Веснушчатое чудо

— О Джордж, это чудесно! Просто чудесно! — восклицает мама, подскакивая на ноги и принимаясь широко улыбаться. Папа, сидящий на диване рядом с ней, поднимает брови, выглядя, впрочем, не удивленным, а скорее довольным. Фред усмехается, складывая руки на груди и наблюдая за братом. Стоит признать: его близнец определенно изменился за последнее время, и руку к этому приложила одна конкретная девушка, которая теперь сидит рядом с ним, сжимает его руку с простеньким кольцом на пальце и немного неуверенно смотрит на собравшихся в гостиной членов сумасшедшей рыжеволосой семейки. Джордж тоже замер в ожидании, сосредоточив внимание только на Фреде, и тот спешит одобрительно кивнуть. — Получается, в семье теперь еще на одного холостяка меньше, — хмыкает он. — Как же так, уж от тебя-то, Джордж, я такого предательства точно не ожидал! — Анджелина, милая, не слушай его! — хмурится мама, отмахнувшись от сына. — Мы очень рады, что Джордж наконец решился сделать тебе предложение и что в нашей семье теперь будет на одного замечательного человека больше. Фред фыркает. — А кто говорил, что я не рад? — с деланным возмущением отзывается он. — Конечно, я рад, что Фордж наконец перестанет страдальчески вздыхать по Анджелине вместо работы. Вообще-то Фред лукавит. Стоит признать, что Анджелина сумела сделать невероятное и снова вдохнула в Джорджа жизнь. После битвы за Хогвартс все они были… подавлены, и если бы не она, возможно, для близнецов все это продлилось бы гораздо дольше. И если быть уж совсем честным… Фред даже ему немного завидует. По-хорошему, конечно. — Тебе бы тоже вообще-то пора найти хорошую девочку и наконец жениться, — укоризненно качает головой Молли, и Фред закатывает глаза. Теперь, когда Джордж вот-вот женится, эти разговоры станут преследовать его гораздо чаще, а отбиваться от них придется в одиночку. В свои двадцать восемь ему не повезло остаться единственным холостяком в семействе Уизли, что очень нервирует его замечательную матушку, о чем она любит напоминать при любом удобном случае. Конечно, есть еще Чарли, женившийся на работе и не планирующий семейную жизнь, по крайней мере, в ближайшее время, но он оказался умнее Фреда, уехав в другую страну, так что стоически выносить замечания мамы приходилось только Фреду с Джорджем. А теперь и только Фреду. — Почему же обязательно девочку, мам? — лукаво интересуется он и усмехается, глядя на то, как на мгновение мама замирает, а затем хмурится, но ничего не говорит. — И когда же свадьба? — врывается в разговор отец, спеша перевести тему в другое русло. — Ну, мы думали запланировать ее на лето, а потом съездить куда-нибудь, — Джордж трет затылок и косится на Фреда, а тот приподнимает бровь, уже заранее понимая, что это может значить. Кажется, не меньше пары недель, а то и целый месяц ему придется работать в магазине в одиночку. И с этим вообще-то можно было бы справиться, если не учитывать тот факт, что летние каникулы — это едва ли не самый прибыльный сезон. — Отличная идея, — выпаливает Фред. — Уверен? — хмурится Джордж. — Все можно переиграть, мы можем… — Я думаю, ты определенно заслужил провести незабываемый медовый месяц со своей невестой тогда, когда этого хочешь, — улыбается Фред. — К тому же, Ронни стал частенько заглядывать к нам, так что я смогу попросить его о помощи. А еще у нас есть Ли… В общем, мы точно не пропадем. Джордж кивает, все еще, кажется, не слишком убежденный, но легкое касание Анджелины заставляет его заметно успокоиться. Складки у него на лбу разглаживаются и он даже позволяет себе легкую улыбку. — Что ж, — Фред хлопает в ладоши. — Как бы мне ни хотелось остаться сидеть и умиляться, магазин сам себя не откроет. Мам, пап, я заскочу к вам завтра! Он машет рукой и идет к камину, когда вдруг его запястье крепко сжимают, чуть сильнее даже, чем следовало бы. Джордж смотрит на него с каким-то неопределенным выражением лица и утягивает подальше от лишних ушей. — Фред, я хотел сказать… — Что такое? — прищуривается Фред, разглядывая брата. Тот снова выглядит неожиданно напряженным, кусает губы, воровато оглядывается, словно если кто-то услышит их, то произойдет что-то плохое. А Фред чувствует, как постепенно начинает закипать от того, как долго тянутся минуты. Внутри появляется какое-то неприятное предчувствие, и Фред вообще-то не уверен, что хочет услышать то, что собирается сказать Джордж. — Вчера разговаривал с Гарри, — тихо говорит тот и замолкает еще на пару мгновение, прежде чем быстро продолжить: — Он сказал, что Гермиона возвращается. Фред не сдерживает шокированного выдоха. Внутри что-то переворачивается, а к горлу подступает неприятный комок. Все это длится лишь доли секунды, пока Фреду не удается наконец взять себя в руки. Говорит он уже совсем спокойным, ровным голосом: — И что? — Я подумал, что тебе было бы интересно об этом узнать, — полушепотом отзывается Джордж. — С какой стати? — Фред хмурится, изо всех сил пытаясь не выдать бушующие внутри волнение и ярость. Из всех вещей, которые он мог бы услышать теперь, это — последнее, что он хотел бы знать. Гораздо спокойнее и приятнее было жить, не вспоминая о Грейнджер. Сейчас он почти уверен, что ненавидит ее. И это странно, ведь она не сделала для этого ничего такого. Она была честна, не стала юлить, не стала водить никого за нос, сделав все максимально быстро. Только не злиться не получается. Потому что с ее стороны это было чертовски жестоко. Не по отношению к Фреду, конечно, он вообще к этому никак не относился, а к Рону, его младшему брату, которого Гермиона решила бросить просто так, уехав, даже не попрощавшись, не объяснившись, несмотря на все то, что их связывало. А ведь мама была почти уверена, что рано или поздно Грейнджер войдет в их семью. Они все были уверены, думая только о том, как скоро это произойдет и сколько времени понадобится медлительному Рону, чтобы сделать ей предложение. В конце концов, то, как эти двое смотрят друг на друга, было заметно невооруженным глазом едва ли не с первого их курса. Гермиона поступила подло. Фред почти уверен, что она поступила подло. Могла бы объясниться хотя бы с Роном, который заслуживал не остаться в одиночестве с разбитым сердцем. Потому что он-то Грейнджер правда любил, все вокруг это видели. Но это, похоже, не было взаимно. — Ну, я думал, — неуверенно начинает было Джордж, но Фред спешит его оборвать с натянутой улыбкой: — Слишком много думаешь, Фордж, но совсем не о том, о чем нужно. Лучше подумай о новых Вредилках, пока Анджелина не утянула тебя в подготовку к свадьбе. Джордж прищуривается, некоторое время пристально разглядывая и словно пытаясь отыскать что-то в его лице, а затем кивает со вздохом: — Ладно. Сейчас заскочим к родителям Анджелины, а потом в магазин. Справишься пока без меня? — Если бы я тебя не знал, решил бы, что ты сомневаешься в моих навыках, — с наигранным возмущением отзывается Фред, хлопая брата по плечу. — Увидимся. Прежде, чем Джордж успел бы сказать еще что-нибудь, он быстро идет к камину, зачерпывает пригоршню летучего пороха и называет адрес. А затем чувствует знакомое ощущение в животе, спустя мгновения оказываясь в магазине. Новость о том, что Гермиона возвращается, оставила в его груди какое-то неприятное давящее ощущение, поселилась в голове, до боли пульсируя в висках, и он не может до конца объяснить себе, что именно так его гнетет. Он не должен испытывать ничего подобного, это ведь странно. Он не может сказать точно, когда именно все полетело к чертям. Более того, он не помнит даже, что именно послужило причиной для того, чтобы Гермиона уехала, сбежала, не выходя ни с кем на связь в течение долгих лет. Конечно, она упоминала о проблемах в отношениях с Роном, но Фред совсем не уверен, что это заставило бы ее принять такое радикальное решение. В конце концов, даже война не повлияла на ее решения. Так что же заставило ее забыть обо всех своих желаниях, уйти из Министерства и уехать в неизвестном направлении? Для всего этого наверняка была весомая причина, понять которую Фред пока так и не смог. Нельзя сказать, что Фред об этом очень много думал. И нельзя сказать, что он по-прежнему об этом думает. Если честно, он бы даже хотел бы сказать, что совсем забыл об этом, но это не было бы правдой. Рон стал двигаться дальше спустя два года после отъезда Гермионы. Всем остальным понадобилось еще меньше времени. Но Фред так и продолжил раз за разом возвращаться к мыслям о причинах такого поступка. Не потому, что его это задело, конечно. Потому что он не понимал, как рациональная, рассудительная и сдержанная Гермиона решилась на что-то подобное. Это было совсем не в ее стиле. Хотя откуда ему знать, что было в ее стиле? В Хогвартсе они не слишком-то общались, после все были слишком погружены в борьбу с Волдемортом, а затем просто не выдавалось удобной возможности. Они и по-дружески-то начали общаться не раньше девятнадцатого сентября девяносто девятого года, на дне рождения Гермионы. Фред даже не смог бы вспомнить, почему это произошло.

***

Когда Гермиона вдруг исчезла, Фред, кажется, был единственным, кто обратил внимание. По крайней мере, никого это точно не обеспокоило, все так и продолжили общаться, как ни в чем не бывало. И Фреду следовало бы поступить так же, потому что девушка Рона точно не была его проблемой… Но что-то заставило его отправиться на поиски Грейнджер, которая, кажется, решила, что присутствовать на собственном дне рождения совсем необязательно. Фред слышал от Рона, что праздновать его Гермиона вообще-то не планировала, но ей просто не оставили выбора: мама бывала очень настойчивой, когда речь заходила о праздниках, и именно она решила, что просто необходимо сделать что-нибудь грандиозное. В конце концов, двадцатилетний юбилей бывает лишь раз в жизни. Только Грейнджер не выглядела очень уж довольной происходившим. Конечно, она улыбалась, благодарила всех, и это звучало почти искренне, но Фред видел, что что-то не так. И кажется, видел только он. Гермиона обнаружилась на берегу небольшого водоема неподалеку от воды. Фред увидел ее не сразу: сначала разобрал что-то, отдаленно похожее на всхлипы, затем кто-то громко шмыгнул носом, а затем в темноте отчетливо вырисовалась сгорбленная фигура под раскидистым деревом. Фред замер в нерешительности. Слезы он просто ненавидел и всегда терялся, когда сталкивался с плачущими людьми. И если с детьми было проще, он всегда умел их отвлечь и успокоить, то со взрослыми было куда сложнее — с ними нельзя было просто сыграть в игру или удивить их каким-нибудь фокусом. Возможно, стоило позвать Рона. Это ведь его девушка, ему было лучше знать, как ее успокоить. — Эй, ты в порядке? — вырвалось у Фреда прежде, чем он успел подумать. Новый всхлип резко оборвался, Гермиона вздрогнула и обернулась. Даже в темноте Фред видел, как блестели ее глаза от слез. — Джордж? — хрипло спросила она, вытирая щеки. — Ты почему не со всеми? Фред усмехнулся. — Ну, вообще-то я гораздо симпатичнее, — отозвался он, подходя чуть ближе и садясь рядом, оставляя, впрочем, между ними с Гермионой небольшое расстояние. — Прости, Фред, — тихо ответила она, опустив голову. — Что случилось? Гермиона издала подобие смешка и покачала головой, шмыгая носом, а Фред начал всерьез беспокоиться. Что же могло так вывести из себя Гермиону, стойкую, уверенную в себе девчонку, которая и плакала-то при нем, Фреде, лишь однажды, когда его братец Рон повел себя как настоящий придурок. — Если Рон что-то тебе сказал, только дай знак, и я превращу что-нибудь в паука, — попытался пошутить он, но быстро замолк, когда Гермиона вдруг замерла на мгновение, посмотрела на него большими глазами, словно испугавшись чего-то. И Фред понять не мог, что такого он сказал. И только где-то глубоко в подсознании начали появляться неприятные подозрения. — Все хорошо, правда, — наконец сказала Гермиона. — Просто устала немного. — Что ж, — продолжил улыбаться Фред, придвинувшись чуть ближе. — Думаю, самое время немного отдохнуть. Он кивнул в сторону Норы, хорошо освещенной и шумной, как и всегда, не надеясь, впрочем, что Гермиона пойдет за ним. И Грейнджер предсказуемо замотала головой. — Я пока… посижу, — она говорила тихо, словно тщательно думая над каждым словом, а затем добавила с улыбкой чуть громче, словно опомнившись: — Но ты иди, а то все веселье пропустишь. — Джордж мне потом расскажет, — пожал плечами Фред. — Не думаю, что наша замечательная матушка подготовила что-то, принципиально отличающееся от всех других дней рождений. Не в обиду тебе, конечно, мама просто очень серьезно относится к традициям. Гермиона усмехнулась и кивнула. — Но это по-своему здорово. — Ну вот, теперь ты улыбаешься, — заметил Фред, осторожно пихнув Гермиону в плечо. — Улыбка тебе определенно идет гораздо больше, чем слезы. Даже спустя месяцы Фред так и не смог объяснить себе, что произошло в тот момент. Они сидели там, под деревом, еще некоторое время в полной тишине, лишь изредка нарушаемой особо громкими восклицаниями из Норы и шмыганьем Гермионы. И почему-то Фред просто не мог заставить себя уйти. И именно с этого дня все начало стремительно меняться.