О балладах и кубках

*** Утро встречает Дилюка раздражающей болью в спине. Диван в кабинете конечно удобный, но только если тебе не приходится спать на нем седьмую ночь подряд. Он безусловно мог занять свою старую спальню, но та располагалась в другом крыле относительно комнаты, где сейчас расположился один бедовый капитан кавалерии, а Дилюк предпочитал держать все, что касается Кэйи, под контролем. Насколько это возможно. Он громко вздыхает, потягиваясь, позвонки нещадно хрустят, когда он распрямляет спину, разводя руки в стороны. Сегодня придет Барбара. Дилюк уверен, что ни один здравомыслящий человек не позволит Кэйе вернуться к работе прямо сейчас, но в случае столкновения сурового пастора с этим хитрым болтуном, ни в чем нельзя быть уверенным. Дилюк надеется, что численного перевеса в его лице будет достаточно, чтобы убедить Кэйю остаться. В любом случае, он всегда может пойти напролом и привлечь еще и Аделинду. Дилюка даже совесть не будет мучать за такие очевидно грязные приемчики против капитана. Дилюк наскоро умывается и заглядывает в комнату своего неугомонного гостя. Кэйа спит, забавно обнимая ногами скомканное в бесформенную кучу одеяло. Дилюк тихо подходит ближе, он не задумывается о причинах своих поступков, просто позволяет себе это: задержать взгляд на длинных, подрагивающих во сне, темных ресницах, скользнуть по тонкой полоске шрама, пересекающей веко, проследить взглядом ленты иссиня-темных прядей, разметавшихся по подушке и волной скользнувших в вырез рубашки. Одежда Дилюка немного великовата Кэйе в плечах, учитывая, что тот предпочитает не застегивать как минимум половину пуговиц сверху, Дилюк не знает, что это: привычка или принципиальная позиция, легкая ткань так и норовит соскользнуть с плеча. Дилюк мажет взглядом по крепким мышцам, бархату бронзовой кожи, останавливается на более светлом зажившем следе от чужих зубов на ключице. Злость все еще клокочет где-то глубоко внутри, но совсем не ярко, словно из-под толщи воды прорывается тихий отголосок пережитых эмоций. Сейчас Кэйа здесь, в безопасности. Дилюк скашивает взгляд и натыкается на сваленные на полу у изножья кровати сапоги, комья грязи на подошвах не оставляют простора для воображения. Дилюк раздраженно выдыхает сквозь зубы. Вряд ли Кэйа просто хотел подышать среди ночи. Он даже не зол, скорее раздосадован тем, что Кэйа пытался провернуть, но осознание, что тот вернулся обратно, искрами непонятного удовольствия ощущается под кожей. Однако, это не помешает ему прямо сейчас нажаловаться Аделинде, мстительно и без всяких сожалений. Кэйа, уж прости, но ты сам напросился! Дилюк в последний раз задерживает взгляд на чужом расслабленном лице, после чего тихо покидает комнату, осторожно прикрывая дверь, прежде чем спуститься вниз в поисках главной горничной. *** Кэйа хрипит и царапает ногтями землю. Рука тянет его за волосы, больно дергая пряди. От резкого рывка назад кожу обжигает болью, он ударяется затылком. - Я… убью тебя! - Яростно шипит он. От медного привкуса крови во рту становится тошно. Он жмурится и пробует вырваться из хватки еще раз. Бестолково машет ослабевшими руками, пытаясь дотянуться до чужого лица, ударить, ткнуть в глаз, сделать хоть что-то. Он был беспечен. Не ожидал. Все его мысли крутились только вокруг потухшего на мгновение чужого Глаза Бога. Кэйа отчаянно сжимает чужое запястье, пытаясь остановить властное движение ладони по своим ребрам под тканью черной водолазки. - Дарел… Не над… Хлесткая пощечина заставляет голову мотнуться в сторону. В ушах протяжно звенит. Он сжимает челюсти крепче, чувствуя влажное прикосновение языка к своей шее. Кэйа замирает на мгновение, страх ледяной иглой впивается в позвоночник, парализуя тело. Дарел темной фигурой нависает сверху, Кэйа видит дикий блеск в его глазах, темный зрачок, почти поглотивший радужку, и его срывает. Он взбрыкивает всем телом так, что тот, опешив на секунду, отступает назад. Кэйа отползает, но крепкая хватка смыкается на его лодыжке, больно и предупреждающе сжав хрупкий сустав пальцами. Его притягивают назад, ладонь ложится на шею, слегка сжимая. - Советую тебе расслабиться. - Хриплый шепот на ухо. - Так будет легче, Кэйа. - Пошел ты… - Выдавливает он, прежде чем ощущает усиливающуюся хватку пальцев на шее. Он не может вдохнуть. Кровь оглушительно стучит в голове, за шумом и белыми пятнами перед глазами, он почти не замечает движений чужой ладони, изучающей его тело. Не слышит, как звякает пряжка его собственного ремня. Прохладный воздух касается обнаженной кожи, кусая и заставляя сознание немного проясниться. Пальцы с шеи перемещаются ниже, оглаживая напряженные мышцы… …и он открывает глаза. - Блять… - Кэйа мучительно стонет, зарываясь в подушку лицом. Он тут же отстраняется с шипением, свежую царапину на лбу дергает болью от соприкосновения с тканью наволочки. Кэйа садится на постели, ощупывая лоб дрожащими руками. Сложно понять последствия это дерьмового сна или использования прототипа Глаза Порчи. - Чтоб ты сдох, Дарел. - Бормочет Кэйа, поднимаясь с кровати. - Одни, мать твою, проблемы. Дыхание приходит в норму, пока он медленно, держась рукой за стену, добирается до ванной. Он умывает лицо ледяной водой, чувствуя себя не в пример лучше того, что было раньше. Сердце замедляет свой ритм, перестав яростно стучать в грудной клетке. О вчерашнем разговоре с Дилюком думать совсем не хочется. Особенно учитывая сон, который тот самый разговор вероятно и спровоцировал. Кэйа бы предпочел увидеть во сне бледную физиономию Риенса, или пугающе проницательный препарирующий взгляд Дотторе, да даже огненного феникса, разрезающего ночное небо... Как быть дальше с настоящим, реальным Дилюком, залезшим в его тайны по самую макушку, буквально забравшимся под кожу, он все еще не придумал, поэтому лучшей стратегией будет игнорировать проблему. Прежде чем спуститься вниз, он пару мгновений мнется, размышляя стоит ли надеть повязку, но все-таки берет ее с тумбочки и принимается бороться с завязками. Пальцы, к его облегчению, почти не дрожат. *** Барбара принимает чашку из рук Аделинды, одаривая горничную солнечной улыбкой. Розария ехидно косится на тяжело вздыхающего Дилюка, минутой ранее получившего свою порцию нотаций от грозного пастора церкви Фавония. Ну хоть в этом они сходятся, Кэйе все еще необходим постельный режим, и допускать ночные пробежки по виноградникам - это верх безответственности. Дилюк устало трет глаза и прячет лицо в ладонях, на предложение Розарии, привязать Кэйю к кровати, весьма заманчивое, стоит заметить. Розария, будто не замечая его реакции, невинно продолжает рассуждать, что раз этот вариант его не устроил, то может тогда ему просто спать с Кэйей в одной постели, держа того за руку. Барбара одобрительно кивает, поддакивая, что за таким проблемным пациентом нужен круглосуточный досмотр. Дилюк пытается утопиться в собственной чашке, под пристальным насмешливым взглядом Розарии. От дальнейших издевательств его спасает объект обсуждения, собственной персоной, появившийся наверху лестницы. Кэйа выглядит бледным, пока он медленно преодолевает ступени, его брови сосредоточенно сходятся вместе и болезненно изламываются. Дилюк озабоченно хмурится, встает, чтобы подхватить того под предплечье, но сестра Розария перехватывает его за запястье, утягивая назад и выразительно округляя глаза. - Пусть сам убедится в своей неработоспособности. - Тихо шепчет она. Дилюк впечатлен. Кажется она может быть пугающе жестокой в своей заботе, на что уж точно не способен он сам. Кэйа подходит ближе, становится рядом, так, что их плечи соприкасаются. - Что тут у тебя, пытка монахинями? - Едва слышно бормочет он куда-то Дилюку в волосы, а после уже громче: - Доброе утро, дамы. Рад видеть вас в добром здравии. - Уже полдень, и, к сожалению, не можем сказать о тебе того же. - Тянет Розария, выразительно осматривая его с ног до головы. - Сестра Розария, как всегда верх дружелюбия и тактичности. - Кэйа опускается на стул, пряча дрожащие руки на коленях. - Полагаю, ты здесь в качестве тяжелой артиллерии? - Верно, утром магистр получила письмо от господина Рагнвиндра, что ты очнулся, и сразу предложила мне навестить тебя вместе с Барбарой, убедиться, что ты не собираешься сломя голову нестись в город. - Письмо от господина Рагнвиндра значит… - Кэйа недовольно цокает языком. Дилюк даже не поворачивает голову в его сторону, ему совершенно не стыдно. О нет. Кэйа в это время патетично изрекает: - Несмотря на десятки не снятых с деревьев котов, что же я враг сам себе? Удача явно отвернулась от меня, не помолитесь ли в церкви о моей несчастной персоне, сестра Розария? - Капитан! - Звонко зовет Барбара, отодвигая пустую чашку в сторону, переключая на себя все внимание и разом прекращая начинающийся бедлам. - Я вас осмотрю и дам дальнейшие рекомендации по восстановлению, если вы готовы. Поднимемся наверх? По кислому выражению лица Кэйи, довольному Розарии и невинному, полному сочувствия лицу Барбары, Дилюк почти уверен, что они гоняют его специально, чтобы умотать и погасить любое сопротивление. Многовато пугающих открытий о служительницах церкви за один день. *** Чуть погодя Дилюк поднимается наверх следом. Стоя за дверью он слышит голос Кэйи. - Он явно не в себе. Ты бы хоть раз ему голову осмотрела, для разнообразия, когда меня навещала. - Бурчит тот. - Почему меня не разместили в соборе? - Он волновался. - Спокойно произносит Розария. - Это-то и странно. Дилюк медленно выдыхает и открывает дверь, как раз в тот момент, когда Барбара брызгает Кэйе в лицо водой, будто нашкодившему коту. Тот фыркает, но молчит, смиренно принимая наказание. Дилюк не подает виду, но он удивлен. Кэйа близок с Розарией, это очевидно, но, кажется, и маленький пастор общается с ним вполне неформально. Что их сблизило, умение Кэйи ладить с брошенными детьми, как сказала Джинн, или частые ранения периодически влипающего в передряги капитана? Еще одна сторона жизни, о которой Дилюку ничего неизвестно из-за долгого отсутствия. - Мастер Дилюк, вы вовремя. - Барбара улыбается уголками губ. - Сэр Кэйа в отпуске - официальное распоряжение магистра. Ему рекомендуется больше отдыхать, желательно в горизонтальном положении, никаких длительных прогулок и телепортаций. Ребра должны восстановиться до конца недели. Дрожь в руках и теле - последствия использования Глаза Порчи, полагаю. - И когда это прекратится? - Понуро вопрошает Кэйа, легко пихая в бок сидящую рядом с ним Розарию, получая ответный тычок, и залезая на кровать с ногами. - Наберитесь терпения, капитан. - Строго произносит Барбара, и в ее голосе звучит сталь. - Возможно в следующий раз, сэр Кэйа, вы лучше подумаете, прежде чем пользоваться неизвестного свойства артефактами, и мне больше не придется лицезреть вас в таком плачевном состоянии. - Возможно. - Просто соглашается Кэйа, пожимая плечами. Ни для кого в комнате его согласие не выглядит убедительным, да он и не пытается, очевидно плавая где-то в своих мыслях. Дилюка все еще в ледяной ужас окунают воспоминания о Глазе Порчи в чужих расслабленных пальцах. Он старается выдохнуть тихо и медленно, прогоняет из головы образы тела, неподвижно застывшего на полу, тот момент, когда он не уловил чужого дыхания. Дилюк снова смотрит на сапоги, задвинутые под кровать, выглядывающие оттуда перепачканными в земле мысками. Пожалуй он все-таки привяжет этого неугомонного придурка к постели. Ну так, на всякий случай. *** Дилюк просит главную горничную, составить ему компанию, пока тот занят делами в кабинете. В понимании Кэйи, к нему приставляют надзирателя. - Я же не совсем идиот, чтобы действительно пропускать мимо ушей рекомендации Барбары! - Жалуется он Аделинде, утыкаясь в чашку чая. - Почему он обращается со мной так, будто я безмозглый крио-слайм? Вечернее солнце раскрашивает красными и оранжевыми мазками стены кухни. Аделинда сочувственно вздыхая, пододвигает ему тарелку с пирогом. Ярко красная начинка, Кэйа вспоминает, как любил раньше домашнюю выпечку с валяшкой, Аделинда, очевидно, тоже помнит. - Он просто беспокоится, дорогой. Ты невероятно всех напугал. - Мягко роняет горничная, отворачиваясь к раковине и гремя посудой. - Господин Дилюк практически не спал все то время, что о тебе не было никаких известий. Бродил по винокурне, как приведение, часами смотрел на твой Глаз Бога, сидя в гостинной. Сделай ему скидку и побудь послушным младшим братом, пока он не убедится, что ты наконец-то в безопасности и полностью поправился. Дилюк смотрел на его Глаз Бога, как и сам Кэйа когда-то. Он не готов признаться даже самому себе, как много времени провел вечерами после службы, просто наблюдая за обжигающе-ярким сиянием красного кристалла. Мог ли Дилюк испытывать то же самое? Кэйа передергивает плечами, будто его пробрал внезапный озноб. Глупые мысли от которых стоит избавиться. Кэйа сжимает чашку крепче. Мысль о том, что он заставил так много людей переживать отчего-то не вызывает теплых чувств, только дискомфорт. Не то чтобы он не…заслужил это, но… Аделинда опускается на соседний стул и мягко сжимает его ладонь. - Тебя всегда что-то беспокоило. Я видела это тогда и вижу сейчас. Будучи ребенком, ты был куда беззаботнее, но с каждым годом я замечала, что тебя что-то грызет изнутри, всё яснее. Господин Дилюк способен принять это. Чем бы оно ни было, даже если это стало причиной вашей ссоры тогда, больше нет нужды выносить это в одиночку. - Легкая улыбка касается ее губ. Кэйа чувствует, как собственные уголки губ ползут вниз, не в силах держать пустую улыбку. - Он вырос рассудительным и понимающим молодым мужчиной. Тот, кто закрывается сейчас, это ты, Кэйа. Кэйа хочет огрызнуться - "рад за него", но Аделинда тянется вперед накрывая его щеку ладонью, слегка гладит пальцами. Кэйа застывает, не способный выдавить ни слова в ответ. Он знает, согласен с каждым ее словом, но это не значит, что довериться снова так просто. - Ты всегда смотрел только на него. - Морщинки лучами собираются в уголках ее глаз. - Я же в это время присматривала за вами обоими. Кэйа замирает под ее теплым взглядом. Понимающая улыбка касается губ Аделинды, и осознание накрывает его. - Ты знала, что… что я его…? - Конечно, милый. Ты был весьма очевиден. - Смеется Аделинда, заметив его вытянувшееся от удивления лицо. - Ох, Бездна! Какой кошмар… - Он накрывает пальцы горничной на щеке своей ладонью. - А мастер Крепус…? - Полагаю тоже заметил. - Беспощадно подсказывает она, пряча улыбку. - Архонты милостивые! Аделинда рассыпается смехом, и Кэйа не выдерживает и смеется тоже. Ребра отзываются болью, он охает, утирая выступившие слезы, когда на кухню заглядывает алая макушка объекта обсуждения. - О чем болтаете? - Аделинда рассказала, что ты и есть Полуночный герой. - Невозмутимо припечатывает Кэйа, обвинительно указывая на Дилюка пальцем, за что получает тычок в бок от горничной. - Как раз наоборот, господин Дилюк! Я поделилась с сэром Кэйей своими мыслями, что он сам подозрительно часто показывается в местах, где Полуночный герой был замечен. Они многозначительно переглядываются под недоуменным взглядом Дилюка, после чего Кэйа поднимается со стула. - Идем, мастер Дилюк. Хотел кое о чем с тобой поговорить. *** - Я могу воспользоваться ванной? - Спрашивает Кэйа, оказавшись в спальне и заглядывая за светлую дверь, отделяющую ванную комнату. - Ты можешь не спрашивать. - Дилюк приподнимает бровь. - Ну… все-таки это твоя спальня теперь, я бы не хотел злоупотреблять гостеприимством. - Странно слышать это от тебя. - Дилюк колеблется пару мгновений, но все же продолжает мысль, давно крутящуюся в голове. - Говорить о злоупотреблении гостеприимством, находясь у себя дома. Кэйа резко разворачивается на пятках, выглядя искренне удивленным. - Может потому что это не мой дом вовсе? - Действительно так думаешь? - Дилюк готов спорить, приводить какие угодно аргументы, начиная от того, сколько лет они прожили под одной крышей, заканчивая завещанием отца, но Кэйа сдается без боя. - Ты невыносим. - Устало выдыхает он. - Я буду за дверью, если понадоблюсь. - Невозмутимо предлагает Дилюк. - Подготовлю чистую одежду. Кэйа, неопределенно махнув рукой, скрывается в ванной, и Дилюк выдыхает. С Кэйей все еще сложно, но здесь, в стенах винокурни, он будто становится чуть мягче, ребячливее, совсем как раньше. Возможно сам не осознает этого, но ведет себя более открыто, чем в Мондштадте, где приходится носить то одну личину, то другую… Возможно ли, что здесь Кэйа вспоминает, каково это, быть настоящим собой? Дилюк улыбается своим мыслям, вытаскивая из шкафа свежую рубашку. Он и сам начинает чувствовать себя более живым, когда Кэйа здесь. Не тем взрослым Дилюком, на плечах которого лежит весь винный бизнес Мондштадта, а тем мальчишкой, который может препираться с Кэйей часами, думать о ерунде, устраивать шутливые спарринги и таскать ему еду с кухни, под ворчание Аделинды. Вспомнить каково это, быть тем человеком, оказывается на удивление легко. Возможно, потому что они оба проходят через это? Дилюк с неожиданно вспыхнувшим любопытством смотрит на закрытую дверь. Возможность прощупать границы? Он приближается и стучит пару раз, через мгновение получает приглашение войти. Кэйа сидит в воде по самый подбородок. Горячий влажный воздух ударяет в лицо, когда Дилюк входит в небольшое помещение ванной комнаты. Кэйа чуть приподнимается, настороженно оглядываясь через плечо. Мокрые пряди змеями лежат на поверхности воды, иссиня-черные, от напитавшей их влаги. Его челка зачесана назад, он без повязки, та валяется на тумбочке рядом. Из под воды показываются его плечи и лопатки, Дилюк смотрит как блестят капли, стекающие по спине вниз, чертя мокрые дорожки на коже, в тусклом свете ламп. Завораживающе. В полумраке почти неразличимы темные синяки и насыщенно-фиолетовые гематомы, покрывающие его ребра с одной стороны, в том месте, куда пришлась ударная волна, от разорвавшихся ядер хаоса. Дилюк отворачивается, занимаясь тем, что раскладывает чистые вещи на столике у зеркала. В отражении ловит любопытный взгляд, мерцающие зрачки-звездочки, и прикрывает глаза. Это нормально - вещает внутренний голос. Они оба мужчины, и уже не раз видели друг друга в разной степени обнаженности, пусть это и было в далеком детстве. Однако сердце ускоряется, Дилюк списывает внезапную нехватку воздуха на влажную духоту, а волнение на то, что они вроде как держали дистанцию все это время, но сейчас сокращают ее стремительными рывками. Кэйа в таком уязвимом положении, но не против видеть его рядом. Давно забытое ощущение. Кэйа перекидывает волосы на одно плечо, прижимаясь к бортику ванны. Он прикрывает глаза, внимательно рассматривая Дилюка, мокрые ресницы слиплись острыми стрелками, отбрасывая тени на его щеки. Дилюк опирается бедром на столик, складывает руки на груди, в голове пронзительно пусто. Он смотрит на обнаженную спину, на шрам от ожога, грубым росчерком рвущий гладкую бронзовую кожу на правом плече, и тяжело сглатывает. Кэйа красивый, нереальный. Словно гидро эйдолон воплотившийся в идеальный образ человека. Он чуть все не испортил своими собственными руками, как хорошо, что не удалось. Стоит поблагодарить Царицу за это. На секунду мелькает мысль, Дилюк понимает, почему Кэйа получает так много внимания, понимает почему на него обратил внимание Дарел, и от этого становится тошно. Хочется залепить самому себе по лицу на миг. Он уже разворачивается, чтобы сбежать из ванной, но Кэйа останавливает его. - Подожди, Дилюк. - Его голос тихий, но все равно едва заметным эхом отражается от стен. - Мне нужна помощь, руки все дрожат, не могу распутать волосы. Кэйа пытливо смотрит ему в глаза. Дилюк медлит, но все же стягивает сюртук, оставаясь в одной рубашке, бросает его на тумбу. Он закатывает белоснежные рукава, чтобы не намочить, и подходит ближе, опускается на низкий табурет рядом с бортом ванны. Он думал, что испытывает Кэйю, его границы, насколько близко тот готов подпустить, но кажется все наоборот. На секунду он смотрит в темноту чужих зрачков, и ему кажется, что Бездна поглотит его. Мурашки проносятся по предплечьям, когда он касается синих прядей, собирая их с поверхности воды, Он пытается избежать этого, но все равно чувствует пальцами разгоряченную влажную кожу, когда подцепляет прилипшие к плечам локоны. Делая вид, что не замечает, как сильно Кэйа вздрагивает при касании, Дилюк берет гребень. Они оба молчат долгие минуты, но тишина не кажется неуютной. - Что ты почувствовал, используя тот Глаз Порчи? - Тихо произносит Дилюк, его взгляд прикипает к острому колену, показавшемуся из-под воды на пару секунд, после чего возвращается обратно к спутанным лентам волос. - Знаешь, что забавнее всего? Это был элементальный Пиро. Меня будто поджарили изнутри. По ощущениям, словно лава текла по венам, думал умру от боли. - Кэйа осекается, скашивает взгляд на Дилюка. Тот в ответ только задумчиво кивает. - Как ты смог так долго пользоваться тем Глазом Порчи? Он не причинял тебе боль? - Ну в моем случае это был завершенный артефакт, а не какая то сырая недоделка. - Ворчит Дилюк, не пытаясь скрыть своего недовольства. - Не то чтобы у меня был богатый выбор. - Со смешком тянет Кэйа. Он молчит пару минут, после чего оборачивается неожиданно, так, что Дилюк чуть не выпускает из ладоней мокрые пряди. - Я идиот и должен был сказать это раньше. Спасибо, что вытащил меня оттуда… и прости, что всей этой историей я напомнил тебе об… отце. - Обещания, что ты больше не будешь так делать, будет достаточно. - Слегка улыбаясь произносит Дилюк, встречаясь с Кэйей взглядом. - Не уверен, что могу… - Тот расплывается в одной из своих паскудных улыбок. - Я собираюсь заняться этим делом. Дотторе что-то здесь было нужно, не для жалких же испытаний влияния холода они построили здесь целую лабораторию и согнали столько офицеров в ущелье. Но лезть на рожон, так уж и быть, не буду. Есть у меня пара идей… Дилюк недовольно цокает языком, но мысленно соглашается. Орден спугнул Предвестника, но нет никакой гарантии что тот отступится от своих планов. Знать бы еще в чем они заключаются... Бедовый Кэйа хоть и говорит, что провалялся в отключке большую часть времени, но может что-то знать. Дилюка даже не злит, что тот может утаивать информацию, по личным соображениям или же просто чтобы удержать Дилюка подальше от этого, плевать. Уж он то проследит чтобы капитан не нарвался на неприятности снова. - Все еще не надумал поговорить об этом? - Дилюк меняет тему, скользит взглядом по шраму, рассекающему веко. Золотая радужка сочетается с темной бронзой кожи, льдисто-синяя создает контраст. Кэйа смотрит в ответ пристально, долго выискивая что-то на дне карминовых глаз. Дилюк задерживает дыхание и даже не моргает, боясь спугнуть. Но Кэйа качает головой. - В мужчине должна быть загадка. Без какой-то интриги будет скучно. - Кэйа паясничает, как и всегда. Дилюк закатывает глаза. Он может уже написать справочник по защитным механизмам Кэйи Альбериха и поделиться им с ценителями, да с тем же Альбедо, например. Хотя нет, у того наверняка есть свой. Они бы оба могли защитить научную работу на эту тему в соавторстве где-нибудь в Академии Сумеру. - Где гарантии, что если я тебе расскажу все свои тайны, ты не сбежишь из города в этот раз лет на десять? Дилюк проглатывает шпильку и стискивает челюсти. Он знает, что Кэйа не имел ввиду “где гарантии, что ты снова не попытаешься меня прикончить?”, но собственное сознание подкидывает Дилюку встрепенувшееся с новой силой чувство вины. - А ты хотел бы, чтобы я остался? - Выдавливает он наконец, скорее на автомате, чем действительно имея это ввиду. Кэйа смешно захлопывает рот и уходит под воду глубже, из-за чего Дилюку приходится подвинуться ближе и склониться над бортом. - Нельзя лишать Мондштадт хорошего вина так надолго. - Бурчит Кэйа куда-то себе в плечо. Он снова поворачивается лицом. - Ты мог бы… подогреть воду? Дилюк бездумно кивает. Он крепко сжимает бортик рукой и опускает вторую ладонь в воду, видя как Кэйа наблюдает за его движениями из-под опущенных ресниц. Дилюку приходится собрать крупицы концентрации, чтобы равномерно пустить тепло сквозь пальцы, а не вскипятить всю воду разом. Момент ощущается таким интимным, осознание этого внезапно бьет по голове, словно топор митачурла, но Дилюк не может остановиться. Закончив, он стряхивает воду с пальцев и касается лба Кэйи, чуть оглаживая все еще не зажившую, слегка воспаленную по краям ссадину. Заправляет упавшие на лицо пряди за ухо, Кэйа молчит, застыв ледяной скульптурой, его глаза мерцают каким-то диким блеском в полумраке тесной ванной комнаты. Дилюк отнимает ладонь от чужого лица, только чтобы переместить ее ниже. Он касается осторожно гладкой кожи плеча, собирая блестящие капли воды, ведет в сторону, пока под подушечками не ощущается чуть шершавая кожа зажившего ожога. Кэйа судорожно выдыхает, Дилюк же, кажется, и вовсе не дышит, с того момента, как впервые его коснулся. Он прослеживает линию шрама через ключицу, еще ниже, не отрывая пальцы от разогретой кожи, пока они снова не касаются поверхности воды. Дилюк сглатывает и отстраняется. В голове звенит пустота, он пытается собраться с мыслями. - Достаточно, я полагаю? - Хрипло спрашивает он. - Достаточно? - Кэйа поднимает рассеянный взгляд, пробегаясь им то по лицу Дилюка, то по оставшейся лежать на бортике ванны ладони. Он выглядит таким же потерянным как и сам Дилюк. - Температура воды. Горячо? - Чертовски горячо. - Кэйа осекается и поправляет себя. - Нормально. Хорошо. То, что надо. С-спасибо! Дилюк поспешно кивает, поднимаясь на ноги. Подхватывает свой сюртук, и напоследок бросив на Кэйю взгляд, скрывается за дверью. Оставшись в одиночестве Кэйа закрывает лицо ладонями и уходит под воду с головой. *** Следующим утром Кэйа появляется на пороге его кабинета раздражающе бодрым и свежим, в отличие от него самого, и тут же требует стопку бумаги и сокола в аренду. Дилюк не спал полночи, он фыркает и ворчит для проформы, но пускает неугомонного капитана за свой стол, сам возвращаясь на ставший родным диван. На его взгляд Кэйа смотрится здесь отлично, как еще один молодой господин винокурни Рассвет, никакого труда не составляет представить его занимающимся винодельческими делами, и это интересная мысль. Она поглощает сознание, вызывая странное тепло. Определенно, ему нравится видеть Кэйю за работой здесь, как раньше нравилось наблюдать за ним в ордене, еще будучи капитаном. Запечатывая очередной конверт, Кэйа поднимает голову, утыкаясь в него взглядом. - С этой щетиной ты становишься похож на от… на господина Крепуса. - Кэйа улыбается искренне, прищурившись, он блуждает взглядом по лицу напротив, изучая линию челюсти и скулы. - Когда ты вернулся в Монд, я на секунду подумал, что сошел с ума. - Тебя тоже было не узнать. - Дилюк делится откровенностью за откровенность. - Что случилось с портным Ордо Фавониус? Длительное воздержание? Дилюк думает об уже ставшем привычным образе капитана. Он с удовольствием бы застегнул на его рубашке пару пуговиц. Или расстегнул. Он не может решить. Кэйа в голос смеется, рубашка все-таки съезжает с его плеча снова. Дилюк прикрывает глаза, но это не помогает. Под веками сразу вспыхивает бронзовая в свете тусклой лампы кожа, мокрые кобальтовые пряди, облепившие спину и плечи. Кажется у него проблемы. ***