***
— Как вы знаете, мы даже до наложения печати, почти два тысячелетия назад, всегда вели подземный образ жизни. Однако предпочитали, чтобы рядом находились степи или же лесополосы для облегчения процесса добычи пропитания. — Исилиэль побарабанила пальцами по холодному камню стола, находясь мыслями далеко от темы очередного урока и говоря скорее механически. Оглядев нескольких учеников малого возраста перед собой, она тяжело вздохнула: первые и, наверняка, последние дети темных. — Ваша задача — пообщаться со старшим поколением и узнать, чем питался народ, обитая на поверхности, а также, как мы привыкали к жизни в пещерах… Кивком отпустив загалдевших детей, взгляд девушки уткнулся в окно, из которого открывался прекрасный вид на городскую площадь, где днем и вечером можно было встретить скопления темных. Это был неплохой вариант, чтобы начать отсюда выполнение просьбы отца. На улице накинув на себя капюшон плаща, надетого поверх синего платья, она, стараясь не поднимая лица, пыталась слиться со своим народом. Скользнув меж двух тощих темных эльфиек чуть младше нее, Исилиэль опустилась на каменную скамью и поглубже нырнула головой в капюшон. Общий гвалт оглушал, но долгая жизнь с братом-близнецом, связанным с ней мысленно и эмоционально, давно научила ее абстрагироваться. Прикрыв глаза, она откинула разговор компании мужчин о новых залежах угля, найденных во тьме пещерных туннелей, а также болтовню тех самых двух эльфиек, чисто с женским взглядом обсуждавших общего друга. Через мгновение она нашла, что искала. — Проклятые личинки меня скоро до рвоты доведут! Не могу их больше есть, — рычал один голос вдалеке. — Питаемся мхом и растениями, как скот, — вторил ему второй голос, более спокойный, но все же с нотками недовольства. — Почему Владыка ничего не делает? Прошло много столетий, а вдруг Гиль-Галад уже давно умер? Или уплыл в их проклятый Валинор? Может нам и не надо больше придерживаться мирного соглашения! Я устал смотреть, как моя дочь по утрам давиться этой гадостью, которую мы по старой памяти зовем едой! Вот если бы господин Морохир… — Что «господин Морохир»?! Этот сопляк давно погряз в эгоистических размышлениях о лучшей жизни и нездоровых мыслях о сестре, но и пальцем пошевелить не хочет, для того, чтобы хоть что-то изменить… Исилиэль почувствовала, как кровь прилила к щекам, но решительно отбросила мысли, приготовившись слушать дальше. — Но свежее мышление молодого ума могло бы помочь нам! — продолжал настаивать на своем второй голос. — Я воевал под его началом и знаю, что наш принц отнюдь не так плох, как ты о нем говоришь… Тогда, в Войне Гнева, он принимал разумные решения. Господин Морохир ценит каждую каплю крови темных, а это самое важное… Принцесса, услышав шорох справа от себя, распахнула глаза, и только тогда заметила уже давно сидевшего рядом с ней. Повернув голову, эльфийка вздрогнула и тут же чуть стыдливо потупила взор. — Интересно, — меланхолично заметил Морохир, с равнодушным лицом наблюдая за двумя эльфами на краю площади. — И это им плохо, и другое тоже не подходит… — Всегда есть недовольные, брат, — успокоив дыхание, произнесла Исилиэль, скрещивая пальцы на руках. Принц лишь хмыкнул, бросив на сестру ироничный взгляд, а затем задумчиво провел рукой по острому подбородку. — А в чем-то эти двое правы. То ли в том, что отец бездействует, то ли в том, что я также ничего не делаю… — Брат… — Ты знала, что меч Мелькора до сих пор у отца? — неожиданно перевел тему принц, закидывая ногу на ногу и деловито покачивая стопой в обтягивающем черном сапоге. — Долгие столетия он прятал его от нас. От всех нас. Эльфийка нахмурилась, забегав глазами по толпе и задавшись вопросом, откуда у отца артефакт времен Войны гнева? — Он мне не говорил, — тяжело сглотнула Исилиэль, чувствуя, как злые щупальца эмоций Морохира обхватывают ее со всех сторон. — Думаю, об этом никто не знает. Но мне вот что интересно: почему могущественный артефакт, способный сломать печать на вратах, до сих пор не использован по назначению? Хотя отец, в руках которого он и находится, знает, как его «оживить». — Его предназначение — ломать не печати, а судьбы. И забирать невинные жизни, — сухо кинула Исилиэль, поморщившись и отвернувшись от ненавистного ей лица. Ее лица. Воспоминания давно канувших в лету дней вновь затопили изнутри, погрузив в пучину печали. Словно наяву раздался скрежет стали и крики раненых, смешивающихся в один единый гул. Исилиэль пришлось тряхнуть головой и сжать зубы до скрипа, чтобы отбросить ненужные сейчас воспоминания, что в последнее время все чаще находили «выход». — Так ли уж были невинны те, против кого Моргот начал войну? — прекрасно ощущая эмоции сестры, Морохир насмешливо приподнял брови и поцокал языком. — Никто не имеет права забирать жизни просто так. Поднявшись и трясущейся рукой огладив складки на юбке, она с должным уважением склонилась перед братом и двинулась прочь, поджав в гневе губы.***
На длинном столе, накрытом бежевой, потрепанной тканью, стояло несколько мисок с едой, а также три пустующих тарелки с приборами. Стража тронного зала отступила глубже в углы помещения, чтобы не мешать семейной трапезе. — Он не придет, — горько усмехнулся Владыка Баллора, рваным кивком головы словно поставив точку, и решительно приподнялся, взяв ближайшую к себе миску. Внутри лежали листья какого-то растения, перемешанные с нарезанными мясными личинками. На вид отвратительно, а про вкус и в принципе заикаться не хотелось, но, учитывая то, что подобным образом темные жили на протяжении нескольких столетий, ни принцесса, ни король Баллора не замечали этого. Все жители подземного царства уже давно принимали пищу не как необходимость, а лишь как данность. Это был очередной повод создать видимость традиций прошлой жизни, когда подобные трапезы были и поводом для семейной встречи, и для праздника, или же для делового ужина, чтобы обсудить проблемы и успехи за тарелкой чего-нибудь вкусного с непременным добавлением бокала вина. — Видимо. — эхом откликнулась принцесса на фразу отца и покачала головой, недовольная поведением брата. Как можно быть таким эгоистично-безрассудным? Она, возможно, и поняла бы решение брата не общаться с отцом — у них никогда не было гладких отношений. Начиная с тех пор, как Морохир вырос, всегда находилась причина для непонимания или ссоры. Ардрил часто говорил, что причина кроется в неосознанной попытке принца превзойти отца, ведь, так или иначе, трон в будущем достанется ему. Но, — что злило Исилиэль больше всего, — кажется, Морохир забыл, что их отец также и их Владыка. А неповиновение его приказам — недопустимо! Когда еда уже была в небольших количествах разложена по тарелкам и они приступили к вечерней трапезе, отец негромко спросил: — Ты сделала то, о чем я тебя просил? Положив личинку в рот и привычно проглотив ее, не прожевывая, чтобы не почувствовать кислый привкус, она отложила приборы на тарелку и кивнула: — Успела побывать лишь на площади, а затем пришел Морохир и мне пришлось отстраниться. Я рассчитывала, что ты, может быть, дашь мне еще время? — В этом нет необходимости. Что ты узнала? — Слышала разговор двух эльфов: они… недовольны, — емко высказалась принцесса, отпивая из своего бокала и поглядывая на отца через его бортики. — И это мягко сказано, — всезнающе хмыкнул Иваран, раздавив и размазав вилкой темно-коричневый ком растений по кромке тарелки. — Позволь заметить: я так понимаю, народ все же больше волнует именно то, что Гиль-Галад возможно уже мертв. Тогда мирное соглашение было бы расторгнуто и мы могли бы… — Нет, не могли бы! — Почему же? Исилиэль вздрогнула от неожиданности и излишне резко обернулась на леденящий голос брата, эхом разнесшийся по залу. Морохир посмотрел на сестру и его взгляд принцессе не понравился. Владыка Иваран нахмурился, подняв взор от тарелки, а затем чуть улыбнулся уголком губ, впрочем, судя по глазам, действительно обрадовался приходу сына: — Морохир, рад видеть тебя. Присоединяйся, мы, право признать, не дождались тебя, уж больно аппетитно выглядели личинки. — Не сомневаюсь, — насмешливо хмыкнул принц, плавными, хищными движениями медленно вышагивая к столу. Плотный костюм, некогда из блестящей черной кожи, сейчас слегка обветшал, а материал потрескался, но в целом ни капли не уменьшал грации Морохира. Исилиэль помнила его по Войне. В отличии от нее, брат не убрал свой боевой наряд в самые дальние закрома, а гордо носил по сей день, иногда надевая на мероприятия, подобные этому, или же на тренировочные бои с бывшими воинами армии, видимо, откуда он и пришел. Сверкнув темными глазами, принц делано лениво повел рукой: — Так, что там с народом? Я был весьма удивлен, застав ваш разговор с сестрой, а также тем, что вы оба даже не удосужились поделиться волнениям со мной… — Морохир, успокойся. Сядь, — почти умоляюще прошептала Исилиэль, морщась от едва сдерживаемой злости брата, которая безжалостно пробивала бреши «стены», что она выстроила между ними. Близнец перевел мрачный взор на нее, но с места уперто не сдвинулся, вернув внимание на отца. Владыка спокойно и наигранно расслабленно откинулся на спинку кресла, покручивая на среднем пальце золотое кольцо-печать с изображением герба Баллора: — Это я попросил Исилиэль действовать тайно от всех. — Отчего же? — Ты весьма не сдержан, сын мой. Твой гнев и непонимание могут подтолкнуть тебя к неправильным решениям, последствия которых должен буду разгребать я как Владыка Баллора! — Ты для начала разберись с последствиями своих решений! — прорычал Морохир, по-воински быстро опустив руку на рукоять своего меча и сделав шаг ближе. — Как ты смеешь?! — не выдержав, он возмущенно хлопнул ладонью по столу, так что зазвенела посуда на поверхности. Владыка привстал, с грохотом отодвинув сиденье. Стража Владыки в красных балахонах моментально показалась из теней углов зала, стремительно приблизившись, но Иваран вскинул руку, заставив тех вновь замереть изваяниями. Исилиэль испуганно подскочила, чувствуя, как накалилась атмосфера. Уперевшись рукой в грудь брата, она попыталась остановить того от ошибки, которая вот-вот могла случиться. — Морохир, ты привлекаешь беду на свою голову, — тревожно протараторила Исилиэль, сжав пальцами ворот его цельного костюма, чтобы обратить внимание близнеца на себя. Глядя поверх ее головы и не сводя разъяренного взгляда от отца, который продолжал стоять, не двигаясь с места, Морохир тяжело задышал, пытавшись вернуть себе контроль. Напряжение разлилось по комнате, и Исилиэль сделала то, чего не делала уже много лет. То, что запретила самой себе — коснулась брата изнутри. Опустив все «стены», которые отгораживали ее от близнеца, Исилиэль прикрыла глаза и мысленно дотронулась до самых потаенных уголков его сознания. Едва-едва, но этого хватило, чтобы глаза Морохира распахнулись, и он, пошатнувшись, стремительно опустил взор на сестру, поменявшись в лице. Удивленно выгнув брови, он прохрипел: — Как ты?.. — Так же, как и в детстве, — натянуто улыбнулась она, открыв глаза и с облегчением почувствовав, что принц все же начал успокаиваться. Морохир едва слышно хмыкнул, явно приятно удивленный таким поворотом, и плечи отца близнецов чуть расслабились. Взгляд мудрых голубых глаз стал мягче. — Теперь, когда мы все успокоились, может, ты все же присядешь? Увидев, что брат неприязненно поджимает губы, Исилиэль мягко взяла его за руку, осторожно проведя пальцами по острым костяшкам, и требовательно потянула чуть сопротивляющегося брата за собой, усаживая его в кресло рядом. Краем глаза она увидела, как отступают стражи отца, и только тогда отпустила руку брата, пытаясь с как можно более невозмутимым видом вернуться к трапезе. Фыркнув, Морохир демонстративно отодвинул тарелку и, высокомерно изогнув губы, взглянул на отца. — Я должен был знать. — Кто здесь что должен, решаю я, сын, — устало выдохнул Иваран, тяжело опустившись в кресло и начав массировать виски. — Пока что… Иваран замер, спрятав глаза под ладонью. Язвительный тон брата заставил Исилиэль измученно прикрыть глаза. Морохир же никак не изменился в лице, продолжив держать маску холодности. Владыка уронил руку на стол и коротко кивнул: — Верно. И, если ты позволишь, пока я как Владыка еще могу здесь что-то решать, я посчитал неважным твое участие в моей просьбе. Тем более, что она не настолько важная, какой ты пытаешься ее выставить… — Наш народ медленно гниет под землей в этом подобии города. — вновь начал закипать принц, сжав пальцами подлокотники сиденья. — Эта имитация жизни порядком всех достала, а виной тому твое совершенно идиотское решение, принятое пятьсот лет назад, отец! — Это было необходимостью! Если бы я не предложил мирное соглашение Гиль-Галаду, наш народ был бы обречен на вечные скитания. — Да, — саркастично фыркнул Морохир, поведя бровью, — существование, подобное камням, же намного лучше, верно? Исилиэль со вздохом опустила голову, пряча лицо под водопадом волос, — одно и тоже из раза в раз. Слово в слово. Никогда еще с момента заточения темных под землей их семейные встречи не проходили без этого разговора. Морохир считал необходимым задеть отца, напомнить ему о том, кого должны благодарить темные за такую жизнь, а Иваран не мог не защищаться, упорно пытаясь донести до сына истину, которую тот был не способен принять. Вот и сейчас Владыка Баллора почти оскорбленно поджал губы. — Когда мы были там, — ты, я и Ардрил, — я пытался остановить тебя. Предсказывал, что подобное решение сгубит наш народ… Но ты не послушал меня, — сверкнул глазами Морохир. Подлокотник под его рукой тоскливо хрустнул, и принц покачнулся, потеряв на мгновение опору. Исилиэль увидела, как падает на пол каменная крошка. Отряхнув руку от грязи, эльф сжал челюсти, поигрывая желваками, и вновь посмотрел на отца. — Из столетия в столетие мы это обсуждаем, сын, — покачал головой Владыка, массируя переносицу. — Который раз я пытаюсь донести до тебя, эта участь… — Да-да, я наслышан! «Эта участь — лучшее, что могли получить после войны темные эльфы». Чушь! Вечное бегство равносильно увяданию здесь! Слова эхом разлетелись по залу. Исилиэль, до этого комкавшая ткань юбки в руках, отдернула пальцы, понимая, что скоро в подоле протрет дырку. Подняв взор, она тоскливо, с горечью и сожалением посмотрела на отца и поежилась от боли, что буквально плескалась в нем. Несмотря на тяжелое решение, которое Владыка Баллора принял во благо, его все равно всегда будут осуждать. Ненавидеть. Даже его собственный сын, живущий призраками прошлого, и от этого не способный ступить в будущее. — Я помню тот день, Морохир, — глухо произнес Иваран, уперевшись лбом в подставленные кончики пальцев. — Тогда, перед встречей с Гиль-Галадом, ты предложил мне собрать все силы в кулак и дать эльфийскому Владыке бой, чтобы отстоять наши земли… — Это было бы лучшем исходом. — Нет, — наконец не выдержала Исилиэль. Морохир перевел на нее взор и буквально задрожал от ярости. — Мы были истощены войной и постоянным преследованием, длившимися несколько лет. Мы — темные эльфы, не знающие, что такое усталость! Все самые сильные воины нашего королевства были потеряны в бою: они погибли, защищая Моргота и наши интересы, наши притязания на жизнь в Арде среди других рас. Оставшиеся в живых даже под вашим с отцом командованием не смогли бы выстоять против армии Гиль-Галада. Они, наверное, впервые были сильнее нас. Ведь преследовать всегда проще, нежели убегать. Владыка Иваран перевел взор с сына на дочь и обратно, а затем нахмурился, наблюдая, как Морохир, хоть и не согласный с сестрой, покорно опускает взор. Подчиняется, проглатывая слова возражения. Наследный принц Баллора всегда склонялся перед Исилиэль, признавая правдивость ее слова в ущерб своему. — Твоя сестра права, сын. Ты не видишь всей ситуации, потому что гнев застилает твой взор. — Не говори мне о моем гневе. Настанет день, — едва слышно прошептал принц, — когда не тебе нужно будет решать судьбу нашего народа. Afar angathfark! — Этот день наступит еще не скоро, Морохир! — отсекла эльфийка, холодно чеканя слова, помрачнев от того, с каким звоном черное наречие отзеркалило от каменных стен, наполнив пространство желчью. — Увидим… Почти реальная угроза, которую ощутили все присутствующие, опустилась на стол, медленно окутав помещение. Принц поднялся, с грохотом отодвинув кресло, и с издевкой склонился в поклоне перед сестрой, встретившись с ней взглядом. «Ты выбираешь не ту сторону, сестра. Слабую и неправую.» Принцесса Баллора вздернула подбородок вверх и нашла в себе силы выдержать взгляд так похожих на нее глаз. «Здесь нет правых или виноватых. Это не игра. Все мы пытаемся спасти наш народ.» «Я и ты — возможно. Но этот старый дурак давно уже смирился с участью крысы, наслаждающейся сточными водами.» Исилиэль возмущенно поперхнулась воздухом. Морохир поклонился также и отцу, а затем стремительно вышел.***
Кошмар окутывал и погружал в себя, заставляя худое тело в исступлении метаться по кровати. Воспоминания Войны Гнева мучали ее в бодрствовании и настигали во сне, напоминая о ошибках, совершенных тогда. Исилиэль рывком села на кровати, чудом подавив крик, готовый был сорваться с губ. Бисеринка пота скатилась по лбу, обогнула висок и исчезла под челюстью. Проведя рукой по оставшейся мокрой дорожке, эльфийка, все еще задыхаясь после кровавого кошмара, посмотрела на подушечки пальцев. Удивительно: они были сильнее и быстрее собратьев, но имели качества людей, о которых и не знали ее светлые собратья. Это был дефект, допущенный Морготом, при создании расы, так похожей на нолдор. Темные эльфы могли мерзнуть, могли бояться, могли потеть и плакать, а также могли совершать чудовищные ошибки. Ее семья и народ расплачиваются за прошлое заслуженно, несмотря на то, что решение поддержать Моргота тогда считалось самым верным. Темные не различали четко хорошее и плохое, всегда шли на поводу эмоций и того, что считали правильным. Мелькор был их создателем, и кроме него народ Баллора никто не признавал. Он же относился к ним, как к детям: обучил их черному наречию, научил строительству, ковке мечей, добыче ресурсов. Дал им возможность жить. Народы Арды же считали темных уродами наравне с орками. Считали их ошибкой. Поэтому поддержать Темного Властелина было попыткой заслужить возможность жить наравне со всеми. Возможность, которой Эру, Айнур и Гиль-Галад хотели их лишить. Исилиэль поддержала отца как Владыку Баллора и брата как командира их армии. Сражалась с ними добровольно, считая несправедливым, что с их народом не хотели считаться. Все темные эльфы по собственной воле выступили с оружием против народов Арды вместе с орками, балрогами и драконами. Их не заставляли этого делать. Однако, оглянувшись назад и увидев последствия своих действий, подсчитав смерти с той и другой стороны, многие, как и Иваран с Исилиэль поняли, что натворили. Столько раз после этого момента осознания она хотела, чтобы, когда Мелькор пришел к ее отцу с предложением союза, Иваран смог отказаться. Чтобы, когда отец поделился с ней и Морохиром планами Темного Властелина, она бы отговорила Владыку Баллора участвовать в кровопролитной войне. Хотела бы, чтобы кошмары не преследовали ее и темных, заставляя в ужасе просыпаться, боясь увидеть кровь на своих руках. Мечтала, чтобы малочисленные дети Баллора не жили под землей, а радовались солнцу. Морохир тоже желал этого, но добиться хотел другим способом. Способом, который не устраивал ее и Иварана, но вполне бы одобрил создатель темных. Он тот, кто ждал возвращения Властелина и тот, кто мог спасти народ Беллора, лишив жизни миллионы. Поддержать его сейчас — значило вновь начать жестокую, беспощадную войну, и лишь доказать, что темные остались прежними. Вздохнув, Исилиэль подтянула колени к груди, уперевшись в них лбом. Горячее дыхание, вырвавшееся из ее губ, опалило бедра, заставив мурашки пробежать по позвоночнику. Руки зарылись в волосы, до боли натянув желтые пряди. Как бы ей хотелось, чтобы все решалось просто, по щелчку пальцев. Она была готова продать свою черную, прожженную забытой злобой к миру душу ради того, чтобы темные могли быть свободными и существовали достойно, а не подобно каким-то монстрам. Ее народ вот-вот вновь окажется на перепутье и будущее становилось все более туманным. — Как же тяжело жить, — прошептала сама себе принцесса, уставшая от кошмаров, постоянных раздумий, ссор близких и вспыльчивого характера близнеца.