О балладах и кубках

*** Кэйа открывает глаза, жмурится и протяжно стонет. Болит примерно все, по ощущениям: что-то между хорошим спаррингом с кем-то уровня Дилюка или Варки, и митачурлом, кружащимся в танце на его конечностях. Секунду в его голове звенит пустота, после чего воспоминания последних дней вперемешку всплывают в сознании. Мысли медленные и неповоротливые, ему сложно сосредоточиться на чем-то конкретном. Он осматривается: определенно знакомые стены и потолочные балки, но незнакомая комната. Чувство тревоги не отпускает, если это винокурня “Рассвет”, то как он сюда попал? Он совершенно не помнит чего-то подобного, или обстоятельств, которые хотя бы близко могли привести к такому исходу. Разве что, вернувшийся в лабораторию, Дотторе счел его слишком проблемным и сбагрил Дилюку обратно. Тогда почему не по кускам? Это больше соответствовало бы его стилю. Я что умер? Если это мой лимб или Селестия, весьма иронично получается. Кэйа коротко хмыкает, царапину на лбу дергает болью. Он ойкает и кривится, еще сильнее тревожа рану. Да в Бездну, что там такое? Руку из под одеяла вытащить оказывается не так-то просто. Кэйа не может понять: это одеяло тяжелое, или он так ослаб. Высвобожденная рука мелко дрожит, но он игнорирует этот факт и касается лба, ощупывает сначала царапину, потом переходит на щеки. Повязки не обнаруживает, что отдается внутри легким чувством дискомфорта. Он припоминает, что большой палец на этой руке должен быть выбит, но тот уже вправлен на место, и только почти неощутимо ноет при движении. На кисть наложена тугая фиксирующая повязка. Кэйа пытается штурмовать воспоминания снова и строит причинно-следственные связи. Если я не наблюдаю здесь счастливых физиономий Риенса и Дотторе, значит меня вытащили рыцари Ордо Фавониус. Риенс говорил, что они рядом. Если это был орден, то почему я на винокурне, а не в соборе? Ничего не складывается. Он опирается на локти, пытаясь подтянуть тело вверх и принять сидячее положение. Получается скверно, но Кэйа упорный. Будто даже руки перестают трястись так сильно, ну или это его всего теперь трясет от усилий и на общем фоне не заметно. Кэйа кусает губу от досады. В комнате царит полумрак, лучи солнца пробиваются из-за задернутых занавесок. Кровать, на которой он расположился, большая, явно двуспальная. Напротив книжные стеллажи в потолок, мягкое кресло у окна. Кэйа не может вспомнить эту комнату, его спальня и спальня Дилюка были меньше и гораздо проще обставлены. Он откидывает одеяло, гребаный стыд, только со второй попытки полностью освободив ноги, мстительно отпинывает его к изножью. Руки, ноги на месте. Функционируют не очень, но с этим можно работать, решает Кэйа. Он опускает ступни на пол и встает на ноги. Взгляд тут же смазывается, и его ведет в сторону, он сносит ладонью вазу на прикроватной тумбе, в попытке за что-нибудь ухватиться. Та летит на пол и с дребезгом разбивается, вода заливает доски, касается его голых ступней, белоснежные лилии калла рассыпаются вокруг. Он чертыхается и бормочет под нос ругательства, снова пытаясь держаться прямо, когда дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется Дилюк. Вечно идеальный хозяин винокурни выглядит потрепанным, взъерошенные волосы и впечатляющие мешки под глазами дополняют образ. В противовес его глаза, широко распахнутые, будто вспыхивают при взгляде на Кэйю, застывшего у кровати и пережидающего внезапную волну головокружения. Кэйа хотел бы отпустить шуточку насчет его внешнего вида, но отчего-то слова застревают в горле. Сердце делает яростный рывок, и он размыкает губы. - Ну… Привет? *** Дилюк привык скорее атаковать, но вот уже как несколько дней ему приходится держать оборону. За все время, что Кэйа не приходит в сознание, винокурня полна посетителей. Барбара, первые сутки не отходящая от кровати бессознательного Кэйи, теперь приходит вместе с Джинн, каждые два дня, чтобы проверить его состояние. Неизменно отчитывая Дилюка вместо нерадивого капитана, за каждую заживленную ссадину или царапину. Дилюк особенно был впечатлен получасовой лекцией о сломанном ребре, но он так и не отважился сказать маленькому грозному пастору, что вообще-то не обязан все это выслушивать, и она может высказаться напрямую адресату, мирно сопящему в подушку. Он и сам бы сказал Кэйе пару ласковых. Особенно за Глаз Порчи, или за безрассудную стычку с Фатуи. Джинн все такая же усталая и замотанная бесконечными делами ордена, оставшись без своего заместителя, заваленная еще пуще прежнего, все равно находит время на визиты. Смотрит на Дилюка тепло и понимающе. Потрясающая в своей мудрости. Иногда Дилюк думает, чем он заслужил ее дружбу и признание? Однажды с Барбарой приходят Беннет и Эмбер, и начинается настоящий бедлам. Оба юных Пиро наводят вокруг капитана суету невероятных масштабов. После того, как они болтовней в конец уматывают даже Барбару, Эмбер в голову приходит идея помочь Кэйе с отросшей за несколько дней щетиной, Дилюк едва успевает предотвратить трагедию и сам принимается за дело, пока дети вразнобой рассказывают спящему Кэйе истории своих повседневных приключений. Дилюк готов признать, что в сердце что-то определенно екнуло и обернулось теплом, от этой картины. Он живо может представить, как вездесущий Кэйа, наверняка, каждый день успевал перекинуться с этими ребятами парой слов, узнать как идут их дела. Дилюк знает, как он внимателен к деталям, и к тем кого любит. Альбедо заходит через день, чтобы окатить его хмурым презрением и в очередной раз бросить что-нибудь емкое вроде “Ты не особо-то старался быть его семьей последние годы, так к чему это представление?”. Дилюк думал, что они неплохо сработались во время операции по спасению, но то, что Кэйа не пришел в себя, явно провоцирует в Альбедо какую-то агрессивную заботу. Дилюк в целом готов отнестись к этому с пониманием, пока реплики алхимика все больше не начинают напоминать угрозы. “В следующий раз я приду с Кли” или “Что будешь делать, Рагнвиндр, если Аякс придет по твою душу?”. Дилюк закипает и тихо бесится. Кто такой, мать вашу, этот Аякс? Очередная шестилетка, которую Кэйа взял под опеку? Пару раз заглядывает Хоффман, с ним неизменно толпа разномастных подчиненных капитана кавалерии, от новобранцев, до офицеров. Дилюк никогда не думал, что добровольно будет готов превратить винокурню в проходной двор для рыцарей ордена, но надежда и печаль на их лицах, пусть Дилюк и не готов в этом признаться, трогают что-то внутри. Возможно ностальгия по рыцарству и братству накрывает его, но он даже позволяет Аделинде накрыть для них стол на террасе и выставляет пару бутылок вина из запасов. Он слушает рассказы о похождениях капитана Кэйи Альбериха, и какое-то теплое и приятное чувство растет в груди. Джинн не упрекает его за желание оставить Кэйю на винокурне и не настаивает о перемещении того в собор, и он благодарен ей за это, ведь остальные кажется не поддерживают это его своевольное решение. Из всех аргументов, что он мог бы противопоставить, было только территориально близкое к хребту расположение, что абсолютно теряло всякий смысл, при использовании телепортов. Не мог же он всерьез сказать, что просто сойдет с ума от тревоги, если не будет иметь возможности пару раз в день взять Кэйю за запястье и ощутить под пальцами биение пульса. Несмотря на всех раздражающих и не очень посетителей, Дилюк испытывает иррациональное спокойствие. Эмоций было так много, что в какой-то момент его просто перемкнуло и он будто впал в режим ожидания. Весь страх перегорел внутри, осыпаясь пеплом. Кэйа дома, ему теперь ничего не грозит, все остальное потом. Все деланное спокойствие слетает с него, когда сверху, из спальни, раздается грохот. Дилюк подскакивает на диване как ужаленный, книга летит в сторону. Сердце заходится в бешеном ритме, хотя он и понимает, что ничего плохого не могло случиться здесь. Не в его доме. Дилюк преодолевает лестницу, перескакивая ступеньки, распахивает дверь так резко, что та с грохотом бьется о стену. Кэйа переводит на него чуть расфокусированный взгляд, и Дилюк чуточку умирает внутри. Он и не думал как сильно тревога о том, что этот бестолковый капитан больше не откроет глаза, не посмотрит на него этим своим невозможным взглядом, сдавила все его внутренности. Но этот бестолковый капитан очнулся, мало того, тут же полез Бездна его знает куда, хотя должен бы лежать пластом в его то состоянии. - Ну… Привет? Ну, привет?! Перед глазами проносятся все те картины, которые вполне могут стать причиной его новых ночных кошмаров: кровь, покрывающая ледяную сферу изнутри и изломанный планер, неподвижное тело на каменном полу разгромленной лаборатории, Глаз Порчи, сжатый в изящных пальцах. Архонты, Дилюк точно убьет его. Он делает пару шагов вперед прямо по цветам, рассыпавшимся по полу, бутоны ломаются и хрустят под его ботинками, после чего порывисто притягивает Кэйю в объятия, выбивая из того удивленный выдох. *** - Так, погоди, неделя? - Кэйа не может поверить. - Я провалялся неделю? Архонты, Джинн еще жива или уже угробила себя своим трудоголизмом? Хотя Лиза не должна была этого допустить… - Ну, она выглядит сносно, вчера заходила. Кэйа кривится. Он провалялся в отключке дольше, чем ожидал. - Мне нужно в орден. - Кэйа снова предпринимает попытку сползти с кровати, уже более уверенную надо признать, но Дилюк с силой давит ему на плечо, заставляя улечься обратно. Кэйа невольно так и давится возмущенным вздохом, так нагло пользоваться своей силой и его удручающим положением… Как бесчестно, мастер Дилюк! - Завтра придет Барбара, и если она скажет, что ты можешь вернуться к работе, то хорошо. Тогда и только тогда. Скачи в свой орден, я даже выдам тебе лошадь. Но только если Барбара позволит. - Дилюк разжимает пальцы на плече, кожа горит в месте соприкосновения, несмотря на явное отсутствие каких-либо проявлений Пиро. - Давай-ка сразу проясним. - Кэйа не выглядит злым, натянув эту свою дежурно вежливую улыбочку, но его тон становится холоднее. - Тебе не обязательно строить из себя заботливую няньку, я уже большой мальчик. Не знаю почему орден навязал тебе здесь мое присутствие… - Погоди, ты не так понял. - Дилюк вскидывает руку вперед, останавливая его. Умный и проницательный Кэйа, иногда такой тупой, святые Архонты... Он тяжело выдыхает. - Я сам предложил оставить тебя на винокурне, скажу даже, что мне пришлось отстаивать это решение, я… ммм… оказался не самой популярной кандидатурой у некоторых капитанов... - Ты? - Кэйа зависает с нечитаемым лицом. - Сам? - Ох, Архонты, да я сам! - Дилюк закатывает глаза. - Что тебя так удивляет? - О, тебе напомнить? - “Как ты вышвырнул меня отсюда” повисает невысказанным в воздухе. Зрачки-звездочки опасно сужаются, злые искры проскакивают во взгляде. Дилюк завороженно смотрит в янтарный зрачок, это неожиданно красиво. Но язвительные комментарии Кэйи иголками вонзаются под кожу. Надо остановить начинающуюся перепалку. - Кэйа, просто останься пока твое состояние не улучшится. Аделинда, Эльзер и все здесь очень волновались, и будут рады, если ты уделишь им хоть каплю времени, а не сбежишь, только открыв глаза. - Дилюк устал и решает использовать любые аргументы. - Ты расскажешь мне, что случилось в лаборатории, я расскажу тебе про спасательную операцию на хребте и последние новости из города. Прошу, останься. Нам надо поговорить. Кэйа прикидывает, как много Дилюк знает. Ему удалось встретился с Дотторе? Если нет, стоит ли ему знать, что сам Кэйа успел пообщаться с Предвестником, учитывая темы, которые они затрагивали? Вероятно нет. Он молчаливо кивает. Теперь нужно выиграть немного времени, чтобы подумать. - Только дай мне уже выбраться из постели. Поговорим внизу за ужином? Кстати, мне бы чем-то прикрыть глаз… Дилюк тянется к тумбочке, открывает ящик и вытаскивает оттуда его повязку. - Ты оставил, когда был здесь в прошлый раз. - Кэйа практически слышит легкий скепсис в его словах. Ну да, тогда он сбежал с винокурни, сверкая пятками. Когда это тактическое отступление было чем-то позорным? Кэйа тратит слишком много времени на то, чтобы дрожащими руками справиться с завязками. Что за дерьмо, это ведь не всегда теперь так будет? Он старательно игнорирует мысль о том, что Дилюк сохранил его вещь, и, более того, держал ее в тумбочке, рядом со своей кроватью. Следом в голову, как митачурл с топором, влетает мысль о том, что Кэйа и сам валялся в этой самой кровати целую неделю. Бездна… ему нужно уехать в город как можно скорее, пока не произошло что-нибудь абсурдное, или они снова не рассорились в край. *** Кэйа преодолевает лестницу со второго этажа вполне достойно, на чистом адреналине, все благодаря тому, что пришлось отбиваться от настойчивого Дилюка, пытающегося перенести его через обломки вазы, усыпавшие пол в спальне. Джентельмен, Бездна его раздери. Домашняя одежда Дилюка ему немного широка в плечах, а штаны свободно болтаются на бедрах. Идти босиком по ковру гостинной на удивление приятно, несмотря на дрожь и ломоту, то и дело просыпающиеся в теле. Сразу вспоминаются далекие годы, когда они с Дилюком, уже после отбоя, босиком, крались вниз по лестнице, чтобы стащить с кухни что-нибудь вкусненькое и продолжить под одеялом читать книжки о бравых рыцарях. Помнит, как это самое вкусненькое случайным образом оказывалось “припрятано” в кухне на самом видном месте и заботливо упаковано руками главной горничной. Кэйа падает на диван. Ребра внезапно простреливает болью, да так, что на лбу выступает испарина, ему приходится с силой закусить губу, чтобы не издать ни звука под пристальным взглядом Дилюка. Но, кажется, того не обманывает его напряженное выражение лица и долгий выдох, вырвавшийся изо рта. - Хаааа, так… Расскажи с самого начала, как вы нашли лабораторию? Где вообще она находится? Меня туда доставили в бессознательном состоянии, так что… - Скальный массив повыше самого большого месторождения алого кварца. Мы прочесывали склон, но если бы ты не устроил там погром, вряд ли бы и заметили. - Я рад, надеялся, что такого сигнала вам будет достаточно. - Кэйа расплывается в самодовольной улыбке, но в ответ на скептический взгляд Дилюка, признается. - Ну ладно-ладно, я даже не представлял, что эффект будет такой мощный. Слышал от фатуйцев, что орден кружит рядом, но и не думал, что что-то толковое выйдет. Похоже удача на моей стороне. - Удача? Я бы не назвал твои суицидальные наклонности удачей! - Дилюк вспыхивает в мгновение ока. Он долгое время держал злость и тревогу в узде, но видя, как Кэйа легкомысленно к этому относится, хочется прибить этого придурка самолично. Дилюк усилием воли гасит раздражение, тем более это легко, стоит ему только вспомнить, что он испытал, лицезрея неподвижное тело в объятой пламенем лаборатории.. - Кэйа, ты чуть не умер… Когда я тебя нашел, ты уже не дышал! - Ты нашел меня? - Кэйа замирает, на мгновение ухмылка стирается с его лица. - Почему был с орденом? - Ты серьезно считаешь, что я стал бы придерживаться каких-то дурацких принципов, когда твоя жизнь под угрозой?! - Дилюк опускается на диван рядом с ним, разворачивается к нему всем корпусом. - Твои принципы насчет сотрудничества с орденом не дурацкие. - Неожиданно серьезно выдает Кэйа. - Я может и шутил на эту тему временами, чтобы позлить тебя, но никогда не считал твое решение покинуть Ордо Фавониус и порвать все связи с рыцарями…и со мной необоснованным. Кэйа спокойно принимает его взгляд, но следующие слова, будто, прожигают дыру у него в груди. - Я не хотел рвать с тобой все связи. Нет, ладно… - Дилюк устало трет переносицу. Он должен быть откровенным, если хочет изменить что-то в их отношениях. - Было время, когда хотел. Действительно надеялся, навсегда выкинуть тебя из своей жизни и своих мыслей. Но как видишь, я не могу, и главное, я не хочу этого больше. Может быть, я не имею права пытаться сблизиться с тобой, после всего, что натворил, но… У Кэйи язык примерзает к небу. Что он несет? Дилюк хочет сблизиться!? У меня что слуховые галлюцинации? - Я видел твои шрамы, когда переодевал тебя. - Дилюк на мгновение выглядит смущенным, но в его взгляде мелькает что-то болезненно острое. - И Джинн… кое-что рассказала мне. Я был не прав, и ни юность, ни смерть отца не оправдывают меня за то, что я сделал с тобой. Кэйа открывает рот, чтобы возразить, но Дилюк жестом прерывает его. - Постой. Дай мне закончить. Я не могу изменить того факта, что по возвращении так долго игнорировал твое существование. Мне показалось, что ты сильно изменился, что тебе все равно, твое поведение и эти вечные шутки… Мне жаль, что у меня так много времени ушло на то, чтобы понять, что это твое вечное веселье напускное, просто фарс, личина, которую ты показываешь другим. - Не думай, что ты все про меня понял. - Резко обрывает его Кэйа. - Ты прав в одном, прошло много времени, и ты ничего не знаешь обо мне. - Я и не думаю, что знаю все, но того, что я вижу, мне достаточно! Кэйа так впивается в подлокотник пальцами, что они белеют от напряжения. Он почти рычит. - Если перемены в твоем отношении ко мне возникли из жалости, то прекрати сейчас же. Я серьезно, Дилюк. Это не первая и не последняя передряга в моей жизни… Как быстро ты снова поймешь, что я тебя не устраиваю? - Кэйа резко зачесывает волосы назад дрожащей рукой, глубоко вдыхает будто перед прыжком в ледяную воду. - Я убил Эроха. Как тебе такое откровение? Он был агентом Фатуи, а также частично причастен к тому, что случилось тогда с тобой и Крепусом, и я выманил его из города и прирезал, как только собрал достаточно подтверждений его предательства. Дилюк продолжает смотреть на его дрожащие руки, то как часто вздымается его грудь при дыхании, и не чувствует никаких сомнений. - Если ты ждешь осуждения, его не будет. Выражусь яснее, я бы и сам не отказался прикончить его сейчас. Тогда мне не хватило на это смелости. - Дилюк размышляет о том, чтобы взять Кэйю за руку, но тот так заведен, что он решает не спешить. - Кэйа, если ты хочешь оттолкнуть меня какими-то своими “зверствами”, поверь, сложно переплюнуть то, что я сам творил, во время своего путешествия. Кэйа не выглядит убежденным ни на грамм. Его лицо искажается будто от боли. - Ты что головой на хребте ударился? Скажи мне честно, Дилюк, ты что позабыл, кто я такой? Зачем тебе это? - Представил, что больше тебя не увижу. - Со всей прямолинейностью сообщает Дилюк. - Подумал, что ты можешь погибнуть там от рук Фатуи, и чуть с ума не сошел. Кэйа вздрагивает и как-то съеживается весь,не в силах больше спорить. Он подтягивает к себе колени и прячет в них лицо. - Я хотел попросить прощения. - Дилюк все-таки протягивает руку, слегка касаясь синих прядей на макушке. - Ты можешь послать меня, я не стану давить. - Ты придурок. Больше не могу говорить об этом. - Бормочет Кэйа в колени. - Где там ужин? - От придурка слышу. - Дилюк чувствует приятную легкость в груди, улыбка невольно кривит губы. - Сейчас найду Аделинду. Приготовься услышать целую уйму нотаций за все твои похождения с Фатуи. Дилюк поднимается с места, собираясь отправиться в сторону кухни, и делает вид, что не замечает, как Кэйа судорожно трет воспаленные глаза руками. *** Ужин проходит спокойно, они оба немного выдыхают и разговаривают на отвлеченные темы. Аделинда ненадолго присаживается за стол, расспрашивая Кэйю о службе в ордене и его повседневных делах. После ее ухода беседа невольно сворачивает вновь на недавние события. - Так что же было, после того, как вы заметили дым? - Спрашивает Кэйа, ковыряя салат в тарелке. Потом сердце сжимается и пропускает удар, он внезапно вскидывается. - Архонты, какой же я придурок! Там были дети! Вы нашли их? - Да, не волнуйся. Джинн вывела всех, их пока разместили в соборе. Орден уже занялся поиском родителей. - Ох, какое облегчение. - Кэйа недовольно хмурится на вновь начавшую дрожать ладонь, и откладывает вилку. - С ними все в порядке? - Последствия есть, но незначительные. Альбедо думает на них испытывали Глаза Порчи, но не слишком долгое время. Похоже орден подпортил им планы. - Дилюк бросает взгляд на Кэйю, который безуспешно пытается унять дрожь в пальцах. - Никто из них не пострадал сильно. Только ты умудрился за одно применение чуть себя не угробить. - По правде говоря, кажется, это был не совсем завершенный Глаз Порчи. - Кэйа ловит вмиг ставший взбешенным взгляд Дилюка. - Ну а что я мог сделать? Пришлось хватать то, что было в доступе. Свой-то Глаз Бога я потерял, Архонты, надеюсь он не где-то там в пещерах, не хотелось бы ради этого снова лезть на хребет и разгребать завалы… Он осекается, видя резкую перемену в лице Дилюка, тот будто бледнеет сразу и отводит взгляд, пальцы сжимаются на столовых приборах, до побелевших костяшек. - Что? Ты что-то знаешь. Только не говори мне, что Фатуи запустили его с Утеса Звездолова или типа того? - Он на секунду задумывается, выглядя взволнованным. - Они же не могли его сломать? Нет? Дилюк чувствует как горячая ярость снова закипает где-то внутри. Он найдет этого ублюдка, насадит его на клеймор и подожжет. Он будет гореть медленно. Но как, Бездна его раздери, сказать об этом Кэйе? - Дилюк? - Я… я отдал его Дарелу в обмен на информацию о том, где тебя искать. - Упавшим голосом произносит он. Кэйа застывает, моргает пару раз, после чего его губы разъезжаются в странной полуулыбке. - Хорошо. Я разберусь с этим. Даже смешно, однажды я тоже… - он не произносит “искал информацию о тебе”. Кэйа возвращает свое привычное выражение лица за секунды. - Не важно. Нет нужды переживать, это всего лишь Дарел, а не Ужас Бури или еще кто похуже. Почему ты так напрягся? Молчание затягивается. Кэйа выглядит озадаченно, пока Дилюк мучительно соскребает внезапно потерянное мужество и собирается с силами. Это может оттолкнуть Кэйю, вечно прячущего все свои слабости глубоко внутри. Но от воспоминаний о разговоре с информатором внутри искрит, и глухая ярость поднимает голову. - Я собираюсь убить его, Кэйа. - Что...? - Он склоняет голову на бок и выглядит растерянным пару секунд, после чего осознание накрывает с головой. Кэйа отшатывается, упираясь лопатками в спинку стула. Блять! Он знает! Архонты, Дилюк знает... Какого черта ты ему наболтал, Дарел? Кэйа молчит пару минут, потом делает глубокий вдох и обманчиво спокойным голосом произносит. - Оставь меня одного на минутку... Он подскакивает рывком так, что стул валится на пол, не удержавшись на ножках от резкого толчка. Кэйа резво разворачивается, чтобы сбежать наверх, и не видеть как в глазах напротив плещется жалость вперемешку с виной. Видимо, организм решает, что это слишком. Достигнув первой ступеньки он понимает, что вестибулярный аппарат опять подвел его, и сейчас он встретится с перилами носом. Дилюк оказывается рядом раньше, подхватив его за предплечье. - Ох, блять, проклятые Глаза Порчи, чтоб их! - Бормочет Кэйа, уткнувшись носом в чужую грудь. - Притворимся, что ты этого не видел, и у меня все получилось, ага? - Почему ты продолжаешь с ним работать? - Раздается тихий шепот Дилюка прямо над ухом. Кэйа замирает на секунду от того, насколько болезненно звучит его голос. Он прикрывает глаза на мгновение, после чего распрямляется, встречая взгляд Дилюка. - Ну знаешь… Сначала я попытался убить его. Но… заставить себя думать о том, что все это не имеет большого значения было гораздо проще. Не так дерьмово. Поэтому я… я оставил эту идею. Он был полезен. - Я выпущу ему кишки, если еще хотя бы раз увижу рядом с тобой. - Абсолютно не меняясь в лице говорит Дилюк. Просто констатирует факт. - Постой, Люк. - Кэйа чувствует его ярость, в крепкой хватке на своих предплечьях, в нагревшемся воздухе, ярко сияющем Глазе Бога на поясе. - Бездна, я не могу больше. Слишком много откровений для одного вечера. Я не планировал обсуждать это с кем-либо, а особенно с тобой, примерно никогда. Давай… не будем. Дилюк сразу же расслабляет ладони и мягко заглядывает в его лицо, безмолвно соглашаясь. Вместе они поднимаются на второй этаж. Дилюк открывает дверь в спальню, осколки уже исчезли, а на тумбочке стоят свежие цветы в вазе. Светяшки на этот раз. - Это ведь твоя комната? А где сейчас спишь ты? - В кабинете. Это бывшая спальня отца, я занял ее, после возвращения. - Дилюк не станет говорить, насколько невыносимо ему было первое время находиться в своей старой спальне, хранящей слишком много воспоминаний. - Я допоздна работаю с бумагами, и там есть диван… Кэйа внимательно смотрит, но больше ничего не спрашивает. Он садится на постель, глаза слипаются, он и правда слишком устал, морально и физически. Дилюк прощается с ним и прикрывает дверь. Кэйа жмурится. Все полетело в Бездну, теперь Дилюк знает, что он гребаный убийца со сбитым моральным компасом. Знает, что он спал со своим информатором… Дарел, мать твою, тебе это с рук не сойдет. Дилюк знает и все еще не считает его отвратительным? Что станет с его терпением, когда под поверхностью воды окажется целый айсберг его темных тайн? Сейчас он хочет восстановить доверие, но потом… В любом случае, Кэйа планирует избегать его так неприлично долго, насколько хватит его терпения. Несмотря на ход мыслей, робкая надежда снова просыпается. Противореча самому себе, Кэйа хочет попробовать, даже если все повторится снова. Он справится, если его вновь вышвырнут. В конце концов, Дилюк не единственный его близкий человек в Мондштадте, и он больше не семнадцатилетний напуганный пацан, но… Это будет больно. На грани. *** Кэйа лежит в кровати, пока все шумы в коридоре не стихают. Он ждет еще несколько минут, после чего соскальзывает с постели. Слабого света от цветочных бутонов хватает, чтобы найти в шкафу сапоги. Он зажимает голенища под мышкой и выглядывает в темноту коридора. Из кабинета не доносится ни звука, свет не горит. Уже более уверенно Кэйа выскальзывает наружу. Он прекрасно помнит, все скрипучие ступеньки, и спускается так, что ни одна из них не издает ни звука. Внизу во мраке гостинной Кэйа переводит дух, руки снова начинают едва заметно дрожать, и он мысленно проклинает Дотторе с его экспериментальными прототипами. Тяжелая входная дверь оказывается не заперта. Как беспечно, мастер Дилюк! Кэйа медленно отворяет створку, прохладный воздух ударяет в лицо, и он вдыхает его полной грудью, прежде чем выбраться на улицу. Тишину разрывает едва слышный шелест листвы и стрекот ночных насекомых. Кругом кромешная темнота, пара кристальных бабочек порхает между рядами винограда. Ностальгия заставляет что-то болезненно сжаться в груди, но это скорее приятное чувство. Впервые с момента, как он открыл глаза, ему так спокойно. Кэйа натягивает сапоги, выпрямляется, пережидая головокружение, и отправляется к статуе Архонта. Он помнит все тропинки, заученные с детства. Останавливается на пару минут, настигнутый мыслями о том, как на его побег среди ночи отреагирует Дилюк. Он же сказал, что не будет давить, верно? А мне нужно пространство… Кэйа стоит в темноте, атакованный сотней мыслей, на груди будто стальной обруч затягивается. Он громко чертыхается, разворачивается и идет назад. Он не хочет причинять Дилюку лишней боли. Еще Аделинда обещала наутро приготовить вафли. И хорошо бы принять таки горячую ванну… Что делать дальше он подумает завтра. Когда сможет поговорить с Дилюком снова и, наконец, сказать ему спасибо. ***