О балладах и кубках

*** Когда Дилюк приносит выпивку, собеседника Кэйи уже нет на месте. Капитан выглядит расслабленным, но его взгляд блуждает, а сам он где-то глубоко в своих мыслях настолько, что даже не замечает брата. Дилюк ставит два бокала на стол, только тогда Кэйа моргает и будто выныривает из своих мыслей и переводит взгляд на изящную ножку бокала перед ним. - Ты бледный. Зачем вышел из дома? – Требовательно начинает Дилюк. - О, поверь мне, я в порядке. – Кэйа берет свой бокал и делает пару глотков. Привычная легкая улыбка прилипает к его губам. Он окончательно встряхивается и переводит на Дилюка сосредоточенный взгляд. – Нужно было кое-что узнать. Мой связной из похитителей сокровищ найдет информацию о тех двоих. - Я уже попросил Вэл. Она даст мне координаты в ближайшее время. - Тебе нет нужды вмешиваться. – Кэйа поднимает ладонь в останавливающем жесте. - Тебе не нужно пить в твоем состоянии. – Меняет тему Дилюк. Он отодвигает второй бокал, потом, помедлив, и вовсе берет его и ставит обратно на свой поднос. Кэйа фыркает. – И ты не будешь разбираться с ними один. Кэйа хочет было возмутиться, его приказному тону, но вовремя себя останавливает. Ни к чему кроме перепалки это не приведет. Он медленно выдыхает, прежде чем продолжить: - О каком это «состоянии» ты говоришь? Я в порядке. Не нужно обращаться со мной как… - Он делает паузу, так и не подобрав слова, недовольно цокает. - Тебя не было четыре года, и я жил, получал раны, ушибы, ломал кости и так далее. Меня не нужно защищать, я знаю свои пределы. И внезапно нянчиться со мной тоже не надо. Ты знаешь, как я сражаюсь. Мы долгое время делали это плечом к плечу. Тем более кому как не рыцарю Ордо Фавониус разбираться с разными ублюдками и нарушителями порядка в городе. Ты действительно думаешь, что они могут что-то мне сделать? В тот раз сработал элемент неожиданности, больше я не дам им такой возможности. – Жестко припечатывает Кэйа. – Если твое чувство справедливости не позволяет тебе остаться в стороне, ладно. Я сообщу тебе, когда у меня появится информация, но ты и сам будь добр, не лезь тогда геройствовать один, господин Полуночный герой. Дилюк сжимает губы в тонкую линию. Укол попадает точно в цель. Они оба не знают теперь, как преодолеть ту отчужденность, которая царит между ними. Весь последний год они будто не могут сойтись векторами: когда Кэйа готов говорить и терпеливо пытается быть ближе - Дилюк надевает ледяной панцирь безразличия, теперь же капитан сам ощетинился и готов бежать от разговора. Настала очередь Дилюка медленно выдохнуть. Когда-нибудь они смогут говорить без этого, как раньше? - Хорошо. Я перегнул. Я не имел в виду… Дилюк замолкает, будто пытаясь подобрать слова, и у Кэйи волосы на голове шевелятся от внезапного прилива ужаса. Все это время он не разрешал себе показывать неудовольствие, и все его действия были направлены на то, чтобы как минимум – поддерживать нейтралитет, как максимум - медленно отколупывать кусочки с социальной брони Дилюка. Личные границы? Какие в Бездну личные границы? Его личные границы перестали иметь значение, когда он признался Дилюку, что столько лет обманывал его и его отца, имея при этом скрытые мотивы. Альбедо однажды сказал ему, что у него проблемы с чувством вины, и он потерял последние крупицы самоуважения. Аякс сказал, что если Кэйа не прекратит, он отрежет этому придурку Рагнвиндру голову. Шутит, конечно, не собирается же он всерьез разбить ему сердце. Кэйа резко поднимается со стула. - Не надо. Ты не должен извиняться. Можешь ничего не говорить. – Он с досадой хмурится, но через мгновение снова натягивает на лицо вежливую улыбку. Улыбка, призванная убедить Дилюка в отсутствии неловкости и дискомфорта, судя по выражению лица бармена, не возымела нужного эффекта, и Кэйа принимает единственно верное решение – поскорее ретироваться. - Мне нужно в штаб. Я загляну на винокурню завтра с информацией. До скорого, Дилюк. Кэйа тихо хмыкает себе под нос, закрывая дверь таверны. Он не получает ничего в ответ на прощание, только пристальный взгляд в спину. Впрочем, ничего нового. *** В штабе как всегда оживленно. На входе в него чуть не влетает Мика, на ходу делающий пометки в своем путевом журнале. Кэйа ловит парнишку и не дает ему вписаться носом в свою грудь. Они договариваются о совместном патруле и, Кэйа, насвистывая незамысловатую мелодию, идет в свой кабинет. На столе у окна скопилась кипа отчетов, грозящая вот-вот обрушиться, как башня хиличурлов. Кэйа ведет ладонью по нагретому за день на солнце дереву, садится на угол стола и наскоро распределяет бумаги по нескольким стопкам, чтобы заняться ими завтра. В одной из стопок он замечает рисунок Кли. Мысль о том, что она вложила его в кипу рабочих документов, чтобы Кэйа непременно с ним ознакомился, вызывает в груди теплые искры, и смешок невольно срывается с его губ. Он заглядывает к Джинн, чтобы сообщить, что с завтрашнего дня вернется к патрулям Мондштадта и окрестностей, и идет домой. Он лениво раздумывает, что вероятно сегодня Дилюк не придет, хоть и обещал, ведь они уже виделись и обговорили все, что требовалось. Кэйа чувствует, что своими резкими словами сегодня он возможно безвозвратно похерил что-то, что происходило с их взаимоотношениями последние пару дней. Что ж, заслуженно. Придя домой, он обнаруживает чернильницу и стопку бумаги на столе, а также записку. На сложенном вдвое листе размашистым почерком Дарела выведено: «Твои новые друзья зализывают раны в Саду Сесилии. Если разминетесь, они пойдут по западной дороге, минуя Вольфендом, в сторону «Ваншу». Риенс связан с Дотторе, об этом позже. Найди меня, как разберешься с первой частью. Д» Кэйа прикидывает маршрут на утренний патруль через Вольфендом до южных границ земель Рагнвиндров. Сад Сесилии… Прекрасное место. Цветы там больше не растут, пропали вместе со следами древней цивилизации, а затопленное ущелье станет чудесным местом для казни. *** Рано утром он покидает город. Кэйа лениво зевает, даже не пытаясь прикрыть рот рукой. Слишком рано для него, все-таки что ни говори, он сова, но дела не ждут. Улицы еще пусты, Кэйа идет к системе телепортов, и уже через минуту ему открывается вид на зеленое нагорье. Туман стелется по земле и постепенно тихо растворяется в рассветных сумерках. Он добирается до Сада Сесилии. Внутри пусто, и Кэйа недовольно цокает языком. В одной из ниш обнаруживается брошенный лагерь, Кэйа протягивает руку над кострищем и чувствует легкое тепло. Уже без опаски он опускает пальцы ниже и, пачкая их в золе, ощупывает пепелище и угли. Все еще горячие. Тут же валяется вещмешок, набитый ничем не примечательным барахлом и окровавленными тряпками. Кэйа, довольно ухмыльнувшись, отряхивает руки. Используя планер, он настигает их уже через полчаса. Наемники едва успели спуститься с нагорья и войти в прилегающий к дороге лес. Они не замечают слежки и двигаются медленно. Кэйа внимательно рассматривает их, оставаясь в тени. Впереди плетется тощий. Он выглядит бледным, на его лбу выступила испарина, похоже, что каждый шаг доставляет ему дискомфорт. Его правую руку от плеча до запястья покрывают бинты, местами бурые и грязно желтые от пропитавшей их сукровицы и крови. Кэйа передергивает плечами, чтобы сбросить невольную дрожь. Огонь… ожоги от него могут быть ужасающими, он вспоминает прикосновение нежного исцеляющего бриза Джинн. В ту ночь, пока он сидел безвольной куклой, способной только тихо скулить то ли от боли, то ли от едва сдерживаемых рыданий, она сделала всё, чтобы на нем осталось как можно меньше шрамов. Он еще раз окидывает взглядом грязную небрежную повязку – что ж, славно, что этой ране будет не суждено стать шрамом. Громила выглядит не лучше, его плечо туго перемотано широкими лоскутами ткани, на которых виднеется кровь, вторую сторону лица, симметрично уже имеющемуся шраму, покрывает красный, местами вздувшийся пузырями ожог. Глаз, кажется, поврежден, слишком далеко, но Кэйа видит мутную радужку под опухшим, будто смятая бумага веком. Он невольно присвистывает. А ведь смерть для них двоих теперь будет милосердием. У Кэйи невольно вырывается смешок, убийство во имя добра, это по его части. Он тихо соскальзывает с уступа и движется вперед. Кэйа мог бы сделать это так, чтобы они даже ничего не поняли, но он не станет. Он не знает чего в этом больше, банального нежелания бить в спину или того темного удовольствия, что он испытывает, видя как у тощего наемника при виде него расширяются в ужасе глаза. Он останавливается в паре метров перед ними и выжидает, наблюдая, как вслед за узнаванием на их лицах мелькает страх. Наемники также замирают. - А Люк знатно вас потрепал. – Бросает Кэйа с легкой улыбкой, монетка то появляется, то исчезает в его ловких пальцах. – Но не нужно переживать, я здесь, чтобы любезно избавить вас от страданий. Какой смысл долго тянуть, если итог один. Мрачное удовольствие от игры растворилось быстрее, чем он успел о нем подумать, а мстительность не в его характере. Единственным, на ком он когда-либо срывал злость, был Эрох, причинивший боль не ему самому, но дорогим ему людям. Сейчас не тот случай. Кэйа срывается с места, материализуя меч. Мгновение и тощий издает булькающие хрипы, будто бы удивленно пялясь на лезвие, прошившее его грудь. Одновременно с ним громила срывается и мчится в противоположную сторону, глубже в лес. Кэйа слегка приседает, касаясь земли, вслед за убегающим тянется ледяная полоса, иней с редкими ледяными кристаллами покрывает траву. Чем ближе ледяная стихия к наемнику, тем выше и острее становятся пики, пока наконец один из кристаллов не протыкает его стопу. Лед тут же разрастается на вершине, не давая наемнику, снять ногу с ледяного шипа. Он кричит и падает на одно колено, на ледяных гранях переливается алое. Кэйа выпрямляется и пытается стряхнуть с клинка тело, лезвие застревает где-то между ребрами, приходится оттолкнуть его, уперевшись в грудь мертвеца ногой. Он вынимает меч и резко взмахивает им в сторону, капли крови срываются с лезвия и летят в траву. Он медленно идет ко второму наемнику. Тот скулит и ранит пальцы об острые ледяные грани, пытаясь освободить ногу, Кэйа с безучастным выражением лица с минуту молча наблюдает за ним, прежде чем приблизиться. Громила резко поворачивается к нему и впивается мутным взглядом в лицо. Заплывший левый глаз и правда не видит, он выглядит так, будто вот-вот лопнет и вытечет из глазницы. - Не приближайся. – Шипит он сквозь зубы. - Не дергайся ты. – Доброжелательно советует Кэйа. – Я и так уже сильно наследил, а тот, кто будет проверять мою версию событий, очень дотошен и совершенно не склонен мне доверять. Он с сожалением вздыхает и делает еще пару шагов вперед. - Я сдам тебе Риенса! Все что хочешь, он собирается работать на какую-то крупную шишку в Фатуи. Я буду работать на тебя! - Как ты собираешься приносить мне пользу с таким-то лицом? – Скептично поднимает бровь Кэйа. – Хорошим информатором не стать, если все от тебя шарахаются только завидев. А тот, кто будет делать грязную работу, мне не нужен. Как видишь, я и сам неплохо справляюсь. Мне не нужен бешеный пес, который при возможности обязательно укусит хозяина. И информация твоя мне не нужна, я самостоятельный мальчик. - И что, ты рыцарь Ордо Фавониус, просто прирежешь меня как собаку? А как же честный поединок? - Забавно, а ты, похоже, совсем не навел обо мне справки у Риенса, когда брался за работу? – У Кэйи вырывается легкий смешок. – Образцовым борцом за нравственность был предыдущий капитан кавалерии, но к твоему сожалению, это совсем не про меня. Кстати, а то, что происходило пару дней назад в моем доме, было похоже на честный поединок? Он вопросительно изгибает бровь и открыто паясничает, изображая вежливый интерес. Громила рычит, через секунду в его руке оказывается вынутый из рукава метательный кинжал. Замах. Кэйа щелкает пальцами и лед у него из под ног послушно взвивается вверх, разрастаясь, пронзая живот и грудь наемника в нескольких местах. Кэйа смотрит в пустые глаза и трогает небольшую царапину на своей скуле, оставленную пронесшимся мимо клинком. Он отнимает от лица пальцы и поспешно стирает выступившие алые капли. Впереди еще много работы. *** Солнце уже близко к линии горизонта, когда Кэйа ступает на территорию виноградников. Он глубоко вдыхает аромат нагретого на солнце винограда и замедляет шаг, наблюдая, как кристальные бабочки то и дело мелькают и скрываются между рядами зеленых лоз. Эта картина прочно поселилась в его сердце еще в юности, неизменно вызывая трепет и мысли о доме. Мелочь, о которой он никогда никому не рассказывал. Проходя мимо таблички "Винокурня «Рассвет»", он еще раз мельком осматривает свою одежду на предмет пятен крови. Под названием винокурни, гордо вырезанным на деревянной табличке, короткая фраза гласит: «Сохраняя верность традициям». Кэйа медленно выдыхает, пытаясь сбросить легкий мандраж, всегда одолевающий его, при посещении этого места. Сегодня и хозяин винокурни будет здесь, что тревожно вдвойне. Приятно, пожалуй, будет встретить Аделинду, хотя она наверняка отчитает его за опоздание к ужину. Но это конечно, если его здесь ждут. Кэйа еще раз тихо выдыхает сквозь зубы, натягивает улыбку и стучит пару раз в массивную дверь, прежде чем сразу же, не дожидаясь ответа, войти в привычной ему нахальной манере. - Доброго вечера, мастер Дилюк! В просторной гостиной никого кроме Дилюка нет. Он обнаруживается у стола, заваленного письмами и стопками бумаг, с книгой в руке. Дилюк откладывает ее в сторону, Кэйа не успевает рассмотреть обложку. - Думал, ты уже не объявишься. - Выражение лица Дилюка остается неизменно нейтральным. - Разве я мог? Рыцарь может пропустить свидание только в случае своей смерти. – Назидательно вещает Кэйа, воздевая указательный палец вверх, на что Дилюк только закатывает глаза. Через мгновение из бокового коридора появляется Аделинда. Ее глаза горят, а на губах солнечная улыбка. - Гос… капитан Кэйа! - Она подходит, уверенно берет его под локоть и ведет в центр гостиной к столу. В ее глазах пляшут смешинки, и Кэйа ответно обхватывает ее теплую ладонь своей. Внутри разливается тепло. – Господин Дилюк предупредил по поводу твоего визита и распорядился об ужине. На самом деле он ждет тебя еще с обеда, но ты, сорванец, и не думал приходить вовремя, так ведь? Кэйа смеется ее неформальному тону, легко шагает под руку с горничной в центр зала, взгляд мажет по вычурной огромной вазе. Радость и тоска сплетаются в груди. Он бы покружил Аделинду в танце, как делал это раньше, но сдерживает свой порыв. Это больше не его дом, не стоит так себя вести. Поэтому он просто с сожалением отпускает ее руку, когда Аделинда слегка отстраняется, чтобы внимательно осмотреть его с ног до головы. Дилюк нагоняет их у стола. - Ужин будет через минуту. – Ласково произносит им Аделинда, и Кэйа невольно задумывается, как может кто-то так безоговорочно принимать и …любить их обоих? Если бы она знала обо всем, изменила бы свое отношение? Он гонит назойливые мысли и садится за стол. Дилюк опускается на стул рядом. - Если это свидание, то где мои цветы? – Спокойным тоном спрашивает Дилюк. Кэйа рад, что они еще не начали есть, иначе он подавился бы тем, что жевал, от неожиданности. - Я думал, вазы тебе будет достаточно. – Справившись с собой, с улыбкой произносит Кэйа. Аделинда возвращается вместе с Хили, и они резво накрывают на стол. Кэйа удивленным взглядом провожает выставленную рядом с ним бутылку вина из одуванчиков. - Кажется, на Драконьем хребте сегодня аномальная жара, или кто-то умер? Иначе я не вижу объяснения… - Я знал, что ты придешь. - Прерывает его Дилюк, берясь за приборы. – Ты любишь вино, и твой рабочий день, очевидно, окончен, так почему бы и нет. Какие еще тебе нужны причины? Кэйа ошарашено хлопает глазами и решает не развивать тему. Дилюк либо пытается его споить, чтобы он расслабился и сболтнул что-нибудь лишнее, либо у него другие скрытые мотивы. Либо действительно кто-то сдох. Кстати об этом. - Забудем. Так что, какую информацию для тебя нарыла Вэл? – Кэйа наблюдает, как Дилюк берет бутылку и наполняет его бокал перед тем как ответить. Если это не профдеформация его, как бармена, то что? Он пытается ухаживать? Кэйа мысленно молится Барбатосу и надеется, что не подавится, когда сделает первый глоток. - Знаю, что они сразу покинули город, пересекли Вольфендом и пару дней зализывали раны в Саду Сесилии. Ушли в сторону Ваншу, но на этом след обрывается. Раз туда они не добрались, то думаю мы еще сможем задержать их на границе с Ли Юэ, скажем завтра на рассвете? Кэйа старается медленно вдохнуть, он и не заметил, как задержал дыхание, слушая рассказ Дилюка, пока тот не закончил. Кэйа цепко впивается взглядом в его лицо, но тот, кажется, действительно ни о чем не догадывается, смотрит в тарелку, продолжая нарезать свою гору стейков. Кэйа расслабляется и берет свой бокал, с наслаждением делает глоток. - Как славно, думаю, я могу гордиться тем, что моя информаторская сеть, хоть немного, да превосходит твою, господин Полуночный герой. – Щебечет Кэйа демонстративно непринужденным тоном, он расплывается в широкой улыбке. – С первой частью согласен. Но они не свернули к Ваншу, сделали крюк и отправились к своему нанимателю в лагерь Фатуи у северного подножия Драконьего хребта. Оттуда они небольшим отрядом выдвинулись все-таки в сторону Ли Юэ через хребет, но на западной стороне случился обвал. Насколько я знаю, никто не выжил, так что можем отпраздновать. Не придется возиться. Дилюк хмурится и задумчиво рассматривает его лицо. Кэйа салютует ему бокалом. - Я прошелся сегодня там с патрулем. На хребет не совался, но осмотрел местность сверху с планером. Сход был такой, что их всех бы перемололо, выжить не реально. – Кэйа борется с собой, чтобы не закатить раздраженно глаза, пока Дилюк продолжает сверлить его лицо взглядом. - Почему ты со своим элементом шатаешься вокруг хребта один? - Неожиданно выдает он. Кэйа все-таки давится вином, но с трудом удерживает себя от того, чтобы не забрызгать стол и Дилюка, сидящего рядом. Возможно стоит отправить того к Барбаре, чтобы проверила братца на предмет травм головы. Потом Кэйа вспоминает, что его самого били по голове буквально на днях, так что может пора самому провериться, а то у него начались слуховые галлюцинации. - У тебя порез на щеке. – Продолжает Дилюк, как ни в чем не бывало. Он тянется рукой, останавливается на полпути, но видя, что Кэйа не отстраняется, а в ступоре таращится на него, продолжает движение и слегка оглаживает скулу большим пальцем. Кэйа, в который раз за вечер вспоминает Архонтов в положительном ключе, тянется за прикосновением, но резко обрывает себя. По спине бегут мурашки от отвращения. Он не имеет на это права. Он только и делает, что лжет Дилюку прямо в глаза весь вечер. Дилюк тоже не святой моралист теперь, но Кэйа… думая о себе, он бы не ограничился простым определением – убийца. Слишком легко сказано. Видимо эмоции отражаются на его лице, Дилюк слегка склоняет голову на бок, убирает ладонь и выглядит озадаченным. - Что…? - Не заморачивайся. – Прерывает его Кэйа, отстраняясь и прикрывая на пару секунд глаза. – Я рыцарь Ордо Фавониус и выполняю свои обязанности по защите Мондштадта. В конце концов это патруль, а не увеселительная прогулка, стычки неизбежны, мелкие ссадины тоже. Дилюк раздосадовано выдыхает и решает сбавить напор, пока капитан окончательно не забился в свою раковину или, еще чего доброго, не выпрыгнул в окно, чтобы сбежать от него. Он слегка поднимает руки, показывая ладони, в знак капитуляции. - Так откуда у тебя эта информация? Кто твой информатор? – Он меняет тему, видя, как Кэйа переводит взгляд с его раскрытых ладоней и снова цепко смотрит прямо ему в глаза, пытаясь считать эмоции. - О, Дарел исключительно полезен. Вчера ты его видел. Не рассчитывай, что сможешь его переманить, у нас с ним особенный контракт. – Не весело усмехается Кэйа, приканчивая бокал и пододвигая его к Дилюку. - Не стану и пытаться. – Дилюк покладисто снова берет бутылку в руки. – Давно вы работаете вместе? - Почти все то время, что тебя здесь не было. – Кэйа принимает бокал из рук Дилюка, кажется, лед снова треснул. - Расскажешь что-нибудь о своем путешествии, о чем ты не писал в письмах? *** Значительно позже начинает накрапывать дождь. Кэйа застыл статуей у окна, в дождь с ним всегда происходят ужасные вещи. И когда все это началось? Вероятно с того дня как в ливень его оставил здесь отец. Дилюк беззастенчиво разглядывает его профиль, залипает на том, как всполохи от пламени в камине пляшут на его лице. - Не помню, когда мы в последний раз так много говорили. – Озвучивает Дилюк то, что, кажется, вертится в мыслях у обоих. Кэйа отворачивается от темноты за стеклом. В его голове мысли искрятся и не могут собраться во что-то дельное. Кажется, он все же перепил. Нужно идти, пока не сболтнул что-нибудь лишнее. Дилюк расслаблено смеется, и Кэйа понимает, что озвучил последнее вслух. Он чертыхается и отлипает от подоконника, Дилюк не выглядит злым, даже понимая, что Кэйа что-то недоговаривает и это странно. Смеющийся над его шутками Дилюк тоже странный. - Не думай, что я поменял свое мнение, хоть и наливал тебе сегодня. Кэйа, тебе нужно перестать столько пить. Люди от этого умирают. – Он подходит почти вплотную, и они стоят, опираясь на подоконник вместе, почти касаясь ладонями. - Попрошу Диону прочитать тебе лекцию. - Она тебя недолюбливает, винный король. – Развеселившись, Кэйа тыкает его пальцем в грудь. – Вот тебе интересный факт, все кто пил воду, тоже умерли. Дилюк фыркает и перехватывает его ладонь, слегка оглаживая длинные тонкие пальцы. Кэйа неосознанно довольно прикрывает глаза. Дилюк медлит пару секунд, но тянется второй рукой вперед и подцепляет ремешок повязки, взглядом спрашивает разрешения и, дождавшись осторожного кивка, стягивает ее с головы. Кэйа шипит, когда тот ненароком дергает его за волосы, но избавившись от повязки, облегченно выдыхает и принимается тереть кожу вокруг глаза. Спустя несколько мгновений они встречаются взглядами. Его взгляд рассеян, а глаза блестят, под воздействием алкоголя, Кэйа выглядит непривычно расслабленным и спокойным. Как-то раз сестра Розария упоминала, что Дилюку надо выпить с ним, но тогда он не готов был даже в мыслях принять такую авантюру. Сейчас же даже немного жалеет, что раньше не пошел на это безрассудство. - Ты можешь не носить ее здесь. – Предлагает Дилюк, вертя в руках повязку. - О, так и вижу, как от меня шарахаются твои молодые горничные и прочие работники винокурни. Спасибо, обойдусь. – Хохотнув, отвечает Кэйа, на что Дилюк только недовольно морщится. Он и сам не уверен, с чего вдруг ляпнул что-то настолько глупое. - Твой глаз не… уродлив? Если ты об этом. – Он выдыхает, жалея, что начал эту тему. – Он скорее странный, но это красиво. - И даже шрам его не портит? – Лукаво улыбается Кэйа, склоняя голову набок. – Ты что, только что назвал меня красивым, мастер Дилюк? - Ты перекручиваешь. – Дилюк выпускает руку Кэйи из хватки и прячет собственное лицо в ладонях на секунду, устало растирая виски. Он сам попался. - Но отрицать очевидное, я тоже не собираюсь. Ты ведь и сам знаешь, как ты выглядишь. У Кэйи коротит его пьяный мозг, или Дилюк сейчас сделал ему комплимент? Архонты, он точно пил только виноградный сок сегодня? Кэйа уже собирается спросить об этом, но Дилюк прерывает его, снова прикасаясь к лицу, сначала проследив свежую царапину пальцами, потом мимолетно коснувшись шрама, пересекающего веко. - Ты должен больше заботиться о себе. – После чего Дилюк слегка отстраняется и переводит тему. - Так что, ты расскажешь мне об этом? Кэйа молчит некоторое время, блуждая рассеянным взглядом по его лицу, в конце концов он мотает головой, и они просто молчат некоторое время, привалившись плечами друг к другу. - Если свобода навязана Архонтом, ее все еще можно назвать свободой? – Неожиданно изрекает Кэйа и издает глухой смешок. - Не думаю, что ты готов увидеть философскую фазу моего опьянения. Слишком много разговоров о смерти. Альбедо считает у меня травма… О, в бездну! Я, пожалуй, пойду. Спасибо за вечер и доброй ночи, мастер Дилюк. - Исключено. Если ты не хочешь, чтобы я провожал тебя до самого Мондштадта. – Вклинивается Дилюк, успев перехватить за запястье Кэйю, бодро почесавшего к выходу. – Там дождь, не думаешь же ты, что я выставлю тебя на улицу в дождь? Кэйа смотрит прямо на него, а потом громко фыркает и смеется, и Дилюк понимает, какую абсурдную вещь сморозил только что. Кровь приливает к лицу. Он не хочет услышать в ответ «вообще-то именно это ты и сделал шесть лет назад» и невольно сильнее сжимает чужое запястье. Кэйа задумчиво опускает взгляд на его руку, после чего вопросительно смотрит на Дилюка. – Останься на ночь. Твоя… – Он осекается. – Есть свободная комната. - Тогда ты запретил мне… - На мгновение взгляд Кэйи становится уязвимым. - Это одна из вещей, о которых я сожалею больше всего. – Не колеблясь, прерывает его Дилюк. И это признание неожиданно будто развязывает узел у него внутри. - Не… не надо. – Раскрытой ладонью останавливает его Кэйа. Глаза Дилюка горят решимостью, вот только Кэйа не готов к еще большим откровениям, только не сейчас. Он отступает. – Хорошо. Я воспользуюсь твоим предложением. Он чеканит слова на автомате, отстраняется и идет в сторону лестницы. День был тяжелый и в голове все еще мутно от выпитого. Уже стоя на верхней ступеньке, Кэйа оборачивается и смотрит вниз. - Спасибо. – Через мгновение он отворачивается и идет, слегка пошатываясь, дальше по коридору. Дилюк провожает его взглядом и выдыхает. Он думает, что ему понадобится много терпения, чтобы преодолеть это. Думает, что они оба не готовы обсуждать то, как они измучили друг друга. Не все сразу. - Доброй ночи, Кэйа. – Произносит он в пустоту. *** Утро встречает капитана Мондштадской кавалерии головной болью. Он пару минут рассматривает такие знакомые и одновременно чужие потолочные балки, после чего подскакивает на постели как ужаленный. Святые Архонты, что это вчера было!?