***
Скорпиус стиснул зубы от резкой боли в голове. Аппартация вышла неприятной из-за бессонницы и выпитого крепкого алкоголя. Причиной плохого самочувствия стала Эдемс. Малфой до глубокой ночи смотрел в потолок и ждал, пока прекратит зудеть кожа возле серёжки. Единственное, что вертелось в голове парня, было образом девушки. Кора, Кора и опять Кора! Её широко раскрытые от страха карие глаза, словно у загнанной лани. Дрожащие искусанные губы, на которых красная помада смешалась с каплями выступающей крови. Беспрерывно прикасающиеся к серёжке холодные пальцы, движение которых Скорпиус ощущал словно на своей собственной коже. Он чувствовал, как его затрагивает страх Эдемс, как по непонятным причинам слишком сильно он волнует душу. Это раздражало, вынуждало сжимать простыню в кулаках и отчаянно стараться уснуть. «Чем твои мысли забиты в очередной раз? Что вызывает страх, и почему он не покидает даже во сне?» — прокручивал в голове парень одни и те же вопросы. Малфой не думал, что это окажется так сложно. Непрекращающийся зуд сводил с ума, страх Коры сводил с ума. И ничем отвлечься не получалось. «Не ровен час, и я проснусь не в своей постели». — Парень провёл по лицу рукой, надавив на прикрытые веки. Он точно рано или поздно окажется рядом с ней в кровати. Кора будет дрожать под одеялом, сминать ткань руками и хмуриться. Пряди русых волос прилипнут к мокрому от пота или слёз лицу. Кошмары, захватив её разум, не оставят после себя ничего, кроме утренней пустоты. Скорпиус достал из шкафа коньяк. Янтарная жидкость обожгла горло, а мысли всё продолжали обжигать вопросом: «Что творится у тебя в голове?» Уснуть удалось не сразу. После второго или даже третьего стакана — парень точно не помнил, — но поспать нормально так и не удалось. Ближе к пяти утра в комнату ворвался патронус Линкольна, разорался на всю квартиру, чтобы Скорпиус примчался на Чаринг Кросс, а потом растворился. И теперь Малфой шёл по тёмной улице, освещаемой фонарями. Его мутило, он ничего не понимал, хотел больше ясности в происходящем, а на задворках сознания лишь продолжало маячить имя Коры. Нужный дом сразу удалось определить. Свет мигающих полицейских машин разгонял темноту вокруг, освещал дома синим и тревожным красным цветом. Сотрудники окружили вход, будто рой пчёл возле своего улья, не подпуская никого слишком близко. Малфой достал удостоверение, продемонстрировав его мужчине у входа. Тот посмотрел на прибывшего недоверчивым взглядом. Неудивительно, ведь будучи одетым в простые джинсы и куртку в придачу к лохматым волосам и слишком истощенному лицу, Скорпиус походил на кого угодно, но не служителя закона. Внутри полиции было ещё больше. Все суетились, слишком быстро ходили из стороны в сторону, вызывая у Малфоя очередной приступ головной боли. В отличие от остальных, парень шёл медленно, словно плыл против течения, прикладывая уйму усилий для каждого шага. Яркий свет холла резал глаза, привыкшие за ночь к тёмному потолку. Начинала мучить жажда. Потребность в глотке воды была такой же сильной, как желание просто закрыть веки и остановиться посреди помещения, чтобы ничего не видеть. Что он вообще здесь делал? Всё казалось ужасно реалистичным сном. Линкольн стоял у стойки регистрации и разговаривал с секретаршей. Он был полностью собран и бодр, словно его не оторвали от мягкой подушки несколько часов назад. Скорпиус подошёл, казалось бы, тихо. Его шаги определённо должны были раствориться в шуме звуков, творившихся вокруг, но Итан услышал и, даже не обернувшись, понял, кто стоит рядом. — Какого чёрта, Малфой? — голос… был спокойным? Парень не особо понимал, он вообще ничего сейчас не понимал. — Что? — хрипло спросил Скорпиус, а потом прочистил горло, стараясь взять себя в руки. — Почему ты не пришёл в Министерство? Нас вызвали три часа назад. — Мужчина наконец обернулся. Глаза медленно прошлись по внешнему виду напарника, а потом остановились на лице. Закономерного вопроса, к счастью, не последовало, но по лицу коллеги так и читалось: «Когда жизнь успела тебя так помотать?» Малфой хмуро посмотрел на свой перстень. — Меня не оповестили. — И это начинало раздражать. Неполадки с артефактом, бессонница, неразбериха вокруг — всё действовало на нервы. Скорпиус с большим трудом удерживал нейтральное выражение лица. — Что случилось? Линкольн кивнул секретарше, и та ответила тем же. Он указал на лифт. — Нашли мистера Отиса, — сухо сообщил мужчина, бросая мимолётные взгляды на идущего рядом коллегу. Тот стиснул зубы, равнодушно следя за приближающимися дверьми лифта. В душе разгоралось негодование и смешивалось с разочарованием. Эти липкие чувства вынуждали тяжело дышать. — Мёртвым. И тут вся сонная пелена спала с разума. Мир стал таким чётким, будто до этого всё вокруг находилось в густом утреннем тумане. Пропала вялость, исчезла острота чувств, и Скорпиус не мог понять, отчего так сильно был раздражён. Оттого, что кто-то нашёл пропавшего раньше? Влез в его дело своими руками, словно собирался украсть кусок мяса из тарелки у оголодавшего зверя. Эти мысли были омерзительны, а посмотрел на них Малфой с такого ракурса, только когда услышал о смерти. Он искал человека, живого человека, а не какую-то вещь! — Поступил анонимный звонок, — продолжил Итан. — Вызывали маггловскую полицию, но они в скором времени связались с нами. Отиса нашли убитым в снимаемом номере. — Авроры зашли в лифт. — На шестом этаже. Скорпиус нажал на кнопку. Желудок скрутило в тугой узел, когда они начали двигаться наверх. Стало также паршиво, как после аппартации. — Свидетелей допросили? — наконец обрёл голос Малфой. — Единственный свидетель — это убийца. Скорпиус медленно повернул голову в сторону напарника. До этого он буравил взглядом стену напротив и боролся со своим дерьмовым самочувствием. — Его задержали на месте преступления, допросить не получилось. Тот человек невменяем. — Итан провёл рукой по щетине. — Ни на что не реагирует и, кажется, вообще не понимает, что происходит вокруг. Он словно застрял в своих мыслях. Как овощ, пускает слюни и мычит бессвязно. Весьма неприятное зрелище, — поморщился мужчина. — Когда ты его видел? Оба вышли из лифта. Номер, где произошло убийство, находился через пару дверей. — Удалось понаблюдать, пока его чуть ли не на руках выносили из отеля. Мужчине лет под тридцать, темноволосый, одет в дорогие вещи и весь в крови. У самого сломан нос, кажется, но я не уверен. Скорпиус оценил взглядом обстановку номера. Дорогой и помпезный, с видом на Лондонский глаз и Темзу, прямо-таки рай для аристократа. Шикарный гроб, в который тот сам себе забил гвозди, пытаясь скрыться от преследователей. На мягких коврах лежало тело, и в нос ударил неприятный запах крови. Отис выглядел ужасно. Его лицо превратилось в сплошное месиво, в груди зияли ножевые ранения, из одного такого торчало само орудие убийства. Мужчину зарезали жестоко, остервенело, будто схватка велась на равных, но представшая перед аврором картина не выглядела так, словно убийце в принципе давали отпор. Палочка мага лежала у стены, и не было ни одного признака заклинаний вокруг. После тщательных проверок Скорпиус убедился, что магией здесь вообще не пользовались, но ощущение чего-то еле осязаемого и волшебного всё равно витало в воздухе. Те же чувства, как в доме у Гриффин, охватили Малфоя, но, как и раньше, не имели никакого подтверждения или причины. — Отиса просто зарезали… так по… маггловски. — Парень присел возле трупа, хотя был не до конца уверен, что сможет сдержать рвотный позыв. Алкоголь, выпитый перед сном, вызывал жжение в груди. — Потому что убийца и есть маггл. — Итан применил диагностические чары на палочке. Ничего не было. Ничего, Мордред, что бы могло стать причиной потери разума у напавшего. Убивал он в здравом рассудке или с сорванными тормозами, узнать по имеющимся вокруг уликам вряд ли получится. Человек мог быть осознанно безумным, осознано рвать свою жертву на части, словно животное. Что происходит у того в голове в момент, когда он проявляет кровожадность? — Отис, конечно, не боец, но мог нейтрализовать противника. — Малфой поднялся, больше не в силах находиться рядом с трупом. — Если только не был пьян или… — Скорпиус сунул руки в карманы джинс. Он — точно школьник, который по случайности забрёл на убийственную вечеринку — выделялся среди полиции и авроров в строгих костюмах. — Под сильным наркотиком. — Наши коллеги работают над этим. Скорпиус кивнул, погружаясь в мысли. Пытаясь воспроизвести полную картину происходящего, он расположился напротив Отиса. Непрошенный гость стоял у двери, а труп сейчас лежит возле окна. Возникал вопрос: «Убийце позволили пройти, или во время драки они оба переместились вглубь номера?» Сотрудники странно поглядывали на Малфоя, который медленными вымеренными шагами ходил по комнате туда-сюда. Даже сам Линкольн не смог скрыть вопросительного взгляда, но его напарник не обращал ни на кого внимания. Перед глазами уже вставали картины событий в разных вариантах. — О чём ты говорил с сотрудницей за стойкой? — спросил Скорпиус, продолжая вышагивать и не забывая обходить лежащий на полу труп. — Мне стало интересно, кто вызвал полицию. Спросил про звукоизоляцию в номере. Девушка утверждала, что звуки борьбы можно услышать только в коридоре, поэтому любой гость мог позвонить. — А что насчёт камер? — Парень резко задрал голову к потолку, выискивая в углах видеонаблюдение. — Это нужно спрашивать у маггловских сотрудников полиции, думаю, они должны были проверить их первым делом. Но, как оказалось, никто этого сделать ещё не успел. Полицию слишком ловко оттеснили маги, и те словно намеренно перестали выполнять свою работу должным образом. «Ну а что? Ваша магия справится и без нашей помощи», — наверняка вертелось в их головах. От такой халатности Скорпиус недовольно поджимал губы, направляясь к администратору, чтобы получить записи. Итан хотел остаться на месте, скорее всего, тоже побездельничать, ведь всё, что нужно, они уже осмотрели, но Малфой бросил на него такой выразительный взгляд, что Линкольн особо возражать не стал. — Здравствуйте. — Парень облокотился на стойку, стараясь выглядеть дружелюбно, но мешки под глазами и потрёпанный вид не внушали никакого доверия. Впрочем, они с Линкольном оба напоминали двух загулявшихся до утра посетителей отеля. Очень интересный дуэт. — Нам хотелось бы взглянуть на записи с камер видеонаблюдения. — Простите, для этого нужно разрешение начальства, — криво улыбнулась девушка, немного поведя носом. Малфой выругался про себя, осознавая, что, скорее всего, от него пахло коньяком, хотя он выпил не так много. Линкольн достал своё удостоверение, но даже тогда администратор не особо была расположена к сотрудничеству. Скорпиус начинал терять терпение. — Послушайте, записи рано или поздно с вас потребуют, так почему бы сейчас не пропустить нас к компьютеру, чтобы расследование прошло быстрее, а вас надоедливые полицейские оставили в покое? Девушка растерянно бросала взгляд то на одного аврора, то на другого. Она слишком долго думала, словно взвешивала все «за» и «против». — Мне нужно позвонить, подождите пару минут. — И она скрылась за дверью, а Малфой слишком резко оттолкнулся руками от стойки. Он провёл костяшкой пальца по переносице, хмуря брови. Линкольн скрестил руки на груди, рассматривая напарника, но, как и всегда, не задавая вопросов. Сотрудница вышла только через пять минут и чрезмерно вежливым тоном произнесла: — Простите, но вам нужно подать официальный запрос, я ничем не могу вам помочь. — Подскажите тогда, есть ли камеры в номерах? — не менее любезно спросил Скорпиус, улыбнувшись, но даже слепой бы заметил, насколько фальшиво. — Камеры находятся только в коридорах, лифте и на лестничных пролётах. Ещё на главном и чёрных входах. — Благодарю, где здесь туалет? — Прямо по тому коридору и налево, — указала она рукой. — Отлично, — развернулся Малфой. — Идём. Итан растерянно последовал за напарником. — Что ты задумал? — Я не собираюсь ждать, пока нам придут записи. — Скорпиус свернул налево, а потом зашёл в туалет. К счастью, он пустовал. — У нас минут двадцать. — Он достал палочку и наложил на себя дезиллюминационные чары. — Это незаконно, — напомнил Итан, но тоже применил магию. — Мы используем свои полномочия. — Точнее, превышаем их, — хмыкнул Итан. Ему хорошо было знакомо это чувство, когда ходишь по краю лезвия, балансируя, чтобы не упасть и не потерять работу. Пожалуй, он и подумать не мог, что слишком правильный Скорпиус решит провернуть что-то подобное. Как же много он не знал… Парень отодвинул рукав и посмотрел на наручные часы, игнорируя иронию напарника. — Идём, не стоит задерживаться. — Двадцать минут — многовато, не находишь? — У меня похмелье, — только и ответил Малфой. Около пяти минут им потребовалось, чтобы незаметно проникнуть в комнату видеонаблюдения. Ещё около двух, чтобы усыпить охранника. На всё это Линкольн смотрел без одобрения, но и осуждение в его глазах не сияло. Скорпиус принялся вручную искать записи, что заняло слишком много времени. Данные были под паролями, но, к счастью, все из них очень кстати были записаны в блокноте, лежащем в форме спящего мужчины. Аврорам повезло, что сотрудник не мог похвастаться хорошей памятью. Малфой просматривал все записи, которые только были за вчерашний день, сегодняшнее наступившее утро и ночь. Наконец нужный файл показался перед глазами. Скорпиус склонился вместе с Линкольном к монитору, когда на видео по коридору зашагало трое мужчин. Они остановились у номера Отиса. Минутой позже дверь им открыл сам убитый, бросил взгляд на камеру, а потом куда-то вниз, в район живота, но что именно привлекло его внимание, было не видно. Скорее всего, на Отиса направили оружие. Дальше один из мужчин зашёл в номер, а остальные остались у двери и застыли каменным изваянием. Это было странно. Дальше, часом позже, свита просто сорвалась с места преступления, а её сменила полиция, но никакого свидетеля камера в итоге так и не запечатлела. — Время, — прошептал Итан. Скорпиус не шевельнулся. Он искал хоть что-то, листал записи по нескольку раз, но ничего нового его взгляд не цеплял. Оторваться от экрана Малфой смог, только когда дверь в комнату громко отворилась. — Вы опять спите на рабочем месте, сэр! — слишком громко возмутилась девушка. Охранник резко подскочил на сидении, а Скорпиус медленно отступил от компьютера. — Всего на пять минуток прикрыл глаза, — растерянно оправдывался мужчина. — Вы опять пили перед дежурством? — И грамма во рту не было! — Я прекрасно чувствую запах. Скорпиус посмотрел на Итана, а тот кивнул на выход, не сдерживая ухмылки. К счастью, путь отступления был свободен, потому что ворвавшаяся фурия услужливо оставила дверь открытой. Вернуться в туалет не составило никакого труда. — Всё очень странно, — закурил Линкольн, когда они вышли на улицу. — Коридор был полностью пуст на момент вызова полиции. — Может, охранник позвонил? Всё-таки не заметить двух подозрительных людей у номера достаточно странно. — Парень тоже не отказался от сигареты. — Но почему они вообще впустили их в отель? — Насколько мне известно, — Итан закусил сигарету, а потом достал из кармана документы. Те увеличились в размерах, как только оказались в руках Скорпиуса, — убийца, а точнее Эрих Смит, снимал номер на девятом этаже. Его свободное перемещение объяснимо. — Смита пробили по базе данных? — внимательно изучал бумаги парень. — Это его ненастоящее имя. Малфой сделал последнюю затяжку, а потом щелчком выбросил сигарету в урну. Время близилось к восьми часам утра. Солнце постепенно выглядывало из-за горизонта. Серый город окрашивался розовыми оттенками, а лучи норовили спрятаться на ветках вместе с птицами, пробежаться по крышам, как дворовые кошки. Отблески света от окон отеля зарывались в пряди Скорпиуса, падали на уставшее бледное лицо. Парню хотелось вернуться домой, уткнуться в мягкую подушку и погрузиться в долгожданный сон. — Пора возвращаться в Министерство.***
Не успели авроры толком устроиться на рабочем месте и сделать пару глотков кофе, как обоих вызвали на допрос Эриха. Хотя допросом как таковым назвать это было тяжело. Сколько бы Скорпиус не задавал вопросов, Смит только тупо на него смотрел, иногда вздрагивал, словно к нему возвращался рассудок, но потом опять уходил куда-то глубоко в свои мысли. «Как вас зовут? Сколько вам лет? Это вы убили Луиса Отиса?» — Все вопросы были заданы в пустоту, будто перед парнем сидел манекен. Неподвижный, безэмоциональный и неживой. Малфою спустя час тщетных попыток дали разрешение на легилименцию, но парень до последнего старался вывести Эриха на разговор. Даже если понимал, что это бессмысленная затея. Насколько проникновение в разум было верным решением? От разума и так почти ничего не осталось, не сделает ли магия только хуже? Аврорам было наплевать, они и так уже записали его в пожизненно заключённого психиатрической больницы. Было важно знать, что стало катализатором потери рассудка, что вообще произошло в том номере. Скорпиус направил палочку на Смита, но продолжал сомневаться. Парень не чувствовал жалости к убийце. Он просто до дрожи в пальцах не любил рыться в чужой голове, до побелевших костяшек, когда крепко сжимал ручку древка. Сомнения насчёт легилименции возникли ещё при первом проникновении в голову отца. Когда он позволил это сделать. Скорпиус несколько дней ходил по дому, словно приведение, потому что его мучали чужие воспоминания и чувства. Но Малфою нужна была практика, и следующими на очереди стали Блейз и Дафна. Даже если дядя говорил: «Не переживай, мне нечего скрывать!», это была наглая ложь, потому что всегда есть то, что не хотелось бы обнажать. Раскрывать свою душу перед другим, даже если это член семьи, просто… неправильно? Переживания, тайны, размышления, которые никто и никогда не должен знать. А Скорпиус знал, и было ему настолько плохо и тошно, что хотелось возвести вокруг себя стены и не подпускать никого к себе слишком близко. Семья, выросшая и воспитанная другими устоями и войной, считала крайне необходимым быть способным проникать в душу к человеку в случае необходимости. Добираться до самой сути и понимать эту суть, разбирать по кусочкам. Но та просто не умещалась в голове парня, где хранились и его чувства с болезненными шрамами. Сеанс легилименции с Дафной был самым тяжёлым. Скорпиус после него пребывал в неустойчивом состоянии. Тётя должна была показать только самые светлые воспоминания о своей сестре, но всё вышло наоборот. Она показала боль, показала, как выглядело отчаяние утраты. Громкие крики, настолько душераздирающие, что хотелось закрыть уши, но парень не мог, а всё смотрел и пропитывался этим отчаянием. Отец говорил: «Ты окклюмент, научись не подпускать к себе чужие чувства и мысли. Научись только смотреть и анализировать». И видимо, сейчас настал момент, когда его наставления и уроки должны помочь, но… Всегда было это «но». Потому что проникать в голову к умалишенному — неизвестный опыт. Что может вообще твориться в разуме убийцы? Скорпиус прекрасный легилимент, но даже его никогда не допускали до ковыряния в мозгах заключённых. Сколько парень сможет вытянуть, не допустив до себя этого хаоса. Не сойдёт ли он с ума в веренице чужих беспорядочных мыслей — неустойчивых и потерянных, практически не принадлежащих их хозяину? — Легилименс, — твёрдо произнёс Малфой, а потом потерял из виду всех наблюдающих за ним сотрудников.***
Нет ничего в мире лучше, чем пара крупных купюр в кармане. Если и стоит жить, то только когда стол прогибается от разнообразия деликатесов, когда открыты все дороги и каждый готов сделать что угодно ради твоего внимания. Но я этого не знал. Я пахал на работе, как чёрт, за гроши и прогибался под начальницу, чтобы меня не уволила это заносчивая сука. В университете я старался ради хорошего диплома, но в сущности мне это дало ровным счётом ничего. Дерьмовые годы студенчества, проведённые в лабораториях, помогли стать только лаборантом в посредственном заведении. Малфой пропустил этот отрывок, перемещаясь к следующему. Передо мной стоял мой бывший коллега. Он, в своих больших очках и старом поношенном свитере, на фоне моих дорогих ковров и роскошных диванов смотрелся ущербно. Я по доброте душевной согласился на встречу, а этот щенок имеет смелость указывать мне, что правильно, а что нет. Смешно! — Я показал тебе исследования, которые нашёл, не ради… — он развёл руки в стороны, — этого. Ты поступаешь незаконно, продавая формулу в качестве наркотика! Она могла стать нашей панацеей. Я только широко улыбнулся. Этот фанатик научных открытий не мог понять, какое золото держал в руках. Он был таким глупым, посчитав, что какое-то лекарство станет прибыльнее наркоты. Я его почти не слушал. Все эти попытки достучаться до моей совести или, как он намекал, благоразумия были пустым звуком. Даже не так. Скорее писком раздражающего комара. — Я ведь тоже могу… Выцепило сознание обрывок фразы без конкретного контекста. И меня охватил страх. Ведь бывший коллега был не беспросветно тупым, даже наоборот. Там, где ему хочется, он проявит себя, добьётся успеха. Много ли этому книжному червю понадобится времени, чтобы оставить затею с лекарством и переключиться на создание наркотика? И тот получится в разы лучше созданного мной. И что тогда будет? Опять подтирание кому-то жопы и ковыляния позади?! Нажать на курок оказалось легко. Убить человека легко. Но осознать свой поступок мне было необычайно трудно. Допущенный факт того, что не кто-то другой, а я сам отобрал жизнь, тяготил душу. Я ведь не хотел? Точно не хотел! Но, зарывая в землю своего бывшего коллегу и до последнего наблюдая за мутными глазами, обращёнными на меня, осознавал, что так нужно и правильно. — Мы унесём тайну в могилу. Скорпиус сжал палочку сильнее. Следующее воспоминание и ещё, и ещё. Все вызывали дурноту. Эрих убивал, продавал наркотики и крутился в калейдоскопе разврата и порока. Смит не хотел отнимать жизни, как утверждал сам, но делал это многократно, потому что так было нужно! Такое эгоистичное оправдание собственным поступкам и страху потерять достигнутое. Чужими смертями, чужой зависимостью он богател, жил на широкую ногу и наслаждался. Ведь жить в удовольствие — вот, что важно! Грёбаный придурок. Все воспоминания до нынешнего года были относительно целы, но дальше Скорпиус столкнулся с неразберихой. Он наблюдал за хаотичными рассуждениями Эриха, которые путались, перескакивали с одного на другое. Удавалось выхватывать только те, что не повредились слишком сильно. Дым заполнял мои лёгкие, а конечности обмякали, тело становилось словно невесомым. Рядом сидели две потрясающие девушки в своих дорогих тряпках, не прикрывавших даже половину тела. Они так смело оставляли поцелуи на моей коже, приятно мурлыкали на ухо, но я не мог сосредоточиться ни на чём, кроме одного ублюдка, который посмел перейти мне дорогу. Он задолжал, а потом решил сбежать, будто действительно считал, что я не смогу его найти. Наивный простачок посчитал себя игроком, но оказался лишь ненужной пешкой, от которой не было никакой пользы. Я отправил своих людей найти его. План до безобразия прост: инсценировать передозировку. Кто вообще догадается, что наркоман умрёт не от того, что сам переборщил с дозой, а от чужой руки. Так нужно, иначе каждая проходящая мимо крыса возомнит себя имеющей право положить на меня болт. У-би-то! Твоё жалкое существование. А я ведь вообще стал ему и палачом, и спасителем. Сам помог подсесть и сам же освободил от зависимости. Очень действенный метод лечения. Манчестер станет для тебя колыбелью. Прекрасное место. — Господин. — Люк опустился к моему уху. — Мы сделали всё, как вы и сказали. — Как прошло? Скорпиус прекрасно понял, о каком наркомане шла речь. Они посчитали его делом рук того, кто убил Гриффин и Солсбери. Это было логично, ведь вещество стало их уликой. Покопавшись в других воспоминаниях, Малфой не нашёл тех, что могли бы подтверждать вину Эриха в их смерти. Да, была полная неразбериха, но Скорпиус теперь точно знал, что наркотиком пользовался не только Смит. Видимо, кто-то знал формулу или просто пользовался готовым товаром, но Эрих его не знал, иначе отправил бы в могилу. — Прекратите, — слишком угрожающе звучал голос. — Иначе пожалеете. Не понимаю, сон это или игра воображения. Я проснулся оттого, что меня душили, но не могу пошевелиться, чтобы дать отпор, а ведь пальцы, сомкнувшиеся на шее, были слишком хрупкими и миниатюрными. Точно девичьи, но откуда столько силы? Мне было страшно умирать, я этого совершенно не хотел. — Заканчивайте свою карьеру, вы зашли слишком далеко. Я точно не знаю, кошмар ли это. Никак не могу разглядеть лица, скрытого темнотой. Это точно нереально, потому что проникнуть в тщательно охраняемую комнату невозможно! Кто ты, мать такая, чтобы душить меня в собственной постели, сука?! Давление усилилось на шее, словно она прочитала мои мысли, поэтому я сдавленно выплюнул: «Хорошо…» Парень тоже не понимал, чем было это воспоминание, поэтому сосредоточился на следующем, самом важным. Том, ради чего всё и затевалось. — Я же говорил. — Кулак с чавкающим звуком бил по лицу Отиса. — Платить вовремя и не сбегать. Этот гад решил, что самый умный. Угрожал мне каким-то сраным куском дерева, а сам был обдолбан. Выбить из рук ветку, а потом налететь с кулаками получилось легко. Бить лицо до кровавого месива впервые оказалось приятно. Потому что Отис слишком долго меня бесил своими прятками, исчезал, стоило только сесть на его след. Я решил прекратить погоню, чтобы ослабить его бдительность. И вот эта мразь наконец выползла из норы. Я бил и бил, не собираясь останавливаться даже после того, как этот урод перестал дышать. Было плевать, что тот уже не чувствовал боли. Бил, бил, бил. Кровь такая тёплая на руках. Бил руками, бил ножом, который входил в тело, словно в подтаявшее масло. Я дал слабину, поддавшись гневу и жестокости, но так нужно! Так. Твою мать. Нужно! Меня остановил непонятный силуэт, который я заметил слишком поздно. Сколько он там уже стоял? С самого начала? Их было двое, но это не мои люди. Кто тогда, и как они вошли? Как давно они говорили, пока я был увлечён Отисом? — Вы точно успеете? — тот же голос, что из сна. Я опять вижу кошмары? Точно! Ведь я бы никогда не стал наяву вымещать злость так жестоко. Второй человек не ответил, а только положил руку на моё плечо. Меня выворачивало наизнанку из-за странных ощущений. Что вообще произошло? Желудок стягивало в узел. Пол мне оказался незнаком, и я сразу поднял голову, понимая, что нахожусь в каком-то длинном коридоре. Куда делся гостиничный номер? Тело парализовало от страха нереальности происходящего. Сон ли это? Со всех сторон на меня смотрели картины. Жуткие, с окровавленными и искажёнными от боли лицами. Я закричал, когда меня потянули за отворот рубашки куда-то вперёд. Портреты продолжали смотреть, а через полотно начала сочиться кровь. Вязкими каплями она стекала по стене. В попытках закрыть лицо руками я закричал ещё больше, потому что на коже была кровь, повсюду на мне была чужая кровь. Видение, словно рябь на воде, задрожало. Скорпиусу пришлось сосредоточить все силы, чтобы воспоминания не растворились. «Это мой коридор!» — билось в истерике его собственное сознание. Наконец меня отпустили, и я сильно ударился головой об пол. Это был не сон! — Я предупреждал. И вспышка боли. Вспышка, боль, боль, я не знаю, страх… Скорпиус вынырнул из воспоминаний, ощущая вкус желчи на языке. Он не мог скрыть шока и растерянности. Потому что увиденное им пару секунд назад не могло быть реальным. Коридор и картины убитых… Просто невозможно. Таких совпадений не существовало. Сжимая край стола со всей силы, чтобы не свалиться на пол, Малфой сортировал полученные воспоминания. — Что вам удалось выяснить, мистер Малфой? — аврор, лица которого Скорпиус не видел, спросил в нетерпении, а парню хотелось отхаркивать с желчью всё, что он увидел, лишь бы избавиться от этого. — Смит убил Отиса, жестоко, он был словно в состоянии аффекта, а потом… просто поехал головой, — голос хрипел, мысли путались, а возникший неизвестно отчего писк в ушах только ухудшал связь с реальностью. — Я могу перечислить других жертв, убитых его руками. Авроры покосились на Эриха. «Просто поехал головой» звучало для них скучно, но спорить никто не стал, потому что мозг — слишком сложная штука. Разум неустойчив, а фактором его слома может оказаться что угодно. Скорпиус нависал над столом, переводя дыхание. На ровную поверхность упала капля крови, а потом ещё одна и ещё, но Малфой не замечал и, возможно, дальше не обращал бы внимания, если бы Линкольн не встряхнул его за плечо. — Скорпиус, у тебя пошла кровь из носа. Парень тут же выпрямился и прикрыл рукой нос. — Прошу прощения. — Думаю, на сегодня достаточно событий. — И Итан был совершенно прав, но всё внутри Малфоя словно считало иначе. Мысли терзали и терзали, а кровь не останавливалась. Напарник чуть ли не силой выпихнул парня из допросной и помог остановить кровотечение, потому что сам Скорпиус даже не предпринимал попыток это сделать. Таким потерянным Итан видел коллегу в первый раз и мог ли надеяться, что в последний? Ему не были известны точные причины, но мужчина предполагал, что легилименция имела последствия. — Иди-ка ты домой. Я сам начну писать отчёт, его всё равно потребуют не сразу, так что сроки не горят. — Всё в норме. — Скорпиус не верил в свои слова, как и Линкольн. — Ты белее полотна. Малфой сжал кулаки, палочка до сих пор была в руке. — Так что не глупи. Слова вынудили остановиться. Не глупить? Это прозвучало в голове будто предостережение, хотя он только краем сознания задумал то, о чём мог потом пожалеть. Докопаться до правды. И теперь отвязаться от такой мысли было просто невозможно. — Хорошо. Они попрощались где-то на середине пути до их отдела. Малфой спустился к каминам, еле передвигая ногами. На мир опять опустилась пелена, всё потеряло чёткость. Скорпиус не помнил, как вернулся домой, как нашёл в себе силы сходить в душ и даже выкурить пару сигарет, что явно были лишними для уставшего организма. Он не хотел думать, рассуждать о произошедшем, но не мог, не хотел видеть, но только картинка постоянно возникала перед глазами. Этого просто не могло быть.