Исилиэль через пару часов, как они вышли с пожарища, сбавила шаг, подстраиваясь под печальную травницу. Бронвин заметно устала и начала спотыкаться на каждой яме и кочке, встречавшейся на пути. Когда она еще раз споткнулась, то с досадой ругнулась сквозь зубы и застыла, прикрыв глаза, а темная замерла следом и обернулась на женщину. Уперев руки в талию и устало дыша, Бронвин подняла лицо к темному небу.
— Какой смысл было идти со мной? — прошептала она, распахивая веки и устало глядя на Исилиэль. — Ему, может быть, нужна твоя помощь.
— Бронвин, он — сильный воин. Страж Остирита… Твое недоверие ему — оскорбительно. Это говорю тебе я, которая не питает сильной любви к эльфам.
Женщина облизала пересохшие губы и мелко согласно закивала, доставая фляжку из сумы на плече. Сделав несколько жадных глотков воды, она было протянула ее темной, но Исилиэль лишь покачала головой, глядя на Восток. Небо там уже слегка подернулось яркими красками, смешивая синие оттенки ночи с рассветными желтыми.
— Я не не доверяю ему! — решительно отмахнулась травница, убрав флягу и продолжив путь. Исилиэль подстроилась под ее темп, спокойно вышагивая рядом. — А просто боюсь, что он может пострадать.
Темная понимала, что двигаться нужно быстрее — жизни жителей Тирхарада зависят от их скорости, но Бронвин не могла бежать, а бросить ее принцесса Баллора не могла — какой смысл был тогда в том, что она оставила Арондира?
— Бояться за кого-то — это показатель чистой души и любви к кому-то… Это сильное чувство — не стоит его стыдиться, Бронвин, — с улыбкой рассмеялась Исилиэль, поглядывая на раскрасневшиеся щеки знакомой.
Когда уже солнце перевалило за полдень, они дошли до дома травницы. Куры свободно гуляли по поляне в пределах хлипкого заборчика под предводительством лоснящегося в дневных лучах петуха. Исилиэль, не сбавляя шага, закрыла баночку с мазью, закончив наносить ее на кожу, чтобы предотвратить появления волдырей. К слову, уже сейчас ее руки и лоб заметно покраснели, но Бронвин заверила темную, что через пару часов кожа будет, как прежняя, и больше не пострадает, пока мазь будет действовать.
— Я на секунду. Проверю Тео и догоню тебя, — произнесла травница, ускорив шаг в сторону дома, а Исилиэль, согласно кивнув, направилась в сторону харчевни Вальдрега.
Чтобы об опасности в дне пути от них узнали все тирхарадцы разом, принцесса и Бронвин решили сообщить об этом в харчевне. Слухи из таких мест разлетаются быстро и была надежда, что к вечеру вся деревня будет настороже, а значит никакие тайные гости не смогут подойти незамеченными.
Пока она будет ждать знакомую, заберет меч Моргота и свои вещи у помешенного мужика…
Из размышлений темную опустил на землю полный ужаса крик Бронвин, что звала сына. Внутри похолодело и, тревожно обернувшись, Исилиэль выхватила меч, кинувшись в сторону уютного домика. Достигнув двери, она с силой впечатала в нее подошву сапога, распахнув настежь и… Замерла, пытаясь осознать происходящее.
В милом и уютном доме травницы царил хаос: обеденный стол был перевернут, а на полу валялись осколки посуды и части разломанных в щепки стульев. Но замерла она от того, что в помещении она обнаружила отнюдь не травницу и ее сына.
— Albai! — прорычала странная тварь с черепом козы на голове и, согнув колени, ринулась на растерянную темную, выставив уродливое лезвие меча.
По движениям, по говору она сразу же узнала незваного гостя в доме Бронвин, — которая, на ее счастье, куда-то подевалась, — и рефлекторно отскочила назад под лучи палящего солнца, падавших из раскрытой двери.
Орк осекся, резко затормозил и по-звериному склонил голову вбок, зашипев. Сквозь отверстия в черепе Исилиэль увидела черные маленькие глазки в окружении темно-серой сморщенной кожи.
— Пятнадцать веков не прошли для вас даром, раз ты кидаешься на меня, — безобидно протянула она на черном наречии, вскинув подбородок. — Не узнаешь, кто перед тобой, uruki?
Орк было утробно зарычал, закинув голову назад и обнажив уродливые зубы в безгубом рту, а затем замер, услышав родную речь. Послышался характерный звук из-под черепа, словно тварь принюхивалась, по запаху пытаясь определить незнакомку. Темная опустила собственный меч, демонстративно показывая, что нападать не собирается.
«Они проигрывали, и Исилиэль, видя в красном небе над расколотыми землями парящего Анкалагона Черного — величайшего из крылатых драконов Темного Властелина, понимала, что это конец. Он был последней надеждой и крайним резервом Моргота, а значит дела были плохи. Сцепившись в смертельной схватке с Орлами Манвэ Анкалагон вместе со своей стаей исчез в зареве неба. Исилиэль перемахнула через спину нолдор, а затем, взяв меч обратным хватом, сделала шаг назад, с яростью всадив его в тело эльфа. На земле, в месиве из крови, отрубленных конечностей и трупов лежал орк, съежившийся от ожидаемого удара остроухого. Исилиэль пощелкала пальцами, привлекая внимание, и протянула руку. Порождение Моргота, не ожидавшее спасения, изумленно захлопало глазами, а затем стремительно протянуло конечность, сцепляя ладони.
— Благодарю, госпожа.
— Сделай для меня когда-нибудь то же самое! — повела она бровью, хлопнув орка по плечу и бросившись дальше на помощь остальным.
Может они и проиграют, но парочку заносчивых нолдор и высокомерных эдайн принцесса Баллора заберет с собой.»
Орк злился, не в состоянии рассмотреть странную эльфийку в лучах света за ее спиной. Рыча и скаля зубы, он как рассерженный зверь метался из стороны в сторону, не в силах ни увидеть лица неизвестной, ни убить ее, а ее запах он не понимал. Не помнил. Не узнавал.
Просто не мог, ведь их жизнь столь же коротка, как и жизнь людей, а значит ее он не знал.
Исилиэль не любила орков: они жадные, кровожадные и до одури бестолковые. Но той частью души, что провела в заточении после Войны Гнева пятнадцать веков, жалела их. Они не знали другой жизни.
Их создали, чтобы быть «мясом» на поле боя. Моргот обращался с ними ужасно, лепил, словно создать жизнь — какой-то пустяк. Бесчисленными телами орки исчезали на Войне. На следующий день их заменяло еще большее количество. По своему рождению они были вынуждены слепо подчиняться, а среди темных, драконов и балрогов их звали никак иначе, как
snagaz. Самое точное описание для лепечущих, боящихся сказать слово против, чтобы не получить побои, орков. Во времена Войны Исилиэль было смешно от того, что полчища, армады этих жалких тварей вызывали трепет и ужас в глазах и на языках врагов.
Сейчас ей было не смешно.
В голове метались мысли: откуда здесь орк? Один он или их много?
— Опусти оружие, и мы поговорим, — спокойно произнесла она, демонстративно убрав оружие в ножны и вскинув руки.
Сейчас Морохир обязательно сказал бы что-то едкое и язвительное в сторону глупой сестры. Исилиэль даже на мгновение показалось, что она слышит снисходительный смех брата.
Орки не знают переговоров, не понимают спокойной и ласковой речи… Эти порождения Моргота знают лишь язык боли и стали, но общаться так темная не желала более. Не с теми, чья участь могла быть в десятки раз хуже, чем участь темных, прозябавших под землей.
Словно следуя в такт ее мыслям, орк хрипло, лающе рассмеялся, покручивая уродливое лезвие меча, и прорычал:
— Nar vdautas…
Исилиэль с безнадегой вздохнула, прикрыв глаза, как вдруг острый слух уловил скрип какой-то двери в помещении.
За спиной орка отворилась скрытая до этого створка, по цвету сливавшаяся со стеной, и показалась растрепанная голова Тео. Его глаза, распахнутые в испуге, перебежали со спины незваного гостя на Исилиэль, и мальчик молча, но решительно кивнул ей. Принцесса Баллора в ужасе замотала головой из стороны в сторону, моля, чтобы ее маленький знакомый не влезал, но было поздно: орк услышал шаги и встрепенулся.
Тео вскочил на стол, подпрыгнув в воздух. В руке его мелькнул меч и он с криком нацелил лезвие на тощую, сгорбленную спину.
— Тео! — в страхе закричала Бронвин, с грохотом распахнув двери стенного шкафа и показавшись собравшимся.
Исилиэль, досадливо рыкнув, с сожалением выхватила меч, бросаясь вперед и обходя барахтавшихся со стороны. Тео, чей меч со звоном отлетел в сторону при неудачной атаке, крепко вцепился в жилистую шею врага, то ли стараясь опрокинуть, то ли задушить, а орк, свирепо рыча, волчком крутился вокруг себя, пытаясь скинуть со спины наглого мальчишку.
— Исилиэль, помоги же ему! — на грани истерики взмолила Бронвин, держась на расстоянии и бессильно комкая в руках подол платья.
— Как?! — раздраженно рявкнула темная, не оборачиваясь и пытаясь уловить момент. — Убить вместе с орком?
Бронвин сжала кулаки до оттисков полумесяцев на ладонях и досадливо зашипела, а затем бросилась вбок, схватив длинную деревяшку швабры. Воинственно вскрикнув, она выставила ее на подобие оружия и, взяв разбег, с усилием ткнула округлым концом в орка, моля Эру, чтобы палка не угодила в сына. Швабра больно впилась в бок орка.
Порождение Моргота обиженно заверещало, все же скинув со спины мальца, и в ярости обернулось к травнице. Тео, охнув, улетел в сторону, но Исилиэль в прыжке поймала мальчика за талию, осторожно опустив его на пол. Орк повалил Бронвин, прижав ее к полу своим весом и обдав смрадным дыханием ее лицо.
— Стой здесь и не вздумай лезть больше! — рассерженно прошипела Исилиэль, костеря на черном наречии безбашенную семейку и всучивая Тео свой меч.
Достав кинжал из сапога, она громко свистнула, привлекая на себя взгляд орка, но тот был слишком увлечен попыткой укусить визжавшую Бровин, а потому не услышал предупреждения. Подавшись вперед, принцесса обхватила его за плечи ладонями и перекувыркнулась через голову, утаскивая немаленькую, тяжелую тварь за собой. Травница стремительно отползла, путаясь в юбках, и бестолково, находясь в шоке, стала обшаривать себя на наличие ран.
Сцепившись с Исилиэль, орк вернул себе доминирующее положение, вновь оказавшись сверху, но слишком поздно понял, что это конец. Молниеносным взмахом руки с острым кинжалом, не замеченным порождением Моргота, принцесса Баллора проткнула насквозь толстую, плотную кожу шеи и разрезала сонную артерию орка. Лишь когда вместо злорадного рыка он услышал странный булькающий звук, орк перестал скалить уродливые клыки и испуганно распрямился. Смерти боялись все, даже порождения самой Тьмы…
Исилиэль выдохнула, печально посмотрев в глаза побледневшей серой морде орка, до которого так медленно и туго доходило осознание: он уже мертв. В воздухе рвано мазнуло запахом железа, не приятно смешавшимся с ароматами трав и цветов.
С хрипом орк рухнул на пол, соскользнув с тела Исилиэль, и, не обращая внимание на черную кровь, сгустками вытекавшую изо рта, просипел:
— Bûrzum-hai…
Орк слепо обшарил шею, словно это могло ему как-то помочь, а затем его глаза закатились, и резко расслабившимися мышцами тела он растекся по деревянному полу, со звоном выпустив меч из ослабших рук. Исилиэль тяжело сглотнула, медленно поднявшись с пола, и подалась вперед. С мерзким хлюпающим звуком кинжал покинул шею орка, позволив тонкой струйке черной жидкости медленно вытекать на пол из смертельной раны. Бронвин с кряхтением поднялась и тут же вымученно заулыбалась, попав в крепкие, радостные объятия сына. Темная с каменным лицом отерла кинжал, очерненный кровью орка, о кожаные штаны на бедре и убрала лезвие обратно в сапог.
Тео, отпустив мать, подошел чуть ближе:
— Что он сказал?
Исилиэль замерла, а затем, на секунду прикрыв глаза, приблизилась к телу орка, склонив голову вбок:
— Ничего такого. Он узнал меня, вот и все. Когда я покинула Белые горы, то и подумать не могла, что о темных кто-то еще помнит, но я сталкиваюсь уже с третьей расой, которая, да, весьма
удивлена видеть меня, но
не удивлена моему существованию в принципе. То, что меня узнали в Остирите, и сам Арондир вполне объяснимо: с почти каждым из эльфов я и мой народ сражались во Времена гнева. Однако то, что память о темных еще живет в людях и орках…
Она говорила это, словно себе самой, продолжая разглядывать еще более посеревшее лицо трупа, уперев руки на талии. Закончив фразу, она даже не посмотрела на знакомых.
Бронвин поравнялась с сыном и настороженно посмотрела на мрачное лицо знакомой, едва слышно произнеся:
— Спасибо, Исилиэль.
— За такое не благодарят…
— Я говорю тебе «спасибо» не за убийство, — на покрытое грязью и печалью лицо Бронвин набежала легкая, понимающая улыбка, едва изогнувшая уголки губ. — А за спасение жизни моего сына.
Темная чуть повернула голову, а затем растерянно кивнула, не поменявшись в лице. Посверлив взглядом очищенное лезвие кинжала, она убрала его обратно на место, — за борта высоких сапог.
Тео нахмурился, оторвав голову от груди матери, и недоуменно склонил голову вбок:
— Тебе жаль эту тварь?
— Как и любую другую, особенно созданную Морготом без права на свободную, лучшую жизнь, — сухо откликнулась Исилиэль, со вздохом наклонившись к трупу и взяв его под подмышки. Тео брезгливо поморщился. — Бронвин, поторопись в харчевню. Необходимо как можно быстрее сообщить об этом вашим жителям… Орки по своей воли действуют очень осторожно и вряд ли бы сунулись в деревню без приказа, а значит кто-то за всем этим стоит.
— Ты не заметила? — удивленно протянула Бронвин, невольно, до сих пор находясь под давлением череды эмоциональных всплесков, перебив ее. — Тут такая же яма, как и в той деревне…
Исилиэль, до этого без особых усилий тащившая труп к выходу из дома, оставляя за собой характерный мажущий след черной орочьей крови, замерла. Резко распрямившись и отпустив тело, с грохотом рухнувшее на пол, она недоуменно посмотрела на травницу и ее сына. Тео, отошедший в сторону в поисках своего оружия, улетевшего в пылу сражения с орком, обернулся. После пожал плечами и продолжил поиски.
Двинувшись туда, куда показала Бронвин, принцесса Баллора хмуро распинала разноразмерные осколки темных деревяшек от раскуроченного пола дома и склонилась над дырой, темным туннелем уходившей куда-то вглубь. Точно такой же, что была на пепелище.
— Итого, — пробормотала темная, прищурившись, пытаясь разглядеть хоть что-то в темноте прохода, — мы имеем орка, возможно действующего не в одиночку, нападающего, как минимум, на вторую деревню подряд… Арондира мы увидим не раньше завтрашнего дня, а значит все это время придется провести в неведении. Если, конечно, с ним все в порядке.
— «Все в порядке»? — растерянным эхом откликнулся Тео, но его проигнорировали.
— Зато, как только мы предупредим жителей, то будем готовы ко всему, — весомо заметила Бронвин, но Исилиэль обернулась, сидя на корточках, и вопросительно вскинула бровь:
— И что дальше? А если орков — целая группа? Оголодавшая и обезумевшая стая, — кто вас защитит? Эльфы покинули ваши земли, а я не могу и не стану гарантировать, что смогу спасти каждого старика, ребенка или же женщину в вашей деревне.
Травница вздрогнула и тяжело сглотнула, крепче прижав к себе сына, который тут же закряхтел и недовольно выпутался из объятий матери.
Стрельнув на нее строгим взглядом, он сделал шаг к знакомой и развел руками:
— Что нам тогда делать?
— Вам нужно спрятаться. Какое самое надежное место в Хордерне?
— Остирит, — уверенно произнесла Бронвин, не раздумывая ни секунды. Она уверенно скрестила руки на груди, кивнув своим мыслям и словам. — Сторожевая башня эльфов — самая надежная крепость во всем Хараде и Хордерне.
— Отлично, светлых нет, а значит там пусто. Одной проблемой меньше… Иди в таверну и скажи тем, кто хочет жить, чтобы шли с тобой в башню. Незамедлительно соберите припасы, настои и мази: понадобится может все, а вернуться в деревню, скорее всего, возможности не будет.
— А что будешь делать ты? — подал голос Тео, как-то странно прижимая рукоять своего найденного меча на поясе к себе.
Исилиэль проводила движение взглядом, пытаясь припомнить, видела ли она парня с оружием хоть раз, сколько была знакома с ним. Но мысль потонула под потоком других размышлений, более важных в данную минуту, потерявшись в закоулках разума.
— Я найду Арондира, но пойду этим туннелем: что-то мне подсказывает, что они взаимосвязаны между собой. — откинув волосы за спину, Исилиэль вновь склонилась над зияющей дырой, напряженно нахмурив брови.
— То есть, ты все же бросаешь нас? — удивленно вытянулось лицо Тео. — А если орки все же вернутся сюда?
Темная покачала головой, но уже устало, понимая, что не время бездумно тратиться на ненужные сейчас слова:
— В той деревне, где мы были с твоей матерью и Арондиром, был лишь один проход, поэтому я почти уверена, что здесь дело обстоит так же. Если я спущусь туда, мимо меня никто не пройдет, а в днем орки не ходят, — боятся света. Именно поэтому вам необходимо как можно скорее оказаться за стенами крепости!
Она замолчала, прислушиваясь. До острого слуха из ямы не долетело ни звука и в совокупности с мраком это нервировало.
Бронвин вздохнула, потерев переносицу подушечками недлинных, тонких пальцев:
— Тогда мы будем вас ждать в Остирите. Будем надеяться, что ты и Арондир быстро вернетесь в целости…
— Темная и светлый? — поймав порыв неожиданного веселья, принцесса обернулась и поиграла бровями, чем вызвала короткие, но искренние улыбки Бронвин и Тео. — У орков нет шансов против такой команды…
Подмигнув знакомым, Исилиэль в одно изящное движение соскользнула в темноту.
Какое-то время мать с сыном тревожно вслушивались в удаляющиеся шорохи, доносившиеся из ямы, а затем, переглянувшись, ринулись из дома прочь, оббежав распростертое тело орка на полу. Едва поспевая за матерью, Тео крепко сжимал на поясе старые ножны с могущественным артефактом, который он украл у Вальдрега, вечно измывавшимся над мальчиком. Рядом с мечом висела тряпка, в которую оружие было замотано, когда он нашел его в сарае старикана. Под полом у Вальдрега оказалась целая сокровищница…
Тео не было стыдно за воровство, хотя и воспоминания о знакомстве с Исилиэль заставляли его чуть виновато краснеть. Однако, для себя он решил, что Вальдрег это заслужил, а, учитывая события, разворачивавшиеся вокруг, меч Тео еще пригодится.
Даже будучи неполноценным и странно сломанным…
***
Будь она с факелом, заметить ее было бы проще.
Впервые за пятнадцать веков и с момента выхода под солнце Исилиэль смогла найти плюсы в долгом пребывании под землей: в узких, влажных туннелях ее могли выдать лишь два горящих зеленых уголька глаз.
Земля, разрезанная змеями крючковатых, витиеватых корней, то и дело осыпалась на голову, застревая в желтых волосах черными комьями. Шипя и ругаясь себе под нос, когда в очередной раз цеплялась кожей костюма за узловатые отростки деревьев, она медленно продвигалась вперед в полуприседе, руками придерживаясь за стенки туннеля. В носу стоял затхлый запах влажной земли. Периодически прокопанный кем-то лаз то сужался, заставляя невообразимо корячиться, чтобы пробраться дальше, то расширялся настолько, что здесь свободно поместились бы сама темная, Бронвин и вдобавок, не стесняя движения, с ними в ряд мог двигаться Арондир.
Темная не знала, сколько прошло времени с момента, как она начала неторопливо ползти по нескончаемым подземным коридорам. Не тревожимые внешними, обычными раздражителями мысли свободно гуляли по голове, не давая Исилиэль заскучать.
Если они все же правы и орк не один, то как их выжило так много?
После Войны Гнева Гиль-Галад вместе с королем людей провел беспощадную зачистку, прочесав все Средиземье «от» и «до». Все темные, не успевшие найти укрытие, были убиты в независимости от пола и возраста, как и орки, не сумевшие избежать той же участи. Исилиэль помнила, как после очередной ночи, проведенной в страхе и ужасе от того, как ходила ходуном земля над ними, сотрясаясь от десятков копыт скачущих в поиске добычи, темные вышли наружу.
«Опираясь на руку Морохира, принцесса зажмурилась, выползая под рассветное солнце. Рана, нанесенная светлым в бою ровно между третьим и четвертым ребром, загноилась от ненадлежащего ухода, поэтому передвигаться сейчас она могла лишь с чьей-либо помощью. Помимо брата, рядом с ней шел отец, кидая на нее внимательные взгляды, готовый если что подстраховать Исилиэль от падения. Оглянувшись на идущих за ними темных, она осмотрелась и в ужасе зажала рот рукой, но чей-то крик за ее спиной все же разнесся по степям.
Мужчины бессильно сжимали кулаки, пока женщины падали на колени, с силой натягивая желтые волосы в кулаках и взывая к Морготу о помощи. Только вот Мелькор пал, а темные, как и орки, были брошены на растерзание словно озверевшим эльфам, ведомым жаждой крови врагов.
Иваран все дальше и дальше уводил свой народ в Белые горы, к тому месту, откуда они некогда вышли и где жили в Средиземье, еще не зная, что совсем скоро это место станет их тюрьмой.
— Нужно идти, Морохир, — прозвучал безжизненный, сухой голос отца, и мужчина в золотой броне отвернулся от увиденного, тяжело вздохнув и прикрыв глаза.
Принц заторможено кивнул, обнимая тяжело дышавшую сестру за плечи и так же, как и она, не в силах отвести взора от кровавого месива перед ними. Видимо, какая-то часть темных объединилась с отрядом орков и кинулась сюда, с надеждой найти своих сородичей и спасение.
Морохир перевел взгляд с изрубленного тела воина на истерзанную фигурку молодой девочки с оторванной рукой, лежавшей чуть дальше. Ее голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц пусто и блёкло смотрели в серое небо, едва подернутое лучами солнца. Недалеко от нее, в стороне, лежала женщина, в ладони которой и была зажата оторванная конечность дочери.
Нагнавшие беглецов светлые не знали пощады и забирали жизни без разбора, зная, что за это их не осудят. В конце концов, даже эта маленькая девочка могла быть в рядах темных и убивать тех, кто восстал против Моргота.
— Сукины эльфы, — сквозь зубы прорычал Морохир, а затем, положив два пальца в рот, оглушительно свистнул, перекрывая плачи и крики. Попутно встряхнув сестру за плечи, он развернулся вместе к ней к народу:
— Не на что здесь глазеть! Нужно уходить, пока патруль светлых нас не заметил!
Исилиэль, потеряв из виду тела, быстро заморгала, пытаясь прийти в себя.
— Дайте оплакать погибших! — раздался кричащий, на грани истерики и ярости мужской голос.
Принцесса вскинула голову, глядя на народ темных:
— Тогда мы ляжем вместе с ними же… Гиль-Галад задался единственной целью — перебить всех последователей Темного Властелина. Он не щадит даже детей, поэтому, если вам ценна жизнь ваших сыновей и дочерей — мы сейчас же уйдем!
Народ, крепче сжавший своих отпрысков, неуверенно зашептался, а затем, если женщины все еще упирались, отказываясь уходить, то мужчины стремительно, рывками поднимали их на ноги, единым течением двигаясь к временной пещере за немногочисленными вещами. Иваран, стоявший в стороне, с гордостью, мелькнувшей во взгляде, чуть улыбнулся, наблюдая за Исилиэль.
Она натянуто растянула губы в ответ, а затем обессиленно прижалась виском к крепкому плечу Морохира, прикрыв глаза. Голова кружилась, а сердце вторило ей невыносимой ноющей болью. Среди них были ее друзья и знакомые.»
После стольких жертв был один единственный вопрос, а стоило ли это того?
Исилиэль была довольно-таки неглупой и прекрасно осознавала, что будь она на стороне победителя, то вряд ли задумывалась о таких вопросах. Историю пишут победители и написана она лишь для того, чтобы побежденные извлекли правильные уроки… Но ей, как и ее народу, не хотелось получать уроки и наказания. Смерть — вот лучший урок, а не история на страницах талмудов.
Им хотелось жить, а Гиль-Галад лишил темных этой возможности. Поэтому отчасти принцесса Баллора могла понять желание Морохира по счетам разойтись с Королем нолдор, но все опять упиралось в то, какой ценой дастся новому Владыке его прихоть.
Туннель, по которому она двигалась, резко оборвался, и Исилиэль попала в небольшое пространство, в которое выходило еще несколько темных дыр проходов.
— Ash, shun… Krak… Udu, — с ужасом посчитала она, поведя носом в каждый из проходов.
Но везде был один и тот же воздух: застоявшийся запах мокрой земли. Понять, куда вели эти туннели или же откуда, было невозможно.
Легкий прилив паники вскружил голову, а в окружении стен во тьме без намека на просветы Исилиэль невольно почувствовала себя вновь пленницей Белых гор. Прикрыв глаза и облизав пересохшие губы, она тяжело сглотнула, пытаясь не поддаваться тревоге. Сердце оглушительно громко стучало в груди, грозясь разломать ребра изнутри, а эхо, от стука органа, что разносил кровь по телу темной, казалось, разлетался по туннелям на мили вперед. Сильно зажмурившись до белых мошек под веками, Исилиэль еще раз осмотрелась, пытаясь решить, куда она пойдет.
— Да чтоб тебя! — едва слышно произнесла девушка, пытаясь звуками собственного голоса разжать тиски ужаса, сжавшие ее голову.
Паника ей сейчас была не нужна.
Но идентичность проходов, окруживших ее, сбивала с толку, а земля вокруг давила, лишая сил и разума…
Исилиэль, кружившая на месте, уже забыла, откуда пришла, не в силах определить направление. Глаза обожгли слезы какой-то детской обиды и воздуха резко перестало хватать. Сердце сильно заболело, не в силах выдержать натиска разбушевавшегося в страхе разума…
Как вдруг раздался неясный, едва слышный за участившимся дыханием темной, шорох.
Словно кто-то спешно полз, сбивая коленями и ботинками комья земли под собой. Принцесса замерла, прислушиваясь, но, как назло, наступила оглушительная тишина. Пождав губы, Исилиэль сдвинулась в сторону, как ей казалось, подальше от того туннеля, где слышала звук.
Снова шорох, но уже правее и гораздо ближе к ней. Темная вздрогнула.
На этот раз шум не стих, а лишь ускорился, быстро приближаясь в ее сторону, и она вытащила кинжал из сапога. Сейчас Исилиэль была готова признаться, что
теперь ей страшно. Впервые за пятнадцать веков. Словно окаменевшие эмоции наконец окончательно проснулись, до этого пребывая в спячке.
Она бездумно бросилась в ближайший туннель, ускоряя шаг в полуприсяде и периодически испуганно оборачиваясь, пытаясь увидеть погоню. С ее зрением это было бы легко, если бы не страх. Страх превращает существо, будь оно темным, эльфом или человеком, в животное, лишает его способности трезво оценивать обстоятельства и разумно действовать. Поэтому Исилиэль сконцентрировалась на единственном, на чем могла в данный момент — на том, чтобы переставлять ноги. Ускорить шаг, но крепко ставить стопы в сапогах и не запинаться.
Впереди забрезжил свет, и темная позволила себе улыбнуться, крепче сжав кинжал. И погоня за спиной не казалась уже такой страшной…
Если бы не рык, раздавшийся сзади. Внутри похолодело.
На макушку опустилось что-то тяжелое, а затем свет, только показавшийся впереди, стремительно погас, исчезнув под покровом накатившей тьмы.
***
Открыв глаза, Исилиэль застонала — голову как будто окунули в кипящее железо. Обручем охватившая боль вспыхнула сильнее, стоило темной лишь прийти в себя. Поддавшись порыву, принцесса закрыла веки, — вокруг стояла непроглядная темнота, незачем было держать глаза открытыми. Темная провела руками по чему-то мягкому, на чем она и лежала: пальцы ощутили жесткий, но не колючий шерстяной покров, короткими волосинками щекотавший нежную кожу ладоней. Исилиэль не знала, кому принадлежала шкура, но лежать на ней было мягко и удобно.
Спустя еще пару мгновений темная наконец решилась осторожно сесть, придерживая лоб потяжелевшей головы ладонью, — чуть озябшие пальцы дарили приятный холод, притупляя боль. Подняв взгляд, она увидела плотное полотно, скрывавшее небо, но по углам помещения, где ткань была излишне натянутой, можно было увидеть темную синеву, а значит в Средиземье наступила ночь. Вокруг царили те же земляные стены, что она видела в туннелях.
— Балрог меня раздери, — прошептала принцесса в ужасе, наконец вспомнив, почему так сильно болит голова, но все так же не понимая, как она здесь оказалась.
Встав, Исилиэль обернулась, начав разглядывать небольшое деревянное сооружение, на котором она до этого лежала. Оно было сделано по подобию кровати, на дощатое дно которого в несколько плотных рядов были накиданы шкуры. Рядом — небольшой столик с истлевшей свечой, воск от которой корявыми разводами растянулся по поверхности, чуть затопив дно стоявшей деревянной чаши. Напряженно приблизившись, темная придержала волосы, склонившись над ней, и принюхалась — ничего. Лишь стоячая вода, пошедшая рябью, когда Исилиэль взяла чашу в руку и поднесла ближе к лицу. Жидкость смочила пересохшее горло и, кажется, даже головная боль слегка поутихла. Вернув на место чашку, не испытав никакого чувства вины, что испила воду до дна, Исилиэль вновь осмотрелась, но не нашла больше ничего примечательного, кроме решетки в конце помещения. Ощупав пояс и сапоги, она тихо ругнулась — оружия при ней не было, как и пропавшего плаща.
И когда она почти решилась подойти к решетке, послышались едва слышные шаги. По походке можно многое узнать об идущем: длинные, уверенные шаги, как у воинов темных, указывают на уверенность и доминирование; спокойные в себе существа и зачастую безобидные ходят легким шагом без четкого соблюдения направления, как, например, эльфийские девушки; гномы жестко и твердо чеканят шаг, словно молотом бьют по наковальне…
Здесь же шаг был плавным, неслышным, почти крадущимся, как у зверя на охоте. Исилиэль невольно вспомнила брата, который мог бесшумно приблизиться к любому со спины и тот до последнего бы не узнал о принце, что уже давно застыл за его плечом.
В кровь ударил адреналин, и темная чуть согнула колени, расставляя ноги в боевую позицию, готовая к появлению брата. В голове билась единственная мысль: главное, что меча Мелькора нет при ней, и Морохир его не получит.
Появившаяся тень замерла у решетки и мягко переступила с ноги на ногу, поворачиваясь другой стороной, словно приглядываясь.
А затем до Исилиэль донесся мягкий, бархатистый тембр, заставивший ее удивленно распахнуть глаза:
— Рад, что вы пришли в себя, Ваше Высочество.
Брата она узнает всегда.
И только спустя мгновения в возникшей вновь тишине она поняла, что внутри нее в душе так же тихо, как и неделей раньше — Морохира она не чувствовала.
А значит, это был не он…
