь.       Офицер непроизвольно сжимает кулаки.       — Вам ведь нужен только груз. А не лишняя кровь на клинках. Я слышал про пиратский кодекс. Но, как и думал… это лишь вранье. Свободные люди, как же… — он поднимает голову выше.       Дерзкий, в будущем он может стать кем-то большим, чем просто лающим, но не кусающимся зверьком. Пока что он выглядит глупым, наивным и пытается вывернуть ситуацию так, чтобы спасти себя, не прибегая к насилию, потому что не знал обычной барной драки. И, наверное, думает, что имеет тут какие-то права. Типичный англичанин. Может, аристократ.       Моргана ненавидит англичан.       — Нам нужен только груз, верно. Лекарства, спирт… Видишь это? — Моргана похлопывает себя двумя пальцами по повязке. Рана уже не кровоточит, но всё равно неприятно. — Ваши доблестные офицеры пытали меня. А затем, — О’Райли выхватывает короткий нож из-за пояса, вспарывает тряпки, чтобы размотать голову и показать обезображенную часть лица, — попытались лишить меня глаза. И всё это под улюлюканье. Так о каком кодексе пиратов может идти речь, если ваши люди сами не соблюдают предписаний?       Ей неприятно вспоминать и думать о произошедшем несколько недель назад. Она ещё не до конца оправилась, но немощный пират не может быть капитаном. И по тому ей приходится сохранять достоинство и быть наравне, а то и лучше всех остальных, кого она называет своими людьми и командой.       Юнец смотрит, его нижняя губа подрагивает, он старается не кривиться от отвращения и произносит неожиданные слова:       — Мне… жаль, что так получилось. Офицеры Компании должны четко следовать правилам. А не заниматься пытками…       Моргана носком сапога отбрасывает тряпки, убирает нож обратно, и только хочет ответить, как в каюту распахивается дверь. В помещение врывается долговязый пират, он сразу же направляет оружие на юнца, щёлкает спусковым крючком, но О’Райли оказывается быстрее на доли секунды. Вскидывает руку и выстреливает пирату в лоб. Он падает, так и не осознав — порох в его мушкете всё равно отсырел.       — С-спасибо… — лепечет британский офицер, нервно сглатывая, у него дёргается кадык под туго затянутым белым галстуком. Вероятно, он радуется, что смерть пришла не по его душу. Взгляд мечется во все стороны, но старается не задерживаться на трупе.       Билли же погиб смертью героя. Никто не узнает, как именно, но вечером кто-нибудь обязательно помянет его за ужином, выпив небольшое количество грога. Моргана отправляет мушкет в кобуру. У неё остался ещё один заряд в другом пистолете. И если юнец дёрнется — пуля достанется ему. Но англичанин благоразумно предпочитает не двигаться. Моргана оставит его в живых, только чтоб потом он рассказал своим братьям по оружию, как ему крупно повезло.       — Так сколько там бригов? Два, говоришь?       С непринуждённым видом, вальяжно Моргана направляется к распахнутым дверям. Уже на палубе О’Райли выхватывает клинок, чтобы снести голову пробегающему мимо офицеру в багровом мундире. Громкий свист раздаётся на всю палубу.       — Сворачиваемся! Два брига на подходе! Хватайте всё, что не приколочено, — кричит Моргана, привлекая к себе внимание тех, кто поближе. Кто-нибудь точно успел найти лекаря, а если и нет, то они поищут хирурга где-нибудь ещё. Быстрой пробежкой, добравшись до битенга, капитан перерубает у основания канат, чтобы взмыть на рею.