Веснушчатое чудо

Он приходит снова. Фред снова приходит к дому Гермионы в надежде застать ее. И ему требуется немало времени, чтобы собраться с мыслями и снова сделать попытку с ней поговорить. И вот он уже порядка пятнадцати минут стоит на крыльце, смотрит на темную входную дверь, прислушивается к звукам внутри и не может заставить себя постучаться. Все нормальные люди в воскресенье отдыхают, и Фред хочет верить, что и Гермиона входит в их число, но с этой девушкой никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Раньше Уизли думал, что Грейнджер — один из самых предсказуемых людей Лондона, а может, и всего мира. Она всегда любила порядок во всем и предугадать, что именно она предпримет дальше, было не так уж сложно. Но ее неожиданный отъезд перевернул представление о ней с ног на голову, и теперь Фред едва ли может предположить, что именно от нее ожидать. Уизли вздрагивает, когда женский голос громко окликает кого-то за дверью. Голос приглушенный, но Фред узнает в нем Гермиону. — У тебя десять минут, и я начинаю без тебя! В голосе Гермионы нет угрозы, она говорит весело, громко, словно подшучивая над своим собеседником, и Фред вдруг ловит себя на мысли, что уже давно не слышал от нее такой интонации. Он осторожно стучится. Стук получается совсем тихим, но за дверью вдруг наступает полная тишина. Уизли прислушивается, пытаясь уловить хоть какое-то движение, но не слышит ничего. А потом щелкает замок, и в дверном проеме показывается голова Грейнджер. Она смотрит на Фреда растерянно, выглядывает наружу, словно ожидая увидеть там кого-то еще, и снова переключает внимание на Уизли. — Фред? Что ты здесь делаешь? — тихо спрашивает она и выходит на улицу. — Ты сказала, что мы можем встретиться позднее, — Фред говорит преувеличенно весело, стараясь не выдать собственного волнения. — Вот я и пришел. Он улыбается и подходит чуть ближе, а Гермиона взволнованно косится на входную дверь. Стоит Фреду оказаться совсем близко, она вздергивает подбородок и выходит дальше на крыльцо, заставив Уизли развернуться спиной к дому. — Фред, ну, не здесь же! Я же говорила, что ко мне… — К тебе «приехала подруга», — прерывает ее Фред. — Да. Я уже слышал. С каждым годом подруги все молодеют, да? — с усмешкой интересуется он. Гермиона растерянно поднимает бровь. — Что ты имеешь в виду? — Давно ты стала дружить с шестилетками? Кажется, этот вопрос становится большой ошибкой, потому что Гермиона заметно напрягается и смотрит теперь спокойно и холодно. Как будто давая понять, что Уизли здесь не рады и что Фред влез туда, куда не следовало. Так вообще-то и есть. — Тебя это не касается, — резко отвечает она. — Ты что, следишь за моим домом? Ты в курсе, что это незаконно? — Что ж, арестуйте меня, госпожа Министр, — едко отзывается Фред. Почему она его обманывает? Почему не хочет просто сказать правду? Это же даже смешно. Уизли поймал ее с поличным, уличил во лжи, но она все равно не хочет раскрыть ему правду. Разве так сложно признаться, что это ее дочь? Что в этом такого, в конце концов? Разве только… Возможно, девочка — и правда его дочь, и Гермионе просто неловко в этом признаться? — Я бы хотела, чтобы ты ушел, — холодно говорит Грейнджер, идет к входной двери, но Фред преграждает ей путь. Она хмурится и, кажется, начинает всерьез злиться. — Уходи, Фред! — Гермиона, просто скажи, кто эта девочка, — просит Уизли. — Сейчас я больше не задам тебе ни одного вопроса. Просто скажи, кто она. Чья это дочь. — Я не понимаю, о чем ты говоришь! — шипит Гермиона. — Меня ждет моя подруга и… — Не ври мне! — резко прерывает ее Фред, но сразу же смягчается, заметив, как напрягается Гермиона. — Пожалуйста, дай мне пять минут. У меня сейчас такая мешанина в голове. Я ничего не понимаю. Мне кажется, я сойду с ума, если мы не поговорим. Мне просто нужно во всем разобраться. Твой приезд, эта девочка… Я просто не понимаю. Грейнджер смотрит на него неподвижно, внимательно оглядывает его с ног до головы, и Уизли кажется, что она почти готова сдаться, но затем она вздыхает и качает головой, а у Фреда сердце в пятки падает. — Фред, я не понимаю, о какой девочке ты говоришь. Меня ждет подруга. Просто оставь меня в покое. Она говорит тихо, холодно, как будто их с Фредом совсем ничего не связывает. Хотя так и есть вообще-то. Об единственном, что могло их связать, она предпочла навсегда забыть, перед этим ясно дав понять, что для нее это было лишь досадной, глупой ошибкой. А ведь Фред даже годы спустя так не считает. — Мам? — раздается детский голос из-за спины Уизли, и тот резко разворачивается, разглядывая уже знакомую девочку. Ей и правда не больше шести, она смотрит на него большими карими глазами, в солнечном свете ее волосы кажутся совсем рыжими и невозможно кудрявыми. Такими же кудрявыми, как у Гермионы. Девочка открывает рот, и Фред замечает, что ее передние зубы чуть больше остальных. На ее носу Уизли удается разглядеть бледные веснушки. Фред пытается запомнить черты ее лица, рассмотреть ее получше, найти хоть какое-то сходство, хоть один признак того, что она может быть его дочерью, но единственное, в чем они похожи — это в цвете волос. И то у Фреда волосы совсем рыжие, а у нее больше каштановые. Почти как у Гермионы, если бы не заметная на свету рыжина. — Роза, жди меня в гостиной, — тихо просит Гермиона, наконец обогнув Фреда и подойдя к дочери. — А кто это? — заинтересованно прищуривается девочка, смотря на Уизли пытливым взглядом, а затем, словно узнав его, спрашивает: — Вы пришли к нам продавать шипучки? — Что? — растерянно спрашивает Гермиона, глядя на дочь. Девочка живо кивает, больше не пытаясь строить из себя взрослую. Как будто в присутствии мамы ей незачем это делать. Она показывает на Фреда и спешит объяснить: — Я его знаю! Я у него покупала для нас твои любимые шипучки! Помнишь, когда ты ходила к мадам Малкин? Фред улыбается и присаживается на колени перед девочкой, которая, кажется, чувствует себя достаточно комфортно, чтобы вести себя… ну, как нормальный ребенок. Она смотрит на него пытливо, а Уизли спрашивает с улыбкой, стараясь включить все свое обаяние. — Так мама говорила, что это ее любимые сладости? Девочка снова живо кивает. — Да. Когда мы жили в Америке, она говорила, что ей очень их не хватает. Вот я и решила ее порадовать. Уизли поднимает голову, бросая быстрый взгляд на Гермиону. Та хмурится в ответ и говорит чуть строже, чем прежде: — Роза, с каких пор ты выдаешь незнакомцам всю информацию? Девочка смотрит на нее серьезно, как будто Гермиона сказала какую-то невозможную глупость. — Мама, но я же сказала! Я его знаю, я покупала у него шипучки! Гермиона качает головой, легонько подталкивает дочь ко входу в дом и открывает ей дверь. — Жди меня в гостиной. Я скоро приду. Девочка задерживается на некоторое время, подозрительно смотрит то на Фреда, то на Гермиону, но затем покорно кивает и скрывается в доме. Грейнджер закрывает за ней дверь и переводит напряженный взгляд на Уизли. — Так значит, подруга? — с легкой усмешкой спрашивает он. — Тебя это все еще не касается, — строго говорит Гермиона. — Сколько ей? — Шесть, — машинально отвечает Грейнджер, а затем, заметив внимательный взгляд Уизли на себе, качает головой. — Даже не думай. — Не понимаю, что ты имеешь в виду, — пытается возразить Фред. — Понимаешь, — тихо отвечает Гермиона. Фред отводит глаза. Он не знает, какой ответ на так и не заданный вслух вопрос устроил бы его больше. Ему страшно думать о том, что у него, возможно, есть дочь, он не чувствует, что готов к отцовству, но с другой стороны, если это значит, что он сможет быть с Гермионой, он готов найти общий язык с любым ребенком мира. Черт, он готов на это даже в том случае, если Роза — не его дочь. Только захочет ли этого сама Грейнджер? — Фред, давай встретимся на… нейтральной территории, — вдруг предлагает Гермиона. — Там и поговорим. Уизли растерянно кивает. Удовлетворенно вздохнув, Гермиона быстро прощается с ним и заходит в дом, оставив Фреда одного на крыльце ее маленького, но весьма симпатичного домика. Какое-то время он прислушивается к звукам внутри, и ему кажется даже, что он улавливает детский смех. Смех шестилетней Розы Грейнджер, которая действительно оказалась дочерью Гермионы.

***

— Гермиона! Фред не смог застать Грейнджер в ее квартире. На работе ее тоже не оказалось, и это место было единственным, где она еще могла быть. Да, оставался, конечно, еще вариант того, что она могла быть у друзей, но почему-то интуиция подсказывала, что это не так. Дом Грейнджеров пустовал вот уже несколько лет. С тех пор, как Гермиона стерла родителям память и отправила их в Австралию, прошло немало времени, но она так пока и не смогла восстановить их воспоминания, поэтому здесь никто больше не жил. Иногда Грейнджер приезжала сюда, когда ей нужно было остаться одной или когда она хотела в очередной раз привести в порядок небольшой садик. И вообще-то ей это удавалось на славу, потому что, если бы Фред не знал, то решил бы, что обитатели этого дома никогда его не покидали. — Гермиона, пожалуйста, дай мне пять минут. За дверью было тихо, но Фред каким-то внутренним чувством ощущал присутствие Грейнджер здесь, в этом доме. Она была там, она слышала его, но упорно отмалчивалась. — Гермиона! Фред снова постучал по двери, на этот раз чуть сильнее. — Я проведу здесь весь день, если понадобится! — пообещал он, стукнув еще пару раз. Именно после этой фразы замок щелкнул, и Гермиона выглянула наружу. В первое мгновение, когда ее лицо показалось в дверном проеме, Фред замер, разглядывая ее. Она выглядела нисколько не хуже, чем тогда, когда они виделись в последний раз, только казалось, что она плохо спала последние пару ночей. «Это из-за меня?» — кольнула неприятная мысль. — Чего ты хотел? — вместо приветствия тихо спросила Гермиона, не выходя наружу, но приоткрывая дверь чуть сильнее. — Гермиона, давай поговорим, — попросил Уизли, подходя чуть ближе. — О чем? — О нас. — Нет никаких нас, Фред, — холодно отозвалась Гермиона. — И никогда не было. Мы просто друзья, а то, что произошло между нами, было… — Ошибкой? — прервал ее Уизли. — Я так не считаю. — Зато я так считаю. Фред поджал губы. В груди неприятно кольнуло. Да, он ведь с того самого утра понял, что для Грейнджер та ночь не имела такого же значения, как для него, но услышать это снова было неприятно, обидно и даже больно. — Ты действительно так сильно любишь Рона? — вопрос получился неожиданно хриплым. Фред прокашлялся, прежде чем продолжить: — И ты действительно так сильно хочешь к нему вернуться? Даже после того, что он тебе наговорил? Не пойми меня неправильно, он мой брат, и я его люблю, но… — Я не знаю, Фред, — устало ответила Гермиона. — Я ничего не знаю. Знаю только, что очень хочу побыть одна. — Гермиона, — попытался было заговорить Фред, но Грейнджер покачала головой. — Уходи. Просто оставь меня в покое. Уизли не успел больше ничего сказать, когда дверь закрылась прямо перед его носом, и он остался один на темном крыльце небольшого дома, который пустовал большую часть времени. Стучаться снова он не решился.