Веснушчатое чудо

— Я рад, что ты пришла, — тихо говорит Фред, отодвигая для Гермионы стул. Та благодарно кивает и садится, а Фред усаживается напротив нее и ерзает, прежде чем успокоиться. Ему казалось, что, встретившись с Гермионой, он будет спокоен. По крайней мере, достаточно спокоен, чтобы вести себя близко к привычному, шутить и не думать о том, что успело произойти за пару месяцев, которые прошли с тех пор, как Фред увидел Грейнджер на свадьбе Джорджа и Анджелины. Но едва она подошла к его столику, Фред просто… растерялся. Он пришел заранее. Пожалуй, даже слишком рано. Он просто не хотел упустить Гермиону из виду, когда она придет. И так в случае, если она вдруг решит пойти на попятную, у него был бы шанс ее остановить. Он бы не стал удерживать ее, если бы она была совсем против, но… она ведь могла бы и просто испугаться? Если эта, новая Гермиона, вообще умеет бояться. Фред ведь ее совсем не знает. Не знает, изменилась ли она и насколько. Он вообще ничего не знает. Они и виделись-то всего несколько раз, почти не разговаривали… — Да, я тоже рада хоть куда-то выбраться, — тихо говорит она, но ее лицо никак не меняется. Оно остается совершенно непроницаемым. Она даже не улыбается, а Фреду от этого становится еще более неловко. Он вообще-то привык вызывать у людей хоть какие-то эмоции, а Гермиона… она слишком спокойна. Для места встречи они выбрали небольшое магловское кафе. Фред прежде о нем даже не слышал, но Гермиона почему-то захотела увидеться именно здесь, а Уизли не смог ей противостоять. Ему-то, в целом, все равно, главное — получить ответы на интересующие вопросы. Помещение кафе слабо освещено, места совсем мало, но это должно создавать атмосферу какого-то… уюта, наверно. Фред вообще-то привык к отсутствию места, к тесноте, поэтому его это нисколько не смущает. Здесь есть всего четыре крошечных черных стола, окруженных старенькими стульями, обитые красной потертой тканью, стены выкрашены в светло-коричневый цвет, а на столах стоят почти догоревшие свечи, и Уизли до сих пор не знает, что чувствовать по отношению к этому месту. — Давно не отдыхала? — пытается разрядить обстановку он. Грейнджер неопределенно кивает и принимается внимательно изучать меню. Фред какое-то время следит за ней, наблюдает, пытается хоть что-то понять по ее поведению, но не видит ничего. Лицо ее все еще непроницаемо, а тело расслаблено, как будто ее совсем не волнует причина, по которой они здесь встретились. — Кажется, целую вечность. Фред понимающе хмыкает и утыкается носом в меню. Между ними воцаряется неловкая, напряженная атмосфера. Гермиона сидит неподвижно, лишь иногда перелистывая тонкие страницы меню, а Уизли ловит себя на том, что начал нервно трясти ногой. Черт, и почему это вызывает в нем такие эмоции? Так не должно быть. Наконец сделав заказ, они еще некоторое время сидят в тишине. Гермиона задумчиво разглядывает пламя догорающей свечи, а Фред изо всех сил старается не трясти ногой. Кажется, впервые он не имеет ни малейшего понятия, как подступиться к человеку. Что сказать? С чего начать? Гермиона начинает сама. Спустя некоторое время — слишком долго! — она наконец поднимает глаза, смотрит на Уизли спокойно и уверенно, выпрямляется и вздыхает. — Давай. — Что? — растерянно отзывается Фред. — Давай, — повторяет Гермиона. — Спрашивай. Я же вижу, что хочешь. — Даже не знаю, с чего начать, — честно признается Уизли. Гермиона прикрывает глаза, откидывается на спинку стула и тихо говорит: — Три вопроса. На большее не отвечу, — поймав на себе вопросительный взгляд Фреда, она пожимает плечами. — Я не слишком хочу уделять весь сегодняшний вечер размышлению о прошлом. Поэтому думаю, будет честно, если мы ограничим число вопросов. И я оставляю за собой право отказать тебе в ответе. Фред хмыкает. Даже в свой выходной Гермиона говорит как… как Министр. От каких-то вещей избавиться не выходит. — Вопрос, отвечать на который ты отказалась, будет засчитан? — Уизли пытается улыбаться, а в голове начинают усиленно крутиться шестеренки, пытаясь подобрать вопрос. Гермиона поджимает губы, а затем выдыхает и снова выпрямляется. — Да. Вопрос же все равно будет задан. — Не очень честно, тебе так не кажется? — Фред пытается говорить с привычным весельем, но нервно сжатые кулаки, кажется, выдают его с потрохами. — Нет, — качает головой Грейнджер. — Нет, не кажется. Уизли хотел бы разозлиться, но у него не получается. На душе становится как-то тоскливо, и он выпрямляется, повторяя позу Гермионы, стараясь выглядеть увереннее. — Я тоже задам тебе три вопроса. В конце концов, меня не было семь лет, хочется знать, изменилось ли что-нибудь. Для меня правила те же, что и для тебя. Гермиона говорит спокойно и холодно, и Фред чувствует укол обиды. Неужели для нее все так просто? Она что, совсем разучилась испытывать эмоции? — Отвечать будем честно, — продолжает она. — Но выкручиваться не запрещено. На случай, если вопрос окажется совсем уж неприятным. — Хорошо, — тихо говорит он. Главное — не ошибиться с вопросом. Черт, ему нужно знать ответы, но теперь ему придется юлить и придумывать, как лучше выкрутиться, чтобы узнать как можно больше, не потеряв вопросы. — Если хочешь, я могу начать, — говорит Гермиона и, кажется, впервые улыбается. Фред кивает. — Когда именно Рон и Луна поженились? Уизли сжимает кулаки под столом. И почему первый вопрос Гермионы — о Роне? — В 2004 году, в декабре. А ты что, все еще что-то к нему испытываешь? Вопросы вырывается сам по себе, и Фред нервно сглатывает, понимая, что только что он, вероятно, потратил один вопрос. И он не знает, что его пугает больше — то, что он почему-то не сдержался и задал именно этот вопрос первым, или то, что у него осталось всего два вопроса. — Нет, больше ничего, — качает головой Грейнджер. — Если что-то и было, то за шесть лет все испарилось. Немного помолчав, она хмыкает. — Снова моя очередь, получается. Можешь похвастаться какими-нибудь новыми гениальными изобретениями? Фред готов поклясться, что на мгновение губы Гермионы растягиваются в улыбке, такой же открытой, как раньше, когда все было совсем по-другому. На мгновение Уизли видит в ней ту самую девушку, которую когда-то ему посчастливилось узнать получше. Девушку, по которой он чертовски скучал. Но все это длится не больше мгновения. Грейнджер тут же берет себя в руки и снова натягивает маску спокойствия. — Все в штатном режиме. Что-то придумываем, но пока по мелочи. Он замолкает, пытаясь получше сформулировать свой следующий вопрос. Права на ошибку у него нет. Черт, он представлял все это совсем не так. Он думал, что они наконец нормально поговорят, но Гермиона устроила ему настоящее испытание. Это… это просто неправильно. Нечестно. — Ты когда-нибудь жалела о том, что уехала? — тихо спрашивает он, следя за ее реакцией. Она вдруг напрягается всем телом и быстро мотает головой. — На тот момент это казалось единственным разумным вариантом, — отвечает она и отводит взгляд. — Ты не ответила на мой вопрос, — возражает Уизли. Гермиона коротко выдыхает и говорит гораздо тише: — Переезжать куда-то — всегда стресс. В какие-то моменты мне казалось, что я сделала ошибку. Мне было сложно приспособиться к жизни в другой стране. Но так, наверно, было лучше. И многие, в конце концов, сталкиваются с трудностями, когда переезжают. Фреду кажется, что Гермиона юлит. Что есть что-то так и не сказанное, и ему действительно очень хочется уточнить, но он не хочет потратить на это еще один вопрос. Он, если честно, и сам не до конца понимает, почему согласился на эту глупую игру. Может быть, потому что это единственное условия, на котором она вообще согласилась бы что-нибудь ему рассказать. Лучше узнать хоть что-то, чем совсем ничего. — Моя очередь, — вздыхает она. — О чем ты подумал, когда увидел меня на свадьбе у Джорджа? Фреду на секунду кажется, что этот вопрос дается ей с трудом. Теперь она смотрит ему прямо в глаза, терпеливо ожидая ответа, и словно… волнуется? — Подумал, что ты очень красивая, — честно говорит Фред, улыбнувшись. Наверняка со стороны эта улыбка кажется очень печальной. — И что очень хочу поговорить с тобой. — Ты не злился на меня за то, что я уехала? — спрашивает Гермиона, а Фред усмехается. — Это уже четвертый вопрос, — насмешливо говорит он. — А сейчас вообще-то моя очередь. — Конечно. Фред думает о том, как задать свой главный вопрос так, чтобы Гермиона не отказалась на него отвечать. Ему нужно знать. Просто необходимо. — Роза — моя дочь или дочь Рона? — наконец выпаливает он. Гермиона устало трет переносицу. Фред почти уверен, что она ожидала этого вопроса. По-другому и быть не могло. — К тому моменту, как она была зачата, у нас с Роном уже ничего не было. Она родилась в июле 2000 года. Гермиона не говорит ничего о Фреде, но ему не составляет труда подсчитать. Если она родилась в июле, то зачали ее… в октябре? А это значит, что Фред не может быть ее отцом. И он не знает, что чувствует — облегчение или разочарование. Он никогда не чувствовал себя готовым к отцовству, но в глубине души почему-то хотел надеяться, что Роза — все-таки его дочь. Возможно, потому что так он стал бы ближе к Гермионе? — У тебя был кто-то еще? — Разве мы не договаривались только на три вопроса? — усмехается Гермиона. А Фред невольно вспоминает свадьбу Перси, когда он нашел Гермиону, такую разбитую… Она сказала ему, что Рон обвинил ее в измене. И это ее по-настоящему задело, Фред ведь это видел. Он же не мог ошибиться, тогда Грейнджер расстроило не столько расставание, сколько обвинение в измене. Но если Роза — дочь какого-то другого мужчины, значит, обвинения Рона не были беспочвенными? А еще это значит, что Гермиона знала о своей беременности, когда уезжала. Возможно, поэтому и решила уехать. Ведь будь Роза дочерью Рона или Фреда, она был не лишила ребенка отца, ведь так? Это было бы совсем не в стиле Гермионы. Она же один из самых разумных людей, которых Фред когда-либо знал. — Может, добавим еще один вопрос? — пытается предложить он, но Грейнджер качает головой. — Фред, мы же договорились. Уизли поднимает руки в жесте капитуляции и улыбается как можно более невинно. — Я же должен был попытаться. — Давай просто поговорим о чем-нибудь другом. Пожалуйста, — просит Гермиона, и Фред в очередной раз не может ей отказать. В основном говорит он. Им приносят блюда и Фред принимается активно рассказывать ей о делах в магазине, о каких-то историях с покупателями, а она слушает его внимательно и спокойно, лишь иногда глядя на него с какой-то странной, мягкой улыбкой. А Уизли кажется, что ему удалось хотя бы на день вернуть их обоих в те дни, когда они могли общаться и работать вместе над товарами для Вредилок. И ему этого действительно слишком сильно не хватало.

***

— Гермиона снова не придет? — спросил Джордж, оторвавшись от усовершенствования очередного изобретения. Фред хмуро покачал головой. С той ночи прошла пара недель, но Гермиона, казалось, старалась его избегать. И это, если честно, чертовски задевало. Хотелось, чтобы их общение могло оставаться прежним, если уж ему не удалось перерасти в нечто большее. — Что с ней такое? Она же часто к нам приходила? — поинтересовался Джордж, принявшись вытирать руки, испачканные в чем-то черном. От этого вопроса стало еще более тоскливо. Фред так и не смог рассказать Джорджу о произошедшем. Раньше между ними никогда не было тайн. Они рассказывали друг другу все, какой бы ни была эта информация. И как бы стыдно ни было делиться. У Фреда не было никого ближе близнеца, они и разделялись-то всего пару раз в жизни. Но это… Это не было тем, чем он готов был поделиться. Не только потому, что все еще болело внутри от воспоминаний, но и потому, что эта тайна касалась не только его, но и Гермионы. Он не хотел ее подставлять. Вряд ли она была бы в восторге, если бы Фред стал болтать. Поэтому он молчал, проживал это наедине с собой и хранил эту тайну даже от собственного близнеца. Джордж, наверно, был бы недоволен, если бы узнал. — Не знаю, — тихо отозвался Фред, сел рядом и взял в руки одну из Вредилок. Та мигнула яркими огоньками и погасла. Нужно было ее доделать и наконец выставить на продажу, но без Гермионы ничего не клеилось. И это было странно, ведь раньше им с Джорджем уже приходилось работать только вдвоем. Только вот Гермионе удалось за короткое время стать полноценным членом их команды и теперь без нее все было не тем. По крайней мере, для Фреда точно. — Она тебе ничего не говорила? — подозрительно спросил Джордж. — Ей же нравилось с нами работать. — Не знаю, — снова пожал плечами Фред, старательно пряча глаза. — Может быть, в Министерстве завал? — Странно это все, тебе так не кажется? — Нет, — помотал головой Фред, стараясь звучать как можно более спокойно и буднично. — Она взрослый человек, мало ли, почему она не приходит. Джордж бросил на него подозрительный взгляд, и Фреду показалось, что он вот-вот собирался о чем-то спросить. Он уже мысленно приготовился отбивать атаки брата, но тот неожиданно спокойно кивнул и хмыкнул весело и буднично. — Ну ладно. Ты прав. Мало ли, какие у нее дела. Фред этому веселью не поверил. Как и Джордж, казалось, не поверил словам Фреда. Но они оба про себя решили больше не развивать эту тему.